Читать книгу Смена веков. Издание второе, переработанное и дополненное - Давид Сеглевич - Страница 4

Знаменитый английский физик Дэвид Дойч пишет о невероятно огромном количестве – континууме – параллельных миров. Миры эти существуют как бы рядом, они почти идентичны друг другу. Вот только события, происходящие в тех мирах, могут различаться: иногда чуть-чуть, иногда сильнее. Никакого взаимодействия между мирами не существует, и лишь явление дифракции света, знакомое нам из школьного учебника физики, свидетельствует об их существовании… Или какое-то взаимопроникновение все-таки возможно? Не могут ли предметы из одного мира перетекать в соседний?

Вот о чем я подумал, когда на обычном книжном развале в одной из европейских столиц обнаружил старую, в меру потрепанную и не слишком толстую русскую книжку. Название было тоже довольно обычным. «Малоизвестные страницы русской революции. Свидетельства очевидцев». Привлекла и слегка удивила надпись в нижней части титульного листа: «Издательство Орион. Нью-Йорк – Петроград. 1967». В аннотации говорилось, что этот сборник, под редакцией историка Андрея Робертского, является одним из многочисленных изданий, посвященных 50-летию Великой Февральской революции. И хотя, как значилось в выходных данных, книга вышла тиражом в 2000 экземпляров, никаких ее следов я не обнаружил ни в «Ленинке», ни в библиотеке Конгресса США, ни в других крупных библиотеках. Предлагаю вниманию читателя некоторые выдержки из этого сборника.

Из предисловия к главе «Убийство В. И. Ленина»

Успешное покушение на одного из большевистских лидеров, В.И.Ульянова (Ленина), может показаться событием незначительным на фоне тех грандиозных перемен, которые произошли в России в 1917 году. Много ли стоила в ту пору жизнь человеческая? Позволим себе не согласиться с этим. Именно во времена больших свершений, в «минуты роковые», даже небольшой удар по клубку событий, может бросить разматывающуюся нить истории в совершенно ином направлении. И пусть история не знает сослагательного наклонения, стоит прибегнуть к нему, чтобы измерить и оценить реальный масштаб каждой из составляющих великой революции.

Предположим на мгновение, что Ленин не погиб в апреле семнадцатого года и направил всю свою недюжинную энергию на захват власти. Мог ли «ленинский переворот» быть успешным? – Безусловно. Известно, что Ленин представлял самое радикальное крыло своей политической группы, так назваемой партии большевиков. Этот радикализм, помноженный на неуемную жажду власти, был способен принести самые неожиданные плоды. Разумеется, известно и то, что большевики не имели особой поддержки в народе, за их спиной не стояло крупных воинских формирований. Но сколь часто в политических битвах выигрывает не самый сильный, а наиболее беспринципный! Временное правительство сплошь состояло из либералов. Верность либерально-демократическим идеалам в условиях российской действительности могла стать причиной его поражения. Не будем забывать, что с момента отмены крепостного права прошло чуть более полувека. Значительную часть российского общества составляли дети вчерашних рабов. Раб подчиняется силе. Захвати эти новые якобинцы власть в Петрограде – и вся Россия могла бы пасть к их ногам. Позвольте, – скажете вы, – а как же Учредительное собрание?..

Да не введут читателя в заблуждение постоянные утверждения большевиков о верности демократическим принципам, о приверженности идее скорейшего созыва Учредительного собрания. На самом же деле ленинское крыло партии большевиков всеми фибрами ненавидело демократию. Это и понятно: большевики могли бы удержаться у власти лишь путем полного подавления демократических свобод. Их первым шагом стала бы отмена созыва Учредительного собрания. Затем последовали бы разгром опозиционной прессы, запрет всех оппозиционных партий, а возможно – и террор, подобный якобинскому. С яростью принялись бы эти фанатичные политики за осуществление своих социальных утопий, и серая мгла большевизма окутала бы шестую часть земной суши…

Инесса Арманд

Мы так долго не были в Петрограде! Последний час тянулся бесконечно. Пытались смотреть в окна, но было уже совсем темно, только редкие далекие огоньки мелькали иногда средь болотистой низины.

Н.К. занимали мелкие бытовые банальности (Н.К. – Надежда Константиновна Крупская – прим. ред.). Как, мол, раздобыть извозчика в вечернюю пору, как обустраиваться потом… Такой приземленной казалась она мне в тот час, такой недостойной этого великого человека! Я ведь думала совсем о другом. Как встретит нас столица? Для меня этот город всегда был чужим. Я ведь куда больше любила мою теплую милую Москву, в Санкт-Петербурге приходилось бывать лишь от случая к случаю. А главное: смогу ли я теперь столь же близко общаться с В.И.?

И вот наконец поезд тормозит… Мы вышли из вагона… Когда грянул оркестр, сразу почему-то завертелись в мозгу строчки из оперы Чайковского: «Вот так сюрприз! Никак не ожидали. Военной музыки оркестр…». Я даже не сразу сообразила, что это именно нас так встречают. Ильич как будто и не удивился вовсе. Словно всю жизнь его приветствовали военные оркестры. С обычной своей деловитостью вышел на перрон, пожал руку подбежавшему Чхеидзе…

Прошли в Императорский павильон. Чхеидзе говорил о новых свободных временах, о том, сколь важно в эти бурные дни сплотить всех сторонников подлинной демократии и продолжать борьбу за полное освобождение народа. Он вновь и вновь призывал к единству… Но я-то знала, как сильно ненавидел Ильич оппортунистов, готовых ради пресловутых демократических свобод пойти на сговор с буржуазией. Меньшевиков он презирал и даже не скрывал этого своего презрения в столь торжественный момент. Я стояла рядом и хорошо видела ироническую усмешку на его губах. К концу речи Ильич вообще повернулся к Чхеидзе задом, давая понять, что ничего общего с ненавистными ему меньшевиками иметь не желает. Потом вновь вышли из здания. Ленин начал говорить, но толпа собралась порядочная, и слышно было плохо…

Ах, и зачем он полез на этот треклятый броневик! Кто-то услужливо подставил плечо. Помогли взобраться… Как отчетливо помню его последние слова!

«Дорогие товарищи! Солдаты, матросы, рабочие! Империалистическая война даст начало гражданской войне по всей Европе».

И тут что-то хлопнуло совсем рядом со мной, точно шарик воздушный взорвался. Ильич тут же умолк и повалился с броневика. Подхватили падающее тело. Полетела в сторону окровавленная кепка. Я просто застыла, я не могла осознать весь ужас происшедшего. Толпа оцепенела на мгновение, а потом заполыхала криками, шумом, смятением. Хватали кого-то, вырывали из руки пистолет, хоть было уже поздно. Я не видела, кого хватают. Я бросилась к упавшему. С криком рванулась туда же Крупская. Мы столкнулись.

Вся верхняя часть головы – в крови. Темные струйки стекают с виска. И совершенно спокойное, ничего не выражающее лицо. Я ничего не видела, кроме этого неестественно белого лица…

Ах, если бы можно было повернуть время вспять… На минуту, на полминуты… Остановить Ильича, прикрыть его собственным телом… Поздно. Свершилось.

Григорий Зиновьев. Из речи на могиле В.И.Ленина

…Мы все были лишь его учениками. И все новые и новые наши сторонники будут учиться у него борьбе за освобождение пролетариата.

Наследие Владимира Ильича огромно. Значение его для нашего общего дела буквально неоценимо. Но как же больно становится при мысли, сколь много он успел бы еще совершить, не оборвись его жизнь так трагически. Враги революции хорошо знали, в кого им надлежит целить. Именно теперь, когда мы принимаемся за строительство новой России, нам будет страшно не хватать его решительности и отваги, его бескомпромиссности, его кипучей энергии. Постараемся же все вместе хотя бы частично восполнить нашу огромную утрату. Будем достойными того великого дела, за которое Ленин отдал жизнь.

Павел Переверзев

Я еще не был в то время министром юстиции. Этот пост занимал тогда сам Александр Федорович (А.Ф.Керенский – прим. ред.). Я же работал прокурором Петроградской судебной полаты. Разумеется, косвенным образом я был связан с делом Льва Освальда. Кем же был этот «одинокий волк» (ведь именно так переводится его фамилия)?

Сведений немного. Бывшие деятели царской охранки тогда не очень охотно с нами сотрудничали. В архивах Департамента Полиции никаких данных об агенте с такой фамилией не нашлось. Сам Лев Гарвеевич был из латышских стрелков. На фронте отличался храбростью. Имел Георгиевский крест четвертой степени. В конце 1916 года был контужен, вследствие чего и отправлен в тыл. Как видно, контузия не помешала ему хорошо стрелять. Квартировал он на Петроградской. Разумеется, сразу же произвели обыск на квартире. И – ничего. Еще один револьвер, патроны… Ни бумаг, ни сведений о связях. Прибыл в Петроград недавно, друзьями обзавестись вроде бы не успел. В пересыльной тюрьме его допросили только один раз. На следующий же день, 4 апреля, должны были перевести в «Кресты». Вот тут-то его и пристрелил Рубин. В упор, на глазах ошеломленного конвоя.

На допросах Рубин заявлял, что, являясь членом Петроградской организации РСДРП, всегда преклонялся перед личностью Ленина. Жаждал отомстить за убийство лидера своей партии. Как выяснилось, Рубин действительно был большевиком. Но как-то плохо верится в его праведный гнев. В партии Рубин состоял лишь несколько месяцев. За границу не выезжал и с Лениным никогда не встречался лично. Откуда взяться такой безоглядной любви к вождю? Как известно, Рубин был также убит «при попытке к бегству» буквально через несколько дней после ареста.

Все эти факты позволяют нам предположить, что за Освальдом и Рубиным стояли некие политические силы, смертельно опасавшиеся усиления большевиков… Кто конкретно? Тут мы можем только гадать. В частности, очень активным был Пуришкевич. Он в то время сколачивал монархическую организацию для скорейшего свержения Временного правительства. Активно сотрудничал с монархически настроенным офицерством, крупными помещиками, бывшими деятелями охранки. Все они были крайне недовольны демократическими преобразованиями новой власти, но наше правительство не было их единственным врагом. Неврастеник Пуришкевич параноидально ненавидел не только «разумное, доброе, вечное», но и вообще все, что могло представлять «угрозу устоям». Впрочем, никакими фактами о причастности монархических организаций к убийству Ленина мы не располагаем…

Александр Керенский

Разумеется, как министр юстиции, я слышал об этом деле. К тому же немного знал жертву покушения. Лично знакомы мы никогда не были, но одно время жили в одном и том же городе – Симбирске. Мой отец был директором гимназии, в которой учился Ульянов, преподавал там логику. По долгу службы ему приходилось встречаться с отцом Ульянова, инспектором народных училищ нашей губернии. (Удивительно, что из двух столь почтенных симбирских учительских семей вышли столь радикально настроенные революционеры, как Ульянов и я. Впрочем, наши взгляды на политику сильно расходились). Старший брат убитого был настроен еще более радикально. Он стал одним из организаторов неудачного покушения на царя и был казнен. Отец мой, будучи человеком широких взглядов и либералом, добился золотой медали для брата казненного революционера. Это было незадолго до нашего отъезда в Ташкент. Насколько мне известно, в аттестате Ульянова была-таки одна четверка, по логике, проставленная именно моим отцом. Как преподаватель он был очень строг и полагал, что знать его предмет на пятерку не может никто. Отец выдал Ульянову прекрасную рекомендацию для поступления в университет, и тот проучился некоторое время на юридическом факультете, но затем был отчислен за революционную деятельность.

Все это было мне известно, и я следил за ходом расследования, которое с каждым днем все более и более запутывалось. Вскоре кабинет сменился, и я уже не мог совмещать пост премьера с деятельностью министра юстиции. На эту должность заступил господин Переверзев. А вскоре, как вы знаете, наступили очень горячие дни, и мне уже стало совсем не до того. Стремительный развал фронта и волнения в Петрограде привели нас к единственно возможному решению относительно сепаратного мира с Германией. Никто не ожидал от нас этого. Признаться, мы и сами от себя ничего подобного не ожидали. Поверьте, верность союзническому долгу не была для нас пустым звуком. Но выбора не было. К июню даже самые милитаристски настроенные члены кабинета поняли, что если мир не будет заключен до осени, то страну захлестнет лавина всеобщей смуты. Эта лавина смела бы не только нас, она погребла бы под собой всю культуру, все то, что для нас было дорого и свято…

Пропуская через свою территорию поезд, на котором ехали Ленин и его соратники, германское правительство рассчитывало, что большевики, будучи ярыми противниками нашей военной политики, своей агитацией будут способствовать выходу России из войны. Этого не случилось. Действия большевиков были вялыми и нерешительными. Фронт, однако, разваливался и без их помощи.

Историки всегда поражались, сколь быстро нам удалось заключить Брест-Литовский мир, несмотря на противодействие со стороны Антанты. Да, мир этот был тяжел для страны, мы потеряли огромные территории, но это в любом случае было лучше, нежели потерять всю Россию.

Через год, как вы знаете, война закончилась победой Антанты, и нам удалось вернуть значительную часть утраченных территорий. Нелегко пришлось нам в Версале, особенно поначалу. Члены делегаций глядели на нас буками. Кое-кто пытался демонстративно обливать россиян презрением. Гучков, помнится, взглянув на мрачное лицо Ллойд-Джорджа, шепнул мне: «Этот Лев британский еще, глядишь, и от нас репараций потребует. Такому палец в пасть не клади». Постепенно нам удалось нейтрализовать эту неприязнь и убедить союзников в том, что ситуация в России летом семнадцатого года представляла собой типичный Force Majeure: мы просто не могли исполнять союзнический долг в силу внешних непреодолимых обстоятельств. Следует признаться, что дело было не только и не столько в нашем красноречии. Возвращение долгов царской России – вот что стало альфой и омегой этой стадии переговоров. Главы европейских держав прекрасно понимали, что любые санкции против России чреваты задержкой выплат и даже полным их аннулированием. Такими суммами не бросаются. Отделение Польши и Финляндии, с чем наша делегация немедленно согласилась, только способствовало укреплению престижа нашей страны…

Надежда Крупская

От Григория Зиновьева я не ожидала такой реакции. Последние тезисы Владимира Ильича – это его духовное завещание партии. Я пребывала в полнейшей уверенности, что каждое слово этой маленькой рукописи будет встречено с вниманием и одобрением. И что же?..

Я попросила Зиновьева передать тезисы в «Правду» для немедленного напечатания. Даже и название у меня было готово. «Апрельские тезисы». Ведь Ильич писал их уже в апреле, перед самым своим приездом в Россию. Роковым приездом…

Взгляды Ильича, его непримиримая позиция по отношению к соглашателям, не были секретом для членов ЦК. В Белоострове в наш вагон вошли Сталин и Каменев. В.И., едва поздоровавшись, тут же на них накинулся. «Что вы там у себя в „Правде“ пишете? Мы вас ругали самыми последними словами!» Я ожидала, что последует бурная дискуссия, но ни Сталин, ни Каменев спорить не стали. Сталин слегка ухмыльнулся в свои кавказские усы, Каменев тут же перевел разговор на что-то другое. Словно бы и согласились. А тут…

После разговора со Сталиным и Каменевым Зиновьев сказал мне: «Дорогая Надежда Константиновна, вы ведь прекрасно знаете, как мы все любили и ценили Ильича. И то, что он здесь пишет, – просто замечательно. Но поймите: не время сейчас! Ведь тут же призыв к гражданской войне, и нас просто не поймут. Вот здесь… „Кончить войну истинно демократическим миром нельзя без свержения капитала… Никакой поддержки временному правительству“. И вот эти очень резкие высказывания в адрес всех прочих партий… Они сейчас тоже как бы не к месту… Да, мы придем и к требованию государства-коммуны, и к смене названия партии на коммунистическую, и к отрицанию парламентского государства, но лишь тогда, когда молодая российская демократия как следует укрепится. А пока что не следует махать красным лоскутом. В нынешней ситуации важнее объединяться, а не разъединяться».

Тезисы так и не были напечатаны…

(«Апрельские тезисы» Ленина были впервые опубликованы в 1944 году – прим. ред.).

Биографические справки

В конце сборника имелись краткие биографические справки. Все, что касается биографий вплоть до 1917 года, полностью совпадает с тем, что известно нам сегодня. Но после этой даты начинается какая-то фантасмагория. Как ни странно, в книжке не оказалось биографических данных премьер-министра Временного правительства А.Ф.Керенского. Остается предположить, что авторы считали его столь широко известной личностью, что и деталей никаких не требовалось. Кстати, в год выхода книги тот Керенский, которого мы знаем, был еще жив. – Д.С.

Инесса Арманд (1874—1958) – известная русская революционерка, член партии большевиков, любовница В.И.Ленина. Родилась во Франции, где жила до пятнадцати лет. В России стала женой Александра Арманда, сына богатых промышленников, от которого ушла к его брату Владимиру. Была матерью пятерых детей, при этом активно занималась подпольной работой. Была арестована, бежала из ссылки за границу. Преподавала в основанной В.И.Лениным партийной школе в Лонжюмо, а затем работала с ним в Париже. Вернувшись в Россию вместе с другими лидерами большевистской партии, участвовала в ее работе, была депутатом Думы. Вновь вышла замуж (за известного политика Бархатова). После самоликвидации большевистской партии возглавляла различные женские организации. До 1946 года была редактором журнала «Работница».

(Известная нам Арманд замуж больше не выходила. Умерла в 1920 году от тифа – Д.С.)

Григорий Зиновьев (Радомысльский) (1883—1951) – один из лидеров большевиков, близкий друг Ленина и его соратник с 1903 года. Постоянный представитель большевиков в социалистических организациях Европы. Вернулся в Россию вместе с Лениным. Из-за разногласий с другими ведущими членами центрального комитета РСДРП не был избран в Государственную думу в 1918 году. Позднее сблизился со Сталиным, вместе с которым участвовал в Сталинском путче 1923 года. После выхода из заключения в 1930 г. активно занялся бизнесом. Открыл несколько молочных ферм в Екатеринославской губернии, стал крупным скотопромышленником.

(«Здешний» Зиновьев разошелся с Лениным, выступил против его «Апрельских тезисов» и даже выдал правительству планы большевиков относительно вооруженного восстания. Казнен в 1936 году, в начале сталинского «большого террора». Реабилитирован в 1988 г. – Д.С.)

Лев Каменев (Розенфельд) (1883—1962) – соратник Ленина, член партии большевиков с 1903 года. Вел активную пропагандистскую работу в Москве, Тифлисе, Санкт-Петербурге. Неоднократно арестовывался. В 1914 г. возглавил редакцию массовой большевистской газеты «Правда» (выходила с 1912 по 1924 годы). С 1917 года активно выступал за сотрудничество с эсерами, меньшевиками и прочими партиями демократического направления. После Учредительного собрания избран в думу. Был членом нескольких российских правительств. В частности, занимал посты министра транспорта, внешнеэкономических связей, образования.

(Известный нам Каменев был осужден и казнен вместе с Зиновьевым по делу «Троцкисто-зиновьевского центра». Реабилитирован в 1998 г. – Д.С.).

Надежда Крупская (1869—1939) – жена Ленина с 1897 г. В юности занималась пропагандистской работой среди рабочих Санкт-Петербурга, за что была арестована и выслана. Была секретарем ленинской газеты «Искра» и секретарем Центрального Комитета большевистской партии. После 1917 года проявила себя как реакционный публицист. Требовала восстановления в России цензуры и официального запрещения и изъятия многих литературных и философских произведений (в их числе – произведений Платона, Канта и др.). Выступала с резкими нападками на писателей и поэтов демократического направления (в частности, на К.И.Чуковского).

(Удивительно, что биографическая справка на Крупскую практически совпадает с тем, что нам известно о ней сегодня в «нашей» истории. Даже год смерти – тот же – Д.С.).

Павел Переверзев (1871—1956) – адвокат, политический деятель. Как и Ленин, начинал карьеру помощником присяжного поверенного. Сблизился с эсерами. Был защитником на крупных политических процессах. В частности, успешно защищал депутатов-большевиков, обвиненных в государственной измене. В 1917 г. – прокурор Петроградской судебной палаты и министр юстиции Временного правительства. В 1918 г. содействовал освобождению царской семьи, в 1919 г. сопровождал ее за границу. Министр иностранных дел с 1924 по 1927 г. Крупный бизнесмен и организатор российско-французских промышленных предприятий (производство пластмасс).

(«Реальный» Переверзев после Октябрьской революции скрывался от большевиков, затем эмигрировал. Умер в оккупированной Франции в 1944 г. – Д.С.)

Иосиф Сталин (1878—1924) – один из политических лидеров большевиков. Родом из Грузии. Был организатором так. наз. «экспроприаций» – нападений на инкассаторов с целью получения средств для подпольной работы. В 1912—1913 годах был одним из главных сотрудников газеты «Правда». В 1917 г., вернувшись из ссылки, вновь вошел в редколлегию газеты. В 1918—1923 г.г. – депутат Государственной Думы от большевиков. В 1923 г. совершил попытку государственного переворота и захвата власти (Сталинский путч). Погиб в тюрьме (убит сокамерниками, заподозрившими его – возможно не без основания – в связях с тюремным начальством и провокаторской деятельности). Путч явился одной из главных причин, приведших к самоликвидации партии большевиков.

Николай Чхеидзе (1864—1926) – политический деятель, один из лидеров меньшевиков. Депутат 3-й и 4-й Государственных дум. В 1917 г. был председателем Исполкома петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Принимал участие в заключении Брест-Литовского сепаратного мира с Германией. Член российской делегации во время послевоенной Версальской конференции. В 1921—1926 г.г. – министр обороны. Убит в результате покушения.

(Известный нам Чхеидзе после революции боролся за отделение Закавказья, был председателем Учредительного собрания Грузии. После вступления Красной армии в Грузию бежал во Францию. Покончил с собой в 1926 г. – Д.С.)

Из послесловия к главе «Убийство В. И. Ленина»

Позволим себе пойти еще дальше в наших предположениях.

Мы знаем, что революция, подобно беспощадному Крону, пожирает своих собственных детей. Можно быть уверенными: приди ленинские радикалы к власти – и ничто бы их уже не спасло. Но не зря же Крона иногда отождествляли с богом времени Хроносом. Только время, столь же беспощадное и упрямое, могло бы вернуть Россию в русло нормального политического развития. Сам режим мог просуществовать значительно дольше его основателей. Продолжим аналогию с революционной Францией. Там могильщиком революции был Наполеон. В России им мог бы оказаться новый Нерон. И тогда страна продолжала бы свой путь под гнетом жесточайшей диктатуры, противопоставив себя остальному миру, в течение трех, а то и четырех десятков лет.

И вот тут мы подходим к принципиальному вопросу. Как известно, только мощное противодействие всех европейских государств, включая Россию, позволило окоротить руки Гитлеру. В 1938 году в Мюнхене все демократические правительства выступили единым фронтом против Германии, что привело к краху национал-социалистического правительства. Гитлер и его подручные ушли в небытие вместе со своими людоедскими «теориями» и планами мирового господства. И я вновь и вновь спрашиваю: а если бы мир был расколот? Если бы государства Запада опасались не только гитлеровской Германии, но и враждебной им России? Если бы они предпочли Гитлера как меньшее зло? Страшно даже подумать, что могло бы случиться. Могла бы разразиться даже новая мировая война…

Учитывая тот прогресс в деле вооружений, какой мы наблюдали на протяжении последних десятилетий… Словом, новая война могла принести миру столь ужасные бедствия, которые мы с вами не можем представить в самом страшном кошмаре. Мы лишь должны быть благодарны (кому: богу, природе, истории или все тому же случаю?), что этого не произошло.

Но здесь мы уже вступаем в область совершенно необоснованных спекуляций и фантастики.

Основную идею этой публикации я позаимствовал из статьи британского историка Эндрью Робертса Andrew Roberts. Lenin is assassinated at Finland Station.

Гротескная параллель с убийством президента Кеннеди должна была придать рассказу дополнительную фантасмагоричность и еще раз подчеркнуть фантазийность всей истории.

Вскоре после публикации в торонтском еженедельнике мне позвонил редактор и сообщил, что со мной очень хочет поговорить один из читателей…

Судя по голосу, этот читатель был человеком немолодым. Он тут же с жаром принялся рассказывать мне, что обратил внимание на одну потрясающую особенность: имена убийц Ленина почти совпадают с именами тех, кто был замешан в убийстве Кеннеди! «Скажите, а убийцу Ленина действительно звали Лев Освальд?»

…Я опешил. Ожидал чего угодно, но это уж как-то слишком… Замямлил:

– П… простите, но ведь… Вы действительно не знаете, что Ленин умер своей смертью?

– Да знаю я, знаю! Он умер в январе 1924 года. Но вы ведь факты приводите! Вот я и думаю: почему ж у тех, кто Ленина убил, и у тех, кто убили Кеннеди, так имена совпадают? Может, эти люди как-то между собой связаны?

И тут я понял удивительную вещь. Два факта: «Ленин умер в январе 1924 года» и «Ленина убили в апреле 1917 года» мирно сосуществуют в голове этого человека, никак друг другу не противореча. Он верит обоим! Воистину, странная это штуковина – человеческое мышление.

2009