Читать книгу В постели с тираном 2. Опасные связи - Диан Дюкре - Страница 7

Багдад, зима 1993 года. Дворец Саддама Хусейна на правом берегу реки Тигр. В маленькой комнате, превращенной в медицинский кабинет, готовят инструменты для очень рискованной операции. Первая леди ждет. Вид у нее – решительный. Она непоколебима и не желает, чтобы ее руку уродовало это некрасивое родимое пятно. Скальпель тщательно стерилизуют, пятно вскоре будет удалено, шприц с обезболивающим средством уже на столе. Внимательно следя за тем, чтобы для высокопоставленной пациентки все было подготовлено идеально, доктор Ала Башир, тем не менее, забывает об одной маленькой детали. Операция проходит быстро и вроде бы легко. Однако врача смущает то, что из разреза уж слишком обильно сочится кровь. «Я забыл сделать ей местную анестезию, прежде чем начинать резать»[73].

Данный нюанс смущает его еще больше оттого, что Саджида ничего по этому поводу не сказала. «Она не издала ни малейшего крика, ни малейшего стона». Переживая за пациентку – и, возможно, уже волнуясь за свою собственную судьбу, – личный врач семьи Саддама Хусейна, как бы извиняясь, спрашивает:

– Было очень больно?

– Да… Однако если удается выдерживать общение с Саддамом, то можно выдержать и это.

Саджиде Тульфах, конечно, удалось выжить в ходе войны в Персидском заливе, которая постепенно подходит к концу. Американские бомбы почти год не падают на Багдад, войска сумели оказать агрессорам достойный отпор, хотя иракские потери живой силы составили двести тысяч, когда американцы вытесняли войска Хусейна из Кувейта. За безуспешную попытку превратить Кувейт в девятнадцатую провинцию Ирака пришлось заплатить очень высокую цену. Однако с завершением «Бури в пустыне» военные действия в Ираке не прекратились: вооруженные силы страны были брошены на подавление восстания шиитов на юге, а затем им пришлось сражаться с курдскими повстанцами на севере.

Третья война за четырнадцать лет пребывания у власти Хусейна сделала Саджиду невосприимчивой ни к каким мукам. Чтобы выжить, женщина превратила отречение от земных благ в повседневную процедуру, однако она никогда не отречется от Саддама, с которым знакома с детства.

Двоюродный брат Саджиды

Тикрит, 1947 год. Саддам Хусейн аль-Тикрити покидает родительский дом и находит пристанище у дяди по матери – Хейраллаха Тульфаха. Он твердо решил, что домой никогда не вернется. Десятилетний мальчик, еще до своего появления на свет оставшийся без отца, бежит из дому главным образом из-за отчима. «Моя мать снова вышла замуж. […] Но ей не повезло: Ибрагим аль-Хасан обращался с ней очень сурово. Конечно, так проявлялся менталитет этого сельского жителя […]. Я вставал очень рано и тут же отправлялся собирать хворост; это была моя ежедневная задача, как летом, так и зимой, какой бы ни была погода. Я также помогал матери пасти несколько имевшихся у нас коров и овец. Я старательно выполнял распоряжения Ибрагима аль-Хасана»[74]. Однако отношения между мальчиком и отчимом, частенько колотившим пасынка тростью, – отнюдь не идиллические, и у юного Саддама остается единственный выход: каждый день он старается как можно дольше находиться вне дома, чтобы избегать проявлений тирании отчима.

Сабха Тульфах – весьма энергичная женщина, которая всегда стремилась доминировать в семье. Она – бедуинка, перешедшая к оседлому образу жизни, но по-прежнему придерживающаяся обычаев кочевников. Сабха, например, гордится своими татуировками в виде маленьких кругов на щеках и носу. Она без тени смущения может пройтись по улице с обнаженными руками, хотя в сельской глубинке Ирака это считается бесстыдством. Когда-то даже ходил слух, что первый муж Сабхи – отец ее единственного ребенка – сбежал от нее, не сумев подчинить своей воле эту сильную женщину, которая получила в наследство от матери и бабки матриархальное мировоззрение. Сабха никогда не носила западную одежду, отказывалась фотографироваться. И была непреклонна в этом. Саддаму впоследствии не удалось даже уговорить тетку обессмертить себя на глянцевой бумаге, и племяннику пришлось пойти на хитрость: он разослал эмиссаров с целью отыскать художника, способного создать портрет человека без обязательного позирования. «Художник работал, спрятавшись за зеркалом, прозрачным с обратной стороны, чтобы Сабха даже и не подозревала, что ее рисуют», – вспоминает начальник протокольного отдела при Саддаме[75].

В доме дяди Тульфаха будущему премьеру Ирака живется гораздо лучше, в частности и потому, что там есть другие дети его возраста: девочки Саджида и Ильхам и их брат Аднан. Старшей из двух сестер как раз исполняется десять лет. Она вовлекает Саддама в свои детские игры, а вскоре они сделают вместе первый в своей жизни важный шаг – пойдут в школу.

Школа вызывает у маленького Саддама восторг, и вскоре он становится хорошим учеником. Однако за ним также закрепляется репутация заводилы, верховодящего среди одноклассников – детей именитых граждан. Саддам впоследствии расскажет одной знакомой семейной паре о своем первом дне в школе и о том, как он волновался относительно нижнего белья, которое на него надели в первый раз. «В тот день в школе он то и дело задирал свою дишдашу – традиционную арабскую долгополую рубаху с длинными рукавами, – чтобы продемонстрировать товарищам нижнее белье. Он думал, что это самое лучшее, что может быть у человека, и хотел его показать»[76].

Саджида тоже испытала, каково это – жить без отца. Хейраллах Тульфах – молодой, националистически настроенный военнослужащий, участвовал в борьбе против установленного в 1920 году протектората Великобритании над Ираком. Когда девочке идет шестой год, Хейраллах, пользуясь временным ослаблением англичан, пытается вместе с группой офицеров создать пронационалистическое правительство, ставя целью выдворить англичан из Ирака. Его арестовывают, и затем он пять лет сидит в тюрьме. Семье очень недостает отца, не хватает его зарплаты младшего лейтенанта, и Сабха едва сводит концы с концами в течение нескольких лет, что, однако, не сломит ее гордый дух.

Уволившись после освобождения в 1946 году из армии, Хейраллах Тульфах находит в Багдаде работу учителя. Он принимает в семью Саддама, своего племянника (мальчик – это все-таки рабочая сила), и в начале 1950-х годов обосновывается в квартале Аль-Харах, где соседствуют представители различных конфессий. Саддам по возможности подрабатывает – то продает сигареты, то зазывает клиентов для таксиста, то трудится официантом в кафе. Он хрупкий симпатичный подросток, которому иногда приходится отбиваться от приставаний мужчин, испытывающих физическое влечение к мальчикам.

Саджида ходит в христианскую школу Рахибат аль-Такдомах. Девочка учится очень хорошо. Сестры Тульфах растут суровыми девушками, поскольку Хейраллах воспитывает из дочерей настоящих бойцов. Они с детства заслушиваются рассказами своего героического отца, автора трактата под названием «Три вида существ, которых Аллаху не следовало создавать: персы, евреи и мухи» – настоящий программный документ юных иракских националистов. Иракцы, эти «пруссаки Аравии», должны, по его мнению, объединить арабский мир так, как пруссаки объединили всех немцев. Персы в этом трактате описываются как «животные, которых Бог создал похожими на людей», а мухи – как существа, глядя на которых «непонятно, зачем Бог их вообще создал»[77].

Дело жизни дяди Тульфаха

Саджида – свидетель первых политических порывов своего энергичного двоюродного брата. Саддам очень внимательно слушает поучения человека, заменившего ему отца. В 1952 году племянник участвует вместе с дядей в восстании против военного присутствия британцев в Ираке. Борьба за независимость считается у мужчин в доме дяди Тульфаха делом их жизни.

Стремясь идти по стопам своего наставника, Саддам двумя годами позднее пытается поступить в военную академию, но безуспешно. Саджида, мечтающая стать учительницей, продолжает учебу, а Саддам, махнув рукой на несбывшиеся надежды, становится главарем одной из подпольных молодежных группировок. В октябре 1959 года ему наконец предоставляется возможность отличиться. Прыткому юноше, не гнушающемуся вооруженных нападений, предлагают выполнить кое-какую грязную работу: пришедший к власти Абдель Керим Касем отказался от участия Ирака в предложенном Гамалем Абделем Насером проекте панарабской республики, тем самым нажив себе немало врагов. На него готовят нападение, для чего подбирают смелых людей. Задача Саддама – вести наблюдение и в нужный момент подать сигнал к началу. Покушение заканчивается полным провалом. Саддам – единственный, кому удается удрать (хотя пуля угодила в мягкие ткани голени). Переодевшись в женское платье, он покидает Багдад и отправляется в долгое путешествие через пустыню. Его путь лежит в Сирию. Саджиде уже не в первый раз доводится наблюдать, что мужчина вынужден покинуть дом из-за убеждений.

Некоторое время Хусейн кочует с бедуинами и вскоре добирается до Каира. В столице он живет на небольшие подачки сочувствующих идеям Насера. Он возобновляет учебу и поступает в лицей в очень престижном районе Докки. Позднее ему удается поступить на юридический факультет Каирского университета. Период подпольной деятельности, похоже, остался позади, и новоиспеченный студент проводит свободное время, попивая чай на летних площадках кафе «Индиана» и «Триумф», за шахматами разглагольствуя о социализме и арабском единстве. В эту пору своей жизни, как вспоминает один из близких Саддаму людей, он был тихим, робким, не склонным к общению с незнакомыми людьми[78]. За ним не замечалось никаких амурных делишек. «Я очень редко ходил на увеселительные мероприятия и тратил все свое время на чтение», – скажет он впоследствии. Впрочем, будущий премьер Ирака считает, что пора бы налаживать отношения с противоположным полом. Через несколько месяцев после приезда в Каир он пишет отчиму, что намерен жениться. Саддам сообщает, что решил, кто станет его супругой, – двоюродная сестра Саджида Тульфах. Реакция отчима на это известие более чем восторженная: «Слава Богу, мальчик поступил замечательно! Ведь брак во всех семьях, придерживающихся религиозных норм, во всей нашей стране – а тем более брак, заключаемый в юном возрасте – предотвращает распутство и защищает от искушения»[79]. Счастливый отчим немедленно отправляется к Хейраллаху, чтобы передать предложение Саддама, которое сразу же принимается.

Причины такой поспешности заключаются в следующем. Саддам влюблен в другую свою двоюродную сестру, которую пообещали другому мужчине. «Он говорил и думал о том, что женится на ней, это была его юношеская любовь. Саджида же была для него все равно как сестра. Ему было тяжело любить ее как женщину»[80], – вспоминает один из друзей Саддама. Это влечение Хусейна могло привести к распрям среди родственников. Согласно бедуинскому обычаю, называемому «подарок отца», Хейраллах пообещал старшую дочь своему приемному сыну еще когда те были детьми. Было бы предательством и оскорблением по отношению к щедрому опекуну Саддама, если бы юноша отверг «подарок» и предпочел другую девушку.

Этот брак, можно сказать, заключен «по почте», однако при этом имеется и западный элемент: будущий премьер прислал невесте обручальное кольцо. Поскольку их разделяет расстояние в 3000 километров, о брачной ночи, конечно, не может быть и речи. Тем не менее один из близких Саддама организует празднество по поводу помолвки, пусть и без участия невесты. Такого рода мероприятия не редкость в среде иракцев, вынужденных покинуть родину и жить за границей[81]. Затем Саддам устраивает для себя самого что-то вроде медового месяца: он едет в одиночку поглазеть на пирамиды, а потом совершает прогулку на судне по Нилу.

Саджида находится в Багдаде. Она присутствует при ссоре, которая приводит к распрям внутри клана Тикрити и даже к его расколу: Хейраллах и его двоюродный брат Хасан аль-Бакр оспаривают друг у друга пост главы новой партии «Баас» (Возрождение), занимающей лидирующие позиции в стране. В феврале 1963 года государственный переворот, подготовленный и совершенный совместными усилиями партии «Баас» и ЦРУ, положил конец правлению Касема – «предателя интересов арабов». Саддам возвращается на родину, чтобы «по-настоящему жениться на Саджиде».

Они наконец празднуют заключение брачного союза, причем по западному образцу, и позируют перед нанятым фотографом. Саджида украсила свой наряд брошью и сережками. На ее лице легкий макияж, темно-коричневые волосы подстрижены довольно коротко и свободно спускаются к плечам. Саддам слегка улыбается. Он ради такого случая сбрил усы. Шею будущего лидера сжимает классический галстук.

Молодожены селятся в квартале Рагиба-Хатун, в очень современном маленьком доме с решетками на окнах, с крытой террасой и клумбой с розами. Однако совместная жизнь длится недолго: в ноябре Саддама арестовывают. Военные решили, что обойдутся без партии «Баас». Если изгнание в Каире было для Саддама не очень-то обременительным, то теперь приходится маяться в настоящей тюрьме. Саджида уже вынашивает их первенца. Саддам вынужден общаться с молодой женой через прутья решетки. Саджида часто приходит навестить супруга и приносит ему то, в чем он нуждается больше всего, – книги. Однако главная ее задача – помогать Саддаму поддерживать связь с Мишелем Афляком и Хасаном аль-Бакром, которые разработали план побега Саддама. Проявляя мужество, достойное бойца, и изобретательность, Саджида прячет сообщения, адресованные мужу, в одежду новорожденного Удея, а наиболее важную информацию – в его пеленки.

Саддаму удается сбежать из тюрьмы в июле 1966 года – после того, как он пробыл за решеткой около двадцати месяцев. На этот раз будущий премьер обходится без помощи жены. Когда его везут из тюрьмы в здание суда, он приглашает своих охранников позавтракать в кафе. Дождавшись, когда они сконцентрируют все свое внимание на поглощении щедро предложенной им еды, он выскальзывает из кафе через заднюю дверь[82].

Саддам в подполье. Его задача – помочь Хасану аль-Бакру подготовиться к путчу с целью захвата власти. На этот раз будущий премьер со своей задачей справляется: в 1968 году его дядя захватывает власть в стране. Саддам становится министром образования и пропаганды, а также председателем Совета революционного командования (это был очень важный пост: тот, кто его занимал, считался потенциальным преемником руководителя страны). Саддам всецело отдается работе, уделяя очень мало внимания Саджиде и трем своим детям (в 1966 году у Саджиды рождается сын Кусей, а в 1968 году – дочь Рагад).

Хотя финансовое положение семьи Саддама значительно улучшилось, Саджиде приходится одной заниматься домашним хозяйством. Она сама покупает электробытовые товары. «Она, очень робкая и немногословная, заходит в магазин в черной абайе[83] – одеянии, скрывающем все тело – и ограничивается лишь тем, что показывает пальцем на предметы, которые она хочет приобрести, говоря при этом, что Саддам придет и заплатит за них позже», – вспоминает шурин продавца[84].

Всецело посвящая себя политической карьере, Саддам вскоре начинает добиваться в этой новой для него роли больших успехов. Он стремится завоевать репутацию лидера, исповедующего передовые идеи. Его манера одеваться становится образцом для окружающих: он обычно носит костюм с галстуком, а еще уделяет особое внимание своей обуви, неизменно изысканной, которая всегда начищена. В вопросах моды Саддам грамотно уделяет внимание деталям: он надевает то светлый в полоску костюм, то пиджак с четырьмя пуговицами, то костюм из ткани «пепита», то темный пиджак и запонки. Все это дополняется целой коллекцией галстуков, которые он меняет в зависимости от того, с кем предстоит беседовать, причем он не стесняется надевать галстуки самых ярких расцветок. «Он всегда был очень элегантным. Он питал особое расположение к изделиям французских кутюрье. Он гордился тем, как подбирает галстуки к своим рубашкам. Его обувь обязательно была кожаной. А еще он, нарядившись, использовал немного одеколона», – вспоминает его архитектор-ливанец Фавзи Чалхуб[85], отмечая при этом, что Саддам «мог менять одежду по три раза на день». Со стороны это могло казаться обыкновенным стремлением к элегантности, однако в действительности Саддам ведет себя так умышленно, противопоставляя свою внешность и манеру одеваться традиционной внешности и костюму власть имущих на Ближнем Востоке. Тем самым будущий премьер пытается создать себе имидж, более привлекательный для зарубежных дипломатов.

Дендизм и панарабизм

Дядя и отец будущей супруги Саджиды дал Саддаму возможность получить образование и обрести высокий социальный статус. Теперь Хусейн взрослый, и ему нужно создать имидж примерного мужа и отца. Рождение в 1972 году Халы дает ему возможность выставить себя напоказ в роли современного главы семьи. Редакции газет не скупятся на хвалебные статьи по поводу того, что у лидера социалистической революции родилась дочь, и даже публикуют на всю газетную страницу фотографии молодых родителей и малышей. Саджида – женщина скромная, высокообразованная, заботливая по отношению к своим детям и трудолюбивая – преподносится иракским женщинам, живущим в условиях нового политического режима, установленного в стране Хасаном аль-Бакром, в качестве примера для подражания. «История наших отношений такая же, как и у многих других людей», – говорит, однако, Саддам Хусейн о своей семейной жизни, давая интервью газете «Аль-Мара».

Саддам не забывает о том, что он выходец из среды бедных крестьян. Недостаточно быть добропорядочным главой семьи – нужны крепкие связи с видными молодыми людьми из высших слоев багдадского общества. Вскоре после рождения Халы Саддам решает расширить круг своих знакомых. Как-то раз некая парочка молодоженов устраивает вечеринку на реке Тигр. Они нанимают судно, танцуют, хохочут и пьют спиртное… Кто-то из гостей просит капитана причалить к острову.

«Когда мы сошли на песок, – вспоминает одна из приглашенных женщин, – мы с удивлением обнаружили молодого мужчину, который нас там ждал и двинулся нам навстречу. Он был одет в белый костюм. Его рубашка и обувь тоже были белыми. Он весь буквально сверкал при свете луны. Мы начали спрашивать друг у друга, кто это такой. […] Позади него стояли двое мужчин, которые ответили: «Это Саддам Хусейн». Мы все переглянулись, но никто из нас его не знал. В конце концов только я одна решилась задать вопрос громким голосом: “А кто такой Саддам Хусейн?”»[86]. Один из мужчин выводит эту группу из затруднительного положения, сообщив им, что перед ними – вице-президент Ирака. Саддам был прав: он еще неизвестен золотой молодежи страны, и ему необходимо превратить ее в своего союзника.

Он пожимает всем руки и предлагает выпить несколько бокалов. Их быстро приносят с одного из речных судов, которые будущий премьер разместил по всему периметру острова. Вскоре шампанское льется рекой. «Его очарование вскоре пленило каждого из нас, и мы замечательно провели вечер», – вспоминает Алия Сальби, жена того, кто в результате этой встречи станет несколькими годами позже командиром президентского самолета Саддама. Хусейн побеседует с каждой из парочек, познакомится со всеми лично. Его тактика сближения весьма специфическая: «Он начал с парочек, в которых женщины были особенно красивы. Он потанцевал в первую очередь со всеми имевшимися в нашей группе блондинками». Вице-президент постарался подружиться с каждым из мужчин, не забывая при этом об их женах: «Он никогда не проникался доверием к мужчине, если перед этим у него не получалось проникнуться доверием к жене этого мужчины». Дружба с Саддамом – это подарок, отказываться от которого нельзя. Хусейн очень часто устраивает встречи. Своих друзей он приглашает в яхт-клуб, куда он иногда приходит с Саджидой, хотя она, как вспоминает Алия, «была не очень-то общительным человеком».

Как-то вечером Саддам и Саджида, побывав на ужине, примерно в одиннадцать часов заходят в дом одного из своих друзей. Саддам усаживается в гостиной и, балагуря, в течение трех часов рассказывает о своих увлечениях – в частности об охоте – и о своих идеалах. Однако главный смысл такого общения не в словах: «Я всегда буду помнить его глаза. Они всматривались в каждого из нас, они внимательно нас разглядывали». В тот же вечер он присылает терпеливо слушавшим его коллекционное охотничье ружье – присылает в знак своей дружбы. По мнению Саддама, ружья – это нечто такое, что наиболее близко сердцу мужчины-араба. Только на втором месте его жена, а следом – его лошадь. Саддам, это доподлинно известно, приходил на вечеринки со своим ружьем чаще, чем со своей женой.

Подобные ночные прогулки Хусейна – повод пообщаться с любовницами. Как-то вечером он рассказывает новым друзьям о своей последней любовнице – Ханахе. «Она была для него не просто его подругой, а той, о ком он говорил, что она исполнит все его желания. Он поведал нам, как он ее убил. Она встретила другого мужчину, и Саддам стал ревновать. Он явился к ней домой и лично убил ее из своего пистолета, а еще убил ее мать, которая спала в своей кровати». Хотя не было обнаружено малейших следов этого – предполагаемого – убийства, Саддам любит о нем рассказывать: его друзья ведь должны его не только любить, но и бояться, и вышеизложенное становится одной из легенд его жизни, которой он пичкает людей так же щедро, как и подарками.

В июле 1979 года вице-президент Хусейн, войдя во вкус элитарной жизни, начинает вести себя еще активнее. Он расхаживает по улицам ночного Багдада, заходя в гости то к одним знакомым, то к другим. Еще он частенько звонит друзьям посреди ночи с сообщением, что скоро зайдет в гости, и просит при этом срочно пригласить каких-нибудь общих друзей. Он много пьет: «Его любимым брендом виски был «Чивас Ригал». Он прихватывал с собой несколько ящиков этого напитка каждый раз, когда отправлялся на какой-нибудь праздник». Саддам обожает танцевать, а особенно под западную музыку. «Он никогда не уставал танцевать, хотя и не был очень хорошим танцором», – вспоминает Алия.

Однажды июльским вечером Саддам является в гости к своим друзьям и, пребывая в игривом настроении, заявляет им: «Этот старик мне уже надоел» (имеется в виду Хасан аль-Бакр). Хусейну не нравится, что его дядя по поводу каждого своего политического решения советуется со слепой предсказательницей. Факт, что эта женщина, живущая в квартале Аль-Дубдже, по этой причине обладает огромным политическим влиянием, выводит будущего премьера из себя. «Он заявил, что приказал привести ее из дворца и лично ее убил». Правда это или выдумка, но Саддам умеет пощекотать нервы близким людям, он знаток человеческой психологии. «Она знала слишком много секретов», – мрачно добавляет Хусейн. Такими заявлениями вице-президент добивается нужного эффекта: «Мы любили его, он был обворожительной личностью, но при этом еще и боялись, а потому не могли ответить отказом ни на одну его просьбу».

Феминист по имени Саддам

Саддам уверен: успех у жен его друзей ему обеспечен, а поэтому он активизирует усилия по завоеванию политических симпатий представительниц прекрасного пола. Выставляя напоказ свой благополучный брак с Саджидой, он пытается утвердиться в роли советника иракцев по вопросам семейной жизни. Свои советы относительно семейного счастья он излагает в газетных статьях. «Самое важное в браке заключается в том, что мужчина не должен допускать, чтобы женщина чувствовала себя угнетенной только потому, что она – женщина, а он – мужчина», – заявляет он в газете «Аль-Мара» в 1978 году.

Саддам хочет завоевать сердца иракских женщин, поднимая вопросы эмансипации: «Полное и окончательное освобождение женщин от всех ограничений, наложенных на них в прошлом в эпоху мракобесия и гнета, – одна из фундаментальных целей нашей партии и революции […]. Женщины ведь составляют половину общества. Если женщина не будет свободной, высокосознательной и образованной, наше общество останется недоразвитым и не будет свободным»[87]. Он подытоживает свои размышления на данную тему в одном решительном заявлении: «Презирать женщину – это значит предавать революцию». На одном из своих первых митингов он провозглашает, что пытаться быть «опекуном женщин» означает «вредить родине и народу». Саддам редко использует слово «женщина», не добавляя при этом ласковые определения, как «обожаемая», «уважаемая», «возвышенная», «самоотверженная».

Этому явному феминисту удается создать в сознании многих иракских дам культ своей личности. Он для них не просто политический лидер, а их близкий родственник. Поэтесса Сагида аль-Мусави воспевает эту зарождающуюся привязанность: «Он – друг и образец для подражания, он – домашний очаг, он – сын страны. Саддам – это сердце, зажженная свеча, воспоминание, слеза, земля и ее народ из чистой воды, украшенной розами. Саддам – это весь Ирак»[88].

На съезде Всеобщего союза иракских женщин Саддам произносит пламенные речи, настойчиво призывая мужчин «уважать своих супруг и принимать во внимание их нужды». Неожиданно прилетев на вертолете к одному из местных руководителей, он видит, что тот – растолстевший, плохо побритый и – самое ужасное – не очень-то заботящийся о гигиене рта. Вице-президент реагирует мгновенно, он собирает всех и торжественно заявляет: «Нужно посадить вас на диету, побрить и почистить вам зубы. Подумайте о своих женах – иракские женщины не должны терпеть такое![89]» Всем партийным функционерам и в самом деле незамедлительно предписывается соблюдать диету, причем первым начинает это делать сам Саддам. Через некоторое время вышеупомянутый местный руководитель сбросит тридцать килограммов, Саддам – двенадцать.

Хусейн дает и другие советы относительно гигиены тела. Как-то, выступая по иракскому телевидению, он заявляет: «Мужчина не может являться ни на партийное, ни на семейное собрание, если от него пахнет потом! Пусть ежедневно принимает ванну! Женщины же должны принимать ванну дважды в день, потому что их запах более тонкий, чем у мужчин, и более заметный. А если женщина не умеет пользоваться зубной щеткой, то пусть чистит себе зубы пальцем».

Однако затем Саддам – какими бы ни были его взгляды – ведет себя менее прогрессивно в вопросах как равенства, так и гигиены. Его заявления в течение года становятся более умеренными. Внедрение революционных принципов в жизнь откладывается на более поздний срок. Саддам, готовящийся встать во главе государства, не может позволить себе, заигрывая со слабым полом, отвернуться от пола сильного. Он высказывается уже в более традиционном стиле: «Женщина должна подчиняться своему мужу, поскольку он является главой семьи и опорой дома, и в данных его ипостасях последнее слово за ним». Консерватизм теперь звучит и в его заявлениях относительно роли женщины в обществе: «Если мужчина проявляет себя в армии, то женщина проявляет себя в воспитании детей. Эти две задачи являются взаимодополняющими и относятся к фундаментальным обязанностям человека по отношению к обществу». Требование усиления «опеки над женщиной» – это надуманная проблема. Это может «исказить понимание правовых вопросов, и тогда агентам империализма будет к чему придраться». С другой стороны, если быть слишком щедрым по отношению к женщинам, то это может парализовать революцию.

И цель достигнута. Шестнадцатого июля 1979 года Саддам Хусейн становится главой государства, совершив дворцовый переворот и отстранив своего дядю Хасана аль-Бакра от власти. Заигрывания Саддама с иракскими женщинами отныне проходят на самом высшем уровне.

Саддам и его почитательницы

«Вы всегда в моем сердце: я слушаю ваш красивый голос, и мне кажется, что вы находитесь рядом со мной. Я вижу ваши глаза и вашу улыбку, и мне кажется, что вы смотрите на меня и улыбаетесь […]. Не проходит и дня, чтобы я не подумала о вас, – и утром, когда я просыпаюсь, и вечером, когда я ложусь спать. Своими успехами я обязана вам: вы ведь настоятельно порекомендовали нам, школьницам, хорошо учиться. В этом году меня объявили лучшей ученицей класса»[90].

Эта юная ученица лицея Ашти Марбен пишет новому президенту о своей любви и преданности. Как и многие иракские женщины, девушки и девочки, она 16 июля 1979 года видит на экране телевизора лицо нового сильного лидера страны. Представительницы прекрасного пола, собравшись перед черно-белыми телевизорами, живо комментируют высокое качество сшитой на заказ одежды Саддама. Этот мужчина с «такими блестящими глазами, с улыбкой вступающий в конфронтацию с великими державами мира, чтобы отвоевать наши богатства, сразу же покорил мое сердце», – отмечает Ашти.

Заигрывания Саддама со слабым полом не оставляют равнодушными юных телезрительниц, и те ждут его выступлений по телевидению с бóльшим нетерпением, чем очередной серии популярных сериалов. Он ежедневно появляется на экранах телевизоров, обращаясь к иракцам «медленным, бесстрастным, мелодичным» голосом[91].

Политические симпатии смешиваются у Ашти с другими, более романтическими чувствами. Она сравнивает самых могущественных мужчин планеты: «Среди моих кумиров был Фидель Кастро, потому что он вел себя очень скромно и ездил по своей стране на джипе, вступая в разговоры с простыми людьми. Мне также нравились германский канцлер Вилли Брандт и французский президент Валери Жискар д’Эстен. Он выиграл президентские выборы, и я этому ничуть не удивилась, потому что он был гораздо элегантнее своего соперника. Тем не менее моим абсолютным кумиром был наш президент Саддам Хусейн, который далеко превзошел всех государственных деятелей, а особенно в том, что касается элегантности и обаяния».

Саддам Хусейн очень силен по части завоевания симпатий прекрасной половины населения страны. Возможно, тайна его привлекательности кроется в его взгляде: «Он – хищник! У него самые красивые в мире глаза: они нежные, как шелк», – восторгается вышеупомянутая почитательница Саддама. Другая представительница прекрасного пола – Сельма Мушин, супруга иракского политического деятеля и гуманиста, – познакомившись с Саддамом еще во время его пребывания в Египте, тоже впоследствии обратит внимание на «сногсшибательные глаза» президента Ирака: «Его улыбающиеся глаза контрастировали с его униформой. Он смеялся вместе со всеми, но не сводил взгляда с меня. «Он не может быть плохим», – сказала я себе. Под его взглядом, однако, человек чувствует себя уязвимым»[92].

Мужчины робеют под этим взглядом, который очень трудно вынести и который пронизывает насквозь. «Невозможно было смотреть ему прямо в глаза. Они были очень красивыми, женскими, однако в них имелось что-то необычное, делавшее их жуткими – даже когда он улыбался»[93], – вспоминает Фавзи Чалхуб.

Не только его глазам, но – еще даже в большей степени – всему его лицу вскоре приписывается очень много необычного. «Солнце светило на нашего президента […]. Меня вдруг так очаровал вид его ушей, что я уже больше не слушал, о чем он говорит. При свете солнца мочки его ушей стали прозрачными – как будто были сделаны из серого воска», – вспоминает его личный врач Ала Башир. Саддам очень много внимания уделяет своей внешности. Когда президент начинает седеть, его личный врач не придумывает ничего умнее, кроме как посоветовать ему сбрить усы и бакенбарды. «Саддам пристально посмотрел на меня […]. Уж лучше бы я вообще ничего не говорил, тем более что мне ведь было известно, что он красит свою шевелюру и свои усы».

Но, может, истинная причина привлекательности Хусейна кроется в его обостренном ощущении моды, его четырех сотнях брючных ремней, его кожаной обуви – такой узкой, что у него появляются мозоли, прежде чем она разнашивалась. Саддамом восхищаются даже не склонные к похвалам политики: Жан-Мари Ле Пен очарован этим «арабским де Голлем»: «Каждый раз, когда я его видел, он неизменно был шикарно одет – в мягкий, как шелк, голубой льняной костюм с идеально подобранным галстуком. Он всегда был очень элегантным и отличался весьма изысканной учтивостью»[94]. Гардероб Саддама – такой же неисчерпаемый, как и его нефть – дал повод для «обвинений в дендизме». Его личный портной – армянин Саркис – организует доставку из крупных европейских столиц одежды самых модных фасонов.

У Саддама имеются свои правила относительно того, как следует обращаться с женщинами и им угождать. Он доводит эти правила до уровня философии: «Женщины любят иметь больше, чем им реально нужно. Зайдите на рынок в любой день – и вы это заметите. Они никогда не бывают довольны тем, что нашли. Это у них нечто врожденное, причем не имеет значения, глупые они или умные, из деревни они или из Багдада. И пытаться заставить их измениться – бесполезно»[95].

О том, насколько привлекательным Саддам Хусейн сумел быть для женщин, можно судить по шутливой фразе его близкого друга Абу Худы аль-Кобейси: «В него влюбилась даже его собственная сестра!»[96]

Саддам выставляет себя в самом лучшем свете, и его обаянием восхищаются не только в Ираке, но и за его пределами. «Ему очень нравилось находиться в окружении женщин. Как-то вечером в конце 1979 года его начальник канцелярии позвонил мне и сказал, что они организуют вечеринку. Шофер отвозит меня во дворец, и я вижу там семерых великолепных женщин-бразильянок. Одна из них некоторое время назад послала нашему президенту письмо, в котором написала, что ей очень нравится все то, что он делает в Ираке, и что ей хотелось бы с ним встретиться. Саддам в ответ пригласил в Ирак и ее, и всех ее подруг и позаботился о том, чтобы для них устроили туристические экскурсии», – вспоминает Фавзи Чалхуб.

В кабинете Саддама

Но не все иракские женщины имеют возможность познакомиться со своим новым президентом настолько близко. В феврале 1979 года обстановка в соседнем Иране становится неспокойной. Шаха Мохаммеда Резу Пехлеви сменяет воинственный аятолла Хомейни, намеревающийся экспортировать соседям свой вариант революции, причем иранские революционеры на эмансипацию женщин смотрят совсем по-другому.

Саддам, частенько посещавший элитные охотничьи клубы столицы вместе с Саджидой, изменит свою ночную жизнь. «С той поры он будет предаваться развлечениям исключительно в семейном кругу, внутри дворцов, и с гораздо более узким кругом участвующих. Саддам не хотел давать исламистам повод для нападок на его слишком либеральные и прозападные нравы»[97], – вспоминает Ияд Афляк, советник президента Ирака и сын идеолога и одного из основателей партии «Баас» Мишеля Афляка. Поэтому оказаться в непосредственной близости от Саддама Хусейна женщины могут только лишь в его личном кабинете во Дворце республики.

Ашти Марбен – юная почитательница Саддама Хусейна, написавшая ему письмо – неожиданно получает возможность приблизиться к своему идолу. Она моет голову, обливается духами, делает легкий макияж. Девушке известны вкусы Саддама: он любит, когда от женщин пахнет духами, но неодобрительно относится к тем, кто использует слишком много косметики. «Стоя в трех или четырех метрах от него, я пожирала его глазами. Он был намного красивее, чем на фотографиях! Он был таким элегантным! […] У меня по телу побежали мурашки – как будто разделявший нас воздух был наэлектризован. От него исходила, достигая меня, неукротимая сила. Эта огромная сила притягивала, пронизывала меня и заставляла вибрировать каждую клеточку моего тела». Неожиданно Саддама заслоняет от нее какая-то женщина. Супруг этой дамы хочет жениться на другой. «Только вы один можете вернуть мир в мою семью», – умоляет она президента. «Я с ним поговорю», – великодушно отвечает Хусейн. Снова оказавшись лицом к лицу с Саддамом, Ашти не в силах пошевелиться. «Подойди поближе и поприветствуй меня», – бодро говорит он, вставая и выходя из-за стола. Саддам приближается и заключает девушку в свои объятия. «Я положила голову на его плечо и почувствовала, как моя щека коснулась ткани его костюма, – вспоминает Ашти. – Я вдохнула запах его духов. Это были райские духи!.. Это были не какие-нибудь обычные благовония и не лосьон, используемый после бритья, а настоящие райские духи, от которых я опьянела. Мне показалось, что я вот-вот упаду в обморок от удовольствия». Саддам пускает в ход свое обаяние.

– Я получил твое письмо. Ашти – это курдское имя?

– Я не курдянка, я христианка.

Саддам – с плохо скрываемой досадой – заявляет в ответ:

– Курды, христиане и арабы – мы все иракцы, между нами нет никакой разницы.

Прежде чем выпроводить Ашти, Саддам дарит ей фотографию, на которой он указывает дату их встречи: 18 сентября 1980 года. Впрочем, это был не единственный его подарок: по его распоряжению для нее подготовили небольшую коробку с надписью позолоченными буквами: «За особые заслуги». Внутри лежат швейцарские позолоченные настенные часы с черным циферблатом, на котором изображен портрет Саддама. Он также положил в коробку тысячу динаров банкнотами.

Саддам, принимая у себя в кабинете женщин, ведет себя с ними гораздо терпеливее, чем с мужчинами. Единственное нерушимое условие – не следует обсуждать его политику. «В его кабинете позволялось и плакать, и повышать на него голос. Он относился к этому спокойно», – вспоминает Сельма Мушин, у которой, надо отметить, о визите в кабинет президента осталось горькое воспоминание. В просьбе, с которой она обратилась к Хусейну, не было ничего романтического: ее мужа – политического деятеля, которого предшественник Саддама собирался назначить на пост министра иностранных дел – посадили в тюрьму, ничего не сообщив его родственникам. Молодая супруга узника слегка подкрасила губы и напудрилась перед тем, как ходатайствовать за своего мужа.

– Я знаю, зачем ты пришла – просить за своего мужа, – говорит Саддам. – Он – никчемный человек, он не заслуживает того, чтобы быть на свободе.

– Это ваше мнение, Ваше Превосходительство. Что бы вы ни сказали, я соглашусь с вами и подчинюсь вам.

– Я считаю, что твой муж ведет себя надменно. Он думает, что все знает.

Саддам встает и, обогнув письменный стол, подходит к собеседнице. То, что происходит потом, похоже на страшный сон, который все никак не удается забыть. «Он грубо обхватил меня за талию и принялся обнимать и ласкать. Он непрерывно меня везде щупал, в том числе и мои интимные места – грудь, бедра. Затем он мне сказал: “У тебя хорошее тело, береги его, заботься о нем, ты – красивая”». Он произносит эти слова тихим голосом. На протяжении десяти минут Сельме приходится терпеливо переносить то, что ее тискает Саддам.

– Вы знаете, кто я такая? – бормочет Сельма, пытаясь его отвлечь.

– Конечно. Саддам Хусейн знает каждого иракца, – говорит он, смеясь.

Она обещает отдаться ему, если он прикажет выпустить ее мужа из тюрьмы.

– У меня нет необходимости испрашивать у тебя разрешения, чтобы взять тебя, если я тебя захочу. Будет ли он в тюрьме или на свободе, как только я захочу тебя, я овладею тобой, – говорит в ответ Саддам.

Впрочем, он оставляет гостью в покое, а, решив проявить милосердие, отпускает. Он даже приказывает отвезти Сельму домой на белом президентском «Мерседесе». Шофер ограничивается тем, что с понимающим видом говорит пассажирке: «Ты можешь курить». Мужа Сельмы вскоре – неожиданно для самого узника – освобождают. «Саддам в действительности не хотел мною овладевать – он хотел всего лишь унизить меня из-за моего мужа и заставить меня и моего мужа почувствовать, что он, Саддам, обладает властью и над ним, и надо мной»[98], – вспоминает Сельма. «Я была не в его вкусе – маленькая, черноволосая. Ему нравились высокие блондинки», – добавляет она.

Саддам Хусейн умеет использовать женщин. Они, иногда выступая в роли орудия его дипломатии и пропаганды, являются верными союзниками. Он любит окружать себя сотрудницами, доверяет им ключевые посты. Как-то в министерство здравоохранения, деятельности которого Саддам уделяет большое внимание, обратилась некая женщина-врач по имени Мабуза. Она заявила, что изобрела мазь, излечивающую болезнь, от которой умирает много солдат на фронте, – гангрену. Ее не восприняли всерьез и стали над ней насмехаться, и она решила обратиться к самому президенту. Саддам поспешно ей отвечает: «Я по своему опыту знаю, что очень много новых и прогрессивных идей – таких, как ваша, – с трудом преодолевают бюрократические барьеры, имеющиеся в нашей стране»[99]. Он приказывает секретарю оказать всяческое содействие этой «ученой», чтобы как можно быстрее начать извлекать пользу из ее изобретения.

Мабуза, сопровождаемая личным телохранителем президента, отправляется в кардиологический центр, который носит имя Саддама Хусейна и которым руководит профессор Салех. Она мажет своей мазью национального героя – генерала, у которого обе ноги омертвели. Руководитель центра относится к изобретению очень настороженно и втихаря отдает мазь на анализ, в ходе которого выясняется, что препарат не только не дает никакого эффекта, но еще и представляет собой питательную среду для различных вредоносных бактерий. Шарлатанку тут же выдворяют из центра, но она, не угомонившись, идет жаловаться прямо во Дворец республики. Директора кардиологического центра вскоре увольняют, и Мабуза получает собственную исследовательскую лабораторию. Ноги генералу ампутируют.

Когда женщины не приходят к Саддаму сами, он «вербует» преданных сторонниц во время своих многочисленных визитов в университеты и в партийные органы. Он находит применение их талантам и назначает их на должности в соответствии с их способностями. Кроме восхищения, которое они выражают по отношению к президенту, Саддам пытается добиться от них каких-либо дел на пользу государства.

Год 1980-й начинается для Саддама весьма благоприятно. Президент считает, что Хомейни попытается захватить иракские территории, на которых проживают шииты – в том числе и святой город Надаф. Поэтому, воспользовавшись временным ослаблением иранских вооруженных сил, вызванным устроенными Хомейни «чистками», Саддам решает нанести упреждающий удар. Двадцать второго сентября 1980 года Саддам объявляет войну извечному врагу иракцев – Ирану, используя в качестве повода давнишний территориальный спор относительно реки Шатт-эль-Араб, образованной слиянием Тигра и Евфрата. Как ни странно, период первых месяцев войны с Ираном был в жизни Хусейна одним из самых счастливых. Он почти каждый вечер отправляется куда-нибудь развлекаться. На увеселительных мероприятиях для него изо всех сил стараются и танцовщицы, и певицы. Певицы, надрывая легкие, садятся ему на колени и исполняют традиционные крестьянские меланхолические песни, которые берут президента за душу. «Мы уходили с его увеселительных мероприятий с мигренью, вызванной бедуинской музыкой и жаркими спорами о войне […]. Ему хотелось, чтобы в такое время все находились вокруг него», – вспоминает Алия Сальби.

После начала войны с Ираном все больше иракцев призывают в армию и отправляют на фронт. Эта война станет еще одним поводом для активизации заигрываний президента Саддама Хусейна с иракскими женщинами. Чтобы крепко удерживать страну, втягивающуюся в беспощадную войну, ему необходимо найти многочисленных сторонниц и провести с ними соответствующую работу. К мерам, направленным на искоренение многоженства, и к предоставлению женщинам права на развод добавляется право голоса на выборах. Идеализация женщины найдет свое проявление при создании Музея мучеников: одна из экспозиций в нем посвящена женщине, погибшей от иранской ракеты вечером того же дня, когда она вышла замуж. Платье новобрачной и ее обувь являются частью этой экспозиции. Погибшая изображена устремляющейся в рай. Заигрывания Саддама с прекрасным полом Ирака дают свои результаты. Поэтесса Сагида аль-Мусави восхваляет руководителя страны: «Саддам подобен реке, текущей, неся добро, между огнем и светом, Саддам – это наш ключ от рая». Внимание хозяина Ирака обращено уже не на западные державы, а на иракские границы. Он меняет костюмы, сшитые в соответствии с самыми последними веяниями западной моды, на одеяние, в котором он будет ходить вплоть до того момента, когда его свергнут, – оливково-зеленую полувоенную униформу партии «Баас».

Президент сильно занят проблемами, связанными с ведением изнурительной войны с Ираном, поэтому уделяет все меньше внимания делам клана Тикрити. Обязанности главы семьи все чаще приходится исполнять Саджиде.

Образцовые девочки

Хотя Саджида и не мелькает рядом с супругом во время его ночных прогулок и на прочих мероприятиях, на которых спиртное льется рекой, она, тем не менее, является значимой фигурой в процессе восхождения Саддама к вершинам власти. Эта бывшая образцовая ученица стала сначала учительницей, а затем директрисой одной из школ совместного обучения[100], и занимала эту должность вплоть до захвата Хусейном власти в стране. Саджида оставляет пост руководителя учебного заведения, которое пользуется авторитетом у багдадской элиты и в котором обучаются отпрыски лучших семей страны, только для того, чтобы помогать супругу выполнять его новые функции. Она пытается придать убедительность смелой политике, проводимой Саддамом относительно образования женщин. Одна за другой вырабатываются и реализуются программы ликвидации безграмотности, ими вскоре охвачены девяносто пять процентов населения. Все девочки должны ходить в школу. Женщинам открывается доступ в вооруженные силы и в военные академии, а некоторые даже становятся летчиками-истребителями.

По мере того как Саддам отдается своей безудержной страсти к политике, Саджида посвящает себя своим дочерям и жизни во дворце, где она решительно и властно распоряжается на официальных приемах. Разнообразные шикарные мероприятия устраивают часто. Гости, приглашенные на грандиозные танцевальные вечера во дворце, с почтительным видом подходят к первой леди, и та приветствует их легким кивком головы и равнодушной улыбкой. Оркестры играют национальные мелодии, под которые жены министров танцуют вокруг Саджиды. Они стараются показать ей своих дочерей, достигших брачного возраста, в надежде на то, что она заприметит их в качестве невест для двух своих сыновей – Удея и Кусея, – самых видных женихов Багдада.

Пока дамочки из высшего общества толкутся вокруг Саджиды, их дочери танцуют вокруг Рагад и Раны. Старшая из дочерей Саджиды – решительная молодая женщина, преподающая идеологию партии «Баас» в школе при дворце. Дочь командира президентского самолета Саддама – Зайнаб Сальби – вспоминает об «образцовых девочках» Хусейна: «Рана, очаровательная средняя сестра, была моложе меня на два года. Хала была моложе на семь лет, она представляла собой избалованного ребенка, и все знали, что она любимица Саддама». Во время устраиваемых в президентском дворце увеселительных мероприятий девочки дурачатся и наблюдают за всем, что происходит вокруг. «Я помню, как Рагад шла по залу, излагая свое мнение о таких пустячных вещах, как мода. Я вместе с другими девочками шла, семеня, вслед за ней – так, как будто она была Саддамом, а мы были ее телохранителями».

Мода наряду с различными сплетнями является излюбленной темой разговоров. Латиф Яхиа, одноклассник Удея, вспоминает, как выглядела первая леди, появляясь на публике во время организуемых во дворце увеселительных мероприятий: «Единственное, что заботило эту женщину больше, чем ее одежда, – так это как бы приобрести побольше драгоценностей. Во время ее редких появлений на подобных мероприятиях драгоценности были главной темой ее разговора. Она могла подолгу восторженно рассказывать о том, откуда у нее появилось то или иное кольцо и в каком городе, возможно, были куплены те или иные серьги»[101].

Дочерям Хусейна в период войны запретили покидать территорию страны. Они не могут ездить за покупками в Лондон и Париж. Чтобы как-то утешить девиц в таком горе, им привозят каталоги с четырех сторон света: нужно всего лишь ткнуть пальцем в какой-либо фигурирующий в каталоге предмет, чтобы его срочно доставили. В президентском дворце происходят какие-то странные события, связанные с платьями. «Одна из самых модных женщин – Тамара – часто замечает, что кто-то берет ее одежду, иногда возвращая, а иногда и нет. Одно из платьев уже нельзя больше надевать, потому что портной распорол его по швам, а затем снова сшил, так как ему приказали изготовить точь-в-точь такое же». Каждый приход тех или иных женщин в гости к дочерям Саддама становится своего рода показом мод, и каждый наряд активно обсуждается. «Это был просто скандал, если кто-то надевал одно и то же два раза подряд», – вспоминает Зайнаб.

Супруга президента

Саджида тоже стремится не отставать от моды. Она заказывает для себя наряды тем женщинам, которые имеют возможность отправиться куда-нибудь за границу – например, жене командира президентского самолета Алие Сальби. Некоторые из дам, покупавших что-то для Саджиды, жалуются, что первая леди не очень-то торопится вернуть потраченные деньги. Наконец в один прекрасный день Хусейн дает супруге разрешение съездить за границу в компании двух своих тетушек. Он выдает каждой десять тысяч долларов на то, чтобы они себе что-нибудь купили, а заодно и поразвлеклись. Саджида со «своими подкрашенными ресницами, которые у нее очень сильно изогнуты и которыми она совсем не моргает», хочешь не хочешь, а должна поддерживать авторитет. И поддерживает она его при помощи собственных шикарных нарядов и драгоценностей, а также при помощи регулярных подарков своим любимицам.

В начале 1981 года жена президента прилетает в Лондон в компании двух десятков приближенных и совершает «набег» на фешенебельные магазины Бонд-стрит (прежде всего «Гермес»), тратя при этом сотни тысяч фунтов стерлингов. Вроде бы утолив свою жажду по части нарядов и украшений, она, тем не менее, в следующем месяце летит в Америку в компании с представителем Ирака в ООН[102] на борту великолепного самолета «Боинг-747», недавно купленного в США для президента Ирака. Пол в салоне украшает бело-зеленая ковровая дорожка с президентскими эмблемами. В самолете две раздельные спальни, обставленные современной мебелью. В президентском люксе огромная кровать, большой стол со стульями для совещаний, личный письменный стол президента и ванная. На таком самолете Саджида вылетает в Нью-Йорк, и на этот раз с тремя десятками спутников и спутниц, верховодит в компании ее очередной любимчик – Хусейн Камель аль-Тикрити. Саджиде в Нью-Йорке приходится весьма по вкусу магазин «Блумингдейл», и она тратит в нем баснословные суммы.

Разлука, по-видимому, сближает высокопоставленных супругов, и Саддам с Саджидой беседуют по телефону каждый день. Возможно, Саддам подобным образом просто выведывает о поведении Хусейна Камеля, цель поездки в Нью-Йорк которого – тайно закупить боеприпасы для войны с Ираном, поскольку боевые действия затягиваются на непредвиденно долгое время, а имевшиеся у Ирака арсеналы быстро опустели. С американскими подставными фирмами подписываются контракты, по которым в Ирак – несмотря на наложенное властями США эмбарго – будут поставлять оружие и боеприпасы. Хотя Саджида и не руководит данными переговорами, она, тем не менее, находит неплохое применение тем щедрым взяткам, которые платят иракской делегации американские фирмы, горящие желанием получить выгодные контракты[103].

Эти вроде бы нелепые поездки за «шикарными шмотками» дают Саддаму возможность отправить свою супругу куда-нибудь подальше и воспользоваться одиночеством. Именно в это время разражается первый скандал по поводу внебрачных связей Саддама. Президент изменяет жене с сотрудницей Министерства информации и связи – чувственной женщиной, любительницей тенниса.

Попытки Саджиды стать обычной домохозяйкой, как другие женщины, оканчиваются ничем. Как-то она, например, решила выращивать дома помидоры. Однако очень неудачно выбрала место и посадила рассаду под открытым солнцем – там, где вообще не бывает тени. Напрасно шесть телохранителей, которым она поручила ухаживать за растениями, поливали ростки – помидоры скоро завяли. Саджида, разгневавшись, засадила телохранителей, ничего не соображающих в огородничестве, на десять дней под арест.