Читать книгу Фейкбук. Реальная история, основанная на настоящей лжи - Дэйв Чичирелли - Страница 6

В Нью-Йорке любят Хеллоуин, а я люблю Хеллоуин в Нью-Йорке. Мне нравится, как ньюйоркцы – и неважно, как они одеты, – гуляют по улицам как нью-йоркцы. Когда вервольф идет по Пятой авеню с «Time is money» – это сюрреализм. Как и платформа метро 31 октября, заполненная черепашками-ниндзя и сексуальными медсестрами, которые расталкивают друг друга локтями. Это перформанс размером с целый город, абсурдный спектакль и прекрасное времечко.

Для детей и взрослых весь октябрь становится предвкушением ночи, когда миллионы людей освобождаются от необходимости быть собой. Для двадцати-с-чем-то-летних одиночек вроде меня это – шанс отбросить осторожность. Разговоры с незнакомыми людьми – да, блин, даже конфеты, взятые у незнакомцев, – как-то вдохновляют. Почему нет? Это Хеллоуин, и ты – не ты.

Но я уже не был собой. И наверное, именно поэтому чувствовал себя несколько выбитым из колеи. Для меня это был канун Дня Всех Святых, морозная осенняя Ночь вредительства, а вот моему альтер эго, скромному герою Фейкбука, созданному как идеальная шутка, – приходилось жить совсем невеселой жизнью.

Я притворялся уже двадцать дней и только-только обжился, если можно так выразиться. Как и любой вид искусства, Фейкбук имел свои сильные и слабые стороны. Хуже всего было то, что надо рассказывать историю в реальном времени. Секунда – это секунда, сейчас – это сейчас, и нельзя опустить скучные моменты. Мои зрители проживали свои жизни параллельно с протагонистом, поэтому шесть месяцев уйдет не только на то, чтобы написать Фейкбук, но и на то, чтобы его прочитать. Это длинная история, и ей придется разгораться медленно.

Поэтому я принял разумное решение отказаться от дешевых сенсаций и придерживаться более правдоподобных мини-приключений и шуточек о жизни на дороге. Терпение и сдержанность очень важны, особенно на первых этапах. Люди должны поверить в достоверность истории, прежде чем я начну расширять ее границы. Но, пока я прикидывал, как бы не пережать, мне вдруг стало сложно двигать Фейкбук вперед. Я знал, что любой пост – игра, и поймал себя на мысли, что делаю только верные ставки. Живу две осторожные жизни одновременно. Я даже рассматривал поворот сюжета, при котором я становился менеджером среднего звена в питтсбургском ресторане «Оливковый сад». Это был очень простой сценарий. Мое идеальное произношение слова «ньокки» сильно продвинуло бы мою карьеру. Но если в реальной жизни я еще был готов осесть на одном месте, то в вымышленной – ни за что!

Я постоянно напоминал себе, почему вообще за это взялся. Из-за игр вроде «Веселой фермы» и мучительно скучных записей о них от френдов в Фейсбуке.

* * *

Для непосвященных, «Веселая ферма» – такая игра в соцсети. На самом деле это значит, что игроки оставляют на стене записи, заставляющие вас тратить на них собственную жизнь, а также тратят свою. В игре надо растить уток, коров и всякое такое. Я не совсем понимаю, как это делается. Но, судя по постам в новостной ленте, я единственный в нее не играю. Знакомое ощущение. Я рос, имея возможность только смотреть, как друзья «проходят вот этот трудный кусок», и не играл вместе со всеми в «Сегу» и «Нинтендо». Единственной игровой приставкой, разрешенной в доме Чичирелли, была Atari 2600, удачно выпрошенная старшим братом во время приступа аппендицита. В глазах матери, которая не понимала чудес шестнадцатибитного процессора, приставка была статичной и неизменной штукой. Если уже есть одна, зачем нам другая? Кстати, ее не слишком напугал компромисс, возникший на больничной койке и впустивший в ее дом видеоигры. Ее девиз? Не принимай наркотиков и не будь видиотом. Конечно, я экспериментировал в колледже. Когда я вырвался из замкнутой экосистемы, застывшей в том веке, когда название игры полностью ее описывало, переход от «Приключения» или «Боя» к Grand Theft Auto III меня шокировал. Я подсел… пока не столкнулся с The Sims.

В The Sims ты создаешь персонажа, селишь его в дом, а потом… занимаешься уборкой. Это сущий наркотик. Скоро я обнаружил, что нарушаю реальные обязательства, лишь бы Сим Дэйву хорошо жилось (теперь, когда появился Фейкбук, я подозреваю, что паттерн зародился именно в те времена). Я постоянно проверял, убрал ли маленький Сим сим-квартиру, приготовил ли сим-еду, сходил ли в сим-туалет и назначил ли свидание с сексуальной сим-соседкой. И в один пронзительно ясный момент понял, что сам в это время сижу в грязной комнате в общежитии, голодный и совершенно одинокий. Стены вдруг начали сдвигаться, и видеоигры – все скопом – стали «золотом дураков», обманывающим совсем ненадолго. Мама была права. С тех пор я больше никогда ни во что не играл.

Кстати, я совершенно не сноб. Если люди хотят тратить время на выращивание игрушечной свиньи в «Веселой ферме» или приготовление игрушечной ветчины в The Sims, это их дело. Кто я такой, чтобы осуждать их выдуманную жизнь? Я просто хочу, чтобы меня в нее не втягивали. Именно поэтому меня так бесит эта «Веселая ферма». Сонограммы жены Джонни-с-которым-мы-были-в-футбольном-лагере-в-третьем-классе на удивление трогательны, но смотреть на его попытки избавиться от мешка виртуального зерна, на якобы выращивание которого он потратил неделю, отвратительно.

В первые недели существования Фейкбука я хотел сделать его своеобразным контрапунктом к приземленным постам от «Веселой фермы». Я не хотел играть в игры на Фейсбуке. Я хотел играть с ним. Впрыснуть информационному веку маленькую дозу дезинформации.

Каждый день все больше людей обращали внимание на Фейкбук и верили в мою ложь. Но до каких пор это продлится? Любой обманщик знает, что энергия лжи напрямую зависит от его смелости. Чем ты храбрее, тем масштабнее у тебя получится. Но шуточки о дороге и высмеивание друг друга в комментах достигли пика к тому моменту, как я прибыл в Интеркорс[7].

Дэйв Чичирелли

Я планирую найти в Интеркорсе что-нибудь хорошее. Я ведь должен провести здесь ночь, правда? Ну, по крайней мере, это будет маааленькой переделкой, в которую я попаду по дороге к Аманитскому округу.

Короче. Шутите любые шутки, о которых я мог забыть. Если я молчу, значит, я пытаюсь сконцентрироваться. Но клянусь, что я выйду на связь завтра.

^{Мне нравится ● Комментировать ● Поделиться}

Тед Кайзер Сходи на фабрику брецелей и посмотри, настоящие ли они.

^{около часа назад ● мне нравится}

Дэйв Чичирелли Смешно, но прошло всего двадцать минут Интеркорса, а я ужасно хочу спать.

^{55 минут назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Стив Кучиньелло Солнце Интеркорса село для тебя уже сто лет назад.

^{40 минут назад ● мне нравится}

Дэйв Чичирелли Отлично!

^{40 минут назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Стив Кучиньелло Иди уже найди аманитскую девицу.

^{39 минут назад ● мне нравится}

Дэйв Чичирелли Блин. Надо бы вспомнить правила. В Нью-Йорке одиночка двадцати одного года с четырьмя детьми – очень доступная девушка. Среди аманитов одиночка двадцати одного года с четырьмя детьми – вдова.

^{меньше минуты назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Сьюзан Мари Паглиорола Следующая остановка – Блю-Болс?[8]

^{23 минуты назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Дэниэл Тимек Ты вошел в местное население?

^{меньше минуты назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Дэйв Чичирелли А вот и победитель.

^{только что с мобильного устройства ● мне нравится}

Дэйв Чичирелли

^{Мне нравится ● Комментировать ● Поделиться}

Пришла пора попробовать Фейкбук на прочность. Для этого нужно было просчитать мои преимущества. Главным из них было полное отсутствие прецедента. Насколько я знаю, никто еще не пробовал вот так, как я, стать художественным произведением. Идея Фейкбука еще не носилась в воздухе, и я имел дело с невинной аудиторией. Второе – неясность пространства, в котором существует дружба на Фейсбуке. Для многих таких друзей мы – просто пиксели на экране, публичные фигуры в ленте новостей. Фейсбук – это такой TMZ[9] для наших собственных маленьких миров, и он настолько же ненадежен.

Поэтому я надеялся, что, даже если что-то получится странным… ну я думал, люди отреагируют так же, как на очередной селебрити-скандал. Как и любая сенсационная новость, это будет очередным доказательством того, что все так называемые публичные персоны просто неспособны быть, ну нормальными, что ли (Тайгер Вудс там…). В конце концов, люди всего лишь покачают головой, но не станут задумываться правдиво ли сообщение.

Я уже открыл карты. Я положил начало истории вечером перед тем, как написать отчет об одном случае из прошлого. Реальной истории, которая послужит идеальной основой для вымышленной… моя вражда с аманитами.

20 ОКТЯБРЯ: АМАНИТЫ…

Я сижу в кофейне в Интеркорсе. И, вместо того чтобы сочинять новые каламбуры, задумался над тем, что привело меня сюда. У меня были конфликты с аманитами, и я хочу их уладить. Вернемся в третье февраля 2001 года. Время было самое невинное. Опасности миллениума миновали, и будущее казалось безоблачным. Как я мог не быть оптимистом? Мне было семнадцать, и я был самым популярным и симпатичным старшеклассником в Мидлтаунской школе. Популярность мне даровали не только рост, сила и огромная коллекция комиксов – но и охрененные картинки, которые я рисовал для школьной газеты и за которые получал награды. Они принесли мне уважение мужчин и любовь женщин. Просто невероятный успех.

Вечером третьего февраля все изменилось. Началось все с праздника. Первая игра XFL. Да-да, XFL. Прожившая всего ничего футбольная лига, благодаря которой Рон «Он меня ненавидит» Смарт впервые попал на наши телеэкраны и в наши сердца. Пока я любовался Историей, что-то появилось в моей папке «входящие»… это был конец моей невинности. Несколькими днями ранее я узнал, что аманиты не обязаны платить все налоги. Я долго подозревал, что их позиция «только наличные» – хитрая уловка, чтобы не вносить прибыль от изготовления мебели в декларации… но налоги – это уже совсем другое. Получалось, что они могут выбирать, какую часть своей прибыли показать, а какую нет… они эксплуатируют религиозные свободы, завоеванные в сражениях, в которых сами не участвовали! Как-то несправедливо получалось. К их вере подходили с другими стандартами, чем к моей или к вашей. Я просто ослеп от гнева и решил поймать этих ханжей с поличным. И поймал. В интернете.

Чтобы продавать ивовые корзины и свечи домашнего изготовления, а также чтобы нахально дразнить нас самим фактом своего существования, они используют сайты вроде Amish.net и AmishHeartland.com. У меня был только один вариант – анонимное и очень резкое электронное письмо. Когда я получил ответ, то узнал, что существуют и намного более забористые слова. Например, мое полное имя, домашний адрес и название школьной газеты. Удар вышел потяжелее, чем у Рона Смарта.

Они хотели крови. Они связались с комитетом газетной премии и потребовали исключения из списков не только меня, но и моих коллег. Когда я сказал им, что они сосут, я сделал это с честью. Но для них честь – столь же чуждое понятие, сколь и налог на социальное страхование.

Вооруженной рукой они вырвали у меня извинение, угрожая и унижая меня.

Я никогда этого не прощу.

Аманиты, я уверен, что вы следите за моим профилем, поэтому знайте: вы могли испугать ребенка, но сейчас к вам идет мужчина. Каждый мой шаг – это песчинка, падающая в песочных часах. Ваше время истекает, и ваше лицемерие не останется безнаказанным. 3 февраля стало не только началом конца XFL: этот день определил вашу судьбу. Что означает буква Х в XFL? Это крестик, которым отмечают место на карте. И это Нью-Холланд, штат Пенсильвания. Я приду. Как только закончу с Интеркорсом.

Все это случилось в реальности – ну разве что свой портрет я немного приукрасил. Я был этим ребенком. Старшеклассником, который пришел в бешенство (пусть и не совсем всерьез) от федеральной налоговой политики. Да, я написал злобное письмо нескольким аманитским веб-мастерам, закончив его фразой «вы лохи». Да, один из них прислал мне полный угроз ответ с моими персональными данными, предполагающими глубокое знакомство с технологией IP-адресации. Да, я немедленно отступил.

Я знал, что френды с Фейсбука вспомнят этот эпизод и подумают о том, какой странной бывает жизнь. А я смогу продолжить историю, которая в каком-то смысле остановилась. У меня появился шанс написать недостающую следующую главу – и сказать все, что я захочу. В конце концов, если учесть явную осведомленность аманитов в отношении веб-технологий, кто из нас что-нибудь «знает» о них на самом деле? Они находятся где-то за пределами нашего культурного поля.

Теперь, когда я возродил эту старую вражду, я мог сказать о ней что угодно. Только надо писать побыстрее. Момент выкладывания этой прокламации я воспринимал как жесточайший дедлайн создания художественного произведения в реальном времени. Фейсбук дает массу возможностей передумать после публикации записи, но пространства для ревизий и изменений не оставляет. Каждый уходящий момент является частью твоей истории. Все происходит «сейчас». И если любой из моих постов может стать началом легкомысленного треда, который разрушит всю историю, отсутствие постов тоже подозрительно.

Я уже писал о Фейкбуке как о большой красной кнопке с надписью «Не нажимать». Теперь эта кнопка еще и мигала. Это запал? Или самоуничтожение?

В любом случае, я таскал «это» в кармане постоянно. Даже когда пошел в магазин.

Бродя по закутку с чипсами и соусами, я вдруг увидел стойку с конфетами. Вытащил телефон, зашел на Фейсбук и листал фотографии, пока не нашел подготовленные для публикации. Нервно улыбнулся, предвкушая как я сделаю еще одну странную вещь реальной.

Нужно только нажать кнопку – и это произойдет.

Но я заколебался и убрал телефон в карман. Купил пачку M&M’s и вышел на улицу. Часы продолжали тикать. Первые несколько недель Фейкбука прошли не так, как планировалось. Я был ошеломлен мгновенной реакцией и отчаянно искал причин не делать следующего шага. Нравится мне это или нет (а мне не нравится), но мой профиль – это моя репутация, и я поставил ее на карту ради чего-то, что сам затеял, но чего сам никак не мог осознать.

Я просто развлекался или же эксплуатировал своих френдов и их подавленные желания? Я не знал и понимал только, что должен играть по собственным правилам.

Остановившись на перекрестке, я посмотрел на другую сторону улицы. До этого я сожрал целую пригоршню M&M’s, не почувствовав вкуса. Люди выходили из магазина костюмов, таща с собой магазинное притворство. Я снова достал телефон. Часики тикали. Нужно сделать это сейчас, иначе будет поздно.

А, черт с ним.

На дворе был Хеллоуин, и я собирался кое над кем подшутить.

И сделал это.

Дэйв Чичирелли

^{Мне нравится ● Комментировать ● Поделиться}

Джулиа Парк wtf?…

^{меньше минуты назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Дэйв Чичирелли

Блин, у меня проблемы…

^{Мне нравится ● Комментировать ● Поделиться}

Крис Патернит чтобы узнать подробности, надо подписаться на твой блог?

^{32 минуты назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Мэтт Риджо Что ты натворил? Это туалетная бумага?

^{28 минут назад ● мне нравится}

Пит Гарра???

^{24 минуты назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Мэтт Кэмпбелл не говори только, что у аманитов есть камеры слежения.

^{24 минуты назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Пит Гарра я могу представить только что Дэйва взяли в плен и заставляют сбивать масло или делать свечи. Ужасно. Может, это из Пилы-7?

^{23 минуты назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Дэйв Чичирелли

Ну… вы понимаете, что испортить собственность человека потому, что он аманит – это «преступление на почве религиозной нетерпимости». А мой профиль и мой телефон заполнены «доказательствами». Не очень круто.

^{Мне нравится ● Комментировать}

Мэтт Кэмпбелл я бы поспорил по поводу религиозной нетерпимости, но не хочу сглазить. Это всего лишь туалетная бумага. Ты же не сарай им сжег…

^{2 часа назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Тед Кайзер не боись.

^{около часа назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Дэйв Чичирелли Чуваки, что бы мы ни думали о религиозной нетерпимости, из-за нее все становится намного серьезнее. И кстати, 26 лет – это уже ребенок, на которого они могут просто забить.

Не знаю, как они поступят теперь.

^{около часа назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Пит Гарра подожди, тебя реально арестовали?

^{около часа назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Мэтт Риджо Дэйв, у меня в Питтсбурге есть друг-юрист. Позвони мне домой, если он тебе понадобится. Или дать тебе его номер?

^{около часа назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Джо Леннон блин мне так нравится тебя читать. Успехов в борьбе с аманитской военной машиной.

^{55 минут назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Стив Кучиньелло Туалетная бумага – преступление на почве нетерпимости? Куда катится эта страна?! Аманитов не остановить! Немедленно обмотай бумагой лошадь! Ты должен лишить их транспорта!

^{8 минут назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Дэйв Чичирелли отличная идея, Стив. Только Гринписа на мою задницу не хватает.

^{4 минуты назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Стив Кучиньелло так напусти Гринпис на их задницы! Они могли бы ездить на машинах, но не делают этого! Игнорируют современную технику и продолжают эксплуатировать лошадей, коров и свиней. Лицемеры!

^{меньше минуты назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Дэйв Чичирелли как по-маккиавеллиевски…

^{только что с мобильного устройства ● мне нравится}

Дэйв Чичирелли

Думаю, мы сможем решить все без суда.

^{Мне нравится ● Комментировать}

Мэтт Кэмпбелл Вау. Спасибо, господи. Постов долго не было, и я уже воображал худшее.

^{около часа назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Тара Б. я бы сказала, что тебе повезло, но по-моему, тебя до сих пор водят на помочах. Усвоил урок?

^{около часа назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Тед Кайзер ты меня разочаровал. Великий поход за местью закончился наказанием за «преступление» с туалетной бумагой. Слабак.

^{38 минут назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Дэйв Чичирелли Тед, ты кем себя воображаешь? Думаешь, твои шортики из университета Южной Калифорнии дают тебе право, сидя в уютном кресле, называть меня слабаком?

^{37 минут назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Тед Кайзер я верил, что ты собираешься в округ Ланкастер, чтобы все прояснить. Вместо этого ты сдался из-за мелкого хулиганства. Мою надежду растоптали.

^{35 минут назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Дэйв Чичирелли я должен отплатить аманитам, и это мое лично дело. Я буду жить и работать здесь в обмен на снятие всех обвинений. Кажется, меня хотят сделать дворецким.

^{28 минут назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Грегори Кумм представляю, как ты выходишь из хлева с двумя ведрами молока.

Я проснулся и решил подоить корову. У нас нет коровы, у нас бык.

^{26 минут назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Джо Москон а в это время года строят сараи? Надеюсь, тебя заставят носить платье. Или нет, лучше – отрастить эту мерзкую бороденку. Или ты будешь таскать тележку, а несчастная лошадь получит пару выходных.

^{18 минут назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Крис Патернит ты в порядке? Я уже рад, что на тебя подписался. Удачи!

^{14 минут назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Элизабет Ли серьезно? Надолго? Всего лишь туалетная бумага… не позволяй им над собой издеваться.

^{9 минут назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Стив Кучиньелло Дэйв, если тебя порадует, я бы предпочел доить коров у аманитов, а не смотреть сейчас на бросок Эй Джей Бернетта.

^{меньше минуты назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Миссия завершена.

* * *

– Не надо меня снимать.

Я сидел в одной из многочисленных модных забегаловок Ист-Виллидж и закрывался рукой от камеры. Прошло всего пару часов, с тех пор как я объявил себя мелким уголовником и сельскохозяйственным рабочим, а сейчас одна из моих коллег по Handler отмечала день рождения.

– Чертовы папарацци.

– Ты серьезно? – спросила сконфуженная именинница.

– Да, черт возьми. Я не могу позволить, чтобы меня отмечали на фотографиях в таком баре. Люди думают, что я живу на ферме.

– Ты такой странный.

– Да нет же, он прекрасен, – влез в разговор Джо, – и Фейкбук тоже.

– Спасибо, Джо.

– Это безумно интересно, – вмешалась Кристина, – он выясняет, во что люди хотят верить. Что из увиденного в сети они готовы принять.

– Да что угодно, – закатил глаза Джо.

Они немного поспорили, я не вмешивался, так как был согласен с обеими сторонами. Беседа, наконец, пошла своим чередом, а я продолжал думать о своем.

Я привык к тому, что мои шутки имеют успех, но эта отличалась от всех остальных. Чувство опасности странным образом отдалялось от меня. Не было катарсиса, не было ощущения победы. Я не видел реакции своей аудитории. И даже не знал, удалось ли мне обмануть всех вокруг.

Кстати, на моей стене писали и недоверчивые комментарии, но это была капля в море. Что они имели в виду? Насколько далеко зашла моя шутка? Сколько людей поверили? Я просто не знал.

Большая часть меня жила на ферме вместе с Фальшивым Дэйвом, выверяя время и следя, чтобы его история шла своим чередом. Еще какая-то часть вернулась в Ред Банк и смотрела, как мой родной город реагирует на Фейкбук. От меня остался совсем маленький кусочек. Мне было как-то неуютно.

Через несколько минут телефон отвлек меня от размышлений. Смс от старого друга Джейсона:

«У меня нет Фейсбука… но это не значит, что я за тобой не слежу. Продолжай в том же духе. Тебя любят».

Мы с Джеем дружили в старшей школе, но я его не видел уже целый год, со дня его свадьбы. Я не знал, что ответить, и просто проигнорировал сообщение… в очередной раз.

Я ушел с вечеринки совсем рано и отправился домой по авеню В, обновляя свою страницу на каждом перекрестке. Сообщение от Джея подтвердило догадки, что активность на моей стене совсем не отражает реального положения вещей, и на самом деле я привлекаю намного больше внимания. Может быть, люди просто стесняются участвовать? Не могут согласиться с тем, что они – часть аудитории. Проект оказался серьезнее, чем я думал. О нем говорили. Если не в интернете, то за пивом.

Я почувствовал себя отрезанным от жизни и остро нуждался в общении. Позвонил Теду, но он не взял трубку. Чуть позже пришло сообщение: «Небезопасный второй разговор. Позвоню позже».

Смешно, как быстро Тед стал моим наперсником. Честно говоря, я бы вообще ничего не рассказал ему, если бы он не сидел с нами в баре, когда родился Фейкбук. Тед – один из самых старых моих друзей, но при этом у нас почти нет общих интересов. Мы с ним пятнадцать лет ходили на игры «Нью-йорк Метс», но ни разу не были в одноименной опере. Исходя из этого, я не мог предположить, что креативные идеи вроде Фейкбука сколько-нибудь волновали Теда.

Ко всему прочему, он писал на Фейсбуке ужасно скучные вещи. Например, сейчас у него был такой статус:

Тед Кайзер

Шоппинг во Freehold, поесть в Monmouth-Nova, вечеринка, а потом регги-ночь в RB.

^{Мне нравится ● Комментировать}

Уф. Почему он использует мою стену для своего списка дел? Как раз такие страницы, как его, я и пытался пародировать, и он был невероятно ценен – в основном, потому, что имел статус «мэра» Ред Банка.

Не знаю, почему Тед Кайзер был настолько известен, что именно к нему обращались за информацией, когда возникали какие-то сплетни. Он не был ни спортсменом, ни клоуном в нашем классе и вообще никем из тех, кто обычно становится центром социального круга. Он был просто гением социальных связей. Хотя нет. Слишком сухо. Просто достаточно симпатичный парень, для того чтобы стать одним из двух тысяч френдов на Фейсбуке. Именно поэтому к нему стекались все новости Ред Банка. И именно поэтому для всех участие Теда в этой истории стало доказательством ее реальности. А еще он отслеживал реакцию моего родного города. Моя связь с корнями.

* * *

Многие, с кем я вырос, вернулись в Ред Банк, закончив колледж… и я мог бы. Но, честно говоря, я не учился в колледже как следует. Я потратил всего четыре года на три колледжа и шутил, что я «академически неразборчив». В конце концов я закончил Рутжерс, но поступал-то в университет Сиракуз, откуда и вылетел после первого семестра. Я не жалел об этом – на то имелись свои причины, – но все же иногда думал о прошлом. Я не из тех, кто ждет не дождется возможности свалить из своего безымянного городишки, – мне нравилось место, где я вырос, и люди, с которыми я вырос. Подростковые годы прошли без особых потерь. Я неплохо проводил время в школе.

Вот только приходилось учиться, и много.

Полтора года между Сиракузами и Рутжерсом я ходил в Брукдейл, коммьюнити-колледж, расположенный… в паре минут езды от Ред Банка. В приморском городе зимой нечем заняться, особенно если тебе нет двадцати одного, а все твои друзья разъехались по другим штатам. И если обучение в нормальном колледже предоставляет миллион возможностей завести друзей и связи, найти кого-нибудь в коммьюнити-колледже весьма непросто. Честно говоря, это вообще мало вязалось с представлениями о студенческих годах. Никаких тебе твидовых пиджаков с заплатками на локтях, профессоров с трубками, обсуждающих Пруста со студентами в пиджаках-аргайл. Никаких хитрых интриг с трусами под носом у декана, ненавидящего развлечения. То есть никакой вечной борьбы снобов с тупицами.

В этом колледже все были тупицами. Даже профессора выглядели так, что с тем же успехом могли подметать улицы. Мы были настоящими гопниками. Приходили в аудиторию и уходили. И все. И делали это либо очень медленно, выползая из интерната для престарелых Шедоу-Лейк и возвращаясь туда же, либо очень быстро и громко, на тюнингованных черных, желтых и фиолетовых «Хондах Цивик». В кампусе властвовали старики и любители техники. Парковка походила на декорацию к новому фильму с Вином Дизелем, с парой «Фордов Кроун Викториа» в качестве дани хорошем вкусу.

Старики стремились продуктивно проводить жизнь на пенсии, и я их только поддерживал. Они этого заслужили. Но вот технари просто разбивали мне сердце. Они работали целый день на разных дерьмовых работах и брали всего два-три курса в семестр, вкладывая деньги в спойлеры и неоновые огни для «цивиков». Прошло пять лет, они могли заработать достаточно денег и кредитов, чтобы присоединиться ко мне в Рутжерсе, но вместо этого купили новые сиденья.

Я не склонен проклинать всех студентов. Среди них были не только сумасшедшие пенсионеры и технические маньяки. Многие не могли или не хотели учиться в четырехлетнем колледже. Там были люди, пробующие по второму разу, экономящие деньги, не уезжающие далеко от дома из-за семейных обстоятельств. Честно говоря, это место действительно предоставляло разные возможности. Но никто из этих людей не украшал пестрое студенческое сообщество. А на вид девятнадцатилетняя девица, сидящая в классе политологии, могла оказаться замужней матерью троих детей, готовящейся справить тридцать пятый день рождения.

Конечно, моя социальная жизнь пострадала. Развлечения постепенно свелись к пробежкам по заснеженной набережной и пересматриванию шоу «Парень познает мир» на канале Диснея (я находил его до странности пикантным). Я жил в изоляции.

Когда, наконец, пришло лето, настало время возвращаться в форму. Приехали друзья. Мы снова работали спасателями и продавцами, а потом шатались по улицам и ездили по вечеринкам и заканчивали вечер в какой-нибудь забегаловке. Все как всегда.

Однажды ночью, на исходе лета, мы сидели на пустом пляже.

В каждом августе бывает такая ночь. Мы не пошли ужинать и вместо этого отправились на один из местных пляжей, ускользающий от радаров жителей Стейтен-айленда и БЕННИ из Северного Джерси, которые обычно мигрируют на юг. Изношенные загородки и горы мусора, знаки «Купаться на свой страх и риск» придают таким пляжам весьма жилой вид. Этот пляж был обжит нами.

Я любил эти ночи. После целого лета работы и игр мы, дети побережья Джерси, собирались и переводили дыхание перед концом сезона. Прежде чем вернуться в реальную жизнь. Но тогда все вышло по-другому.

Мы больше не говорили о приготовлениях к школе и о чем-то неизведанном, с чем должны столкнуться в колледже. Не стало «неизведанного». Мои друзья рассказывали о людях, которых я никогда не встречал, и местах, где я никогда не был. Мы наконец-то обсуждали то, что пережили не вместе.

В 2001-м мы вместе учились в школе, но уже наступил 2002-й. Мы еще не разошлись окончательно, но жизнь начала разносить нас. Большинство уже поняло, что мир несколько больше полукруга, которым мы расселись на песке.

У меня не было особых перспектив, зато я мог обнаружить определенный смысл в окружающей действительности – связь со звуком прибоя или, там, ощущение цели в панораме Манхэттена на горизонте. Может быть. Не знаю. Знаю только, что через неделю я сидел на том же пляже один.

* * *

Тед, наконец, перезвонил:

– Господи, Чичирелли. Да ты гений! Люди весь вечер спорят о Фейкбуке. Стив просто в восторге. Он готов участвовать в чем угодно.

– То есть об этом говорят?

– Конечно! Я имею в виду, что все давно знали, но только теперь начали обсуждать. У меня все время спрашивают о тебе!

– Но пишут немногие…

– Нет? Я не уверен.

– Ну это может быть неудобно. Например, когда мой папа начал писать у меня на стене, многие притормозили. Они не были уверены, что это их как-то касается.

– У тебя крутой папа! Снова о юридической школе? Старая песня.

Ральф Чичирелли Если бы ты пошел в юридическую школу, как я хотел, ты бы сейчас владел фермой, а не работал на ней.

^{2 минуты назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Джо Леннон Это лучшая в мире страница на Фейсбуке и лучший блог.

^{1 минуту назад с мобильного устройства ● мне нравится}

Джо Леннон я снял лайк с этого поста.

^{1 минуту назад с мобильного устройства ● мне нравится}

– Да, он жжет, – согласился я. – Я там кое-что клевое выложил. Что народ думает?

– Ну… спорят.

Природная склонность Теда к дипломатии неплохо нам послужила. Когда его спрашивали о Фейкбуке, он начинал мяться и отвечать неопределенно, никогда не загоняя никого из нас в угол. Он убеждал людей, что их реакции нормальны, и аккуратно подталкивал их к принятию текущей неопределенности ситуации, а не к поиску ответов.

– Пару дней назад все сошлись на том, что лично для тебя это хорошо. А теперь многие задаются вопросом: «Что за хрень с ним происходит?» Народ разделился на два лагеря – одни считают тебя героем, другие сумасшедшим.

– Прекрасно.

Я изначально хотел, чтобы всю эту историю было трудновато проглотить. Чтобы она была достаточно странной и люди стали размышлять о мудрости «моих» действий. Я ждал споров и теперь радовался, что говорят о моей мотивации, а не о качестве Фотошопа.

– Кто-нибудь догадывается, что это вранье? Я ведь цитирую законы, которых не существует.

– Да нет… люди говорят «я не могу поверить, что это происходит на самом деле» и сомневаются всего секунду. А потом решают, что все равно будут в это верить.

– На это столько нервов уходит… я думал, будет смешно, а не напряжно.

– Знаю. По-моему, только ты и можешь вытащить такой проект. Все говорят, что если с кем такое и могло случиться, то только с тобой.

– Что? Не понял. Ты ведь знаешь, что я намеренно делаю из своего героя идиота?

– Дэйв, как бы тебе объяснить… ты всегда делал странные вещи. Например, история с аманитами. Она ведь основана на реальных событиях.

– Ну да. Но… меня считают больным?

– Нет. Ну… или так, немножко. Но им нравится то, что ты делаешь. Они решили, что ты похож на чувака из «В диких условиях».

– Но он же в конце фильма умер! В одиночестве! В своем автобусе! Или только я думаю, что в этом и состоит мораль истории?

Тед рассмеялся, но почувствовал, что мне неприятно.

– Да ладно тебе, Дэйв. Кстати, народ начал собирать о тебе истории. Мэтт Кэрью сказал, например, что видел тебя среди публики на шоу Мори Повича пару месяцев назад.

– Он меня видел?

– Ты что, правда там был?

– Да, мы с Экхоффом ходили. Ставили на результаты теста на отцовство. По-моему, я никогда так не веселился.

– Вот об этом-то все и говорят.

– Было очень весело! Почему я не могу…

– Но это ненормально, Дэйв. Тебя видели не на игре «Никсов», а на шоу Мори. И ты все время вытворяешь подобные вещи! Эллиотт вообще думал, будто ты до сих пор живешь с теми француженками в Чайна-тауне.

– Давно я с ним не разговаривал.

– Дэйв, послушай. В выпускном классе не тебя ли выгнали с уроков искусства на весь семестр?

– Ха! Да, выгнали. И в тот же вечер я получил школьную награду за рисование. – Я оживился от мыслей о победе десятилетней давности. Я ненавидел ту училку. – Она была сукой.

– Ты был художником. И послал учительницу на хер. Люди не помнят подробностей. Они просто думают – вот этот парень способен на любую фигню. И честно говоря, Дэйв, тебе ведь нравятся такие истории. Ты всегда и всем их рассказываешь. Ты говоришь, что хочешь выглядеть сумасшедшим. Получается.