Читать книгу На разных берегах. Книга I - Дэниэл Фостер - Страница 2

Яркая, разноцветная вспышка ослепила Берта. В уютный полумрак спальни бесцеремонно вторгся солнечный свет. Пройдясь по всем углам комнаты и окончательно прогнав ночную темноту, он объявил себя первым предвестником нового дня.

Оказывается, кто-то резко вздернул занавески в спальне.

– Нет… Нет… Еще рано… – вяло пробормотал Берт, прикрывая рукой лицо.

– Берт, – мягко, но очень настойчиво произнес женский голос. – Берт, вставай.

Тот еще сильнее закутался в теплую шкуру и повернулся на бок, лицом к стене.

– Мама, дай мне еще немного времени. Я, кажется, чувствую себя неважно, голова кружится, и горло болит, а еще…

Но парень не успел договорить. Резким умелым движением шкура была сорвана с лежащего и оказалась на полу. Берт нехотя обернулся и, щурясь от света, приоткрыл глаза.

В простом домашнем фартуке перед ним стояла его мать. Лима была красивой женщиной. Густые золотистые волосы, глаза цвета безоблачного неба не раз толкали мужчин на отчаянные поступки. Но годы шли, золотой цвет уступал белому, кожа теряла свою упругость, и на лице появились неизбежные спутники грядущей старости – первые морщины. Лима смотрела на сына и улыбалась, в глазах читался легкий укор.

– Берт, каждое утро одно и то же. Вставай, терпение мастера Вьёрда не безгранично. Или ты хочешь до конца жизни пахать огород и копаться в грязи? – с этими словами она вышла из комнаты, оставив открытой дверь. В спальню потянулся аромат свежеиспеченного хлеба.

«Нет, копаться в грязи я точно не хочу. Уж лучше ковать железо, если в этом забытом всеми месте нет другой нормальной работы», – угрюмо рассудил Берт и медленно встал с кровати.

Что касается мастера Вьёрда, то он вряд ли бы выгнал своего лучшего ученика, ведь через месяц его маленькая группа – всего два подмастерья – должна была сдавать последний экзамен. Но злить старого кузнеца определенно не стоило: уж очень крепкие затрещины он раздавал за любое нарушение дисциплины. И больше всего он не любил опозданий.

Вспомнив огромные руки Вьёрда – как они сжимаются в кулаки и обрушиваются на голову нерадивого ученика, – Берт заметно ускорил свои сборы. Сладко зевнув напоследок, он быстро натянул кожаные штаны, надел сапоги и бодрым шагом пошел на запах свежей выпечки.

На кухне приятно потрескивала печка, раздавая тепло всему дому. Проколотые, на толстой нитке сушились грибы. Лима накрывала на стол, время от времени отвлекаясь, чтобы помешать какое-то варево в котелках. Вся эта картина была пронизана таким уютом и спокойствием, что настроение Берта разом улучшилось.

– Доброе утро, – Берт поцеловал мать в щеку.

– Доброе утро, – немного смутилась Лима, удивившись неожиданной ласке сына. – Если это признаки твоей новой болезни, то болей ею чаще.

Она улыбнулась своей чудесной улыбкой, и сын ответил ей тем же.

Лима повернулась к котелкам и, быстро помешивая, приправила их содержимое душистыми травами. Улучив момент, Берт незаметно взял ломоть хлеба и засунул кусок в рот. Медленно жуя, наслаждаясь вкусом, он обошел стол, еще раз окинул взглядом кухню, открыл входную дверь и вышел на крыльцо.

Легкий прохладный ветерок приятно подул в лицо, слегка растрепав волосы. На улице и впрямь ярко светило солнце, а на небе не было ни единого облака. Вокруг радостно пели птицы, где-то лаяли собаки, а петухи продолжали будить жителей Риквена.

«Что ж, последний раз я видел такое солнце и безоблачное небо, наверное, лет семь назад. Добрый знак, как, скорее всего, сказали бы старейшины. Несомненно. Сегодня я выкую меч, который будет метать молнии, а малышня принесет волшебных грибов и ягодок», – усмехнулся про себя Берт.

Он обогнул родной бревенчатый дом и подошел к колодцу. Аккуратно откинул крышку и заглянул вниз. Кристально чистая, застывшая – без единых всполохов – темная гладь, как зеркало, отражала его лицо. Светло-русые, немного спутавшиеся после ночи волосы доходили до крепких плеч. На покрытом легкой щетиной лице выделялись глаза светло-зеленого цвета. Острый нос и немного впалые щеки говорили окружающим, что в свои шестнадцать лет парень не был склонен к полноте.

Берт убрал волосы со лба, а затем спустил ведро вниз и набрал воды. Рывком водрузив наполненное ведро на деревянную подставку, парень склонил голову, зачерпнул живительной влаги в ладони, плеснул себе в лицо и невольно вздрогнул. Вода была обжигающе ледяной, холодной, как самые лютые северные зимы. Берт энергично повторил движения и быстро забыл о том, что еще недавно нежился в теплой кровати, кутаясь в оленью шкуру.

Умывшись, он взял ведро и начал жадно пить. Закончив утреннее омовение, парень глубоко вздохнул, втягивая в себя свежий утренний воздух.

«Похоже, день будет не таким уж плохим, – утешил себя Берт и задумчиво посмотрел наверх. – Когда-нибудь я увижу земли, где синее небо над головой – обычное дело. Когда-нибудь… – опустил голову и повторил неотступную мысль: – Когда-нибудь… Но когда?»

Для Берта небо снова стало молочно-серого цвета, как и весь окружающий пейзаж. Вопрос «Когда?» он задавал себе уже далеко не первый день. Но время шло, а ответы так и не приходили.

Парень вернулся в дом.

Войдя на кухню, он накинул рубашку и молча сел за стол. Лима принесла завтрак. Каша, хлеб, мед и яйца составляли привычный утренний рацион большинства северян.

От матери не укрылась резкая перемена в настроении сына. Она налила свежего отвара из лесных трав, поставила кружку рядом с ним и села напротив.

– Берт, дорогой, – мягко обратилась она к нему, – что-то случилось? Скажи мне.

– Нет… Просто не выспался, – ответил Берт и приступил к трапезе.

– Берт, я, хвала предкам, еще не слепая. Я вижу, тебя что-то гложет. Что-то гнетет тебя и уже давно, – мать взяла сына за руку. – Откройся мне, я хочу тебе помочь. Ведь раньше ты не был таким закрытым.

– Раньше… Раньше я был мал, – ответил Берт и медленно высвободил руку. – Наверное, я просто повзрослел, вот и все. Давай не будем говорить об этом сейчас, – легкое раздражение появилось в его голосе. – К тому же мне пора в кузницу.

– Хорошо, Берт, – как можно мягче сказала мать. – Но я надеюсь, когда-нибудь ты мне все расскажешь.

– Обещаю, – уняв раздражение, сказал сын. – Но не сегодня.

– Ладно, собирайся, тебе и впрямь уже пора, – поторопила Лима, заботливо поправляя перед выходом воротник сыновьей рубашки. – Славной тебе работы.

– Спасибо. Увидимся вечером…

На улице Берта догнали знакомые звонкие возгласы.

– Эгей, Берт, Берт! Посмотри, сколько я сегодня собрал! Больше всех! – с большой корзиной грибов к Берту резво бежал радостный мальчишка.

За ним, явно подустав, плелась девочка.

Дети поравнялись с Бертом, и он заключил их в объятия. Логмур и Эйдин, младшие брат и сестра. Оба светлые, синеглазые, красивые – они пошли в мать.

Из-за нехватки свободных рук сбором грибов и ягод традиционно занимались дети. А людей на Севере всегда не хватало.

– Берт, он опять жульничал! – чуть ли не плача сказала Эйдин. – Я их находила, а он их собирал раньше меня!

– Неправда, ты просто завидуешь, – рассмеялся Логмур. – Север любит быстрых, сестрица.

Берт наклонился к младшему брату, взял того за плечо, улыбнулся и тихо спросил:

– И кто это тебе сказал? – чуть-чуть сжал плечо. – Север любит сильных.

А про себя подумал: «Точнее, ему все равно. Сильный или слабый, быстрый или медлительный. Наш отец был отличным воином. Сильным и быстрым. Но это его не спасло. Нет, Север не любит никого».

– Ты сейчас, может, и быстрее меня, но сумеешь ли убрать мою руку со своего плеча?

Логмур попытался вырваться, отчаянно стуча своим маленьким кулаком по пальцам брата, пытаясь кусать и царапать удерживающую его пятерню. Но все попытки были тщетны – хватка не ослабла.

Перестав дергаться, мальчик насупился и с обидой спросил:

– Чего ты хочешь? Ты сильнее. И что дальше? – посмотрел исподлобья. – Отберешь мою корзину и отдашь ей? – кивнул он в сторону сестры.

– Успокойся, – Берт убрал руку с плеча брата и посмотрел прямо в его синие глаза. – Я хочу, чтобы ты заботился о своей сестре и не давал ее в обиду. А тем более не обижал сам. Так и должны поступать сильные люди – заботиться о своих близких. Таких людей Север любит больше всего.

Берт взял брата за нос и улыбнулся:

– Ты уже почти взрослый, ты понимаешь, о чем я говорю?

– Да, – мальчик закивал в ответ.

– Хорошо, Логмур. Но ты огорчил сестру, нужно загладить вину и поступить правильно. – Берт подошел к Эйдин и взял ее корзину, которая была почти пустой. Затем взял «улов» младшего брата и пересыпал девочке половину, предупредив: – Чтобы больше такого не было. А теперь миритесь.

Логмур хмуро посмотрел на него, но возражать не стал. Настроение сестры заметно улучшилось.

– Прости, – буркнул мальчик.

– Прощаю, – откликнулась Эйдин.

– Вот и славно. А теперь покажите мне, чего вы там насобирали, – кивнул старший брат в сторону корзинок.

Дети тут же оживились и начали с гордостью показывать самые большие и красивые дары леса. Берт улыбался и проявлял интерес, похваливая детей.

– А вот этот гриб – самый-самый! – Эйдин протянула его Берту.

На миг брат застыл. Гриб резко выделялся из основной массы: он имел темно-фиолетовую шляпку и тонкую серую ножку.

Берт осторожно взял его, ткнул пальцем, проверив упругость, посмотрел внимательно на детей и спросил:

– Кто его нашел?

– Я! – тут же воскликнул Логмур.

– Неправда! – затараторила Эйдин. – Это я нашла! Он просто первый сорвал!

– Тсс, хватит! – Берт поднес палец к губам, подошел к детям, наклонился и приобнял их за плечи. – Разве мама не учила вас отличать хорошие грибы от плохих?

– Учила, – одновременно прошептали дети.

– А разве этот гриб подходит под описание хорошего?

– Нет, – ответили дети.

– Но он очень красивый. Я первый раз такой вижу, – в свое оправдание возразила Эйдин и сжала губки.

Берт выждал небольшую паузу и тихим голосом продолжил:

– Логмур, – Берт сдвинул брови и строго посмотрел на брата – и перевел взгляд на сестру: – Эйдин… Хорошенько запомните этот гриб. Он очень ядовит и опасен. Очень! – резко повысил он голос. – Вам повезло, что вы не принесли его на кухню. Мама была бы недовольна. Говорят, если долго смотреть на него, можно сойти с ума. – Его голос опять опустился до шепота.

Дети опасливо переглянулись и невольно подошли друг к другу.

– Ладно, никому не слова, – старший брат приложил палец к губам. – А теперь марш на кухню, порадуйте маму, – с этими словами он всучил им корзинки, повернул спиной к себе, легонько шлепнул и отправил в дом.

Когда малыши были уже на пороге, он окликнул Логмура:

– Логмур! Подойди-ка!

Мальчик хотел было воспротивиться, но решил, что это лишь задержит его, и подошел к брату.

– Если когда-нибудь тебе и твоей сестре попадется такой гриб, несите его мне, понял? Но не говори кому-нибудь еще. Пусть это будет нашим маленьким секретом, – подмигнул Берт. – Хорошо?

– Хорошо, – немного удивленный, согласился Логмур. Но его мыслями уже владел вкусный малиновый пирог, ожидавший дома.

– Молодец. А теперь беги.

Берт подождал, пока брат влетит в жилище, вытащил из кармана гриб и посмотрел на него: «Забавно. Если волшебство – это способность видеть невидимое, то детки и вправду нашли волшебный гриб. Только называется он ведьмовский. И вызывает галлюцинации».

Берт спрятал находку обратно в карман и наконец отправился в кузню. По дороге он взялся напевать какую-то мелодию и заметно повеселел в это прекрасное солнечное утро.

Берт вырос в местечке под названием Риквен. Это было одно из тысяч поселений, разбросанных по всему Северу, отличавшихся друг от друга лишь количеством домов и богатством местных вождей, от воли которых во многом зависело, будет ли селение развиваться или же придет в упадок.

Северяне называли свою отчизну Эргунсвальд. В переводе с их наречия слово «Эргун» обозначало «древний предок», а «Свальд» – «исконная земля». К сожалению, частые нападения диких племен, постоянные междоусобицы, холода и отток людей, покидавших родной дом в поисках лучшей жизни, серьезно сдерживали развитие огромного сурового края.

В противовес мелким владениям вождей неприступным монолитом возвышался Скаймонд – столица всего Севера. Расположенный на берегу величественного фьорда Дьярвиг, Скаймонд был по-настоящему огромным городом. С каменными постройками, обширной торговой площадью и портом, откуда даже во времена нескончаемых войн велась торговля с южной Империей. Скаймондом правил потомственный вождь Комьяр, носивший почетный титул Благословленного Предками. Под его рукой находилась не только столица, но и все земли к северу от Студеного Пролива, который служил естественной границей между Эргунсвальдом и владениями Империи Шторвудов. Однако власть эта была подобно осеннему листу: шальной ветер мог сорвать ее в любой момент и низвергнуть в грязь. Отсутствие уважения среди остальных вождей, повышение денежных и продовольственных сборов, вызвавшее ожидаемое недовольство внутри страны, где большинство жителей свободно владели оружием, делали власть Комьяра очень шаткой. Но главной проблемой были дикие племена. Словно огромный медведь, терзаемый стаей лютых волков, уже семь лет Север подвергался постоянным жестоким набегам, оставлявшим кровавые раны на его шкуре. Не было ни одного поселения, которого бы не постигла эта беда. Эргунсвальд отчаянно нуждался в вожде, который смог бы объединить людей и дать отпор захватчикам.

В отличие от восточной части Севера, которую занимали горы, Риквен окружали непроходимые леса, изобилующие дичью, щедрые на ягоды и грибы. Вокруг поселения стоял высокий частокол, служивший единственной, но иногда весьма действенной обороной. Острые колья не раз останавливали не в меру любопытных хищников и неуемных налетчиков. Вдоль частокола, с внутренней стороны, шла невысокая деревянная стена, с которой в случае опасности лучники могли стрелять, не боясь быть разрубленными в рукопашной схватке. Каждый день, внимательно вглядываясь в чащу леса и совершая обход, на стене дежурили восемь жителей. Данная обязанность вменялась всем мужчинам Риквена. Вахту несли поочередно, но никто не жаловался – каждый понимал, что от этого зависит их выживание.

Как и любое поселение Эргунсвальда, Риквен имел свой собственный герб: голова медведя с разинутой в реве пастью, согласно древним традициям, была искусно вырезана на массивных деревянных воротах. Считалось, что герб защищал поселение от невзгод. Так это или нет, жители Риквена точно сказать не могли, но они уже не раз успешно отражали нападения дикарей и потому с уважением относились к старинному поверью.

…По пути в кузницу Берт то и дело поднимал руку, приветствуя соседей. Кто-то заготавливал дрова, раскалывая топором поленья, кто-то копался в огороде, не замечая идущего мимо парня, кто-то стучал молотком, латая прохудившуюся от частых дождей крышу, кто-то возвращался с охоты, держа за длинные уши тушку убитого зайца, кто-то…

– А ну-ка постой! – чья-то рука с силой опустилась на плечо Берта. Он резко развернулся, кулак мгновенно сжался и был готов влететь в лицо возможному обидчику.

– Расслабься. – Довольно ухмыляясь, на него глядел высокий, на голову выше Берта, северянин.

– Грой, – немного прищурив глаза, сказал Берт. – Не советую больше так делать. А то в твоей башке совсем не останется мозгов.

– Ага, если достанешь до нее.

Улыбнувшись, они крепко пожали запястья друг друга, здороваясь по обычаю своих предков.

Грой был давним другом Берта, они знакомы с малых лет и вместе прошли путь от пеленок до настоящей охоты и поединков. Грой отращивал бороду, которую по мере роста заплетал в косичку, и коротко брил голову. Низко посаженные глаза и густые брови в сочетании с крепким телосложением придавали ему устрашающий вид. Но Берт знал, что внутри его друг совсем другой: за грозной внешностью скрывался добрый человек, способный к сопереживанию и готовый первым прийти на помощь. Собственно, во многом благодаря этим качествам Грой и стал его лучшим другом.

– Куда направляешься в такую рань? – поинтересовался Берт.

– Это для тебя рань. А для всех нормальных людей уже позднее утро. Сегодня моя очередь нести вахту, – и Грой с важным видом чуть приподнял голову. Парень, как и его семья, всю жизнь трудился в поле, но отчаянно мечтал стать прославленным воином. К боевой подготовке и сопутствующим обязанностям он относился с завидным усердием. Как, впрочем, и большинство северян.

– Что ж, в таком случае доброй тебе службы, – пожелал Берт.

– И тебе. Кстати, когда ты уже выкуешь для меня достойное оружие? Помнится, я говорил тебе про секиру.

– Да можешь хоть сейчас забирать. Пылится в кузнице, – небрежно бросил Берт.

– Правда, что ли? А чего молчишь? – удивился Грой.

– Хотел сделать тебе сюрприз.

– Секира вышла что надо? – с надеждой спросил здоровяк.

– Не знаю насчет секиры, но кинжальчик получился отличный, – Берт едва сдерживал смех.

Густые брови Гроя сжались, когда смысл незатейливой шутки друга дошел до него.

– Ха. Ха, – раздельно произнес он. – Чертов шутник. Надеюсь, твои клинки будут острее языка, – насупился Грой.

– Ну, мастер Вьёрд учит меня ковать не только клинки, хотя ты, наверное, имел в виду секиры, топоры, булавы и прочее, – невозмутимо продолжил Берт, еще больше раздражая Гроя. – Мы делаем наконечники для стрел, занимаемся прикладным искусством. Но лично я больше всего люблю работать над доспехами и…

– Ой, хорош уже, – не выдержал Грой. – Так и быть, в такую замечательную погоду я не стану портить твою чистенькую одежду.

– Благодарю могучего Гроя, – отвесил легкий поклон Берт. Но почувствовав закипающую обиду друга, он тут же переменился в лице и серьезным тоном добавил: – Я сделаю для тебя самое лучшее и красивое оружие, какое смогу. Твоя секира будет готова еще до первого снега. Если я, конечно, пройду экзамен у мастера Вьёрда.

– Конечно пройдешь, – сразу подобрев, пообещал Грой и похлопал друга по плечу. – Я в тебе не сомневаюсь.

«Честно говоря, я и сам в себе не сомневаюсь», – подумал Берт, а вслух сказал:

– Спасибо на добром слове. Кстати, а какие у тебя планы на вечер? – Берт хитро посмотрел на собеседника.

– Мм. Не думал еще. А какие тут могут быть планы? Мы же не в Скаймонде, – усмехнулся Грой. – Может быть, пойду поупражняюсь с топором. Может быть, возьму тебя, и мы вместе пойдем распивать мед к Эльмонду. Что скажешь?

– Скажу, что у меня есть предложение получше. – С этими словами он приоткрыл карман, чтобы Грой мог увидеть фиолетовую шляпку.

– Да ну! – глаза друга расширились в изумлении. – Где ты его взял?

Берт усмехнулся:

– В лесу нашел.

– И когда успел?

– Да неважно. Потом расскажу. Мне уже пора бежать. Ну что, пойдешь на тренировку?

– Думаю, сегодня моим мышцам надо отдохнуть, – глаза Гроя блеснули.

– Тогда до вечера, – попрощался Берт.

– До вечера.

Друзья разошлись по своим делам, уже думая об окончании рабочего дня.

Кузница стояла на окраине Риквена и располагалась в открытой пристройке к дому мастера Вьёрда. Под большим навесом глыбился горн с мехами. Слева от него – точильный камень. Рядом, почти во всю длину помещения, тянулся верстак, часть которого занимал всякий металлический хлам. Место между верстаком и горном принадлежало огромной наковальне. Рядом стояла деревянная бадья с водой. В углу на двух бочках был разложен инструмент: зубила, клещи, молоточки и прочие орудия. Опираясь на одну из бочек, ударной частью вниз, лежал огромный двуручный молот. Берт хоть и был крепким парнем, сомневался, что смог бы легко им орудовать, не сорвав спину.

«А вот и мастер Вьёрд», – Берт увидел своего наставника. Стараясь не выдавать волнения, он подошел к нему. Усердно стуча молотком по раскаленному металлу, кузнец сидел на деревянном табурете спиной к ученику и не замечал того, полностью погрузившись в работу. Перед ним стоял паренек, чуть младше Берта, и внимательно наблюдал за движениями мастера.

Это был Омунд, сын Вьёрда. Он рано располнел, обладал мягкими чертами лица и был невысокого роста. Омунда редко видели на местных посиделках. Круг его общения ограничивался разговорами с Бертом и отцом, что немало печалило последнего. Решив, что воинская слава ему не светит, он посвятил себя искусству обработки металла. По правде говоря, в Риквене сильно сомневались, что Омунд приходился родным сыном Вьёрду. Они были непохожи друг на друга, и эта разница бросалась в глаза. Как бы то ни было, никто не пытался выяснить это напрямую. Кузнеца уважали и боялись.

Увидев Берта, Омунд молча кивнул. Кузнец в последний раз мощно ударил по металлу и, поймав взгляд сына, отложил орудие и обернулся к пришедшему.

Мастер был далеко не молод. Седина уже пробилась в его шевелюру и солидную густую бороду. Несмотря на возраст и внушительный живот, кузнец обладал воистину крепким здоровьем и телосложением. Могучие, мускулистые руки за свою жизнь научились мастерски обращаться не только с кузнечным, но и боевым молотом – его излюбленным оружием, которым Вьёрд, еще будучи в возрасте Берта, сокрушил немало черепов. Мастер застал еще те времена, когда объединенное войско северян вело постоянные и жестокие войны с Империей, совершая набеги на их земли. Ему было что рассказать. За внешнее сходство и необыкновенную силу жители Риквена прозвали кузнеца Вьёрда Диким Медведем.

Мастер встал и подошел к ученику. Его серые, чуть мутноватые глаза смотрели прямо на Берта. Лицо не выражало никаких эмоций. Паутина напряжения повисла в воздухе.

– Ты опоздал. Снова, – твердым голосом произнес Дикий Медведь.

– Да, мастер, – по телу Берта пробежала едва заметная дрожь. – Я готов принять наказание, – не отводя взгляда, сказал ученик.

– Что ж, раз готов… – Вьёрд задумчиво посмотрел на свою правую руку, а затем резко ударил Берта в лицо ладонью.

От удара парень сильно пошатнулся, чуть не упал, но все-таки удержался на ногах. Под левым глазом начал наливаться синяк. Ярость молнией вспыхнула внутри Берта, но он тут же взял себя в руки.

«Это что-то новенькое», – подумал Берт, зло сплюнул в сторону, потом выпрямился и поднял глаза на учителя.

– В следующий раз получишь кулаком, – все так же спокойно произнес Вьёрд.

– Следующего раза не будет, – в тон ответил ученик.

«Не давай обещаний, которых не можешь исполнить», – вспомнились слова отца.

В ответ Вьёрд лишь покачал головой:

– Дело твое, Берт. Но я предупредил. Переодевайся, пора приниматься за дело. – С этими словами он отошел обратно к наковальне и продолжил работу, ожидая своего лучшего ученика.

Берт скинул заплечный мешок, достал рабочий фартук и был готов продолжить обучение.

– Привет, – тихо обратился Омунд. – Больно?

– Привет, Омунд. Бывало и хуже, – улыбнулся Берт. – Но если я все-таки еще раз опоздаю, боюсь, что ты останешься единственным учеником.

– Да брось. Просто вставай пораньше.

– О, ну как скажешь, – Берт не стал спорить и ободряюще хлопнул его по плечу.

По правде сказать, каждое утро Берт хорошенько задумывался, поваляться ли еще в кровати или получить хорошего тумака от учителя. Обычно серое, дождливое утреннее небо никак не располагало к раннему подъему, но, как правильно отметила Лима, «терпение мастера Вьёрда не безгранично». И то была сущая правда.

– Пойдем, сегодня твой отец обещал показать секреты новых сплавов…

Солнце вошло в зенит, когда Дикий Медведь и его ученики прервались на небольшой отдых. Они сели на лавку и любовались синим небом, изредка перекидываясь словами. Дул легкий ветерок, мерно покачивая темно-зеленые верхушки древних сосен. Потоки свежего, чистого воздуха приятно охлаждали разгоряченные тела троицы.

Взгляд Берта поймал очертания Гроя. Тот мерно вышагивал вдоль частокола, временами останавливался и смотрел вдаль, прикрывая рукой лицо от солнца.

«Видимо, представляет себя на высоких стенах Скаймонда, ожидает врага с оружием в руках», – усмехнулся про себя парень.

Омунд рукавом вытер пот со лба, вздохнул и задумчиво сказал:

– Странно, ветер есть, а небо все равно без облаков.

– Хм… И вправду что, – поддержал зачатки беседы Берт.

Омунд не заметил легкого сарказма, прозвучавшего в его голосе.

– Просто радуйся хорошей погоде, – сказал Вьёрд. – Все во власти предков. Мы лишь можем размышлять над тем, что несет в себе этот знак.

– А это знак? – спросил Омунд.

– Несомненно. В наших краях считается, что чистое небо – вестник перемен.

Берт знал об этом поверье и не удивился словам учителя. За исключением востока Севера, где высились могучие горные хребты, небо над большей частью Эргунсвальда всегда было затянуто молочно-серой дымкой. Такие дни, как сегодня, были огромной редкостью.

– Значит, должно произойти что-то хорошее? – продолжил сын кузнеца. – Быть может, дикие племена отступят, а Север окрепнет и вернет себе былое величие?

Берт украдкой посмотрел на мастера и подумал про себя: «А я наконец-то со спокойной душой отправлюсь в Скаймонд».

– Не всегда. Я нечасто видел синее небо над Севером. Но в большинстве случаев это всегда означало одно – войну, – Вьёрд что-то вспомнил и нахмурил брови.

Повисла небольшая пауза. Было отчетливо слышно, как скрипят верхушки деревьев.

– А что было в последний раз? – нарушил молчание Омунд.

– В последний раз Скаймонд заключил мир с проклятой Империей, – резко и с неожиданной злостью сказал Берт.

– Но разве это плохо? – не понял Омунд.

– А ты никогда не интересовался, почему, практически закрепившись на другом берегу Студеного, вождь Брудвар отозвал войска?

– Нет, – покачал головой сын кузнеца.

– Дикие племена, – сурово вставил его отец. – В тот год они появились из неоткуда и выжгли весь Север. С тех пор мы не воюем. Мы залечиваем раны и сидим в этих стенах, как затравленный медведь в берлоге, – в голосе мастера слышалась горечь.

– В тот год так же ярко светило солнце, – вспомнил Берт. Он не мог не помнить. Именно во времена первых набегов парень и потерял отца.

Одинокой черной точкой голубое небо пересек ворон и скрылся в чаще. Мысли Вьёрда и Берта погрузились в прошлое. Парень ощутил тоску и уныние, которые в последнее время все чаще и чаще гостили в его душе. И дело было вовсе не в смерти отца (с ней он смирился давно), а в мыслях о том, как изменить свою жизнь и остаться в ладах со своей совестью.

Виною всех переживаний была одна поездка. В далеком детстве отец Берта взял маленького сына на большую весеннюю ярмарку, проходившую в Скаймонде. После скромного Риквена столица поразила мальчика своими размерами и монументальными зданиями. Но больше всего он был впечатлен рассказами купцов с торговой площади, подслушанными, пока отец обменивал меха на подарки для Лимы и покупал сладости для сына. Они говорили о других землях. Они описывали другие обычаи. Они общались на других языках.

В Скаймонде Берт впервые увидел огромные корабли – на них могли бы поместиться все жители Риквена. Как объяснял отец, на одних купцы привозили свой товар, на других объединенное войско северян уплывало в далекие походы. Мир открылся Берту совсем с другой стороны. Он ощутил себя снежинкой в снегопаде и понял, что после увиденного не сможет прожить всю жизнь в далеком и затерянном в чаще лесов Риквене.

Однажды почувствовав запах приключений, увидев другой мир, Берт не в силах был забыть это легкое чувство новой свободы. Сердце упорно звало его в Скаймонд. Но он не смел покинуть семью, особенно когда отца не стало и пришли тяжелые времена. Берт не видел выхода из сложившейся ситуации, и внутренние противоречия между долгом и зовом сердца постоянно разъедали его изнутри.

– Ну, отдохнули и хватит, – прервал молчание Вьёрд. Он медленно встал, а за ним поднялись и его ученики. Дикий Медведь повернулся к подмастерьям, внимательно посмотрел на них и произнес:

– Скоро ваше обучение подойдет к концу. Я обучил вас всему, что умею сам. – Удивительно, но его глаза улыбались, а в голосе послышалась грусть. – Я даю вам время как следует отточить свои навыки. Помните, к экзамену вы должны сделать три вещи: оружие, доспех и полезный в быту предмет. Учтите, эти предметы должны быть достойны самого вождя Скаймонда. Вы – мои лучшие ученики. Не подведите меня.

Берт и Омунд переглянулись и были готовы уже выступить с ответными словами благодарности, как вдруг услышали звон колокола.

Волна тревоги окатила Берта, а в душе поднялось жуткое ощущение скорой беды: «Только не это. Только не сейчас».

Один удар. Два. Три. Вьёрд покосился на боевой молот, лежащий в углу. Четыре. Вьёрд направился за ним. Пять… Звук затих.

Троица облегченно вздохнула.

– Все на площадь! – рявкнул Дикий Медведь и огромными шагами направился на звук. Молот остался лежать в стороне. Подмастерья, стараясь не отставать, последовали за ним.