Читать книгу Попади ты пропадом. Книга 2. Красное на белом - Диана Билык - Страница 1

Острые зубы гуртау сомкнулись на плече, и боль впрыснулась под кожу смертельным ядом.

Из последних сил Лоренс разлепил губы и завопил. Вместе с болью накатывала губительная эйфория, и крик отчаяния превращался в стон экстаза. Кровь – его кровь – брызгала на футболку и лицо, как карминно-красный пигмент. Кровь была везде: на траве, на волосах, на морде страшного создания, на белой юбке Инны. И даже на небе пронзительными пятнами рассветных лучей.

Его кровь…

Гуртау сжал челюсти ещё раз. Клацнули зубы. Зверь ухмыльнулся окровавленными клыками, пережевывая вырванный кусок кожи. Его кожи…

Лоренс вопил, а тело пробирало парадоксальное наслаждение. Так вот каково это – быть съеденным…

Попытался пихнуть зверя коленом – не тут-то было! Мощное тело гуртау блокировало движение, словно на Лоренса обрушилась бетонная плита. Может, так действовал наркотик, что циркулирует у гуртау в слюне, а, может, сказывалась слабость от кровопотери. Последнее пугало больше всего…

Мощные челюсти оторвались от плеча, оставляя зияющую рану. Зверь глодал его тело по кусочкам, смакуя процесс. Желтые глаза гуртау вперились в переносье, требуя признать поражение. Вертикальные зрачки самодовольно ухмылялись. И Лоренс знал: гадкое отродье метит в шею. Туда, где горячо пульсируют сосуды!

Из последних сил Лоренс вскинул израненные руки. Вцепился зверю в шею, отталкивая отвратительную морду от себя. Боль стремительно сменялась эйфорией. Силы покидали с каждой секундой.

– Браслет, – прохрипел он. – Инна, браслет!

– Я не понимаю! Он не включается! – закричала девушка. Показалось, что она провалилась куда-то глубоко-глубоко. Голос взвизгивал и пропадал, а потом накатывал волной совсем рядом. – Уйди, тва-а-арь!

Зверь дёрнулся, будто от удара, и недовольно расцепил челюсти.

Лоренс повернул голову. Гуртау распустил хохолок ещё пуще и устрашающе зашатал им. Не стоит спорить с хищником, а, тем более, бросать ему вызов.

Отпихнув когтистыми лапами Лоренса, гуртау прыгнул в сторону. Тысячи прострелов в разорванной плоти почти выключили мир, забив лёгкие липкой ватой. Эдальгио уцепился взглядом за край небосвода, где разгорался рассвет, и закричал сорванным голосом.

Хищник решил заменить пойманную добычу на более мягкое мясо.

С трудом сфокусировавшись, Лоренс перевел взгляд на белую юбку, мелькающую между стеблей рогоза.

Инна пятилась, выставив перед собой крошечные кулаки. Глупо. Что хищнику её удары? Щекотка?

– Иди же! Что ты ждёшь?! – кричала она в стороне, отступая. За её спиной просматривался только размытый берег и холодная, кровавая вода озера.

Гуртау спрыгнул в вязкую бурую муляку – земля напоминала липкое тесто с куркумой. Рогоз распластался по кругу, как веер. Под ногами Инны хрустели сухие трубчатые палки, а зверь наступал в полной уверенности, что первая жертва уже не поднимется.

– Инна, – простонал Лоренс в отчаянии. Жар эйфории затопил глаза и мысли. Почти так же, как несколько часов назад, когда он отдавал себя ей. – Инна… Ты…

Лоренс захлебнулся стоном. Пути назад не было. Нужно было спасать Инну из ловушки, в которую она сиганула добровольно. Но как?!

Чувствительность постепенно возвращалась, играя покалыванием на кончиках пальцев. Пытаясь дотянуться до браслета, Лоренс приподнял изуродованную руку. Боль тут же напомнила о себе горячим прострелом, и он завыл в рассветное небо. Громче, чем проклятый гуртау в брачный период.

Воспоминания атаковали голову, посылая мурашки по коже. Хруст ломающихся костей, бесстрастные лица вокруг, и боль, боль, боль…

– А-а-а! – высоко закричала девушка. Она бросала вызов тому, кого не могла победить. Зачем?! Ради чего?

Гуртау застыл, как вкопанный, от её пронзительного визга. Затем гаркнул и, тряхнув головой, продолжил наступление. Выгнул спину и помотал упругим, как канат, хвостом.

Лоренс напрягся. Сейчас зверь ринется, и Инну уже не спасти. А она всё выставляла по-детски кулачки и пятилась. Наивно. Дерзко. Глядя бесстрашно смерти в глаза.

Лоренс дёрнулся, пытаясь освободиться от оков дурмана. Тело слабо трепыхнулось, послав по нервам разряд боли.

– Глупая, – захрипел он. – Беги! Беги скорее!

Вдохнул поглубже, собираясь с силами. Тело наполнила свежесть лесного воздуха, вымывая на мгновение боль. Он должен. Обязан. Всего рывок – и с этим будет покончено!

Зверь наступал на девушку, утробно рыча. Ещё миг – и схватит! Перегрызёт хрупкую шею, оставив лишь тленную плоть. Да и ту поглодает…

Собрав волю в кулак, Лоренс вскинул покусанную руку. Тут же завыл от боли, но не опустил её. Пальцы дрожали в холодном воздухе, как слабые крылья мотылька. Ещё немного… Ещё чуть-чуть!

– А-а-а-а-а! – визг Инны наполнил воздух, зазвенел между искривлёнными сосновыми стволами, взлетая к небесам.

И Лоренс очнулся.

Превозмогая боль, сомкнул руки над собой и придавил застёжку браслета. Взвыл, когда кровавый туман застелил глаза… и тут же ощутил приятную вибрацию. Фиолетовый обод побежал по запястью неоновой искрой.

Сработало!

Хищник ощетинился и почти захныкал. Затем дёрнул хохолком и, согнув спину, нырнул в заросли. Ультразвук вызывал в его голове жуткую боль, но вряд ли она сравнима с той, что испытывал Лоренс.

Инна подбежала и, упав на колени в грязь, прижалась к окровавленной груди Лоренса, отчего он застонал. Девушка тут же отпрянула и развела руки, стараясь не касаться его ран.

– Боже, что теперь? Лоренс, милый, не молчи…

– Я сейчас встану, – выдохнул Лоренс. Лицо Инны где-то вверху плыло, дробилось и истекало яркими красками. – Сейчас, Инна. Только с силами соберусь. Верховный Владыка! И ни одного зеркала ведь нет, чтоб портал открыть! Я вернул бы тебя в особняк…

Отдышавшись, Лоренс отполз назад. Упёрся спиной в большой камень и приподнял голову. Слабость казалась непреодолимой. Вокруг пахло кровью – его кровью! Густые алые потёки ленивым ручейком сбегали по плечу, пропитывая то, что осталось от футболки.

– Зачем, – он поднял здоровую руку и осторожно коснулся лица Инны. На пальцах остались горячие слёзы. – Зачем ты это сделала, глупенькая? Он разорвал бы тебя одним броском…

Она замотала головой.

– Я не могла иначе, Лоренс… – прошептала и уткнулась в ладонь, целуя её. – Ты ранен. Как мы выберемся отсюда?

– Я смогу, – прошептал Лоренс. – Только нам надо идти быстрее, пока действие яда не закончилось. Иначе боль усилится, и я уже ничем тебе помочь не смогу. И себе тоже…

Инна плакала, но безмолвно. Её потряхивало. С трудом можно было представить, что она испытывает.

– Солнце поднимается, скоро совсем станет светло. Погоди… – проговорила хрипло девушка.

Она встала. Нарвала длинных полос с юбки, пока платье не стало совсем коротким. Подползла и, осторожно прикоснувшись к изуродованной руке Лоренса, стала её крепко обматывать. Зорина всхлипывала и растирала локтем грязь и кровь на своем лице. Бинтовала раны быстро, будто делала это не в первый раз.

Лёгкие прикосновения причиняли саднящую боль. Но, к счастью, кровь останавливалась. Хорошо бы и яд подольше в крови удержался с этими повязками: тогда появится хороший шанс дойти до самохода и добраться до поместья на автопилоте.

– Инна, – простонал Лоренс, стараясь держать в себе стоны и крики. Не хватало ещё, чтобы Инна увидела его слабым и никчёмным. – Зачем ты это делаешь?

– Что именно? – всхлипнула она и глянула из-под ресниц. На них дрожали слезы.

– Зачем, – он закашлялся, – спасаешь меня?

– Прекрати, Лоренс! – Зорина разорвала край импровизированного бинта надвое и аккуратно подтянула узел. Ловко завязала его. Остатками ткани вытерла Лоренсу лицо, а затем склонилась и поцеловала в искусанные губы. Нежно и осторожно. – Неужели не ясно, почему? Давай выбираться, или ты ждёшь патруль? Сам же говорил, что днем они чаще здесь ходят.

Инна поднялась и подала ему руку.

Посомневавшись, Лоренс обхватил ладонь Инны и сел. Пальцы Инны казались обжигающе-горячими. Тугая повязка притупила боль, и, хотя импровизированные бинты медленно, но верно пропитывались кровью, ситуация уже не казалась столь трагичной.

– Если я упаду, – буркнул он, – беги на трассу. Останавливай любой самоход, внутри – срывай браслет и выброси его в траву, а затем отправляйся в поместье. Зови кого угодно на помощь. И помни: самоход сломался по дороге, мы вышли по глупости, и гуртау загнали нас в лес. Всё поняла?

– Ты не упадешь! Просто не посмеешь. Ты меня ещё домой отправить должен. Не смей даже думать о том, что я тебя здесь брошу!

– Инна, даже не думай на эмоции полагаться, – Лоренс с трудом сел на корточки и взвыл от тупой боли. Его шатало. Мир перед глазами растекался пятнами. – Если я потеряю сознание, ты оставишь меня там, где свалюсь. На время. С браслетом гуртау не тронут меня.

– Ты сейчас зря тратишь силы и время. Пойдем, – уже мягче ответила Зорина и нырнула ему под руку. Потащила вверх, и Лоренс с трудом поднялся.

Небо расцветало. Тепло медленно наполняло воздух, а лучи астиса¹ бродили по лицу и слепили глаза.

Они ползли между деревьями, как муравьи. Треск сухих стеблей под ногами казался раздражающим скрежетом. Да и голоса цикад звучали, как издевательство. От малейшего звука по коже шли отвратительные мурашки и горячий пот.

– Не щади меня, – проговорил Лоренс, когда они перебрались через ручей. В утреннем свете вода казалась перламутрово-золотистой. – Чем быстрее дойдём, тем лучше.

На опушке громко захохотала сойка. Инна дёрнулась и чуть качнулась.

– Все будет хорошо. Просто иди и не болтай, – она аккуратно перехватила руки, и подперла Лоренса ещё сильнее таким маленьким, но крепким плечом. Девушка тяжело дышала, лоб покрылся испариной, будто мелким бисером. Ей приходилось принимать на себя вес Лоренса почти полностью. Она скрипела зубами от перенапряжения, но упрямо шла.

Деревья качались перед глазами, выплясывая медленные танцы. Блики солнца, сочащиеся сквозь ветви, слепили и выжимали слёзы. Мысли путались и соскальзывали в эйфоричный бред, но одна – самая громкая и чёткая – звенела в ушах, прорезаясь сквозь какофонию спутанных образов. Он должен дойти. Ради Инны.

– Лоренс, куда дальше? – прошептала обессиленно девушка и приостановилась. – Не отключайся, я прошу тебя… Просто переставляй ноги и если хочешь говори. Что хочешь говори, но не покидай меня.

– Не сходи с тропы, – прошептал Лоренс. – Иди до конца.

– Я дойду. Главное, ты – дойди!

Инна набрала воздуха побольше и снова двинулась в путь. Шаги уменьшились и дыхание сбивалось, но она все равно шла. Розовые волосы вобрали кровь и стали багряными. Багряные щеки, багряные губы… Все покрывалось рдяными пятнами, что плясали перед глазами, будто звёзды в период Багровой Звезды².

– Не сходи с тропы…

Ноги едва волочились, но Лоренс шёл. Просто знал, что Инна не выдержит, если он не будет помогать ей. Дурманящее действие яда сходило на нет, и сквозь мнимое удовольствие прорезалась настоящая боль. Тело ныло и просило пощады. Нет ничего хуже, чем быть слабым и никчёмным. А особенно – если рядом прекрасная женщина.

Деревья поредели. Поросли пёстрых цветов плавно перетекли в короткий ёжик выстриженной травы с земляными проплешинами. Когда между последним рядом деревьев забрезжил свет, у Лоренса открылось второе дыхание.

– Умница, Инна, – прошептал он. – Девочка моя дорогая.

Она не ответила, лишь кивнула. Пот катился по её лицу градом, губы её дрожали и сжимались.

В спину хохотнула сойка, будто издеваясь. Да так противно, что Лоренс прикрыл глаза. Её голос, как наждачная бумага тер виски. А может, это боль застилает сознание и разрывает на части? Яд выходил с каждым выдохом, и прострелы в руке затмевали сознание.

– Лоренс, мы вместе это сделали, – прошептала Инна со свистом.

Эдальгио разлепил ресницы и, с трудом повернув голову, посмотрел на неё. Ноги заплетались в сухой траве, объятия слабели и маленькие пальчики всё время соскальзывали с его пояса. Девушка закусывала губу и краснела – шла из последних сил. Лоренс знал это. А у него сил не осталось, но он шёл. Ради того, чтобы довести Зорину до поместья и снова вернуть в лапы Игры.

Хотелось завыть. Как бешеный гуртау. Как хищник, который не знает пощады, но сейчас смертельно ранен в самое сердце.

Но выхода ведь нет. Нет же?

Но и это ещё не все. По дню пробраться в поместье незамеченными будет очень сложно. А их не должны заметить. Не должны. Ведь, если Инну увидят в таком наряде – её накажут, а Лоренса накажут ещё сильней. Если отстранят от дела – это ещё полбеды, а вот ссылка… И тогда он не сможет защитить девушку или помочь ей. Не сможет помочь сестре. Никому больше.

– Не ходи в поместье через парадный вход, – выдохнул Лоренс, выбираясь на трассу. Боль становилась невыносимой и кусала всё сильнее. – Мы зайдём через подвал. Поняла, Инна?

Лоренс еле-еле заставил себя поднять искусанную руку и прикоснуться к окошку идентификатора. Но когда самоход довольно заурчал, и двери отъехали вверх, обдав мягким теплом, стало легче. Они смогли! Они живы! А это – самое главное.

– Сможешь пристегнуть меня? – проговорил Лоренс слабо, когда девушка опустилась на пассажирское сидение.

– Ты уверен, что сможешь сейчас вести? На тебе лица нет. В самоходе есть аптечка или что-то подобное? Лекарства? Лоренс… неужели ничего нет с собой?

Инна подвинулась ближе и повернулась к нему корпусом. Потянулась за ремнями. Неприятно щелкнула пряжка, отчего Лоренс поморщился.

– Болит? Лоренс… Чем я могу помочь?

– Открой люк над нашими головами, – вяло отреагировал Лоренс. – Нужно нажать эту фиолетовую клавишу. Там аптечка с медикаментами, думаю, найдём обезболивающее.

Зорина потянулась, но не достала. Пришлось выбраться с ногами на кресло. Крышка зашипела и отъехала.

– Ты чего? – удивилась Инна, когда нащупала коробку и спустилась на место.

Лоренс блаженно улыбался.

– Все в порядке? – девушка заглянула ему в глаза и приблизилась. – Лоренс…

– Я убежал, – выдохнул он слабо и улыбнулся ещё шире. – Этот лес так прекрасен, он пахнет свободой.

– Разве ты не свободен? Лоренс, ты в бреду? Наверное, лететь сейчас не стоит – мы разобьемся.

Инна наклонилась и коснулась осторожно его щеки.

Лицо Инны менялось. Приобретало знакомые с детства черты: так стремительно, что Лоренс не успевал соображать, явь это или сон.

– Автопилот, – буркнул он, пытаясь выхватить последние крупицы реальности и задержаться на них. Протянул руку к приборной панели и повернул ключ. Едва мотор взревел, кидая самоход вперед – набрал привычную комбинацию клавиш.

Самоход развернулся на пустой трассе. Выбрался на среднюю линию и поплыл к черте департамента. Лоренс столько раз возвращался на автопилоте, что ни секунды не сомневался в правильности выбора. Оставалось решить одно: как пробраться в поместье незамеченными.

Инна уселась на своё место и, тихо выдохнув, стала копаться в коробке с препаратами.

– И как этим пользоваться? – достала инъекционный пистолет и повертела перед собой.

Лоренс протянул руку. Кончики пальцев задрожали. Инна перед глазами упрямо трансформировалась в мать. Только не в ту сморщенную клушу, одетую с иголочки, что он видел по выходным – она снова была молода и красива. Время в его галлюцинациях бежало назад…

– Внизу, под подкладкой – ампулы с препаратами. Возьми ту, что с розовой полосой – надписи на аделланском ты всё равно не прочитаешь – и заправь в отверстие снизу пистолета до щелчка.

– Есть! – вскрикнула Инна. – Что дальше? Лоренс, держись! Мне без тебя в полёте будет страшно.

– Просто выстрели мне в плечо, – пробормотал Лоренс. В иллюминаторе мелькнула стелла с эмблемой департамента. Автопилот поведёт самоход по главным трассам. Это хорошо: было дело, один раз чуть в разлившееся море не угодил.

– Что? Выстрелить? Мамочка…

– Просто прислони это к моему плечу, – Лоренс почти не слышал свой голос, – и нажми кнопку.

Инна подсела ближе и коснулась грудью локтя Лоренса. Осторожно погладила плечо и отодвинула рукав футболки.

– Ты не представляешь, как я боюсь уколов, – она задержала дыхание и, зажмурившись, нажала на кнопку. Лёгкий укол – и тепло побежало по венам. Зорина бормотала: – Я когда в роддоме была, то ходила, как бледная моль. Этот невыносимых запах больницы и…

Закусила губу и отодвинулась.

– Ладно, не буду тебя мучить. Спи. Я справлюсь. Надеюсь, мы никуда не врежемся.

Она нервно захихикала и отвернулась к окну.

– Мама? – пробормотал Лоренс. Губы ссохлись коростами. Хотелось пить. – Мама, когда ты придёшь ещё?

– Все хорошо… – прошептал женский голос. – Все хорошо, мой милый…

Нежная рука погладила волосы. Звуки растекались, превращаясь в морской прибой. Шу-у-урх… шурх…

Осталась только синь неба перед глазами и красные воды. А ещё цветы. Белые. Много цветов. Лоренс потянулся, чтобы их сорвать, но они разлетелись испуганными мотыльками.

Милый мальчик, давай спать, буду я тебя…

* * *

Инна долго сидела, поджав ноги, и смотрела на Лоренса. Сейчас ей не интересны были пейзажи чужого мира за окном, красное море, стриженные, почти высохшие поля, да дома «на курьих ножках». Важнее всего была жизнь человека, что сидел в соседнем кресле.

Повернувшись и до боли натянув на груди ремни безопасности, Зорина уложила щёку на шершавую обивку кресла. Она никак не могла решить: волнуется ли сейчас за Лоренса, как за человека, который ей нравится, или как за единственного, кто может вернуть домой. И это было больно.

Воспоминания о его прикосновениях и жарких поцелуях ковыряли сердце до озноба. Хотелось выть.

Инна сцепила зубы и зажмурилась.

Сеня! Дома ждет её сыночек, и никаких чувств здесь она не может испытывать. Не. Мо-жет!

Но светлое личико любимого человечка смазывалось и перетекало в стоны, жар и крик от экстаза.

– Помни меня таким…

– Будешь ли ты помнить, Лоренс Эдальгио?

Чтобы не заскулить, Инна откинулась на спину, а затем и совсем отвернулась к окну. Прочный тканевый ремень впился в боковину и сдавил ребра.

Лоренс ведь готов был пожертвовать собой ради неё. Оттолкнул и сам полез в когти зверя. Немыслимо.

Инна выдохнула в ладони и долго дышала сквозь пальцы. Пока не стало жарко и душно, и новая волна воспоминаний не взбила мысли, как плуг землю по весне. Светлячки и две луны, что затапливали поляну неземным, непривычным глазу светом; мягкий шорох травы, что служила им ковром; прохладный ветер, который не справлялся с жаром их тел, сколько ни пытаясь выдуть тепло.

– Как жить дальше? – прошептала Зорина в клокочущий воздух.

Мерное гудение и покачивание самохода убаюкивало. Но огонь растекался по мышцам, будто вышедшее из берегов море, и не хотел угасать. Инна, выдохнув с жаром, снова повернулась в кресле и потянулась к лицу Лоренса.

Какой он бледный и измученный! Губы искусаны, щеки расцарапаны – покрыты пылью и разводами крови. Но он всё равно был красив и притягателен. На Земле бы девки Инну порвали на тряпочки за такую связь. Отбили бы, без сомнений. Совратили бы мужчину настойчивостью, а Инну выбросили бы за борт, привязав на шею булыжник потяжелей.

В ушах застыл её крик, когда гуртау полез к шее Лоренса. Адреналин тогда толкнул вперед, и Инна нацелилась кулаком хищнику в голову, вложив в удар всю возможную силу. С корпусом, как учил тренер.

Что могло бы случиться, если бы…

Ужас. Даже думать страшно!

Не сдерживая трепет в пальцах, Инна осторожно провела по скулам Лоренса, слабо коснувшись острого подбородка. Эти губы её целовали. Эти губы шептали нежные слова. Эти глаза смотрели на неё и пили до дна страсть и плавили её, как паяльник, превращая твёрдое олово в лужицу.

И этот же человек вырвал её из привычной жизни! Как же так? За что?! Почему она шагнула в эту бездну? Теперь ведь нет пути назад.

По щеке медленно скатилась горячая капля. Это мука – вот так тянуться к человеку, который никогда не будет до конца честен. Да и у них нет будущего, и никогда не было. Всё это бессмысленно. Зачем поехала?! Нужно было прогнать Эдальгио ещё возле комнаты. Не смогла. И не смогла отказать. Сама хотела его, и до сих пор желает. До крика и истерики. Разве за такой короткий срок могут вспыхнуть чувства? Это – нелепая жажда утолить голод, снять стресс, приглушить боль. И только.

Провела ладонью по спутанным белесым волосам. Был ли Лоренс так пылок с другими? Будет ли так нежен в будущем с кем-либо ещё?

От последней мысли хотелось зарычать. Нельзя так. Какая ещё ревность? Её дома ждут. И никаких отношений с инопланетянами! Всё!

Самоход качнуло, и дыхание подкатило под самое горло. Уши сдавило, и пульс забарабанил в виски. Зорина отдёрнула руку и, скрутившись в комочек, снова посмотрела в окно. Там, на горизонте, показалась прозрачно-серебристая вода с алым отсветом из-за грунта. По городу плавал утренний туман: дымно-серый, как глаза Лоренса…

– Сенечка, прости меня, – заскулила Инна. – Я вернусь домой. Обязательно вернусь.

Засопела и долго терпела, чтобы не разрыдаться. Вот тебе и расплата. Вот она какая! Нужно боятся не дикого зверя, не изверга, не Игры, а – себя.

Губы разомкнулись и запели:

«Это, сына, не заря, а безликая луна. Милый мальчик, давай спать, буду я тебя качать…»

Какое-то время слезы все ещё бежали, а потом Инна провалилась в сон без сновидений.

Очнулась от легкого прикосновения к плечу.

– Мы на месте, Инна, – льдистые глаза взглянули на неё исподлобья. Холод возвращался к Лоренсу. Забирал и промораживал того, кого она помнила и желала. – Помнишь, что я тебе говорил? Пробираемся с чёрного хода.

Ладонь с длинными, искривлёнными пальцами погладила плечо сквозь толстую вязку свитера. Даже от мимолетного касания дыхание спёрло, а по венам заструился жидкий огонь.

– Помню, – хрипло ответила Зорина и отвела взгляд.

По горизонту плавали серые облака, а вдали уже показались шпили высоких деревьев.

– А как не хотелось бы, – выдохнул Лоренс, чуть стиснув её плечо. – Веришь или нет, остался бы там с тобой навечно. И плевать на патрули, гуртау и прочие радости жизни.

– Лоренс… не надо, – Инна едва сдерживалась от дрожи. Она не хотела, чтобы он заметил её волнение, но голос всё равно предавал. – Ты знаешь, что меня там ждёт, – говорила в сторону, не повернувшись.

И красной лампочкой в голове: сын. И эхом: «Помни меня таким…»

Хотелось завопить. Убежать. Защититься и отстраниться от пылающего огня, чтобы не поглотил ненароком.

Чужая рука ослабила хватку и тяжёлым грузом упала вниз. Лоренс заёрзал на сидении, словно проверяя истерзанное тело на прочность и выносливость.

– Спасибо тебе, – пробормотал он, пряча глаза. – Мне лучше. После укола почти не болит.

– Я рада.

Губы сжимались и горели. Окно запотевало от жаркого дыхания, и хотелось провалиться в пустоту и забытье. Быстрее бы приземление: там холодная и тихая тюрьма. Невыносимо вот так пылать бесконечно.

Самоход пролетел над знакомым пустырём, что так манил Инну, когда она впервые вышла за ворота. Развернувшись в воздухе, как брошенная кем-то калоша, челнок плавно пошёл на снижение. Мягко коснулся земли и встал в идеальный ряд на стоянке. Мотор затих. Напряжённая тишина наводнила салон.

Лоренс расстегнул ремень. Неловко перегнувшись через бортик сидения, потянулся к Инне. Отодвигаться было некуда. Она задержала дыхание, вжавшись в мягкую спинку, и прикрыла глаза, чтобы не смотреть на его профиль и губы.

– Скажи мне, хорошая, – тёплое дыхание коснулось губ, – я что-то не то сделал?

– Нет, – выдохнула Инна и распахнула глаза.

Зачем отпираться и притворяться? Она так ослабла, что не могла уже совладать со своими желаниями и порывами.

Не удержавшись, потянулась к щеке Лоренса и, едва касаясь, провела пальцем по длинной царапине на лбу. Будто пытаясь отпечатать её в своей памяти.

– Просто ты слишком нежен и ласков, а мне слишком больно от происходящего. Правду ведь никуда не деть. Вот она правда, Лоренс, – Инна показала на вход в поместье.

– Увы, – отрезал он, расстёгивая Иннин ремень. – Ну, пойдём, пока Астис не поднялся слишком высоко. Я должен успеть включить камеры до завтрака.

– Погоди, – шепнула Инна, придержав его.

Лоренс выстрелил из-под опущенных ресниц жалобным взором, как загнанный зверь.

– Поцелуй меня. Пусть в последний раз, но так, как тебе хочется, – проговорила дрожащими губами Инна, вцепившись в рваньё его футболки, стараясь не зацепить глубокие порезы от когтей хищника.

Задержала дыхание.

Лоренс снова коснулся её плеча и отдёрнулся, как от накалённого металла. Отвёл взгляд, словно взвешивая все да и нет.

– Больнее уже не будет, – проговорил он полушёпотом. – Правда?

Настойчивое горячее дыхание приблизилось, обдав губы пульсирующей волной. А потом сухие губы Лоренса прикоснулись к Инниным. Смяли их: осторожно, но настойчиво. Язык скользнул между зубами, проникая в рот. Он пил её жадно, но нежно. Словно странник в безжизненной пустыне, что нашёл прохладный оазис. Осушая до самого дна, но возрождая.

Инна отстранилась и порадовалась, что сидит – иначе упала бы от тяжести в ногах. Жар расплылся по животу свежей лавой.

– Куда уж больнее, – выдохнула ему в губы.

Лоренс прикрыл глаза и нехотя отстранился. Лениво, как кот, прогревший шкуру на весеннем солнце.

– Пойдём.

Механизм двери зашипел, и обе створки поднялись вверх.

Инна осторожно шагнула в траву.

Окинула себя скептическим взглядом. Она походила на свинарку. Ноги до колен грязные. Юбка ободранная, в тине и траве, по подолу свисают нитки. От красивого белоснежного платья остались лохмотья.

Сдержала порыв потянуть носом. Слезы напирали на глаза и грудь царапала тоска. Нет. Просто нужно идти.

На губах горел поцелуй Лоренса. Как выпитый бокал глинтвейна, он растекался по крови и кружил голову.

Зорина медленно прошла вперед и застыла в том месте, где он поцеловал её впервые. Тогда, под дождём.

Да, хватит уже!

Сорвалась и пошла быстрей, неистово отбивая по холодному асфальту очередь, будто пулемёт вышел из строя и косит, косит, косит…

– На этом самом месте, – услышала Инна голос за спиной, и колкие мурашки побежали по телу. – Здесь…

Нужно бежать, чтобы не слышать его. Бежать от себя и своих желаний. Инна зажала уши и рванула к воротам.

– Инна, – донеслось сзади. – Я не могу идти быстро.

Но от судьбы не убежишь.

Остановилась. Как глупая девчонка, в порыве своих чувств совсем забыла о том, что Лоренс ранен. Вернулась к нему и, нырнув под руку, пролепетала:

– Прости меня… Глупо так.

– Ещё как глупо, – подтвердил Лоренс, отвернувшись. Вот и пойми, что имел в виду…

Ворота были открыты. Кованая решётка покачивалась на ржавых петлях, натужно скрипя. Тщательно выстриженные кустики казались оранжево-жёлтыми в рассветном мареве.

Идти по скошенной траве было сложно. Роса на туфлях казалась липкой, будто сделанной из расплавленного сахара. Травинки, налипающие на ноги, раздражали. Ночь словно выпила все силы, оставив лишь ненаполненную оболочку. Да и была ли Инна сама на своём месте сейчас?

– Куда теперь? В сторожке нас не заметят? – спросила Инна.

– Держу пари, Вэлмор дрыхнет, как упахавшийся конь, – прокомментировал Лоренс, глядя в сторону пустой будки охранника. – И за что мы ему платим?

– Распустились, – со смешком выпустила Инна, стараясь выровнять дыхание. Не обращать внимание на горячее тело Лоренса и идти ровно по тропинке было довольно трудно. Ноги несколько раз занесли её в сторону, отчего их чуть не завернуло в мокрую и высокую траву. – Лоренс, ты пьян? Что тебя так качает? – она погладила его по поясу и улыбнулась, стараясь не смотреть на потемневшую от крови повязку на истерзанной руке. Такие шрамы не заживают за час. На Земле Лоренсу пришлось бы пару недель поваляться в больнице, с учётом наложения швов и профилактики осложнений. А потом – ещё месяц делать прививки от бешенства. Но так или иначе все это очень долго бы затягивалось, периодически воспалялось и медленно восстанавливалось.

Инна глянула на свою свободную руку, где ещё вчера раскромсала пальцы острым ножом. Сейчас об этом напоминали только тонкие розовые полосы: будто ниточки, застрявшие под кожей. И ей, и Лоренсу сейчас нужна разрядка, перерыв, или на целый такт пауза. Не могла Инна добивать лежачего, не могла больше себя рвать. Будь что будет.

– Ты видел, какой хук справа получил ваш местный кровожадина? Вот бы рассказать моему тренеру. Он бы до слёз смеялся и катался по тренировочному залу, – их снова повело в сторону. – Сколько ты выпил, Эдальгио? Признавайся.

Они остановились у развилки. Здесь тропинка упиралась в пустынный газон, а по бокам растягивался лес. Только справа змеей виляла ограда из кустов, что вела ко второму крылу.

Лоренс повернул голову и приподнял густую бровь.

– Голова кружится, – пояснил Лоренс, жалко улыбнувшись. – Думаю, несколько швов и восстановление всё решит. Эх, Инна, если бы не ты…

В ледяных глазах блеснула тоска: пронзительная и щемящая.

– Да я только отвлекла гу-гу-рау… Блин, язык можно сломать! Зато не сумела эту вашу штуку включить, – выставила руку с белым браслетом. Он сейчас не горел. Когда Лоренс успел его выключить Инна не помнила. – Тут же ничего нет, даже кнопочек, – повертела туда-сюда. – Мне проще было с кулаками полезть. Не то пришлось бы смотреть, как он тебя…

Поёжилась.

– Бр… какая гадость, эти ваши гурты-бурты.

– Гуртау, – поправил Лоренс, слабо улыбнувшись. Да, не до шуток ему сейчас. Как же нелепо. Инне захотелось спрятать лицо под ладонью, но она лишь стиснула губы и отвернулась, делая вид, что смотрит на высокое здание особняка.

Они прошли вдоль насаждений, нелепо остриженных шарами. Голые ветки торчали в разные стороны, а в некоторых местах проглядывали приличные проплешины.

Почти у самой двери с боковой стороны Инна прошептала:

– Лоренс, улыбнись. Сейчас полечим тебя, и снова будешь, как новенький – холодный дерзкий и… – запнулась. Хотела сказать «мой», но слово встало поперек горла.

Лоренс натянул улыбку, но вышло жалко. Словно он устал улыбаться. И впускать в себя эмоции.

– Я не хочу продолжать, – выдохнул он. – Слишком устал от этого. Но и уйти не могу. Мой отказ будет означать конец, Инна. Слишком о многом приходится молчать. Прости меня, Инна. За всё прости…

– Не нужно. Я же вижу, как это тебя мучает. Не терзай себя. Так ли страшны эти испытания, если знать, что ты будешь рядом? Но только посмей улыбнуться Нимеридис! – Инна пригрозила ему указательным пальцем, выдавливая улыбку сквозь боль в груди от безысходности. Лоренсу нужна сейчас её поддержка – иначе он сломается. Она чувствовала это.

Слегка прижавшись к его груди щекой, Инна прошептала:

– Мы найдём выход. Может, не сегодня, но найдём.

Лоренс склонил голову и осторожно поцеловал Инну в волосы.

– Только ты здесь бросаешь вызов системе. Одна лишь ты ничего не боишься. Выше голову, Инна. Может быть, именно у тебя получится что-то изменить. У меня – не вышло.

Лоренс выдохнул: шумно и надсадно. Его слова застряли в ушах звучным рокотом, как майский гром.

– Я так слаб по сравнению с тобой, Инна, – продолжал Лоренс. – Я предал себя. Я сдался.

– Может тебе просто не было за кого бороться?

– За себя, – произнёс Лоренс холодно. – Разве это менее значимый повод, чем бороться за кого-то?

– Тебе видней.

Дверь возникла перед глазами серой сплошной стеной, за которой Инну ждало привычное заключение. Бороться с системой не имело смысла, и Лоренс прекрасно это понимал. Что может она – хрупкая чужая женщина? Правильно: только покориться и терпеливо ждать. Ждать либо смерти, либо возвращения к сыну. Другого не дано.

За дверью оказалась сеть неосвещенных коридоров с низким потолком. Здесь не было ни ламп, ни окон: лишь гулкое, вибрирующее эхо, да едва уловимый запах сырости. На чужой планете даже подвалы пахли иначе.

Они ныряли сетями мрачных перекрёстков, взбегали по лестницам и спускались в темнеющие пролёты, пока одна из них, наконец, не вывела на этаж, в тот отрезок коридора, где Инна ни разу не бывала. Стены здесь покрывал толстый слой светло-серой штукатурки, а под потолком горели плоские квадратные лампы. Звенящий воздух хранил аромат облепихи. И почему здесь всё пахнет облепихой?! Инна точно знала, что теперь будет ненавидеть этот мерзкий, горьковатый запах: рыжий по цвету и мягкий на ощупь.

– Последняя дверь направо, – выдохнул Лоренс. – Там комната Анэль. Она даст тебе чистую одежду, чтобы никто ничего не заподозрил, и проводит в душ для персонала.

– А ты?

– А я – провожу тебя, и в лазарет.

– Можно я возле тебя посижу? – не надеясь, спросила Инна и подняла на Лоренса взгляд.

Он угрюмо мотнул головой:

– Не нужно. Всё будет хорошо, я обещаю. Нас не должны видеть вместе.

– Ты прав.

Они осторожно постучали в следующую дверь.

Анэль открыла быстро. Полнощёкая, гладко зачесанная женщина сначала улыбалась. А затем её брови поползли вверх, и на румяном лице прочиталось недоумение:

– О, дефочки! Фто с вами приклюфилось? – она всплеснула руками.

Лоренс мотнул головой и, прислонившись к стене, тяжело выдохнул.

Кухарка, больше ничего не спрашивая, забрала Инну и повела её в другую часть дома.

В конце коридора Зорина обернулась. Лоренс поднимал к груди здоровую руку, прощаясь. Серые глаза на расцарапанном лице улыбались: тихо, ностальгически, будто о чём-то жалея.

Долго ли продлится эта разлука?

Пытаясь не заплакать, Инна резко развернулась и зашагала прочь.