Читать книгу Танец мотылька - Диана Билык - Страница 11

Открываю глаза. Марк тихо сопит в ухо и крепко прижимает к себе. В окне пурпурный отлив заката.

Видно, я отключилась, а «муж», устав, тоже прилег рядом. И мы проспали до вечера.

Смотрю на свои руки. Немного расцарапаны торцы ладоней, но раны затянулись, будто я поранилась пару дней назад.

Что я наделала? Не понимаю, как это случилось. Я не собиралась себе вредить. Это глупо.

Марк заботливо укрыл меня и не выпускал из объятий. Мне становится горько от одной мысли: если он, и вправду, мой муж, я его безумно мучаю капризами.

Сейчас душевная боль ушла. Кажется, я даже слишком успокоилась. Невероятное чувство пустоты в груди, словно боль всю высосали и позволили мне не чувствовать горе.

Аккуратно выползаю из-под увесистой руки Вольного и иду на кухню.

Свет не включаю. Запахиваю посильнее халат, но поясом не подвязываюсь. Ребра уже не болят, даже намека нет, и бинты мне кажутся просто лишней одеждой. К вечеру немного похолодало: поднялся ветер, из форточки веет свежестью и озоном.

Я долго смотрю на соседние дома. За ними огромным кровавым пионом разрастается огненное зарево. Ночь опускается на землю и укрывает дворы сизым покрывалом.

Мягкие ладони вдруг обнимают со спины и привлекают к себе. Я слегка вздрагиваю, и вцепляюсь в полу халата. Слышу знакомый запах: сладко-древесный с ноткой нероли. Трусь щекой о руку Марка, затем тихо шепчу:

– Я не хотела. Не знаю, как получилось.

– Тише, все будет хорошо, – он опускает голову и шумно втягивает запах моих волос.

От его дыхания сносит крышу.

– Марк, я не помню ни черта. И все, что ты рассказываешь, повергает меня в шок. Я не представляю, как с этим бороться.

– Завтра все решим, а сейчас не волнуйся, – он глядит вперед, и в его ультрамариновых радужках пляшет огонь. Ну, хоть не снежинки.

Смотрю снизу и замираю взглядом на его губах. Что со мной не так? Мужчины никогда не притягивали меня так, как он.

– Расскажи о нашей свадьбе, – шепчу и опускаю затылок на крепкое плечо.

– Может в другой раз? Сейчас я слишком выжат. Давай, просто постоим.

– Я не против. Немного пить хочется.

Марк нехотя отпускает меня. Достает с полки два бокала, из холодильника выуживает бутылку вина.

– А как же лекарство? – спрашиваю, вдыхая аромат мускатного напитка.

– Немного можно, – «муж» цокает краем своего бокала о мой. – За тебя, любимая.

– За тебя, Марк Вольный.

– Не забудь, как только станет легче, ты тоже будешь Вольной, а не Крыловой, – мужчина выпивает вино одним махом и оставляет бокал на столе. Затем бросает на меня жгучий взгляд наполненный страстью.

Я попалась в эту сеть.

Руки колотит. Хочу сказать «нет» на выпад с фамилией, но понимаю, что в очередной раз обижу его. Пригубив вино, заставляю себя отвернуться и посмотреть на закат. Небо уже стало буро-темным: красные лучи растаяли – осталось несколько мутных разводов и полос.

И когда Марк подходит ближе, нависая надо мной, я уже знаю, что будет дальше. Знаю, что не смогу противиться.

Он двигается грациозно и медленно – напоминает тигра, крадущегося за добычей. Все ближе и ближе. Стук наших сердец и хриплое дыхание перемешивается с цоканьем часов на стене. Сейчас меня не тревожит ничего, кроме запаха Вольного и приятной тяжести в животе. Я так запуталась в этой ловушке, что уже не могу пошевелиться.

Пустой бокал выскальзывает из дрожащих пальцев. Мужчина чудом перехватывает его и отставляет на стол. Осторожно, выверено, будто знает наперед, что и когда случится.

Дыхание учащается, сердце стучит ритмично и отдается в висках. Взгляд «мужа» такой жаркий, что я невольно облизываю пересохшие губы.

Марк рывком тянет меня к себе. Целует жадно, словно хочет испить до дна. А я задыхаюсь от желания продлить этот миг.

– Вика-а, я так соскучился, – шепчет он, обдавая огнем, скользя языком по коже. Испепеляя.

Я не чувствую ног. Качусь с обрыва с невыносимой скоростью и прошу… не остановить, не спасти меня, а толкнуть сильнее. Чтобы погас очаг, чтобы потушить пламя. Чтобы встретить где-то там внизу дно.

Сильные ладони заводят мои руки за голову. Непроизвольно перекладываю их Марку на плечи. Изучаю невесомым движением изгиб его шеи, заламывая пряди волос. Опускаюсь ниже и бреду по ложбинке позвоночника. Чувствую, как волнуют его мои прикосновения, как покрывается кожа бусинками, как учащается дыхание.

Марк наклоняется и, касаясь мягкими губами подбородка, изводит и мучает, не позволяя себя поцеловать. Запускает ладонь мне под футболку. И я не против. Льну к нему, ведь иначе невозможно. Он невесомо касается пальцами груди, собирая, словно росу с цветка, мою дрожь и стон.

От головокружения мир качается и пляшет.

Я целую его шею, дышу его телом и понимаю, что этот запах со мной теперь навечно. Тяну воздух и слизываю соль с кожи цвета кофе с молоком.

Марк довольно урчит и стискивает грудь сильнее, сжимая ладонь и теребя кожу. То яростно, то бережно. Обводит пальцами ареолу, будто изучая идеальный круг. Мне хочется кричать, но я закусываю губы и ныряю лицом в его густые смолистые волосы.

Не-ро-ли…

– Как я могла тебя забыть? – шепчу, но хочу кричать. – Это невозможно…

На миг мужчина замирает и выравнивается. Теплые руки опускаются на талию и подталкивают меня к столу.

– Ты вспомнишь. А если нет – полюбишь снова. Я все сделаю для этого.

– Ма-а-арк, – прижимаю лоб к его губам, чувствую поясницей холод дубовой столешницы. «Муж» обнимает меня и выжимает горячий воздух изо рта.

Горю и не могу остыть.

– Не выгоняй меня больше, не отталкивай. Я же сгину, – говорит он надорвано. Целует волосы, словно хочет перебрать их по пряди, по волосинке.

Смеюсь.

– Ты же, как лизун. Разве тебя прогонишь?

Марк останавливается и хмурит брови.

– Липкий, что ли?

– Прилип намертво, – киваю и шепчу в губы, проводя языком по их изогнутому контуру. Чувствую, как «муж» дрожит и как сдерживает свое нетерпение.

– Вика-а, за что нам такие испытания?

Вопрос в воздух, но такой искренний, что меня бросает в дрожь еще больше.

Гляжу на стол через плечо, вцепляясь в руки Марка. Он понимает.

Отставляет бокалы и вино на тумбочку и подсаживает меня на стол. Штамп в паспорте и невероятная тяга – делают свое дело. Только где-то глубоко под ребрами стонет прошлая жизнь: бьется о решетку настоящего и крошит ненавистные и ненужные крылья.

Вольный ухмыляется. Его взгляд скользит по щели распахнувшегося халата, и мне на миг кажется, что он удивлен. Словно видит впервые мое тело. Будто это не я потеряла память, а Марк. Ступает ближе и осторожно раздвигает мне ноги. По плечам скользит мягкий шелк, лаская и изводя мурашками. Он расплывается красной рекой по столешнице.

Хриплю имя мужчины, когда настойчивые пальцы бегут по внутренней стороне берда и замирают на кружеве белья.

– Моя – только моя. Слышишь?

– Да-а-а, – выдыхаю, и подтягиваю к себе, чувствуя его возбуждение. Стягиваю через голову несносную футболку Марка, что мешает прикоснуться к нему. Провожу ладонями по туго стянутым бинтам. Мужчина шипит сквозь зубы, но не от боли, а от удовольствия. Целую его в острый подбородок и ловлю губами не то вздох, не то всхлип. Подеваю резинку боксеров, намереваясь раздеть полностью, но Вольный отстраняется и снимает их сам. На миг понимаю, как холодно без его теплых объятий и как бессмысленна наша история. Мы – чужие. Но нераздельные.

«Муж» осторожно проникает, прижимая мои ноги к своим бедрам, заставляя сомкнуть стопы за его спиной. Чувствую крепкие пальцы на ягодицах. Впиваюсь ногтями в упругий пояс. Холод и пламя сплетаются в невероятную субстанцию. Перед глазами плывет водоворот эмоций: кончики черных волос, как ниточки, связавшие вечность; синие, будто сапфиры, глаза, которые зачаровывают; жаркое дыхание, что влетает в легкие и распускает бутон наслаждения.

Скрипит столешница от наших встречных движений. Вдох-выдох в такт. Шаг вперед. Еще вперед. Еще и еще. Поцелуи все короче, дыхание все гуще и тяжелей. Губы не смыкаются – хочется пить его страсть и плавиться от касаний.

Движения ускоряются. Ладони терзают спину, дергая лопатки, словно надавливая на нужные точки, чтобы раскрыть крылья. Марк притягивает меня к себе так сильно, что не хватает воздуха. Выгибаюсь назад, приоткрывая шею. Волосы падают на одну сторону и «муж» впивается поцелуем в жилку под подбородком. Тянет ниточку прикосновений вверх, спутывая ее в волосах, и снова перебирается ниже – на плечо. Прикусывает ключицу.

Обе ладони Марка шарят по телу и замирают, прожигая спину. Он держит и не позволяет упасть.

Вдох-выдох. Шаги только вперед. Бег навстречу. К нему. Ненасытному и чужому. А может моему?

Марк витиевато ругается, и перехватывает руками бедра, почти до острой боли. Я понимаю, что он уже не может терпеть. И расслабляюсь.

– Не сдерживайся, – шепчу сипло.

Рывки становятся жестче, неистовей. Кожа покрывается скользкой влагой, под пальцами плывет натуральная магма. Здесь и сейчас – только его вдох и мой выдох.

Марк хрипит и вымученно выгибается назад. Бедра прижимает к себе так сильно, что, кажется, я срастаюсь с ним. Слышу крик. Свой. Он глушит все страхи, забирает боль. Волна экстаза затапливает, будто цунами, сметая все на своем пути – страх, обиды, гнев… Как львица царапаю его гладкую кожу. Непроизвольно. Дико. Волна достигает своего пика и, пульсируя искрами, слепит глаза.

И старый мир трескается. В щели забивается новый цвет, и на сером полотне жизни смешиваются невообразимые яркие оттенки счастья, пряча настоящее. Больше нет ничего – кроме этого кровавого заката, запаха Марка и веры, что все будет хорошо.

Просыпаюсь с ощущением дежавю. Будто повторение вчерашнего дня.

Марк сопит в ухо и крепко держит в объятьях. Только в окно заглядывает не красный закат, а размытое туманное утро.

Целую мужчину в губы. Он сладко потягивается, отчего черные волосы расползаются по подушке.

Смотрю на него и не понимаю своих чувств. Мне горько и радостно. Меня и пугает, и влечет он.

Я аккуратно сползаю с кровати, чтобы дать «мужу» еще несколько минут поспать. Не могу пока полноценно принять его статус, все еще не принимаю действительность. Не просто признаться, что у тебя больше никого нет.

Ставлю воду на спагетти, поджариваю бекон с яйцом. Пока все это готовится, нарезаю салат из огурцов и помидоров.

Кофеварка отмечает время, что напиток готов.

Расставляю посуду на столе, тянусь на полку за любимой чашкой, но тут замираю. Марк сказал, что мы решили пить из одинаковых. Почему бы и не изменить привычкам?

Выставляю на стол те самые – золотистые.

Скручиваю макароны гнездышком на тарелках, наслаждаюсь ароматом кофе. Сегодня он пахнет по-другому, по-новому.

И, довольная результатом своей готовки, возвращаюсь в спальню.

Марк еще спит.

Я некоторое время наблюдаю за ним, не решаясь будить. Пусть отдохнет сколько нужно.

Ухожу в зал. Там есть ноут. Пока «муж» спит посмотрю фильм или почитаю новости.

И меня простреливает мыслью. Где-то на почте есть старый мейл Артема. Мы с ним не переписывались никогда, чаще созванивались, но он однажды пересылал фотографии. Адрес в принятых письмах должен остаться.

Прикрываю дверь, в последний раз бросая взгляд на спящего Марка. Кто он, все-таки? Можно ли ему доверять? И, вспоминая вчерашнюю пылкую ночь, начинаю чувствовать, что дыхание останавливается. Я не могу балансировать меж двух реальностей. Мне придется сделать выбор. И пока чувства к мужчине не разыгрались – нужно найти ответы.

Удивляюсь, когда при запуске программы компьютер запрашивает пароль. Ввожу несколько вариантов, но программа меня не впускает. Пробую свой день рождения, наши имена, фамилии. Какая там дата свадьбы?

На носочках иду к комоду и вытаскиваю из сумки Марка пластиковую папку. Но дата свадьбы и дата его рождения тоже не подходят. Откидываюсь на спинку кресла. Зачем Вольный поставил пароль? Неужели у нас есть тайны друг от друга?

Мой взгляд зацепляется за один из шкафчиков. Где-то там должны быть спрятаны старые фотографии. Подставляю стул и начинаю выгружать вещи. Постельное белье, полотенца, ночные сорочки. Папки с фотографиями нет. Но я помню, что именно сюда ее прятала.

Если здесь что-то и было, все давно перепрятано. Мне нужно найти доказательство того, что родители живы, и брат существовал. Ведь нужно? Конечно!

Поиск в других отсеках шифоньера ничем не помогает.

Я раздосадованная выхожу на балкон. Сегодня дождливо и пасмурно. Открываю окно, вдыхая плотный влажный воздух. Двор погружен в легкую дымку. Ветер качает каштаны, прохожие прячутся под зонтами. Ловлю порцию капель в лицо. Может, не было фотографий? Может, я просто в плену подсознания? Вдруг Марк говорит правду?

Облокачиваюсь на подоконник и гляжу вниз. Раннее утро – людей совсем мало.

Мне тяжело признавать, что я верю в ненастоящее, что здесь и сейчас – это правда, а то, что осталось «до» – просто искореженная реальность в моей голове. Но Марк – кажется настоящим, кажется, что правда меня любит. И я не могу этого не чувствовать.

Замерзаю немного. Утренний холод скользит по неприкрытым рукам, покрывая кожу мелкой сыпью. Прикрываю форточку и решаю пойти к Вольному. Возле «мужа» как-то спокойней переносить эти мысли.

Уже разворачиваюсь уходить, но замечаю в боковой стенке непривычный цвет стены. Подхожу ближе. Панель из пластика, которым обит балкон, немного отодвинута и изогнута.

Отодвигаю пластину и замираю. В нише спрятаны папки, в которых, я уверена, сокрыта моя прошлая жизнь. Я помню все, до единой. Вытаскиваю самую важную: красную с белой лентой на боку. И от боли опускаюсь на колени прямо на бетонный пол.

– Нашла-таки, – рычит за спиной Марк.

От его низкого голоса ползут ледяные мурашки по спине. На глаза наворачиваются слезы. Я должна быть сильной. Иначе не смогу выбраться из этой истории.

– Зачем тебе это? Кто ты? – шепчу и смиряю волну ужаса, что подбивает дыхание.

Он хватает меня за волосы и тащит в зал. Я не сопротивляюсь, едва успеваю перебирать ногами, чтобы не остаться без скальпа. Фотографии из папки рассыпаются по полу и прокладывают тропинку до балкона. Кричать нет смысла, никто не поверит. Штамп в паспорте, кольца.

Мужчина швыряет меня в центр комнаты. Я отползаю назад и забиваюсь угол.

– Могу сказать, как это быстро закончить, – режет он грубыми словами. Выходит и тут же возвращается.

Мне под ноги падает навязчивая фотография с незнакомцем.

Я непонимающе поднимаю глаза на Вольного.

Ухмыляясь, Марк отходит и садится на диван, раскидывает крупные руки по спинке. Вороньи волосы прикрывают одну часть его лица, но я вижу, как утончились его черты и удивляюсь, как быстро сошли его царапины на коже.

– Что ты хочешь? – сиплю. Не могу сказать сильнее. Сердце зашкаливает, дыхание тяжелое.

– Вспомни его, и я уйду. Ты вернешься к прежней жизни, и навсегда все это забудешь.