Читать книгу Долгий путь в никуда - Денис Александрович Игумнов - Страница 9

Знаете, если вокруг тебя столько дерьма, и ты постоянно попадаешь в неприятные истории, а люди, с которыми ты общаешься, тебя подставляют и кидают, это может значить что с тобой что-то не так, а не с миром. Ты либо лучше, либо хуже мира, тебя окружающего. Заслуживаешь ли ты наказание? И да, и нет. Всё зависит от того, какие ты делаешь выводы из пропущенных тобой ударов в морду.

Антон Шавырин заболел ветрянкой. Проболев десять дней, появился на улицы со следами зелёнки на лице, за что тут же от Елисея получил кликуху – Зелёнка. Я его так никогда не называл ни в лицо, ни за глаза, остальные – только в путь. После одного случая его не очень-то и уважали. Елисей учился с ним в одном классе и как-то, когда мы сидели в тёпленьком подвале и слушали на магнитофоне, принесённым Лёхой Завром, записи «Айрон Майдон», он поведал нам как Тошка оступился, нарушил негласное правило не идти на разводки по деньгам.

В их классе помимо Дивова и Гринько жило само школьное зло – первый по приводам в милицию, ученик третьегодник Штыков. Он по возрасту был старше всех, но и по сравнению с одногодками был физически развит не по годам. С рябой рожей, тяжёлым черепом с высоким лбом, маленьким ртом пиявки, подтянутый, с широкой костью. Настоящий монстр – кошмар для одноклассников и всей школы. Он даже на нашего директора Губмана Абрама Михайловича кидался. Было это так: Штыкова, в очередной раз, за хулиганство выгнали с урока, отправили к директору на объяснения. Он пошёл. Дальше – легенда, но думаю в максимальном приближении к истине. Штыков не стал выслушивать нравоучения, а послал Губмана на йух и захотел показать своё превосходство в кулачном бою. Круто. Немного силёнок не рассчитал, а так – зачёт. Директор, мужчина не робкого десятка, имевший ежегодный опыт нападений на него горячо любимых им выпускников, не растерялся, скрутил хама, надавал по щекам, сам при этом обзавёлся бланшем на скуле, но торжество школьной власти и справедливости утвердил. Наверное, это единственный случай, когда Штыкова сумели осадить, в остальных происшествиях он показал себя яростным, безбашенным бойцом. Говорили о нём шёпотом, и даже между собой никаких негативных отзывов не позволяли. Трусили.

Антону не повезло очутиться у него на пути: во-первых, когда он был не в духе, а во-вторых, когда моему первому другу на новом месте вздумалось хвастаться перед одноклассниками хоккейными крагами, купленными ему накануне родителями. Тошка любил хоккей и умел отлично рассекать в модных коньках "Динамо", с клюшкой наперевес, на катке стадиона каждый вечер после уроков. Я кататься не умел, и моя мама не могла из своих скудных средств выделить мне нужную сумму на покупку таких крутых коньков (отчим всю свою зарплату пропивал, домой принося лишь скандалы и перегар), но Тоше я не завидовал. А вот Штыков такие штуки из магазина, с пылу с жару, ценил. Краги его заинтересовали.

Антона затянули к толчкам и там Штыков снял с него краги; чтобы это не выглядело как грабёж, назначил за них выкуп. На самом деле вполне разумную сумму, особенно учитывая стоимость краг.

Я так скажу: ситуация хреновая – как не поступи, ты подставляешься. Отсутствие краг дома вскоре бы заметили. Рассказать о буйствах Штыкова означало бы автоматически загнать себя в крысы и получать до самого выпускного вечера Штыкова. Смолчать и оставить краги у Штыкова, даже если бы удалось отвертеться от родителей, тоже не вариант: вслед за крагами можно было лишиться ботинок, электронной игры "Ну, погоди!" и всяческих других ценных вещичек, которых у Антона хватало – повторюсь: его семья не бедствовала. Оставался вариант заплатить выкуп и стать терпилой. Драка не вариант, я уже объяснил почему. Антошка выбрал деньги.

На следующий день он принёс Штыкову требуемую сумму и при всём честном народе отдал долг, а взамен получил краги. Сначала, правда, крагами угостили его темечко, а потом, сжалившись, отдали. Урок Антон усвоил и больше ничего такого интересного в школу не таскал. Прибеднялся и хитрил, но вот уважение одноклассников потерял, и в скором времени пренебрежительное отношение к нему из школы перекочевало к нам во двор. Ну а вы бы сами, как на его месте поступили?

Я Антона понимал, остальные гнобили, и он всё чаще отказывался от общения с дворовым коллективом в пользу личных контактов с членами этого же коллектива поодиночке. Всё же он имел много такого, чего не было у большинства из нас – жвачки, калькулятор, та же игра "Ну, погоди", потом появился и видак. Получалось так – в группе шоблы с ним обращались пренебрежительно, а когда приходилось гулять кому-либо из них только с Зелёнкой, то создавалось впечатление дружбы – не разлей вода. Всё это противно до ужаса. Особенно в таких левых подходах преуспел Елисей. Он жил с Тошей на одной с ним лестничной клетке и частенько зависал у него в гостях, а на улице продолжал от него нос воротить. Меня все эти подковерные интриги повышения статуса и внутригруппового рейтинга доминирования не трогали, я с ним общался всегда ровно и не за то, что он мне давал поиграть в ловлю волком яиц в корзинку. К сожалению, как потом оказалось, он этого не ценил. Ни капельки не ценил, что естественно обидно, но нормально – он не обещал быть мне верным другом по гроб жизни, а мои представления о дружбе – моя головная боль.

Сильнее всего прилетает, когда этого не ждёшь. Известная истина, подмеченная и озвученная Тайсоном. Возвращаясь из школы, я, зайдя в подъезд, стал обстукивать свои красные сапоги (мне за эти, похожие на женский атрибут обуви, сапожки доставалось в ту зиму чаще, чем по остальным придиркам, но других в моём гардеробе не было: денег нет – ботинок тоже нет), случайно посмотрел под лестницу и заметил спокойненько лежащую на пузе женскую сумочку. Из коричневой кожи, форма квадрат, с молнией и двумя длинными ручками. Не такая уж и элегантная, кондовая, а значит прочная. Что она здесь делает? Не раздумывая, схватил её и наверх – на свой этаж. Помучавшись с замком, попал в перевозбуждённом состоянии в квартиру. Дома никого. Отлично. Разделся, перешел в комнату, расположился на постели, приступил к потрошению.

Косметичка – помада, пудреница, зелёные тени. Ключи, очки, платок. Ага! Цепочка – и проба, значит – настоящее золото, кошелёк с мелочью, а ещё четвертак – настоящие советские полновесные двадцать пять рублей. Для меня – целое состояние. Радостное событие. Мне просто хотелось с кем-то поделиться радостью, и я позвонил Тошке. Он оказался дома:

– Привет!

– Привет!

– Заходи ко мне, я тебе кое-что покажу.

– Мне уроки нужно делать. – Ну завёл нудяк.

– Брось, не пожалеешь.

– Да в чем дело?

– Короче, я сумку нашёл, а в ней золотая цепочка и деньги.

– Да? На пидора ответишь? – Слышу удивление и заинтересованность.

– Ага. Зуб даю. Ну что, ты придёшь?

– Конечно, через пять минут. – О, уже заговорил скороговоркой.

Пока я его ждал, деньги я спрятал в мою записную книжку, засунув купюру между страниц. Обычное дело, я так делал со своими вкладышами из-под иностранных жвачек. Деньги и вкладыши уживаются в книжке нормально, мне так кажется. Только я успел убрать книжку в ящик стола, звонок в дверь. Пришёл Антоша, да ни один, а с Елисеем. Его я не звал. Но не выгонять же Елика. Они разделись, прошли в комнату.

– Показывай, что тут у тебя. – Елик, как всегда, был деловит, когда речь заходила о деньгах.

Я недовольно мялся у стола, смотрел то на Елика, то на Тошу.

– Чего тормозишь? Антон говорит – ты сумку спёр.

– Не спёр, а нашел.

– Где? – Тоше было интересно.

– В подъезде, она под лестницей лежала.

Я достал сумку из-под телевизионной тумбочки и показал им. Елисей взял ее у меня, и они вместе заново вывалили из сумки всё ее содержимое на кровать. Не стесняясь меня, как бы хозяина сумки, они стали делить косметику и остальные вещи.

– Ты говорил, что цепочку нашёл и бабки? – Тоша смотрел строго и вопрошающе. Удивительно, что с людьми делает алчность.

– Да. Смотрите. – Цепочку я показывал с гордостью. Вот, мол, какой у меня трофей.

Жадность в их сердцах разгоралась, цепочка переходила из рук в руки, пока я не отобрал её и не положил к себе в карман.

– Слушай, Димон, – начал Елик, – отдай цепочку нам, так будет справедливо.

Я слегка припух. Так им хотелось меня обобрать, а не порадоваться вместе со мной.

– Так вы и так вон косметики набрали, можете и сумку забрать.

– Так нечестно, – закрутил головой мой кровный брат Тоша.