Читать книгу Заплыв домой - Дебора Леви - Страница 5

Бассейн на территории туристической виллы больше напоминал пруд, чем томные голубые бассейны из рекламных буклетов. Пруд в форме прямоугольника, вырезанный из камня семейством итальянских каменотесов, поселившихся в Антибе. Тело плавало на глубокой стороне бассейна, где в густой тени сосен вода всегда оставалась прохладной.

– Там медведь?

Джо Джейкобс вяло махнул рукой в сторону бассейна. Он чувствовал, как солнце печет сквозь рубашку, которую его личный портной-индус сшил из отреза натурального шелка. Спина горела. На июльской жаре плавился даже асфальт на дорогах.

Его дочь Нина Джейкобс четырнадцати лет от роду стояла на краю бассейна в новом раздельном купальнике с вишнями и с тревогой поглядывала на мать. Изабель Джейкобс снимала джинсы, словно собиралась нырнуть. Краем глаза Нина видела, как Лора и Митчелл, давние друзья Джейкобсов, отдыхавшие с ними на вилле, отставили чашки с чаем и подошли к каменным ступенькам на мелкой стороне. Лора, стройная великанша ростом в шесть футов и три дюйма, сбросила босоножки и вошла в воду по колено. Старый желтый надувной матрас ударился о мшистый бортик, раскидав пчел, плававших в воде на разной стадии умирания.

– Что там, Изабель?

С того места, где стояла Нина, было видно, что это женщина. Голая женщина плавает под водой. Ее руки раскинуты, как лучи морской звезды, длинные волосы колышутся, словно водоросли.

– Йозеф считает, что это медведь, – ответила Изабель Джейкобс бесстрастным голосом военного корреспондента.

– Если это медведь, я его подстрелю.

Митчелл буквально на днях приобрел два антикварных персидских ружья на блошином рынке в Ницце и только и думал, кого бы подстрелить.

Вчера они все обсуждали газетную статью о девяносточетырехкилограммовой медведице, спустившейся с гор близ Лос-Анджелеса и искупавшейся в бассейне одного голливудского актера. По данным лос-анджелесской Службы охраны животных, медведица была в течке. Актер вызвал спасателей. В животное выстрелили из ружья с транквилизатором и выпустили на волю в ближайших горах. Джо Джейкобс принялся рассуждать вслух, каково было зверюге плестись домой под дозой транквилизатора. Добралась ли она до дома? Может быть, она стала забывчивой и рассеянной? Не кружилась ли у нее голова, не начались ли галлюцинации? Возможно, из-за барбитуратов, содержащихся в шприце так называемого химического захвата, у медведицы тряслись лапы? Или транквилизатор помог ей справиться с затянувшимся стрессом, успокоил ее взбаламученный разум, и теперь она будет ходить по лесам и клянчить у егерей мелкую добычу, накачанную барбитуратовым сиропом? Джо замолчал только тогда, когда Митчелл наступил ему на ногу. Митчелл знал, что заставить паскуду-поэта (для читателей – ДГД, для всех остальных, кроме жены, – Джо) заткнуться очень и очень непросто.

Нина наблюдала, как ее мать нырнула в мутно-зеленую воду и подплыла к женщине. Наверное, маме было не привыкать извлекать из воды распухшие тела. Когда в эфир выходили ее репортажи, рейтинги новостных программ всегда поднимались. Мама исчезала в Северной Ирландии, Ливане или Кувейте, а потом возвращалась домой как ни в чем не бывало, словно выходила за молоком в магазин за углом. Рука Изабель Джейкобс уже потянулась к лодыжке женщины, плававшей под водой в их бассейне. Резкий яростный всплеск испугал Нину. Она подбежала к отцу. Он схватил за обгоревшее на солнце плечо, и она громко вскрикнула. Когда из воды вынырнула голова, шумно хватая ртом воздух, на один жуткий миг Нине показалось, что эта голова ревет, как медведь.

Женщина с мокрыми волосами до пояса выбралась из бассейна и побежала к пластиковым шезлонгам. Совсем молодая, лет двадцати, может, чуть больше, но сложно было сказать наверняка, потому что она металась, как сумасшедшая, от одного шезлонга к другому в поисках платья. Платье упало на землю, но никто не подсказал: все таращились на ее голое тело. На лютой жаре у Нины кружилась голова. Она задыхалась от горько-сладкого аромата лаванды, сгущавшегося в неподвижном воздухе. Хриплое дыхание странной женщины сливалось с жужжанием пчел в поникших цветах. Нина подумала, что, наверное, у нее солнечный удар. Казалось, она сейчас грохнется в обморок. Сквозь застилавшую глаза пелену она разглядела, что грудь у женщины на удивление пышная и большая для такой хрупкой фигуры. Кости таза выпирали из-под кожи, и поэтому казалось, что длинные ноги незнакомки держатся на шарнирах, как у куклы. Единственное, что представлялось реальным в этой «кукольной» женщине, – треугольник золотистых волос между ног, блестевших на солнце. При виде их Нина сгорбилась и скрестила руки на груди, чтобы ее собственное тело сделалось как можно меньше, а лучше бы и вовсе исчезло.

– Вот ваше платье.

Джо Джейкобс указал пальцем на кучку смятого синего хлопка под одним из шезлонгов. Они все так долго таращились на нее, что это было уже неприлично. Женщина схватила платье и быстро надела через голову.

– Спасибо. Кстати, меня зовут Китти Финч.

На самом деле она сказала: «Меня зовут Кы-Кы-Кы», – и заикалась, наверное, минуты три, пока не дошла до «Китти Финч». Все с нетерпением ждали, когда она договорит.

Нина вдруг поняла, что ее мама по-прежнему сидит в бассейне. Когда она все-таки выбралась из воды, ее мокрый купальник был облеплен серебристыми сосновыми иглами.

– Меня зовут Изабель. Мой муж думал, что вы медведь.

Джо Джейкобс скривил губы, чтобы не рассмеяться.

– Ничего я такого не думал.

Глаза Китти Финч были серыми, как тонированные стекла «мерседеса», взятого Митчеллом в прокате и теперь припаркованного перед виллой.

– Надеюсь, вы не сердитесь, что я искупалась в бассейне. Я только приехала, а сегодня так жарко. Случилась накладка со сроком аренды.

– Какая накладка? – Лора смотрела на молодую женщину с такой неприязнью, словно та вручила ей штрафной талон за парковку в неположенном месте.

– Ну, я думала, что буду жить здесь две недели начиная с этой субботы. Но здешний смотритель…

– Если можно назвать смотрителем этого вечно укуренного лентяя Юргена, – скривился Митчелл. Произнося это имя, он аж вспотел от отвращения.

– Да. Юрген говорит, я перепутала даты и теперь мне придется распотрошить депозит. Я потеряю проценты.

Юрген, хиппи из Германии, вечно все путал и никогда ничего не знал наверняка. Он называл себя «дитя природы» и не расставался с «Сиддхартхой» Германа Гессе.

Митчелл воздел вверх указательный палец:

– Есть вещи страшнее, чем потеря процентов по депозиту. Мы собирались вас усыпить и оттащить в горы.

Китти Финч подняла левую ногу и медленно вытащила занозу из пятки. Она посмотрела на Нину, которая все еще пряталась за спиной у отца, и улыбнулась:

– Красивый купальник. – У Китти были кривые передние зубы, наезжавшие друг на друга. Ее волосы, высыхая, закручивались медно-рыжими кудрями. – Как тебя зовут?

– Нина.

– Скажи мне, Нина, по-твоему, я похожа на медведя?

Она скрючила пальцы, как когти, и сделала вид, что вонзает их в синее небо без единого облачка. Ее ногти были накрашены темно-зеленым лаком.

Нина покачала головой, потом проглотила слюну не в то горло и закашлялась. Все расселись. Митчелл плюхнулся в кошмарного вида синее кресло, потому что был самым толстым, а кресло – самым большим. Лора села на розовый плетеный стул, Изабель и Джо – в белые кресла-шезлонги. Нина примостилась на краешке папиного шезлонга и принялась возиться с пятью серебряными кольцами для пальцев ног. Эти кольца ей подарил Юрген сегодня утром. Все расположились в тени, и лишь Китти Финч осталась на солнцепеке и неловко присела на корточки на раскаленных каменных плитах.

– Вам негде сесть. Я принесу стул.

Изабель отжала кончики мокрых волос. Капли воды заблестели у нее на плечах и поползли вниз по руке, как змеи.

Китти густо покраснела и покачала головой:

– Не надо. Не беспокойтесь, пы-пы-пожалуйста. Я просто жду Юргена. Он мне скажет название отеля, и я сразу уйду.

– Конечно, вам надо сесть.

Лора озадаченно и даже немного встревоженно наблюдала, как Изабель тащит к бассейну тяжеленный деревянный стул, покрытый пылью и паутиной. На пути встретились препятствия. Красное ведро. Разбитый цветочный горшок. Два пляжных зонта, вбитых в бетонные тумбы. Ей никто не помог, потому что никто толком не понял, что она собирается сделать. Изабель, уже успевшая заколоть мокрые волосы большой заколкой в виде лилии, поставила стул между своим шезлонгом и шезлонгом мужа.

Китти Финч нервно взглянула на Изабель и на Джо, словно никак не могла понять, что происходит: ей предлагают стул из любезности или чуть ли не силой принуждают присесть. Она принялась смахивать паутину подолом платья, слишком старательно и слишком долго, но потом все-таки села. Лора сложила руки на коленях, будто готовилась провести собеседование с соискателем на работу.

– Вы бывали здесь раньше?

– Да. И не раз.

– Чем вы занимаетесь? – Митчелл выплюнул в миску косточку от оливки. – Вы работаете?

– Да, я ботаник.

Джо погладил порез от бритвы у себя на подбородке и улыбнулся Китти:

– В вашей профессии много диковинных слов.

Его голос был на удивление мягким, словно он чувствовал, что Китти Финч обижает допрос, который ей учинили Лора с Митчеллом.

– Да. Джо обожает ди-ко-вин-ные слова, потому что он поэт. – Слово «диковинные» Митчелл произнес, подражая аристократу в эстетическом ступоре.

Джо откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

– Не обращайте на него внимания, Китти, – небрежно проговорил он, но, кажется, замечание Митчелла его задело. – Митчеллу все ди-ко-вин-но. Как ни странно, это лишь укрепляет его уверенность в своем превосходстве.

Одну за другой Митчелл засунул в рот пять оливок и выплюнул косточки, целясь в Джо, словно это были пули из его антикварных ружей.

– А пока что… – Джо чуть подался вперед. – Может быть, вы нам расскажете, что такое семядоли?

Китти кивнула и подмигнула Нине.

– Семядоли – это эмбриональные листья. Они же становятся первыми листьями саженца, когда он прорастает. – Ее заикание как будто прошло.

– Все верно. А теперь мое любимое слово… Как бы вы описали лист?

– Китти, – строго проговорила Лора, – здесь много отелей. Наверное, вам надо пойти поискать себе номер.

Наконец пришел Юрген с длинными серебристыми дредами, собранными в хвост на затылке, и сообщил, что до четверга все отели в деревне заполнены под завязку.

– Значит, до четверга поживете у нас. – Изабель произнесла это так, словно сама удивилась тому, что сказала. – Кажется, у нас есть свободная комната.

Китти нахмурилась и откинулась на спинку стула.

– Да, спасибо. А все остальные не возражают? Если вы против, скажите сразу.

Нине казалось, что Китти Финч чуть ли не просит их возразить. Сама Китти сидела вся красная, судорожно поджимая пальцы ног. Нина чувствовала, как колотится ее собственное сердце. Бьется, словно в истерике, глухо стучит о ребра. Посмотрела на Лору и увидела, что та сплела пальцы в замок. Лора явно собиралась сказать, что она против. Они с Митчеллом на все лето закрыли свой магазин в Юстоне, зная, что окна, которые в этом году уже трижды разбивали воры и наркоманы, к осени будут разбиты снова, и поехали в Приморские Альпы, чтобы избежать бесполезных усилий и трат на замену разбитых стекол. Лора поймала себя на том, что мучительно подбирает слова. Эта юная рыжеволосая женщина напоминала окно, которое только и ждет, что в него кто-то залезет. Окно, которое, как Лора смутно догадывалась, уже было надтреснуто. Она не могла быть уверена на сто процентов, но ей казалось, что Джо Джейкобс уже втиснул ногу в разлом и жена ему помогла. Она тихонько откашлялась и собиралась высказать все начистоту, но ее мысли были настолько сумбурны и невыразимы, что, пока она думала, что сказать, Юрген ее опередил:

– Ну что, Китти-Котя, я отнесу твои вещи в комнату?

Все посмотрели туда, куда Юрген указывал желтым от никотина пальцем. Слева от застекленных парадных дверей виллы лежали две синие холщовые сумки.

– Спасибо, Юрген.

Китти небрежно взмахнула рукой, словно он был ее личным лакеем.

Юрген наклонился и подхватил ее сумки.

– Что это за веник? – Он потыкал пальцем в спутанный клубок цветущих растений, торчавших из второй сумки.

– Я их нашла на церковном кладбище рядом с кафе Клода.

Юрген, кажется, впечатлился.

– Надо назвать их травой Китти-Коти. Это научно-исторический факт. Охотники за растениями часто давали собственные имена своим находкам.

– Ага.

Она смотрела мимо него прямо в темные глаза Джо Джейкобса, как бы говоря: «Юрген ласково называет меня Китти-Котей».

Изабель подошла к краю бассейна и нырнула. Она плыла под водой, вытянув руки вперед, и увидела на дне бассейна свои часы. Резко ушла вниз и подхватила их с зеленой кафельной плитки. Когда она вынырнула, старая англичанка, жившая по соседству, помахала ей со своего балкона. Изабель помахала в ответ и только потом поняла, что Маделин Шеридан машет Митчеллу, который громко ей кричит.