Читать книгу Танец мотылька. Куколка - Диана Билык - Страница 6

Через несколько часов мы, наконец, добираемся до места. Такси, вильнув бампером, вздымает тучу пыли. Из серого тумана выплывают кованые ворота и массивные белые колоны по бокам.

На миг замираю. Такой роскоши вблизи я никогда не видела. Разве что в театре оперы и балета. Но здесь все иначе.

– Чей это дом? – выдыхаю неосознанно.

– Не поверишь, – говорит Аким.

Я ухмыляюсь.

– Только не говори, что твой?

– Владелец Трио. Слышала о таком? – вижу блеск в прищуренных глазах. То ли радость, то ли гордость.

Главный Реньюер? Вот так новость!

Не могу удержать отвисшую челюсть, а слова застревают в горле. Киваю.

Аким склоняется к электронному дисплею и прикладывает большой палец. Я с удивлением наблюдаю, как распахиваются ворота. Не ожидала такого размаха.

– Он обучает темных? Они же непризнанные. Ты сам говорил в парке.

– Ой, Вика! – взмахивает сухопарыми руками Аким и приглашает войти.

Я осторожно ступаю по бетонным плиткам и не верю ушам и глазам.

Каблуки стучат тощего, будто отсчитывая секунды.

Аким, ехидно скалясь, говорит:

– Наши маги – настоящее оружие. Как ты думаешь, кто откажется от такой помощи? Или кто упустит момент привлечь подобную силу в свою армию?

– Но вас же запретили? Или я что-то не так поняла?

– Мы тесно сотрудничаем с обоими синдикатами. Просто так сложилось, что наши, некоторые, маги перешли грань. Вот их и отстранили, и решили для остальных скрыть наше существование. Я даже объясню почему…

Смотрю вдаль на двухэтажное здание и уже не слушаю Акима. Мысли в фарш, в глазах восторг. Это первое, что меня за сегодняшний день по-настоящему радует. Белые колонны, как зубы в ряд. Окна занавешены тяжелыми шторами и глядят на нас с высокомерной гордостью.

Я усмехаюсь от детской радости, что не могу сдержать.

Но первая же мысль, что Марку здесь тоже понравилось бы, встряхивает меня, и наплыв мерзких мурашек по телу отрезвляет. Скрип ворот почти сливается со скрипом моих зубов. Умела бы я чистить память, не раздумывая, прошлась бы магической белизной по болезненным блокам.

– Я тебе позже все расскажу. Ты сейчас просто не в состоянии понять хоть что-то, – говорит чуть громче обычного Аким. Будто повторяет не один раз.

Снова киваю. Иду за ним и верчу головой.

С двух сторон нас обнимают ровные и щербатые ряды береста. Кружевные мелкие листья уже частично опали – будто золотыми монетами усыпана земля. Маленький участок грунтовки перпендикулярен асфальту.

Мы проходим еще одни ворота, где кованый рисунок разворачивается перед взором, как черное солнце. А за ними площадь: невысокие подрезанные кусты невесты, несколько лавочек. Все это вокруг белоснежного памятника. Но разглядеть его не успеваю: мы идем дальше.

Стриженный газон насыщенного зеленого цвета устилает все участки, где нет бетона. Серый с изумрудным переплетаются, будто в косу, и, как лучи звезды, расходятся в стороны хозпостроек. За домами вдалеке вижу верхушки исполинских деревьев. Тянет хвоей и речкой: такой запах был у бабушки в деревне.

Мы подходим к длинному зданию, что растягивается в длинную гусеницу и заворачивает приземленным хвостом в сторону. Слева и справа тоже постройки, но не такие масштабные.

Щемит сердце от тоски. На миг кажется, что иду в логово змея. С виду все радужно и красиво, но стоит открыть дверь…

– Нравится? – вдруг говорит Аким, а я подпрыгиваю от неожиданности.

Зря я пошла с ним, зря согласилась. Его тень накрывает меня, будто хочет задушить. Предчувствие рассыпает по телу тысячи уколов мурашек. Лучше бы навестила родителей. Зачем поехала с едва знакомым человеком не пойми куда?

Отступаю. Неосознанно.

– Все в порядке. Идем, – Аким делает шаг в сторону и раскрывает передо мной массивную дубовую дверь.

Мне страшно. По лодыжкам ползет холод, обвивает, как уж. В голове пульсирует мысль, что не тому доверилась, а тело подается вперед, будто меня околдовали, и я делаю шаг через порог.

Мореное дерево не только на дверях и окнах, плинтусах и панелях, но и в запахе. Густом и плотном. Меня даже слегка пошатывает от резкой перемены воздуха.

Дверь за спиной захлопывается, будто крышка ловушки. Не могу отделаться от ощущения неправильности, и даже мысли о Марке отступают на второй план. То ли это срабатывает защита, и я просто пытаюсь отвлечься, то ли интуиция пытается меня предупредить, чтобы не впутывалась в новую игру. Да поздно. Мне хочется перемен. Хочется радужного будущего. Без мужа, что изысканно выкручивал мне суставы и смеялся, когда мне было больно.

Но перед глазами вздергивается картинка: наши объятия в душе. Рука Марка тянется к крану и включает мне воду теплее. На глаза с болью наворачиваются слезы. Как я ошиблась в нем? Как можно было так притворятся? Я же верила в его чувства. Ради него готова была на все.

Пол стелется мелким каменным рисунком под ногами. Хочется присесть и рассматривать, щупая завитушки, но я иду. Иду за Акимом, будто меня тянут за нитку. Едва ли вижу детали через мутное стекло слез, но иду.

– Вестибюль, – объясняет мужчина. – Там, – показывает на лестницу, перила которой выделяются на общем фоне красивой ручной резкой. Голова льва с раскрытой пастью, кажется, собирается меня глотнуть. – На втором этаже спальни. Здесь не все ученики. Большинство в другом корпусе, в глубине двора.

Меня смущают эти слова. Я что особенная? Почему меня сюда привел?

– А здесь руководство? – усмехаюсь. – Или элита?

Аким ведет плечом и, проходя по ажурной кафельной плитке, бесцеремонно стучит по ней каблуками.

– Мой кабинет, – тощая рука машет на дверь слева. – А там, – головой указывает вперед, – комнаты других учителей.

– Других? – переспрашиваю и ловлю свое отражение в зеркале напротив. Рдяные волосы рассыпаются по плечам. В глазах недоумение и печаль. Долго буду отмываться от своего семейного «счастья». Ухмыляюсь и снова гляжу на Акима, а он говорит:

– Да, – он смотрит мне в глаза некоторое время. Улыбается, а я вижу тень ехидства и фальши. Аким хмыкает: – Ладно. Пойдем. Ты, наверное, проголодалась?

Я приподнимаю уголки губ и слабо киваю. Сомневаюсь, что смогу в себя что-то впихнуть, но есть уже хочется.

Пробирают сомнения, что здесь где-то спрятана столовая. Нет характерного запаха, и среди этого шика она смотрелась бы, как грубый нарост на изящной березе.

– Прямо по коридору, мимо кабинетов, а затем через оранжерею попадешь в кафетерий, – непринужденно бросает Аким, стаскивая куртку. Перебрасывает ее через локоть. – Завтраки до девяти утра, обед с двенадцати до трех, а ужин после шести. Разберешься потом. Да и в любое время можешь прийти и перекусить или выпить сок, например.

– Зачем я здесь, Аким? – спрашиваю, рассматривая резной потолок и огромную люстру по центру вестибюля. Маленькие лампочки-свечки ввязаны в жесткую металлическую оправу, что крепится четырьмя золотыми цепями к потолку. – Ты серьезно думаешь, что я буду учиться? – усмехаюсь. Как сцена из сентиментального романа: пришла девчушка и стала учиться прилежно. И встретился ей принц, что спас ее от злого профессора. Фу.

– Погостишь. Не захочешь учиться – вернешься домой, – Аким ступает на лестницу. – Поднимайся. Покажу твою спальню, а потом познакомишься с остальными. И еще одежда, – он окидывает меня оценивающим взглядом. Кто бы говорил об одежде? Надеюсь, мне не выдадут форму в виде фланелевой клетчатой рубашки, что сейчас на нем. Мужчина договаривает: – Я потом прислугу пришлю.

– Да ты прямо крутой, – подтруниваю я, показывая на его лохмотья.

– А это? Конспирация, – он смеется. Неприятно так, со скрипом. – Честно? Я просто спешил очень.

– Откуда знал, что я буду ехать в маршрутке?

– Вика, странные вопросы ты задаешь магу внестепени, – он поднимается на второй этаж и озадаченно качает головой.

– Кому? – переспрашиваю я.

Мужчина отмахивается, мол, потом.

Мне кажется, что Аким изменился за несколько минут. Стал стройнее и крупней. Лицо сгладилось, подбородок расширился, а волосы рассыпались в более аккуратную стрижку. Только глаза все те же – хитрющие. Надо бы осторожней с ним. Не хочу напороться на очередную ловушку. Как могу знать, кому доверять, если не все помню?

Мы проходим через светлый холл второго этажа, ныряем в коридор с обилием приютившихся у стены высоких цветов в глиняных вазонах, и останавливаемся у второй или третьей двери. Она манит. Я прикладываю руку к лакированной деревянной поверхности, скольжу пальцами по ложбинкам и впадинам. Ни номера, ни надписи – просто вход в комнату.

– Будет твоя, – говорит Аким и, придвинувшись на опасное расстояние, хватает мой локоть и щелкает позолоченной ручкой. – Устраивайся и ни о чем не думай. Как отдохнешь, спускайся в столовую. Там с остальными тебя познакомлю.

Он уходит так быстро, что я не успеваю опомниться. Только считаю стук его каблуков, что проносится по дому.