Читать книгу Гром среди ясного Крыма - Даша Пац - Страница 14

Саша сидела на террасе небольшого мини-отеля в Новом Свете, укрывшись от безжалостного полуденного солнца под большим полосатым зонтом. Лёд в лимонаде растаял, оставляя на стекле тонкие капли, а цитрусовый запах смешался с морским воздухом, пропитанным солью и терпким ароматом можжевельника.

Внизу, у маленького бассейна, кипела жизнь: дети визжали, пуская брызги, надувные круги хаотично болтались на поверхности воды, а родители лениво наблюдали, переговариваясь между собой. У кромки бассейна какой-то мальчишка долго не решался прыгнуть, а его сестра громко подзадоривала: «Ну давай же, трус!» – пока тот, наконец, не оттолкнулся и с плеском рухнул в голубую гладь.

Рядом с Сашей, на шезлонгах, раскинулись две женщины. Одна сгорбилась над телефоном, щурясь в экран, другая неспешно мазала бедро кремом от загара, оставляя блестящие полосы. Они тихо переговаривались – об отеле, о ресторане, о том, как вчера на набережной местная группа играла красивый джаз.

На крошечных балкончиках соседних номеров сушились полотенца, плавки, купальники – напоминание о том, что утро здесь было совсем иным. Тогда все торопились к морю, пока солнце ещё не успело разогреть камни. Теперь же пляж был почти пуст. В полдень туда отправлялись только самые отчаянные, понимая, что от солнца спрятаться негде, а вода, прогретая за утро, не даст спасительной прохлады.

Саша лениво провела пальцем по стакану, наблюдая за далёкими точками лодок на лазурной глади. Она знала, что где-то за мысом скрываются живописные бухты – уникальные уголки с прозрачной водой и дикими скалами, где воздух напоён ароматами древних можжевельников. Горы, окружающие Новый Свет, возвышались защитной стеной, не пуская холодные ветры, превращая этот кусочек побережья в уютный, почти тропический рай.

Но для Саши вся эта красота была только фоном.

Она вернулась к своим мыслям.

Рома ей ничего не обещал. Всё, что между ними было, – это секс. Намёки на работу. Нечто, что могло бы перерасти во что-то важное, но так и не стало этим. Он что-то намекал, но ничего не сказал прямо, и теперь эти слова казались пустыми.

Саша сжала стакан крепче.

Она могла бы наслаждаться этим днём. Могла бы смеяться, взять еды и напитков, пойти к морю, спрятаться в тени скал. Может быть, даже с кем-то познакомиться.

Но внутри ничего не отзывалось.

Только пустота. И неприятное, почти удушающее чувство того, что она позволила себе поверить в воздушные замки.

Саша бездействовала, но внутри её мотало, как лодку в шторм: от бешенства до удушающей безнадёги, от желания разнести всё вокруг до полного оцепенения. Она сжимала кулаки так, что ногти впивались в ладони, а потом безвольно роняла руки, глядя в точку на столе. Сердце то глухо билось в груди, то вдруг словно останавливалось, оставляя за собой тишину, которую невозможно вынести.

Страшно.

Давно не было так страшно.

Не из-за Ромы, не из-за их недоотношений. А из-за себя.

Она не помнила, когда в последний раз чувствовала такое. Такую глубокую потерю. Всё, что было раньше, можно вычеркнуть, забыть, вытереть из памяти, стереть, как неудачный набросок. Даже Никита, даже его мерзкое присутствие, даже унижения – всё это не трогало её по-настоящему. Но сейчас…

В груди что-то опустело, и от этой пустоты хотелось выть.

В один момент накатывала истерика – не шумная, не та, что с криками и слезами. А такая, что накрывает ледяной волной изнутри, лишая сил. Саша вжималась в спинку стула, пытаясь сделать вдох, но воздух застревал в горле, грудная клетка сжималась, а в висках гулко отдавалось сердцебиение.

А потом всё обрывалось.

Ни слёз, ни боли, ни злости. Только ощущение, что тебя нет.

Будто всё это было не с ней.

Она смотрела на море – спокойное, безмятежное, лениво катящее волны к берегу – и не понимала, как можно чувствовать так много и так мало одновременно.

Телефон лежал на столе рядом со стаканом, и экран вспыхивал каждые несколько минут. Пропущенные звонки от Ромы. Смс-ки одна за другой. Сначала короткие, нейтральные. Потом настойчивые. Потом длинные.

Саша не открывала.

Она даже не брала телефон в руки, будто одно прикосновение способно было разрушить хрупкую оболочку, в которую она себя заперла. Стоило только услышать его голос – и всё. Она бы тут же разрыдалась.

Она боялась этого. Боялась собственной слабости.

Ведь всё так очевидно, да?

Роме было весело с ней. Забавно. Интересный опыт. Как заманчиво – подцепить её на крючок, посмотреть, как она среагирует, как доверится, как раскроется. Насладиться этим зрелищем, а потом, когда игра наскучит, просто оставить её позади.

Саша смотрела на телефон и чувствовала, как внутри закипает мерзкая, липкая ненависть.

Но не к нему.

К себе.

Как же легко она снова повелась. Как же просто! Она, которая клялась, что больше ни один мужчина не заставит её чувствовать себя игрушкой. Что ни одно красивое слово, никакая пыль в глазах не позволят ей снова верить в иллюзии.

И вот Саша здесь.

На террасе в Новом Свете в окружении беспечного отдыха, с затихающей истерикой в груди, дрожащими пальцами, пустотой в сердце, и… И невольным мерзким сравнением себя с той женщиной.

Конечно, смысла бороться с очевидным не было. Где Саша, а где та неземная незнакомка? Их мимолётное знакомство отпечаталось в памяти так, что не сотрёшь. Саша запомнила всё: от роскошных волос, идеального лица до точёных линий безупречной фигуры.

А что у неё самой?

Да, не дурнушка. Но…

И близко не такая, как эта женщина.

Не такая утончённая. Не такая шикарная. Не такая, которую мужчины не могут забыть.

А Саша?

Просто девчонка, которая поддалась. Очередное имя, которое можно вычеркнуть из списка. Очередная, кто позволил себя поймать.

Саша так глубоко ушла в свои мысли, что не сразу заметила шаги. Они были лёгкими, но уверенными.

– Если что зонт тебя от загара не спасёт. Продолжишь тут сидеть – сгоришь как рак, – голос Марины прозвучал совсем рядом.

Саша подняла голову и встретилась с её взглядом.

Они с Мариной были очень похожи. Такие же светло-русые кудри, только подстриженные короче, такие же веснушки на носу, но чуть менее заметные. Фигура спортивнее, движения отточенные. И чуть более выраженные складочки у глаз. Если Саша всегда казалась себе хаотичной, с вечным беспорядком в мыслях и делах, то Марина была человеком, у которого всё по расписанию.

Она села рядом на шезлонг и протянула Саше новую порцию лимонада.

– Спасибо, – пробормотала Саша, принимая холодный стакан.

Марина не спешила заводить разговор. Она посмотрела на море, прикрыла глаза от солнца и только спустя несколько секунд, вздохнув, негромко сказала:

– Ты хоть вечером выйди куда-нибудь, а? А то сидишь тут с лицом, будто тебя на каторгу отправили.

Сашу кольнуло чувство вины.

– Прости…

Марина удивлённо вскинула брови.

– За что?

Саша отвела взгляд, нервно потеребила край шорт.

– За то, что нагрянула вот так… среди ночи. И за то, что… – она стиснула зубы, заставляя себя продолжить. – За то, что мы поссорились. Я тогда сказала…

Марина отмахнулась, не дав договорить.

– Дурочка ты, – ласково произнесла она. – Всё нормально. Забудь, в первый раз что ли цапаемся? И да… Оставайся на столько, сколько нужно.

Саша слабо улыбнулась, но напряжение не ушло. Она уткнулась в стакан, сделала пару глотков и, не глядя на сестру, сказала:

– У меня есть деньги. Я могу заплатить за номер.

Марина даже не удостоила это вниманием.

– Пф. Саша, ты серьёзно? Не беси меня.

Саша сглотнула.

– Спасибо.

Марина слегка наклонила голову, глядя на неё уже не просто с добродушной лёгкостью, а внимательнее, глубже.

– Но всё-таки… – осторожно начала она. – Что случилось?

Саша стиснула губы, крепче обхватила стакан пальцами. Она почувствовала, как в горле поднимается ком. Как тяжелеет дыхание. Как начинает першить в носу.

А потом поняла, что, если скажет хоть слово, – разрыдается.

Марина накрыла ладонью её руку, сжала чуть крепче.

– Это опять Никита? – робко спросила она, заглядывая в Сашино лицо.

Саша всхлипнула, стиснула губы, но всё равно не смогла сдержаться. Слёзы начали катиться по щекам сами собой.

– Что он устроил? – голос Марины был мягким, понимающим.

Саша быстро замотала головой.

– Нет… не он…

Марина чуть нахмурилась.

– Саш, я знаю, что ты его терпеть не можешь, но всё-таки… – она тяжело вздохнула, провела пальцами по её ладони. – Я тогда была не права. Хотела как лучше. Да, он состоятельный, да, может многое дать, но если у тебя к нему не лежит душа, то хоть в лепёшку разбейся – ничего не выйдет.

Саша сжала пальцы в кулак.

– Дело не в нём… – прохрипела она, чувствуя, как слёзы жгут горло.

Марина отпустила её руку, но не отстранилась.

– Тогда в ком?

Саша шумно выдохнула, подалась вперёд, уперев локти в колени, и закрыла лицо ладонями. Несколько секунд молчала, борясь с чувствами, а потом всё-таки заговорила:

– Я познакомилась с Ромой…

Марина не перебивала.

– И вчера… я застала его с женщиной.

Она выдавила это с таким трудом, что голос едва прорезался сквозь судорожное дыхание.

Марина чуть склонила голову набок.

– Какой Рома?

Саша с трудом проглотила ком в горле, руки дрожали, а голос сбивался.

– Роман… Он… – она зажмурилась, словно от этого слова становилось легче. – Мы познакомились случайно. Сначала я вообще не знала, кто он. Он казался просто каким-то местным работягой, наглым, самоуверенным…

Марина молча слушала, не перебивая.

– А потом оказалось, что он хозяин винодельни, – Саша судорожно выдохнула, всматриваясь в лицо сестры.

Марина моргнула.

– Чего-чего?

Саша опустила взгляд.

– Роман Витальевич Романов…

Пауза затянулась.

Марина медленно опустила голову, посмотрела на сестру так, будто перед ней сидел совсем другой человек.

– Ты закадрила хозяина винодельни?! – голос её был не просто удивлённым – ошеломлённым.

Саша сжалась, пальцы сильнее вцепились в стекло.

– Марина, давай без этого…

– Да я не понимаю, как ты это сделала?! – Марина подалась вперёд, с трудом сдерживая эмоции. – Он ведь…

Саша вздрогнула.

– Вот именно. Не простой человек. И я… Простушка, приехавшая на подработку. Он никогда не воспринимал меня всерьёз.

Голос дрогнул, глаза снова заслезились, но Саша сглотнула, не давая себе снова разрыдаться и не позволяя Марине перебивать.

– В его кабинете была женщина. Очень красивая, Марин. Я таких раньше только в соцсетях под кучей фильтров видела. Но она… Она наяву выглядит как богиня.

Марина замерла.

– Так. И?

Саша покачала головой.

– Она… Она была голая.

У Марины поднялись брови. Саша продолжала:

– Сидела на нём. Думаю, если бы я пришла минут через десять…

– Он тоже был голый? – уточнила сестра.

Саша бросила на неё уничижительный взгляд, утёрла слёзы и спросила:

– Это важно? Нет, он был одет.

– Важно. Может, ты неправильно всё поняла?

Саша горько усмехнулась, но ей было совершенно не до веселья.

– А как ещё можно понять? – её голос сорвался. – Голая сексуальная барышня. Сидит. Прямо. На нём.

Телефон на столе снова вспыхнул светом экрана. Очередное уведомление от Романа.

Саша не посмотрела. Она уже знала, что там – ещё одно сообщение, ещё один пропущенный звонок, ещё одна попытка достучаться.

Марина мельком взглянула на экран, потом перевела глаза на сестру.

– Мне кажется, тут что-то не так. Думаю, ему как минимум хочется объясниться, – тихо сказала она.

Саша сжала пальцы на стакане так сильно, что ногти побелели.

– Да лжи розовой он мне в уши налить хочет. Потому что… Потому что секс у нас был неплохой, – её голос звучал глухо, будто сквозь ком в горле.

Марина выдохнула.

– Даже если так… Нужно поставить точку. Иначе будешь всю жизнь это вспоминать. Позволь ему всё объяснить.

Саша мотнула головой.

– Что объяснить? Что это всё ошибка? Что он не хотел? – в голосе прорезалась горечь. – Он ничего мне и не обещал, Марин. Никогда.

Марина помолчала, но телефон загорелся снова – ещё одно сообщение.

– Ну, – вздохнула она, – тогда почему он так настойчив?

Саша закусила губу, ощущая, как внутри всё снова сводит в узел.

– Потому что любит контролировать. Как и все мои бывшие.

Марина посмотрела на неё внимательно, словно пытаясь разобрать каждое слово.

– Ладно, и что ты будешь делать?

Саша судорожно сглотнула, убрала ладонь со стакана и сжала её в кулак.

– Я… Не знаю. Пока мне просто очень больно.

Марина выдохнула, откинулась на спинку шезлонга и спокойно сказала:

– Саша, тебе нужно сменить обстановку. Прогуляйся. Побывать в Новом свете и не сходить на Тропу Голицына – преступление.

– Я не в настроении идти пять километров под палящим солнцем.

– И не надо. Можно зайти через Можжевеловую рощу. До неё тут близко. Выйдешь к самым роскошным видам очень быстро.

Она сделала паузу, позволяя Саше осознать сказанное, а затем продолжила:

– Там очень круто. Особенно на закате. Тебе это точно пойдёт на пользу.

Саша молча смотрела в сторону моря.

– Хорошо, – наконец произнесла она.

Марина кивнула.

– Тогда договорились. А когда вернёшься мы с тобой напьёмся и обматерим этого твоего Рому так, что икать будет. Согласна?

Саша снова кивнула, слабо улыбаясь, хотя внутри всё ещё ощущалась пустота.

К вечеру жара начала спадать, но воздух до сих пор был душным, наполненным запахами моря, пыли и нагретого за день асфальта.

Саша собиралась ехать на Пчёлке. Уже взяла ключи, покрутила их в пальцах.

Но в последний момент передумала.

Она не знала почему – просто вдруг ощутила, что не хочет садиться за руль. Может, чем дольше продлиться прогулка, тем меньше мыслей в голове останется. Она сунула ключи обратно в сумку и пошла пешком.

Узкие улочки Нового Света оказались не такими уж простыми для прогулки. Здесь почти не было ровных, привычных дорог – всё время приходилось либо подниматься вверх, либо спускаться вниз. В какой-то момент Саша даже ощутила лёгкую слабость в ногах – после затяжного подъёма следовал крутой спуск, а затем снова дорога начинала ползти вверх.

Она вздохнула и продолжила идти мимо припаркованных впритык машин, которые стояли здесь, будто их насильно втиснули в узкие проезды, мимо старых домиков, у ворот которых местные продавали персики, виноград, инжир – прямо в ящиках, без вывесок и рекламы.

Одна пожилая женщина сидела на низком стуле у калитки, лениво переговариваясь с покупательницей, пока в её руках мелькали купюры. Девочка рядом с ней с восхищением смотрела на огромный арбуз, поддёргивая мать за руку.

Саша замедлила шаг, но не остановилась. Она продолжила идти, и вот уже потянулись сувенирные лавочки.

Магниты, ракушки, браслеты из дешёвых камней, расписные бутылки с вином, тёмные стеклянные фляги с настойками. Когда-то она бы обязательно что-то купила – простую безделушку, браслет, что-то, что могло бы потом напоминать ей об этом месте.

Но теперь Крым ассоциировался только с болью. С местом, где её предали.

Но измена ли это была?

Саша остановилась перед одной из лавочек, машинально скользнув взглядом по деревянным фигуркам чаек.

Она всё твердила себе: Рома ей ничего не обещал.

Тогда почему внутри всё сжималось, будто от предательства?

Стоило ей задержать взгляд на сувенирах, как продавец тут же оживился.

– Девушка, смотри, какие магниты красивые! Возьми вот этот, с Генуэзской крепостью, ручная работа! Или вот, керамическое панно, море, чайки, всё как настоящее!

Саша уже собиралась вежливо кивнуть и уйти, но вдруг взгляд зацепился за маленький кулон среди прочих украшений.

Простой, без лишнего блеска, на тонкой чёрной нити. Медальон.

А внутри, аккуратно выгравированная, гроздь винограда.

Она замерла. Горло сжалось, дыхание стало чуть глубже.

Всё внутри болезненно дрогнуло.

Продавец мгновенно уловил её внимание и тут же подался вперёд.

– Красивый, правда? Серебро, очень аккуратная работа. А если хочешь что-то особенное, есть такие же с именами.

Но Саша его уже не слышала. Она смотрела на кулон и чувствовала, как боль в груди отозвалась глухим эхом. Что-то внутри толкнуло её к этому кулону. Она не понимала, зачем.

Просто в следующий момент её рука уже тянулась к сумке, вытаскивала кошелёк, а пальцы цепляли две тысячи и протягивали продавцу.

Он даже не удивился – быстро, ловко пересчитал деньги и, улыбаясь, вложил медальон в маленькую замшевую коробочку.

– Вот, держи, красавица! – он протянул ей покупку, явно довольный лёгкой сделкой. – Хороший выбор! Виноград – к достатку, к благополучию! А ещё говорят, что тем, кто носит такой символ, всегда возвращается то, что они потеряли.

Саша слегка дёрнула уголком губ, но не ответила. Она знала, что отдала в разы больше, чем этот тонкий серебряный медальон стоил на самом деле.

Но почему-то это не имело значения.

Она сжала коробочку в ладони, подержала несколько секунд и сунула в сумку.

Наконец, Саша дошла до входа в Можжевеловую рощу.

Тропа была понятной, без развилок – потеряться здесь было невозможно, даже если идти впервые.

Слева возвышалась гора Орёл – массивная, с крутыми склонами, словно наблюдающая за всем, что происходит внизу. В её теле, в самой скале, был вырублен знаменитый грот Голицына, в котором когда-то хранилось вино.

Марина рассказывала его историю. Когда-то там хранили бочки, оставляя в каменной прохладе. Но теперь эта деталь казалось насмешкой.

Куда бы Саша ни пошла, винодельня напоминала о себе. Всё, что было связано с вином, пропитало её жизнь.

Саша медленно пошла по тропе, уводящей её в сторону мыса Капчик. Вначале дорожка была узкой и каменистой, окружённой низкорослыми, покрученными ветром деревьями и густыми зарослями можжевельника. Под ногами шуршали мелкие камни, перемешанные с сухими иголками и листьями, а в воздухе витал насыщенный запах хвои, нагретой солнцем, смешанный с морским бризом.

Сначала моря почти не было видно: оно мелькало сквозь деревья небольшими яркими синими кусочками. Но по мере того, как Саша поднималась выше, деревья расступались, открывая всё больше и больше пространства перед её глазами.

Навстречу шли многочисленные туристы. Усталые, но довольные лица, яркие футболки, соломенные шляпы, телефоны, полные фотографий. Кто-то оживлённо делился впечатлениями, кто-то тихо шёл рядом, погружённый в свои мысли. Пары держались за руки, дети бежали впереди родителей, смеясь и пугая птиц, взлетавших из кустов.

Саша шла одна, будто двигаясь против течения, и чем дальше она уходила, тем меньше становилось вокруг людей. Постепенно туристов сменяла тишина, нарушаемая только шелестом листьев и далёким шорохом волн. Чем дальше она шла, тем шире становился обзор: море начинало доминировать, раскрывая перед ней бесконечную синюю гладь, пересечённую мелкой рябью от лёгкого ветра. Горизонт сиял золотистым и розовым оттенками, предвещая красивый закат.

Когда Саша достигла подножия мыса, перед ней открылся вид, от которого захватило дыхание.

Капчик выступал вперёд, напоминая огромного, окаменевшего морского зверя, погрузившего голову в гладь моря. По обе стороны от него лежали две бухты: слева – глубокая, скрытая от посторонних глаз, окружённая острыми, серыми скалами, казавшаяся какой-то таинственной и даже немного зловещей; справа же открывалась другая – невероятно прозрачная и светлая, с берегом, усыпанным мелким золотистым песком, похожая на тихий райский уголок.

Солнце медленно погружалось за гряду гор, очерчивая их острые, причудливые пики золотистым светом. Небо горело сотнями оттенков розового, лилового и янтарного, отражаясь в водной глади так, что граница между морем и небесами казалась размытой.

В груди что-то болезненно сжалось, но уже через мгновение это ощущение сменилось небывалым, пронзительным восторгом. На мгновение Саша забыла обо всём, и ей захотелось заплакать – не от боли, не от горя, а от чего-то прекрасного, неизъяснимого, что сейчас переполняло её сердце.

Саша вдруг шумно выдохнула, будто до этого момента всё время боялась сделать это по-настоящему. Сердце, казалось, пропустило удар. Она достала из сумки коробочку с кулоном, осторожно открыла её и внимательно посмотрела на тонкий серебряный медальон с выгравированной гроздью винограда.

Вокруг было пусто и тихо, лишь лёгкий бриз играл с её волосами, трогая кожу прохладными прикосновениями. Она огляделась, выбрала ближайший большой камень, подошла к нему и села, чувствуя прохладную шероховатость под ладонями.

Несколько секунд она смотрела на кулон, будто колебалась, стоит ли делать то, что задумала. А потом, решившись, осторожно надела его на шею. Металл оказался неожиданно тёплым, будто нагретым её собственными переживаниями.

А дальше пальцы сами потянулись к телефону, лежавшему в кармане. Саша медленно разблокировала экран и увидела десятки уведомлений от Ромы.

Сердце застучало громче. Она глубоко вдохнула, собираясь с силами, и открыла переписку.

Саша смотрела на экран телефона, и всё внутри сжалось в тугой, болезненный узел. Цепочка сообщений от Ромы тянулась вниз, одно за другим, короткие и длинные, требовательные и осторожные.

«Саша, возьми трубку. Нам нужно поговорить.»

«Пожалуйста, ответь. Это важно.»

«Я не понимаю, почему ты пропала вот так, без объяснений.»

«Ты хотя бы дай мне шанс объяснить, что случилось вчера.»

Саша крепче сжала телефон в руке, чувствуя, как пальцы начинают дрожать. Она не хотела это читать, но не могла остановиться.

«Я знаю, как это выглядело. Но всё не так, как ты подумала.»

«Я хочу поговорить с тобой, глаза в глаза. Просто дай мне возможность объяснить.»

«Ты не обязана мне верить, но хотя бы выслушай меня.»

«Саша, пожалуйста. Не молчи. Я схожу с ума.»

«Ты считаешь меня полным уродом, но я просто хочу, чтобы ты знала правду.»

Последнее сообщение заставило её сердце болезненно ёкнуть:

«Позволь мне хотя бы попытаться всё исправить. Прошу тебя.»

Саша не поняла, в какой момент её глаза снова наполнились слезами. Экран телефона расплылся перед ней, и боль, казалось, хлынула с новой силой, смешавшись с непонятным, отчаянным желанием поверить Роме. Она с трудом подавила в себе порыв бросить телефон в море, крикнуть что-нибудь в пустоту или просто убежать оттуда.

Но вместо этого она осталась сидеть на камне, неподвижная, с кулоном на шее и телефоном в руке, чувствуя, как что-то глубоко внутри неё медленно ломается.

Пальцы сами открыли окно для набора сообщения. И сами набрали быстрый машинальный текст.

«Я сейчас на тропе Голицына. Гуляю. Если хочешь – приезжай. Буду здесь ещё где-то час.»

Саша не успела даже выдохнуть, как телефон коротко завибрировал снова.

Ответ от Ромы появился на экране молниеносно, словно он ждал её сообщения.

«Никуда не уходи. Скоро буду.»

Она почувствовала, как сердце сделало болезненный кульбит в груди, а по телу прошла волна тревожного тепла. Саша взглянула на сообщение ещё раз, глубоко вдохнула и медленно выдохнула, словно пытаясь успокоиться.

Теперь ей оставалось только ждать.

Саша подняла глаза от телефона и только теперь заметила, что неподалёку от неё на смотровой площадке стояла молодая пара. Они явно спорили, и даже на расстоянии можно было уловить напряжение, повисшее между ними.

Парень держал в руках камеру и растерянно переводил взгляд с экрана на девушку, которая, скрестив руки на груди, раздражённо повторяла ему тихим, но резким голосом:

– Ты вообще нормально можешь сфотографировать? Ну сколько раз повторять?

Парень виновато пожимал плечами, пытаясь занять нужный ракурс, но, очевидно, у него ничего не получалось. Девушка закатывала глаза и глубоко вздыхала, всем своим видом показывая, что терпение её на исходе.

– Опять ужасно получилось! У меня тут ноги, как у слона! – наконец сказала она громче. – Ты издеваешься надо мной?

– Я стараюсь, – тихо пробормотал парень, снова нажимая на кнопку.

Саша невольно усмехнулась. Даже здесь, среди невероятной красоты природы, люди умудрялись находить поводы для конфликтов. Она отвернулась, но уголки губ слегка дрогнули от лёгкой, грустной улыбки.

Саша вдруг почувствовала, что тоже хочет запечатлеть эту картину – невероятный закат, мягкий свет, горы, постепенно растворяющиеся в сиреневом сумраке. Но, подняв телефон, вдруг замерла и снова опустила руку.

Она не хотела прятать этот момент в галерею фотографий, не хотела запирать его в память телефона, который можно выключить, потерять или разбить. Она хотела сохранить его иначе: впитать глазами и запомнить сердцем.

Саша медленно провела взглядом по изгибам гор, касающихся воды, по небу, окрашенному в сотни тонких оттенков от алого до сиреневого, по морю, которое казалось сейчас таким спокойным, что хотелось раствориться в нём самой.

Эта картина была красивее любой фотографии, потому что принадлежала только ей. И потому что, возможно, спустя время, именно эти цвета, этот свет и эти ощущения смогут снова согреть её изнутри.

Когда небо уже окончательно потемнело и воздух наполнился прохладой, телефон снова завибрировал в ладони. Саша мгновенно вздрогнула, прочитав сообщение:

«Я у входа. Где ты?»

Сердце тут же забилось быстрее, и она, едва сдерживая судорожный вздох, набрала в ответ:

«Я возле мыса Капчик.»

Только отправив сообщение, Саша осознала, что руки её заметно дрожали, а внутри похолодело, словно внезапно началась осень. В груди разливалось что-то плотное и тягучее. Что-то среднее между дурацкой надеждой и липким страхом.

Прошло около пяти минут, казавшихся бесконечно долгими, когда она вдруг услышала шаги. Сначала отдалённые, почти неслышные, потом чёткие, приближающиеся, знакомые. Она замерла, глядя прямо перед собой, не решаясь повернуться.

Саша боялась того, что увидит в его глазах. Боялась, что голос выдаст её дрожь, а лицо – слёзы, которые были готовы сорваться в любую секунду.

Шаги приближались, хрустели по мелким камням, а она просто продолжала смотреть на море, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

Рома остановился за её спиной и несколько секунд молчал. Казалось, что даже ветер притих, уступая место повисшему напряжению.

– Саш, посмотри на меня, – наконец тихо произнёс он.

Она медленно вдохнула, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле, и осторожно повернула голову.

Рома стоял в нескольких шагах, освещённый остатками заката, серьёзный, уставший и странно растерянный, совсем не такой уверенный, каким она привыкла его видеть.

– Ты неправильно всё поняла, – сказал он тихо, почти осторожно.

Саша горько усмехнулась и резко выдохнула.

– Я неправильно поняла? – её голос был полон дрожащей обиды. – Ты хочешь сказать, что я слепая, что ли? Она была на тебе! Голая! И я не заметила, чтобы ты сопротивлялся.

Рома опустил глаза, чуть сжал челюсти.

– Да, она приехала. Без приглашения, без предупреждения, – он поднял взгляд, и в его глазах вдруг промелькнула та же боль, которую чувствовала сейчас сама Саша. – Я сам не ждал её появления. Анна… Была частью моего прошлого, очень болезненной частью, но это давно закончилось.

Саша горько усмехнулась, пытаясь скрыть, как ей тяжело.

– Не выглядело так, будто что-то закончилось, – с трудом выговорила она.

Рома шагнул ближе. Теперь он стоял всего в нескольких сантиметрах, и ей пришлось поднять голову, чтобы взглянуть ему в глаза.

– Анна всегда появлялась, когда ей вздумается. А два с половиной года назад она пропала насовсем. – он произнёс это тихо, почти устало. – С тех пор я переболел и перегорел. Но когда я отказал ей во встрече, она решила приехать сама.

Саша ощутила, как внутри снова закололо от его слов.

– И ты просто впустил её? – горько прошептала она. – Почему?

Рома снова отвёл взгляд, но только на секунду, затем взглянул на неё так, что у неё болезненно заныло сердце.

– Потому что растерялся. Потому что она умеет играть на моих слабостях, и я… Я не знаю, Саша, как тебе объяснить это так, чтобы не звучало жалко.

– Ты её любишь? – резко перебила она, чувствуя, как по щеке предательски катится слеза.

Это был неожиданный вопрос. Саша не собиралась его задавать. Рома помолчал, словно взвешивая каждое слово, а потом выдохнул:

– Нет. Не сейчас. Уже давно нет. Но она была частью моей жизни, и это всегда сложно. Я не могу её стереть навсегда, как бы ни хотел.

Саша тихо рассмеялась, не скрывая горькой иронии.

– Да, такое не сотрёшь. Такую, точнее. Она… Очень красивая.

Рома поднял руку, словно собираясь дотронуться до неё, но остановился в последний момент, сжав пальцы в кулак.

– Саша, это ничего не значит. Да, я допустил ошибку, что впустил её, но между нами уже давно всё в прошлом.

– Почему она была на тебе, Рома?

– Потому что вошла без стука, скинула с себя плащ, а я даже не успел ничего сказать. Пожалуйста поверь. Аня для меня ничего не значит.

– А я? – сорвалась она, и голос её дрогнул. – Я-то хоть что-то значу?

Рома вдруг мягко взял её лицо в ладони, заставляя посмотреть ему прямо в глаза.

– Ты не «хоть что-то», – проговорил он низко, почти шёпотом. – Ты гораздо больше.

Саша замерла, чувствуя, как слёзы снова начинают застилать глаза. Ей хотелось верить. Очень сильно хотелось.

– Я не знаю, верить тебе или нет, – прошептала она, уставившись куда-то ему в грудь.

Рома осторожно, почти с опаской, прикоснулся пальцами к её подбородку и чуть приподнял её лицо.

– Зачем мне тогда срываться и приезжать? Знаешь, даже если бы ты сказала, что уже сидишь в Москве… Я бы всё бросил. Ты ведь пообещала не уезжать.

Саша глубоко вздохнула, прикрыла глаза, позволяя его словам проникнуть глубже.

– Пообещала, но… Всё было проще, – призналась она почти неслышно.

– Знаю, – сказал он тихо, почти на выдохе. – Поэтому я здесь. Потому что не хочу, чтобы ты снова исчезла.

Саша подняла глаза, посмотрела ему в лицо, и ей вдруг так отчётливо захотелось просто обнять его, забыв обо всём на свете. Но она не двинулась с места.

– Я не могу… Не могу так просто… – произнесла она, пытаясь удержать голос твёрдым.

Рома чуть заметно кивнул.

– Понимаю, – ответил он серьёзно, уверенно. – И не собираюсь настаивать. Но мне нужно было тебе обо всём рассказать.

На несколько секунд повисла тишина, а затем Рома тихо и осторожно сказал:

– Уже поздно, Саш. Осень на носу, ночи холодные. Пора возвращаться.

Саша неохотно кивнула, медленно поднялась с камня и поправила кулон на шее. Ей не хотелось уходить. Но он был прав. По телу уже бегали мурашки.

Они пошли обратно по тропе молча. Вокруг уже сгустились глубокие сумерки, воздух стал прохладным и влажным, пахло солью и можжевельником, но теперь этот запах почему-то не успокаивал, а лишь усиливал внутреннюю дрожь. Тишина между ними казалась тяжёлой, густой, почти физически ощутимой. Оба молчали, словно боясь спугнуть что-то важное, что едва-едва проступало между ними.

Когда они дошли до выхода из рощи, Рома остановился и негромко сказал:

– Моя машина здесь. Если хочешь, могу подвезти.

Саша кивнула:

– Да, спасибо. «Гавань ветров». Тут недалеко. Улица Шаляпина 11А.

Они дошли до УАЗика, Рома открыл дверь, она села рядом, осторожно пристегнувшись, будто каждое движение могло что-то нарушить, сломать тонкую нить между ними.

Всю дорогу оба не сказали ни слова. Рома смотрел прямо перед собой, сосредоточенно сжимая руль, Саша же отвернулась к окну, глядя на ночные огни за окном и ощущая, как сердце стучит всё чаще.

Когда они подъехали к отелю, Роман остановился и заглушил мотор. Наступила полная тишина, в которой оба боялись произнести хоть слово. Саша замешкалась, потом всё же сказала:

– Спасибо, что приехал.

Рома повернулся к ней. Его взгляд был напряжённым, но в то же время мягким и искренним:

– Спасибо, что ответила.

Она хотела ещё что-то добавить, но не нашла слов. Вместо этого просто быстро выдохнула и потянулась к дверной ручке.

– Спокойной ночи, Ром.

– И это всё?

Саша тяжело вздохнула.

– А что ещё?

Рома подвинулся чуть ближе и произнёс очевидное:

– Я чувствую недосказанность. Скажи, ты собираешься обратно в Москву?

Саша поджала губы, мешкала пару мгновений, а затем пробормотала, глядя под ноги:

– А зачем мне оставаться? Никита меня больше не преследует, долг его не интересует.

Эти слова прозвучали резче, чем она планировала, и Роман чуть сильнее сжал пальцы на руле, отвернувшись к окну. Его голос прозвучал тихо и глухо, почти неразборчиво:

– Никита не оставил тебя в покое. Это он устроил весь кошмар с винодельней.

Саша замерла, сердце болезненно кольнуло.

– Что ты имеешь в виду?

Рома устало прикрыл глаза, а потом сказал медленно, отчётливо, будто каждое слово причиняло ему боль:

– Вбросы про банкротство «Романовых лоз» – это его рук дело. Он целенаправленно хочет навредить, нанести удар по моей репутации и бизнесу.

Саша почувствовала, как внутри всё холодеет. По телу поползла неприятная дрожь. Она с ужасом вспомнила злые, полные угроз сообщения Никиты, вспомнила его холодный голос, его обещания наказать её за то, что она посмела уйти. Теперь всё стало ясно.

– Господи… – Саша прижала ладони к щекам, чувствуя, как лицо заливает стыд и ужас. – Это всё из-за меня…

Она прикусила губу так сильно, что почувствовала привкус крови во рту.

– Нет, Саша, это не твоя вина, – Роман повернулся к ней и посмотрел серьёзно, но его взгляд был мягким и усталым. – Это только моя проблема, и я с ней разберусь. Ты здесь ни при чём.

Но его слова не помогли. Саша по-прежнему отчётливо чувствовала тяжесть вины. Всё внутри сжималось от осознания, что она снова принесла боль и проблемы человеку, которому этого никогда бы не пожелала.

– Я не думала, что он зайдёт так далеко, – тихо выдохнула она, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

– Никто не думал, – отозвался Рома, чуть повернув голову к ней. —, повторюсь, это не твоя вина. Я разберусь.

Саша молчала, понимая, что это ничего не меняет. Ком в горле не уходил.

– Прости… – наконец выдохнула она, еле слышно.

– Не за что, – он посмотрел на неё, уже спокойнее. – Правда. Ты не должна просить прощения за то, чего не делала.

Несколько секунд они сидели молча. Затем Саша, чувствуя, как сжимается сердце, снова потянулась к двери и тихо произнесла:

– Ладно… Будем на связи.

Саша вновь коснулась ручки двери, но Рома вдруг резко схватил её за запястье и потянул к себе. Она не успела даже удивиться, как он оказался совсем близко. Одной рукой он осторожно взял её за лицо, пальцами чуть коснувшись щеки, второй по-прежнему держал за руку, словно боясь, что она сейчас исчезнет, растворится, если он отпустит хоть на секунду.

И прежде, чем она успела выдохнуть, он прижался к её губам.

Это не был нежный, осторожный поцелуй. В нём чувствовался острый вкус отчаяния, болезненного желания сделать хоть что-то, удержать, не отпустить. Ромины губы двигались настойчиво, требовательно, словно он хотел в этом одном жесте сказать ей всё, чего не мог выразить словами.

Сначала Саша замерла, ошеломлённая неожиданностью, а потом медленно закрыла глаза и ответила ему, теряясь в поцелуе, позволяя себе забыть обо всём, что её мучило.

Но почему-то именно сейчас, когда его ладонь была тёплой на её щеке, когда его дыхание смешивалось с её собственным, она почувствовала, как слёзы снова начинают предательски катиться по лицу.

Она не понимала, почему плачет. Может, от облегчения, может, от страха снова поверить и снова ошибиться. Или от того, что в груди явственно проявилось щемящее чувство, которому Саша поддаваться не хотела.

Когда Роман отстранился, его глаза тревожно блестели в полутьме. Он осторожно коснулся её лица, стирая слезу большим пальцем, и тихо, почти виновато прошептал:

– Прости, я не хотел…

Она не дала договорить: сама потянулась вперёд и снова нашла его губы.

Дыхание участилось, стало глубоким, прерывистым, а пальцы непроизвольно сжались на его рубашке, притягивая ближе. Рома ответил на этот жест немедленно, жадно, властно. Его губы стали горячее, требовательнее, язык скользнул в её рот, и она почувствовала, как внутри вспыхивает знакомое обжигающее желание.

Рома прижал её к себе, обхватил лицо руками, его ладони были горячими, чуть грубыми, пальцы скользнули в волосы, погружаясь в них, заставляя Сашу задрожать. Она тихо, бессознательно застонала прямо ему в губы, потеряв остатки сопротивления.

Он отстранился лишь на мгновение, едва дыша, посмотрел ей в глаза – и она поняла, что он тоже потерял контроль, что между ними нет в очередной раз разрушились все преграды. В следующую секунду его поцелуи скользнули вниз, к шее, к изгибу подбородка, касаясь кожи там, где сильнее всего бился пульс.

Саша выгнулась навстречу, её руки скользнули по его плечам.

Рома, словно подчиняясь этому движению, крепко прижал её к себе, и она ясно ощутила напряжение его тела, почувствовала, как быстро и жадно он дышит, как сильно он хочет её. Губы снова нашли её рот, уже без осторожности, без пауз. Только чистая страсть, голод, желание, которое было сильнее, чем любые слова и доводы разума.

Саша снова тихо застонала, и ей стало абсолютно всё равно, где они находятся, кто их может увидеть. Важен был только этот момент, эти губы, эти руки и чувства, в которых хотелось захлебнуться.

Роман уже почти стянул с её плеч рубашку, когда Саша вдруг напряглась и, тяжело дыша, отстранилась. Её ладонь легла ему на грудь, останавливая.

– Не здесь, – прошептала она сбивчиво, с трудом сдерживая дрожь в голосе. – Давай по-другому. Пойдём ко мне в номер.

Рома замер, опустив взгляд. Его дыхание было горячим, тяжёлым, рваным, он медленно кивнул.

– Хорошо.

Саша опустила голову, чувствуя, как её щёки пылают от стыда, от предвкушения, от страха. Попасться сейчас на глаза Марине – последнее, чего ей хотелось. Но даже эта мысль была слишком далёкой, слишком смазанной, почти незаметной на фоне того, что она чувствовала.

Они быстро и молча пересекли улицу. Сердце Саши колотилось бешено, дыхание было сбивчивым, торопливым. Когда она потянула его за руку, распахивая калитку отеля, внутри всё сжалось от страха и возбуждения.

Во дворе царил обычный вечерний шум: несколько семей сидели за столиками, доедая жареную рыбу и шашлыки, дети возились возле небольшого бассейна, а взрослые громко смеялись, делились впечатлениями и потягивали вино из пластиковых стаканчиков. Никто не обратил на них внимания – и это было именно то, чего Саша хотела.

Запах мяса и дыма смешивался с ароматом моря, прогретой солнцем земли и ночной прохлады, нависавшей над двориком. Саша быстро потянула Рому за собой, прокладывая путь сквозь ряды столиков, с облегчением замечая, что сестры нигде не видно.

Они поднялись по узкой винтовой лестнице, ведущей на второй этаж, шаги отдавались глухим звуком по металлическим ступенькам. Благо, двери в номера выходили прямо на открытую галерею, тянувшуюся вдоль здания. Наконец, оказавшись перед своей дверью, Саша чуть не выронила ключи из рук, пока пыталась открыть замок.

Рома стоял за её спиной, терпеливо и молча ждал, но его дыхание – горячее и рваное – говорило само за себя.

Когда дверь наконец открылась, Саша быстро вошла внутрь, потянув его за собой.

Роман негромко рассмеялся, чуть отступая назад и разглядывая небольшой номер.

– Я смотрю, ты заранее подготовилась, – сказал он с усмешкой. – Один номер, одна кровать… Что за хитрый план, Баранова?

Саша почувствовала, как по её губам вдруг скользнула невольная улыбка. Его колкость, такая знакомая, привычная, вдруг показалась ей спасительной. Будто они вернулись в то время, когда всё между ними было проще и понятнее, наполнено лёгкой иронией и безопасной дистанцией.

Она слегка прищурилась и язвительно бросила ему в ответ:

– Это не то, о чём вы подумали, Роман Витальевич, я просто хотела снять какого-нибудь местного парнишку.

Он удивлённо вскинул брови, но тут же сдержал улыбку, опустив взгляд и медленно покачав головой.

– Вот сейчас я даже не знаю, оскорбиться или нет. Меня давно никто парнишкой не называл.

Рома потянулся к ней, но Саша сделала шаг назад. Её щёки вспыхнули горячим румянцем, а тело охватило тревожное тепло.

– Мне… мне нужно в душ, – сбивчиво сказала она, стараясь скрыть дрожь в голосе и глядя в сторону ванной комнаты.

Рома не ответил сразу, только внимательно смотрел на неё – взгляд его потемнел, стал почти обжигающим.

– Иди, – сказал он тихо, не отводя глаз, – только не закрывай дверь.

От этих слов по коже пробежали мурашки. Она повернулась, пытаясь выглядеть спокойно, прошла в ванную, оставив дверь приоткрытой, как он и просил. Сердце гулко стучало в груди, пока она сдёргивала с себя одежду, стараясь не думать ни о чём, но это оказалось невозможным.

Она включила душ, позволив горячим струям воды окатить плечи и спину.

Не прошло и пары минут, как она услышала тихие шаги за спиной. Саша замерла, не оборачиваясь, чувствуя, как он приближается всё ближе, а затем его ладони осторожно легли на её обнажённые плечи. Она чуть вздрогнула, дыхание сорвалось на негромкий стон.

Рома медленно, почти благоговейно, провёл ладонями по её предплечьям, скользнул к бёдрам и едва заметно коснулся губами её шеи. Саша выгнулась, откинула голову назад, позволяя ему больше пространства, её тело само тянулось навстречу, будто давно уже ждало этого момента.

Пальцы нежно коснулись её талии, затем мягко повернули к себе. Вода стекала по его груди, по плечам. Рома был обнажён, также, как и она. Саша почувствовала, как её дыхание снова сбивается.

– Ты невероятно красивая, – шепнул он, едва касаясь губами уголка её рта.

Она не ответила, лишь тихо, рвано выдохнула, чувствуя, как его пальцы начинают исследовать её тело – аккуратно, но уверенно. Тёплые ладони скользнули вниз, едва коснувшись талии, потом бедёр, а затем обратно вверх – к её груди, срывая с губ рваный стон.

Саша чувствовала, как внутри растёт жар, как от прикосновений каждый нерв натягивается сильнее. Поцелуй углубился, стал более страстным и настойчивым, а его ладонь уверенно легла на бедро, чуть сжимая его и притягивая её тело ближе к себе. От ощущения его возбуждения Саше стало ещё жарче. Член скользнул меж её бёдер, едва касаясь половых губ.

Вода текла по обоим, соединяясь с их вожделением, стирая любые остатки неловкости. Всё казалось нереальным, словно растворяющимся в жаре и влажном пару. Саша чувствовала, что теряет контроль, но уже не хотела его удерживать. Саша скользнула руками по его мокрой коже, ощущая под пальцами напряжённые мышцы, жар его тела, тяжесть дыхания. Она чувствовала, как внутри всё сжимается от желания быть ближе, почувствовать его полностью, подарить ему удовольствие.

Её пальцы уверенно коснулись головки, сдвинули плоть. Роман резко вдохнул, его мышцы напряглись, а пальцы крепче сжали её бёдра, будто он пытался удержать контроль над собой.

Саша почувствовала, как он дрожит под её прикосновениями. На мгновение Рома опустил голову ей на плечо, его губы горячо коснулись влажной кожи.

– Чёрт… – выдохнул он хрипло, едва сдерживаясь.

Саша трогала его медленно. Так, чтобы каждый момент, каждая секунда запомнилась им обоим болезненным наслаждением.

Наконец, Рома прервал её. Он уверенно развернул Сашу к себе, прижал. Теперь его напряжённый член упирался ей в ягодицы, и это тоже сводило с ума.

Рома осторожно снял душевую лейку, направляя мягкие, тёплые струи воды на её грудь. От этих ощущений Саша вздрогнула и чуть запрокинула голову, полностью отдаваясь его ласкам. Вторая ладонь медленно коснулась соска, и Саша негромко ахнула, выгибаясь навстречу его руке.

Рома наклонился ближе, его губы почти невесомо коснулись шеи, целуя влажную кожу, усиливая дрожь и жар. Саша глубоко вдохнула, ощущая, как ноги становятся слабыми.

Затем его рука начала медленно скользить ниже: по животу, по внутренней стороне бедра, мягко и настойчиво раздвигая её ноги. Она подчинилась ему, чувствуя себя уязвимой, открытой и при этом абсолютно желанной. Рома слегка раздвинул половые губы, а второй рукой направил струи воды на чувствительную кожу. Саша едва не упала, не сдерживая стон.

Напор не был сильным, но достаточным, чтобы заставить Сашу двигать бёдрами, прижиматься к Роме, извиваться и быть на грани.

Саша резко повернулась к нему, перехватывая инициативу. Ей не хотелось, чтобы оргазм наступил быстро.

Медленно, не отводя от него глаз, она опустилась на колени, ощущая, как горячие струи воды скользят по спине. Саша чувствовала, как Рома тяжело дышит, его грудь вздымалась всё чаще, а мышцы напрягались под её ладонями. Она провела пальцами по бедру, медленно, едва касаясь кожи, ощущая его предвкушение. В его взгляде было что-то дикое, тёмное, что-то, от чего внутри Саши горел огонь.

Она медленно скользнула губами по животу, оставляя влажные, горячие поцелуи, чувствуя, как его пальцы уже крепко сплелись в её волосах.

Саша знала, что сводит его с ума, знала, что он держится на грани, и от этого у неё внутри разливалось странное, будоражащее удовольствие.

Она осторожно коснулась губами головки члена, сначала дразняще, легко, наслаждаясь тем, как его мышцы снова напряглись, а дыхание превратилось в глухой, сдержанный стон.

– Чёрт… – прошептал он хрипло, закрывая глаза, но не отпуская её волос, направляя, показывая, что хочет ещё.

Она не торопилась, медленно изучая его, чувствуя, как он дрожит от её прикосновений, как его пальцы всё сильнее сжимают волосы. Он был горячим, твёрдым, напряжённым, полностью под её контролем, и эта власть над ним только сильнее разжигала её.

Саша взяла его глубже, чувствуя, как его бедра чуть дёрнулись навстречу, слыша, как он с силой втянул воздух сквозь зубы. Его стон прозвучал низко, сдавленно, будто он пытался удержаться.

– Саша… – он выдохнул её имя так, будто оно было последним, что он мог сказать.

И это было именно тем, чего она хотела. Вдруг его ладонь сильнее сжала кудри. Он осторожно, но требовательно потянул её наверх, заставляя подняться. Их взгляды встретились, и она увидела в его глазах безумный, дикий голод, уверенная, что и Рома в её глазах видел то же самое.

Он вдруг сжал её волосы чуть сильнее, но уже в следующий момент потянул вверх, заставляя подняться. Саша тяжело дышала, её губы покраснели, глаза горели жаром, и в этот миг между ними не осталось ни сомнений, ни недосказанности – только чистая, необузданная жажда друг друга.

Он скользнул ладонями по её мокрому телу, грубо притянул к себе, целуя так, что у неё перехватило дыхание. Вода стекала по их телам, но он уже не обращал на это внимания. Его руки крепко сомкнулись на её бёдрах, и в следующий момент он подхватил её на руки.

Саша вздрогнула, но не сопротивлялась, только сильнее обняла его за шею, цепляясь за его мокрую кожу.

Рома шагнул из душа, не выпуская её из своих рук, не позволяя ей даже секунды передышки, снова и снова покрывая её кожу жадными, тёплыми поцелуями.

Она ощущала, как его мышцы напрягаются под её ладонями, как его дыхание становится глубже и тяжелее, и это сводило её с ума ещё больше.

Когда он добрался до кровати, он буквально бросил её туда, следом нависая над ней, касаясь руками каждого изгиба её тела, исследуя, запоминая.

– От тебя сладко пахнет, – прошептал он, прижимаясь губами к её шее, спускаясь ниже.

Саша выгнулась навстречу. Её пальцы вцепились в его плечи, царапая кожу, её ноги рефлекторно сжались вокруг его бёдер, не позволяя отстраниться ни на миллиметр.

Они целовались снова и снова, их губы не могли разорваться, их тела не могли отлипнуть друг от друга. Они двигались медленно, жадно, будто смакуя каждый миг этой близости, позволяя себе наслаждаться ощущением кожи к коже, дыхания, переплетённых тел.

Рома двигался медленно, глубоко, сжимая её так крепко, что казалось, он хотел слиться с ней воедино. Его горячее дыхание срывалось у её губ, он тяжело выдохнул, провёл губами по её щеке, подбородку, снова поймал её рот в долгий, влажный поцелуй, от которого внутри всё сжалось ещё сильнее.

– Обещай… – его голос был низким, хриплым, он звучал почти как мольба, как требование.

Саша едва удержалась от того, чтобы не застонать ещё громче. Она выгнулась, цепляясь за его плечи, ощущая, как его руки крепче сжимают её бёдра, как он заполняет её полностью, двигаясь медленно, с мучительной чувственностью.

– Обещай мне, что не уедешь… – повторил он, усиливая толчок, заставляя её всхлипнуть от переполняющих ощущений.

Она зажмурилась, чувствуя, как внутри всё трепещет от его слов, от его тела, от всего, что он делал с ней. Она не могла думать. В этом моменте было только желание, только он, только они двое.

Рома впился губами в её шею, сжимая её бедро, затем снова приник к её губам, выговаривая каждое слово горячо, тяжело:

– Саша… пообещай…

Она резко вдохнула, её пальцы вцепились в его спину, царапая кожу.

– Я обещаю… – выдохнула она ему в губы.

Роман застонал, его движения стали чуть быстрее, сильнее, а его поцелуи стали почти отчаянными.

Когда, всё закончилось они лежали в полумраке небольшого номера, переплетённые так тесно, что трудно было понять, где заканчивалось тело одного и начиналось тело другого. Кондиционер тихо гудел, пытаясь справиться с августовской духотой, но прохлада его казалась бесполезной против жара их тел и того, что только что произошло между ними.

Саша чувствовала горячее дыхание Ромы на своём плече, тяжесть его руки, уютно лежащей на её талии, и ещё пульсирующее тепло во всём теле, медленно угасающее после пережитого. В воздухе смешались запахи их кожи, влажных волос, пота и чего-то ещё – того, о чём они пока не решались говорить вслух.

Она прикрыла глаза, вдыхая его запах, и ощутила, что все тревоги, страхи и сомнения куда-то исчезли. Она лежала, слушая его сердцебиение, и понимала, что в эту ночь всё остальное не имело значения.

Возможно, завтра всё будет иначе. Но сейчас, в этой комнате, где воздух был густым и тяжёлым от их желаний, Саше хотелось думать только о том, что она рядом с Ромой.

И это было единственное, что сейчас имело значение.