Читать книгу Разум, религия, демократия - Деннис Мюллер - Страница 39

В политике, философии, математике, астрономии, искусстве и литературе Древняя Греция породила гигантов, чье величие нисколько не уменьшилось даже сейчас. А вот ее религия по нынешним стандартам представляла собой нечто карликовое.

Как мог народ, давший миру Аристотеля и Платона, придерживаться анимистического политеизма, наполненного нелепыми мифами? Почему греки не изобрели монотеизм того или иного рода? Попытка пространно ответить на эти вопросы увела бы нас слишком далеко от главной темы, но оставить их совсем без ответа мы тоже не можем, поскольку одна из проблем, поднятых в книге, – это напряженные отношения между религией и демократией.

Политеизм древних греков объясним довольно легко. Они были смесью разных народностей и просто включали в свою культуру тех богов, чьих почитателей подчиняли своему влиянию.

Поскольку религия древних греков не была всеобъемлющей, они довольно легко пренебрегали ею. Мы уже подчеркивали свойственную древним грекам пытливость. Мифы и связанные с ними боги объясняли происхождение греков, солнца и океана. В ранние времена эти объяснения, возможно, удовлетворяли большинство древних греков, но по мере развития их интеллектуальных способностей становились все менее и менее приемлемыми. Здесь мы опять могли бы привести пример Фалеса.

Древнегреческий бог не был совершенно безупречным Высшим существом, требовавшим безоговорочного повиновения.

Древний грек представлял своих богов мифическими человекоподобными существами, наделенными теми же страстями и слабостями, что и люди. Поскольку они напоминали людей, к их действиям можно было подходить с теми же разумными критериями, что и к действиям обычных людей. «Такая форма религии побуждала древних греков делать то, что было невозможно для египтян, шумеров, вавилонян, ассирийцев и евреев, а именно применять рациональные, не основанные на религии объяснительные схемы к природе и самому человеку»[136].

Древнегреческая религия была отражением человеческих слабостей. Она снабдила древних греков весьма приземленной теологией, но, в отличие от иудаизма, не моралью. Древние греки не просили у богов нравственных наставлений, поскольку те не были способны их дать. Не могли древние греки и воспользоваться услугами организованного жреческого сословия, ибо оно отсутствовало. Ответы на великие этические вопросы они должны были искать сами у таких авторитетов, как Гомер, Эсхил, Сократ, Платон и Аристотель. В этом отношении Афины можно с полным правом назвать светским государством, поскольку религия не играла никакой роли в принятии политических решений. Древние греки могли просить богов о помощи в сражении после того, как уже решили воевать. Но решение сражаться они принимали самостоятельно, на общем собрании, в котором могли участвовать все граждане и большинство действительно участвовало.

Однако мифы и суеверия очень живучи во всех обществах, и даже Древняя Греция не стала исключением. Еще в начале IV в. до н. э. «отцу медицины» Гиппократу приходилось прилагать немалые усилия, чтобы отделить изучение медицины от изучения религии в своей школе на острове Кос[137].

О том, насколько ограниченную роль играла религия в древнегреческой жизни, пожалуй, лучше всего свидетельствует речь Перикла, произнесенная в честь воинов, павших в битве. Сейчас в такой ситуации ни один американский и, скорее всего, ни один европейский политик не обошелся бы без призывов к Богу и уверений, что души усопших упокоятся на небесах. В изложении Фукидида речь очень обширна, но нигде Перикл ни единым словом не упоминает ни богов, ни загробную жизнь.

Напротив, он использует ситуацию, чтобы описать афинское общество и противопоставить его Спарте и другим соседям. Собравшимся оплакать мертвых он следующим образом объясняет, ради чего умерли эти люди: «Вот почему я не буду скорбеть ныне вместе с вами, присутствующими здесь родителями этих героев, а обращусь к вам с утешением. Ведь, как вы сами знаете, пережив все это, из личного опыта, человеческая судьба исполнена превратностей. Счастлив тот, кому, подобно этим воинам, уготован столь прекрасный конец или выпадет на долю столь благородная печаль, как вам, и тот, кому в меру счастливой жизни была суждена и счастливая кончина» (Thucydides, 1943, p. 116)[138].