Читать книгу На берегах Северной Двины - Денис Владимирович Макурин - Страница 5

С Витькой я познакомился ещё позапрошлой зимой, это случилось за два дня до Рождества. Мама студень варила, разливала его по тарелкам и выносила в холодный коридор. Я сидел дома и смотрел в окно, как ворона мерила шагами сугроб, а около неё наша Альма кость грызла, да и не очень даже около, шагах в трёх. Разлохмаченная ворона, с торчащим вбок пером, шла себе на уме, шла по снегу: хрук, хрук! Шла, считала шаги: «Один, два, три…» А наша Альма на неё одним глазом посматривала, и ей вдруг смешно сделалось, какая каркуша взъерошенная и как она деловито вышагивает, будто настоящий Наполеон.

Альма улыбнулась, кость отложила в сторонку, голову подняла и всё смотрела, смотрела. А ворона шла и шла в своей птичьей задумчивости: «Пять, шесть, семь…» Она, наверное, и сама не поняла, что слишком близко к собаке оказалась. Альма, видимо, решила, что ворона хитрит и на самом деле это не просто прогулка, а коварная уловка, чтобы утащить сладкую косточку у неё из-под носа. Тогда наша Альма чуть приподнялась да ка-а-ак гаркнет на неё! Ворона от этого даже чуть в обморок не упала. Я расхохотался, а потом гляжу, на дороге мальчишка с салазками стоит и тоже ухахатывается. Тогда я подумал, что он, должно быть, толковый парень, раз ему так же интересно, как и мне. Не раздумывая, я накинул тулуп, запрыгнул в валенки, на ходу надел шапку и варежки, хлопнул дверью и выбежал во двор.

– Привет! – крикнул я.

Парень нахмурился и зыркнул из-под шапки:

– Как звать?

– Серёжа, – ответил я.

– Дай руку!

– Чево? – не понял я и уже хотел сделать шаг назад.

Но он взял мою руку, стянул варежку, сильно сжал её своей и потряс вверх-вниз:

– Виктор Андреич!

Я оглянулся по сторонам:

– Где?

– Бестолковина какая! Я Виктор Андреич! – начал сердиться он и снова потряс мою руку. – Виктор, Витя, Виташа, Витька Перешнев! Усёк?!

– Ага-сь! Теперь усёк, – обрадовался я новому знакомству. – А ты почему здесь толчёшься? Тоже за Альмой с вороной подглядываешь?

– И ничего не подглядываю! Я на реку бегу, там рыбный обоз из Мезени пришёл. Если интересно – айда со мной?

– Ага! – согласился я, кивнув.

– Падай на салазки, ветром домчу! – оживился Витька.

Я уселся поудобнее, Витя перекинул верёвку через плечо и поскакал с воплями: «Я рыбный обоз! Чух! Чух! Чух!»

Когда мы прибежали к реке, там было очень много оленьих упряжек. Все они стояли как попало. К этому обозу то и дело подъезжали подводы на лошадях, мезенцы перекладывали свой улов огромными шумовками, черпали навагу с нарт и пересыпали её подкатившим, а потом гружёные подводы увозили рыбу в город – кто куда.

Мы с Витькой подошли к оленям и начали их гладить. Они были такие хорошенькие: с маленькими рожками, покрытыми шерстью, выпуклыми глазами и мохнатыми носами.

Я стоял рядом с белым оленем и назвал его Снежок. А Витька своего, серого с чёрными пятнами, назвал Серко. Потом Виташка выудил из кармана сухарь, разломил его пополам, посмотрел на меня и спросил:

– Боязно? Вишь, как он носом водит? Они соль любят и сухари! На-ка, дай своему! – и Витька протянул мне половину.

Я раскрыл ладонь перед носом Снежка, он нюхнул разок, выпучил глаза ещё сильнее и тут же слизнул сухаришко своим длинным языком. Похрумтев немного, он ещё раз облизал мою ладонь, да так, что мне сделалось щекотно.

Потом мезенские мужики вдруг всполошились, вспомнили, что Рождество на носу, загикали, закрякали, и обоз пошёл обратно в Мезень. А мы с Витькой остались на реке кататься с крутого берега. Так мы и катались с горы, пока не стемнело, а после этого подружились на веки вечные.