Читать книгу Стратегический диалог. Мемуары дипломата - Дай Бинго - Страница 10

Советско-китайские отношения можно условно разделить на четыре периода по десять лет: медовый месяц (1949–1959), дискуссия (1959–1969), противостояние (1969–1979) и переговоры (1979–1989).

В 1949 году образовалась Китайская Народная Республика, но страна находилась в бедственном положении. Перед Коммунистической партией встал вопрос, требующий немедленного ответа: каким государством станет Новый Китай? Тщательно изучив историю китайских революций и оценив текущую международную обстановку, КПК приняла решение примкнуть к СССР и социалистическому блоку, а советская модель развития стала образцом для подражания.

Прежде всего, не подлежит сомнению тот факт, что СССР оказал неоценимую помощь в разработке плана первой пятилетки и сыграл большую роль в формировании индустриальной базы Китая. Кроме того, Советский Союз активно выступал за восстановление законных прав Китая в ООН и объединения Тайваня с материковой частью, что имело колоссальное политическое значение для молодой республики. СССР стал старшим наставником Китая, который грезил вырасти в такую же сильную социалистическую страну, зажить в достатке, как и советский народ. В то время все – мода, музыка, театр, литература, кино – формировалось под влиянием Советского Союза, он наложил свой отпечаток на все сферы общественной жизни. Главы двух стран постоянно обменивались визитами, а наши народы связывала тесная дружба.

Однако после смерти Сталина к власти пришел Хрущев, который внес свои изменения во внутри- и внешнеполитический курс страны. У СССР и Китая появились серьезные расхождения в теоретических и практических вопросах, что постепенно стало известно общественности. Из двух побратимов государства превратились в публично скандалящих противников, и такой роковой поворот стал сильным ударом по китайскому обществу С ухудшением двусторонних отношений стал меняться и образ Советского Союза в глазах китайских граждан.

Из сферы идеологии взаимные противоречия перетекли в область национальной безопасности. 2 марта 1969 года на острове Даманском произошло вооруженное столкновение пограничных войск СССР и Китая. 5 марта в Китай по специальной правительственной линии поступил звонок из Советского Союза с требованием переговорить с премьер-министром Чжоу Эньлаем или министром иностранных дел Чэнь И, но оператор с китайской стороны отказался устанавливать соединение. 15 марта произошло новое боестолкновение на острове Даманском. Советское военное командование отправило туда огромное количество бронетехники, танков и вооруженных солдат, которые направили артиллерийский огонь вглубь китайского фронта. Пограничные войска Китая сумели отразить три яростные атаки советских бойцов и защитить свою территорию[23]. 21 марта советская сторона заявила, что председатель Совета министров СССР Алексей Косыгин требует вступить в телефонные переговоры с Мао Цзэдуном или Чжоу Эньлаем, на что оператор дал повторный отказ. Впоследствии Мао Цзэдун с осуждением говорил: «Звонили мне, так почему вы дали отказ, даже не доложив об этом?»

Вечером того же дня временный поверенный в делах посольства СССР в Китае настоял на немедленной встрече с заместителем директора департамента СССР и Европы МИД и вновь потребовал организовать телефонный разговор с руководством страны. Китай ответил на это меморандумом: «В условиях сложившейся ситуации телефонный разговор считаем неуместным. Если советской стороне есть что сказать, воспользуйтесь для этого дипломатическими каналами». Тогда же Мао Цзэдун заговорил о необходимости готовиться к дипломатическим переговорам. Получив послание, Советский Союз предложил возобновить переговоры по пограничным вопросам. В последней декаде марта Председатель Мао вновь заявил: «Нужно готовиться к дипломатическим переговорам – вижу, что время пришло».

13 августа 1969 года произошел новый вооруженный конфликт – у речки Теректы (Кусак)[24]. Мы боялись, что дело зашло слишком далеко, чтобы разрешиться мирно. В стране готовились к самому худшему.

Но, как уже отмечалось выше, п сентября прошла встреча Алексея Косыгина и Чжоу Эньлая, 20 октября – переговоры на уровне заместителей министров иностранных дел.

Стоит отметить, что как только появилась информация о прошедших переговорах, США немедленно захотели возобновить китайско-американские переговоры на уровне послов. Это доказывает, что треугольник «Китай – США – СССР» существовал, а потепление в советско-китайских отношениях вызывало у Штатов беспокойство. В США беспокоились, что, возобновив дружеское взаимодействие, Китай и Советский Союз выступят против Америки единым фронтом. Посол США в Польше сумел перехватить китайского дипломата на выставке моды в Варшаве и выразил надежду на встречу с китайским поверенным в делах – только так удалось установить двустороннее взаимодействие на уровне послов[25]. Улучшение китайско-американских отношений стало одним из важнейших событий на международной арене за период «холодной войны».

По мнению Китая, условия для улучшения китайско-американских отношений были созданы кажущейся угрозой возвышения СССР. Мао Цзэдун ратовал за нормализацию сотрудничества с США из стратегических соображений, а возобновленные переговоры на уровне послов и последовавшая за этим «пинг-понговая дипломатия»[26] были лишь прелюдией к основной стратегии. Замысел председателя Мао состоял в том, чтобы создать в мире «одну единую линию, одно большое поле»[27], то есть объединить США, Японию и Западную Европу, а также многочисленные страны Азии, Африки и Латинской Америки в противостоянии верховенству Советского Союза и защите безопасности Китая, а Штаты с радостью ухватились за эту возможность.

СССР прекрасно понимал, какой вес Китай имеет в советско-американском противостоянии. Для советского руководства была крайне неприятна сама мысль о потенциальном улучшении отношений между США и КНР, и потому оно неоднократно выражало надежду на проведение советско-китайской встречи на высшем уровне. Мы не давали положительного ответа, но и не отвергали возможность благоприятного развития событий. В июне 1970 года член ЦК Коммунистической партии и заместитель председателя Государственного совета Румынии Эмиль Боднараш поехал в Китай с визитом. Советское руководство поручило ему выразить Мао Цзэдуну надежду на прекращение полемики и улучшение отношений. Председатель Мао ответил: «Можем сократить советско-китайскую полемику еще на тысячу лет» и попросил передать привет Косыгину[28]. Проезжая через Москву, Боднараш передал председателю Совета министров слова Мао Цзэдуна. Услышав это, Косыгин улыбнулся и выразил свою благодарность, добавив, что знает, как ответить председателю. Косыгин считался одним из советских руководителей, которые придерживались умеренных взглядов относительно Китая, но попали под давление Хрущева.

Уже после смещения Хрущева (1964) в высших кругах СССР зазвучали идеи о нормализации отношений с КНР. Во времена советско-китайского раскола Советский Союз придерживался весьма неоднозначной позиции. С одной стороны, он оказывал на Китай сильнейшее политическое, военное и экономическое давление, с другой – боялся оттолкнуть в лагерь США и Запада. СССР волновали взаимоотношения Китая с Западом и особенно назревающая «оттепель» между Китаем и Штатами, которая могла бы нанести ему серьезный ущерб. Помню, как еще в период моей работы в советском посольстве МИД СССР внезапно потребовал встречи с нашим руководством. Они не сказали, в чем дело, но дали понять, что это не терпит отлагательства. Из посольства ответили: «Поверенного в делах нет на месте». Советская сторона опять попросила: дайте нам любого дипломатического сотрудника, главное, чтобы он с нами встретился. Советское руководство почувствовало, что в китайско-американских отношениях грядет прорыв. На самом деле развитие отношений между Китаем и странами Запада никогда не оставляло СССР равнодушным. Даже в Яньаньский период в Москве с недоверием относились к наблюдательному посту армии США в Яньани – беспокоились, что мы «якшаемся» с Западом[29].

Во второй половине 1970 года началось улучшение советско-китайских отношений. В октябре 1970 года в должность вступил новый посол СССР в Китае Василий Толстиков. В ноябре ветеран Великого похода и заместитель министра иностранных дел посол Лю Синьцюань отправился в Москву, чтобы принять полномочия. От общения на уровне поверенных стороны перешли на уровень послов.

21 февраля 1972 года, после того как Китай с визитом посетил президент Никсон и был запущен процесс нормализации китайско-американских отношений, Советский Союз почувствовал себя неуютно. Штаты превратились в главных инициаторов, определяющих взаимодействие между Китаем и СССР. 20 марта 1972 года Брежнев выступил с речью на XV съезде профсоюзов СССР, где подчеркнул готовность развивать советско-китайские отношения на основе пяти принципов мирного сосуществования, хотя до этого Советский Союз категорически отказывался их признавать.

В отношениях с СССР Мао Цзэдун всегда оценивал общую обстановку со стратегической точки зрения, в нужный момент добавляя или понижая давление. Оглядываясь на историю противостояния двух стран, прежде всего важно уяснить для себя, как Мао Цзэдун, Дэн Сяопин и другие пролетарские революционеры видели будущее советско-китайских отношений, как определяли и выдерживали меру своего воздействия.

14 июня 1973 года, накануне своего визита в США, Брежнев предложил Китаю заключить пакт о взаимном ненападении и провести по этому вопросу переговоры на высшем уровне, но Мао Цзэдун не дал определенного ответа. К концу года Китай выдвинул два условия: Советский Союз должен, во-первых, вывести войска из Монголии до линии, на которой они находились при Хрущеве, и, во-вторых, признать свои ошибки, начиная с Бухарестского совещания[30].

В марте 1974 года советский вертолет сбился с курса и вторгся в пределы китайского Синьцзяна, где был перехвачен нашей разведывательной авиацией. В декабре 1974 года глава отдела МИД СССР по делам Китая на частных переговорах призвал китайскую сторону вернуть летный экипаж. Получив от посольства докладную телеграмму, председатель Мао велел Министерству иностранных дел проработать возможность освобождения людей. В МИДе связались с соответствующими структурами, изучили вопрос и дали такую рекомендацию: действовать как при контакте с воздушным судном разведки, то есть членов экипажа депортировать, а вертолет изъять. Мао Цзэдун ознакомился с содержанием дела и вынес решение: «Эти трое невиновны – вина лежит на высшем руководстве. Не хватило топлива, сбились с курса, заблудились. Перед отъездом сводите их на обед и отправляйте с миром на родину».

В канун нового 1976 года Китай уведомил СССР, что после расследования версия о сбившемся с курса вертолете была признана достоверной и экипаж может быть свободен, воздушное судно также будет возвращено. Даже в условиях нараставшего конфликта следовало проявлять стратегическую гибкость, чтобы не доводить напряжение до предела.

В январе 1975 года Мао Цзэдун, говоря о попытках СССР оценить вероятность проведения переговоров на высшем уровне, заявил, что последнее слово еще не было сказано и при необходимости можно все переиграть.

В конце 1970-х годов Советский Союз продолжал сигнализировать о своей надежде на улучшение отношений, однако условия для такой смены курса пока что не складывались. 18 января 1976 года министр обороны Георгий Гречко передал своему китайскому коллеге Е Цзя-ньину сообщение, выразив желание вернуть советско-китайские отношения в состояние, в котором они пребывали до 1959 года. В сентябре 1976-го из жизни ушел Мао Цзэдун. В СССР этот момент сочли удачным для восстановления сотрудничества: Москва по собственной инициативе прекратила антикитайскую пропаганду, а Леонид Брежнев отправил китайской стороне телеграмму с соболезнованиями.

В апреле 1977 года во время инспекционной поездки по трем провинциям Северо-Западного Китая Хуа Гофэн[31] подчеркнул, что «самозабвенный запал советских ревизионистов еще не погас» и необходимо вести подготовку к войне. В августе того же года состоялся XI съезд КПК, где Хуа Гофэн в своем докладе заявил: «СССР и США – это очаги новой мировой войны, причем особенную опасность представляет собой социал-империализм». Так Америка впервые «уступила СССР первенство» в наших речах о противоборстве гегемонии. Тогда считалось, что Советский Союз по-прежнему представляет для нас главную угрозу.

После смерти председателя Мао Советский Союз в целом продолжал сочетать в своем подходе военное давление и политические методы. 24 февраля 1978 года Президиум Верховного совета СССР направил Постоянному комитету ВСНП предложение опубликовать совместное коммюнике о принципах взаимоотношений двух стран и провести по этому вопросу переговоры на высоком уровне, но Китай не дал своего согласия. В это же время стремительное развитие в лучшую сторону получили отношения Китая со Штатами, Японией и другими странами Запада. В августе 1978 года Китай и Япония подписали договор о мире и дружбе, который содержал положения о борьбе с гегемонией. В декабре Китай достиг договоренности с США об установлении отношений начиная с I января следующего года. Военно-политическая картина на Дальнем Востоке приобрела новый облик. Впоследствии представители СССР заявляли нам: «Вы не просто говорили о борьбе с гегемонией – вы предпринимали активные действия, заставив нас почувствовать себя в осаде. В такой ситуации нам пришлось сделать соответствующие выводы и подыскать правильный подход».

В январе 1979 года Дэн Сяопин приехал в США и стал первым китайским руководителем, посетившим Америку. 3 апреля Китай уведомил советскую сторону о том, что не собирается продлевать договор о дружбе, союзе и взаимной помощи, и предложил провести переговоры об улучшении советско-китайских отношений с последующим обменом меморандумами. Таким образом, с юридической точки зрения союз между СССР и Китаем был расторгнут.

Оказавшись на политическом поле, где противодействовали два полюса, СССР и США, Китай продолжил оппонировать Союзу и налаживать отношения с Америкой, что стало объективным шансом установить связь с западными странами. Советский Союз беспокоило улучшение наших отношений с Западом: он неоднократно выражал надежду на проведение встреч на высшем уровне, но мы не торопились дать положительный ответ, хотя и не исключали такой вариант развития событий. Что планировал сделать Мао Цзэдун, навсегда останется тайной, однако очевидным было то, что, если Китай хочет пойти по пути сотрудничества с Америкой и Западом, он должен дать им небольшую фору в этой геополитической партии, пробудить еще больший интерес к Китаю. Необходимо выработать общий план и учесть все факторы, чтобы поймать тот самый момент, додержать горшочек на огне, не оставив отношения с Западом «полусырыми», в этом и состоит искусство дипломатии.

Без всяких сомнений, налаживая связи с Западом, требовалось с предельной точностью подойти к отношениям с Советским Союзом. О какой стратегической безопасности можно говорить, когда чужая армия теснит наши северные границы, а над горизонтом постоянно сгущаются тучи? Поэтому уже с 1970-х годов Китай, работая над нормализацией взаимодействия с США и ключевыми западными странами, одновременно обдумывал, как наладить связи с СССР. Однако по причинам различного характера стороны приступили к соответствующим дипломатическим переговорам только в 1979 году. В 1980-е годы мы поменяли концепцию «одной единой линии» и выдвинули постулат «не заключать союзы». Китай развивал отношения с двумя фронтами одновременно, но не впутывал в эти дела стратегию. Только тогда в отношениях между СССР и КНР действительно наметилась тенденция к разрядке.

В сентябре 1979 года ветеран Великого похода и бывалый генерал Ван Юпин, занимавший пост заместителя министра иностранных дел, в качестве главы китайской делегации повез нас в Москву на первый тур переговоров о нормализации отношений, основным предметом которых был вывод советских войск из Монголии. Переговоры продолжались два с половиной месяца, но не принесли никаких результатов. Мы ставили всего два условия: Советский Союз выводит свою армию с территории МНР, а Вьетнам выводит войска из Камбоджи. Но сразу же после этого, в декабре 1979 года, советские войска вошли в Афганистан, и второй тур переговоров, назначенный на начало 1980 года в Пекине, не состоялся. Тогда к уже выдвинутым условиям добавилось третье: широко известное устранение «третьего препятствия», то есть вывод войск СССР из Афганистана.

Помню, что на переговоры в Москву мы летели на советском Ил-62. Не прошло и часа после взлета, как в одном из двигателей произошла поломка. Нам пришлось вернуться в аэропорт Шоуду («Столица») и поменять самолет.

Вот такой был исторический период: между компартиями и правительствами двух стран постоянно возникали все новые противоречия, отношения все время ухудшались, пока наконец не достигли точки невозврата. Это был сложный этап, когда смешались старые и новые разногласия отчасти по вине Советского Союза, отчасти из-за того, что наша оценка внутренней ситуации в СССР оказалась неверна: насчет советских ревизионистов, восстановления капиталистического строя и остального. Кроме того, сильно сказывалось влияние «культурной революции». Но, так или иначе, наша борьба за независимость и суверенитет страны, сопротивление контролю и угрозе со стороны СССР были необходимы. Без этой битвы, этой большой игры невозможно представить формирование независимой, собственной дипломатической линии Китая, да и наше место на международной арене было бы совсем иным. Впоследствии как советские, так и китайские руководители признавали, что обе стороны несут ответственность за этот этап, но этот печальный опыт помог им стать умнее. С точки зрения дипломатической теории с китайской спецификой упомянутый период требует тщательного изучения – это важно для понимания процессов формирования и развития стратегических идей в дипломатии современного Китая.