Читать книгу Клиника Обскур - Денис Антонюк - Страница 3

Шагаю, шатаюсь по узкому коридору. Тусклый свет напрягает зрение, глаза словно лопаются с каждым его мерцанием, ужасная боль. Так же бывает, когда смотришь на солнце, не отрывая взгляда ни на минуту. Опустив голову, спрятавшись от этого безжалостного света, я смотрю под собственные ноги и вижу на полу следы засохшей крови. Я слышу безумный крик боли, мои барабанные перепонки с трудом выдерживают шум в этих стенах в осыпающейся краске болотного цвета. Этот ужасный стон людей, который никогда не прекращается, только перемешивается с истерическим раздражающим смехом на фоне разговоров и резких безумных криков. Дрожь по всему телу, боль от головы до пяток, мне холодно, мне плохо, меня тошнит от привкуса крови на губах, от запахов – плесень, моча и фекалии…

На пороге высокого трёхэтажного здания открылись двери перед маленьким мальчиком – темноволосым, с зелёными глазами. Его держит за руку женщина – на самом деле небольшая, но в сравнении с мальчиком она казалась очень высокой. Прекрасные золотистые прямые волосы, карие глаза, впалые щеки, по которым стекали слезы, красный острый носик. Руки были бледные, одна держала мальчика (холодно и отчуждённо, будто его поймали за маленькую шалость), а вторая – папку.

Навстречу вышла молодая женщина с кудряшками и темно-рыжими волосами. Она тут же взяла папку и открыла её, перелистывая лист за листом.

– Так-с… мальчику 8 лет… а имя? – рыжеволосая подняла брови. – Вы не указали имя мальчика!

Блондинка растерялась от такого простого вопроса, будто спросили что-то неприличное.

– У мальчика должно быть имя, – продолжала настаивать рыжеволосая.

Оглянувшись, блондинка посмотрела на мужа. Тот стоял поодаль, высокий, но в то же время пухлого телосложения, с русыми волосами, в брюках и синей рубашке под цвет глаз.

– Дик. – Сказал он безразлично, смотря куда-то в сторону.

У него был такой вид, будто именно он совершил какую-то шалость, и его вот-вот накажут.

– …Адамс, – хрипло добавил он.

– В честь деда? – блондинка не отрывала взгляда от мужа.

– Почему бы и нет? Он был для меня не кем.

– Хорошо.

На блондинку внезапно нахлынули эмоции:

– Прости нас! Мы не хотели, так получилось! Нам надо так поступить…

– Линда! Пошли! Хватит! – Перебил её лепетание муж.

– Иду!

Она отпустила руку мальчика, и сбежала с крыльца, звонко цокая каблуками.

Мальчик не проявлял никаких эмоций, просто смотрел, смотрел в их спины, отдалявшиеся все сильнее и сильнее. Они не оглянулись, не посмотрели в его сторону на прощание. Хоть он этого и не показывал, но так надеялся на то, что они не бросят его вот так, дадут хоть какие-то ответы. В голове у него лишь туман, как и в его смутных чувствах.

– Ну что, Дик Адамс, названный в честь деда, приятно познакомится! Меня зовут Элайза.

– Просто Элайза, без мадам? – мальчик сжал крепко её руку, такую тёплую и мягкую, и никак не хотел отпускать.

– Без мадам, – она улыбнулась Дику, – просто Элайза. – Пойдём, покажу твою комнату.

«ПРИЮТ МАДАМ ЭЛАЙЗЫ»

– Это ваш приют? – спросил Дик, рассматривая гостиную, пытаясь понять, видел ли он такие же большие помещения в своей жизни. В его головке нету никаких воспоминаний о детстве, лишь вспышка фар и всё – белый лист. Помнил он, как вышел из старого заброшенного дома, как его посадили в машину, как проехали город, пейзаж резко сменился с лесов на поля, и вот он здесь.

– Да, по наследству. Дедушка построил этот дом, позже он достался отцу. Когда он встретил маму… – видно было, что Элайзу захлестнули воспоминания, – «женщину своей мечты», так он всегда называл её… Кстати, здесь находится наша комната для чтения…

Вокруг стояли полки с книгами и настольными играми – шахматы, шашки, «монополия» и ещё пару коробок. По левой стороне находился телевизор, а напротив него большие и мягкие кресла, в которых при большом желании можно было уснуть, задрав ноги.

– «Мадам Элайза» – это название в честь моей матери.

– А почему вас назвали так же, как и вашу маму?

– Долгое время родители пытались… – она замешкалась, пытаясь подобрать нужное слово. – У них никак не получалось иметь собственных детей, и в какой-то момент они отчаялись. Они поверили, что я не появлюсь, и у них другая судьба. И тогда отец предложил матери открыть приют, и, конечно же, она с радостью согласилась. Ну а так как он всё это делал для неё, то и название пришло само собой.

Они вошли в комнату с большими круглым столами.

– Здесь мы кушаем. – Пояснила она для галочки, и продолжила рассказ. – Первыми жителями здесь стали дети с улиц – брат и сестра. На тот момент они уже сменили много приютов, они были буйные, непослушные, стремились всё сделать наоборот, что бы им ни приказывали. Сколько раз они пытались сбежать, и сколько раз их возвращала полиция – не сосчитать. Ох, как же трудно было моим родителям с этими десятилетними исчадиями ада! Но всё же они справились, нашли терпение и правильный подход.

Зашли в ещё одну комнату, здесь рядком стояли парты, а на стене висела доска.

– Здесь мы учимся.

– Как они справились? – Поинтересовался Дик, не сильно обращая внимание на комнату.

– Эти дети были бунтарями, постоянно искали вызов, пытались проверить на прочность всех вокруг. Они хотели узнать, насколько крепки нервы у родителей, сколько им понадобится времени, чтобы отказаться от них, как делали другие приюты. У них была странная логика, но это, на самом деле, защитная реакция. Они боялись, что будут нужны только тогда, когда хорошие и послушные, а когда покажут своё недовольство, то все их сразу невзлюбят. Поэтому они пошли «от противного» – решили что всегда будут плохими, такой был тест у них. Родители поначалу решили попробовать просто не обращать внимания на их шалости, стали вести себя как роботы – убирали, стирали, учили, помогали, когда это было нужно, но дети всё больше и больше бесились и старались вызвать их на эмоции.

– Но как они выдерживали? Или правда отключили в себе эмоции? – спросил Дик, поднимаясь по ступенькам на второй этаж. – Разве так можно?

– Нет конечно, эмоции нас делают живыми. Так что они просто играли, при детях были почти безэмоциональные, возможно, даже улыбались на их шалости, чтобы позлить больше, чем они их, такая шла игра. Выплёскивали они уже злобу в своей комнате в спальне… – и тон её голоса стал ниже обычного, она замолчала, поняв, что сказала немного лишнего.

– Кричали друг на друга?

– Можно сказать и так…

Они подошли к распахнутой двери и вошли в комнату, в которой стояли три кровати.

– Здесь ты и будешь жить. Это кровати Кайла и Грола. Сейчас все поехали в кинотеатр. Отвозит и привозит наш повар Стив, а ещё есть Мэри, её все называют «Пончик». Она убирает, стирает – чистота этого дома на ней, кухня на Даге, ну а на мне – ваша воспитание и обучение.

– Почему «Пончик»?

– Она крупная, любит сладкое и не обижается, когда дети её так называют. Вот если так сделает Даг, то мы точно потеряем хорошего повара. На твоей кровати вещи – переодевайся, и спускайся на кухню, перекусим, убеждена, ты голоден. Ведь так? После супа я угощу тебя йогуртом, но суп надо съесть обязательно, договорились?

– Хорошо, – он кивнул. – А кокой вкус йогурта?

– Переодевайся, и тогда узнаешь, и никогда не спеши с вопросами и ответами. Всему своё время.

Элайза тепло улыбнулась и собиралась выйти из комнаты, однако, помедлила. Она подошла к мальчику, который в некоей растерянности сел на кровать, и накрыла ладонями его руки.

– Дик, знай, я тебя не брошу.

Такие слова были произнесены в день, когда его уже бросили.

– Всему своё время, – он посмотрел ей в глаза и улыбнулся в ответ. Эти слова он запомнил навсегда.