Читать книгу Попади ты пропадом. Книга 2. Красное на белом - Диана Билык - Страница 4

Он отпустил её. Не побоялся, что Инна рванет в чащу, и больше они никогда не встретятся. Просто раскрыл ладонь и подтолкнул к Дарэлу.

И слова, брошенные напоследок, были совсем не серьёзными, а так – чтобы себя успокоить:

– Смотри, чтобы не убежали.

По лицу Лоренса плавало смятение и усталость.

«Верь мне! – говорили его стальные глаза. – Дай шанс!»

Инна вышла на улицу следом за Дарэлом с Элси. Солнце ослепило, выдавив давно собравшиеся слезы. Дверь за Лоренсом закрылась, оставив его одного – в темноте. Сердце Инны скрипело, как шестерёнки на дверях. Верить или нет? Ждать или бежать? Что делать?

Хотела спросить совета у Элси, но та была слишком занята парнем. Прижималась к нему, как родная, и что-то тихо бормотала.

– Инна, пойдём. Нет времени размышлять. Выдохнем в самоходе, – обернувшись, проговорил Дарэл. Его тёмные волосы разметались по плечам. В антрацитовых радужках не было ни капли лжи или притворства. Хотелось думать, что это так.

Зорина осторожно пошла следом, всё время оглядываясь и прислушиваясь, не гонится ли кто за ними.

Чужое солнце плыло в зените. На небе горело ещё одно светило, похожее на запоздалую луну, но формой напоминающее угловатый кусок сыра. Всё так походило на Землю, но было чуждым и холодным. Как его серые глаза. Говорил ли Эдальгио правду или плел новую паутину?

«Пауку можно выдернуть лапки, но мухой он никогда не станет», – слова Пейтон, как заноза, засели в голове и заставляли отряхивать плечи. Инна выдержит и дождётся объяснений от Лоренса. Иначе стоило позволить себя парализовать.

«Не ходи с пауком в тёмный лес по ночам. Он задушит тебя и повесится сам», – задушит ведь. Пейтон права. Хоть, как ни старайся ему верить, всё равно выход один – в Игру. Но почему «повесится сам»? Что это значит?

Инна остановилась и уставилась на серебристый корпус знакомого самохода. Рядом стоял транспорт покрупней, с голубоватыми полосками. В конце ряда расположился такой же, как у Лоренса, но с чёрными линиями на боку.

Дарэл ввёл код и ударил ладонью по дисплею. Двери с шипением откинулись вверх. Он усадил Элси и сразу пристегнул её. И подал Инне руку, чтобы помочь.

– Садись.

Инна вцепилась в его пальцы, но не спешила забираться в салон. Сомнения терзали душу.

– Господин Эдальгио рисковал жизнью, спасая вас с Элси. Неужели ты не оценишь?

Дарэл мягко улыбнулся. В нём было что-то от наивного подростка, но в глазах чувствовалась зрелость и мудрость не по годам.

Инна забралась внутрь. Обернулась и, протянув руку меж сидениями, осторожно коснулась ладошки Элси. Та вцепилась в подлокотники тонкими пальцами.

– Ты в порядке?

– Что будет с девочками, Инна? – пробормотала Элси, опустив голову. – Их ведь накажут. За нас.

– Элси, мы вытащим девушек, – прошептала Инна – А обидчики за всё ответят. Обязательно. Сейчас нужно понять, что происходит, – проследив, как Дарэл оббегает самоход и садится за управление, замолчала.

– Инна, пристегнись! Мне нужно отогнать самоход с площадки, – проговорил Дарэл, поворачивая голову и усмехаясь. – Можете не шептаться. Ваши тайны навсегда останутся вашими. Не одни вы хотите взломать правила. Когда дом, работа и общество – тюрьма, рабы иногда бунтуют. Так ведь?

Зорина всмотрелась в его аристократичное лицо. Ни один мускул не дрогнул на нём. Прямой взгляд и гладкий, без морщин, лоб. Чёрные ресницы затрепетали и ещё сильнее раскрыли широкие миндалевидные глаза. Как же хотелось верить в его словам.

Щёлкнули замки, прижимая её тело к креслу. Инна подняла взор и злобно проговорила:

– Поехали уже. Если ты обидишь Элси… – подняла указательный палец и пригрозила парню.

Корабль качнулся и, вывернув корпус, заскользил вдоль лесополосы.

– Я так понимаю, обещания тебе будет мало? – уточнил Дарэл.

– Естественно.

– Тогда обещать не буду. Но Элси, – он обернулся.

Инна проследила за его взглядом. Подруга, вжавшись в сидение, напряжённо прислушивалась.

– Элси для меня, как воздух, – последнее Дарэл прошептал. Элси подняла взор и, показалось, глянула прямо ему в глаза.

Дарэл осторожно выдохнул и придавил педаль газа. Самоход рванул вперёд и, обогнув поместье, замер у обросших шиповником ворот.

Элси откинулась в кресле, закрыв глаза. То ли переваривала сказанное Дарэлом, то ли пыталась дремать. Инна тоже старалась расслабиться. Только не получалось. Бешеное утро и терзающие сомнения высосали всё спокойствие. Тело словно выпустило дух и стало пустым сосудом. Да и ей ли оно принадлежало?

Инна потрогала ладонь. Посмотрела на растопыренные пальцы, заслонив ими сияние чужого солнца. Вроде бы, всё осталось, как и раньше. Разве что, дать дёру уже не хотелось. Именно это и пугало. Смирение – страшнее наказания. Страшнее неволи. Оно уродует. Искажает черты до неузнаваемости, превращая человека в покорного раба.

Стала ли она рабыней прошлой ночью?

Кусты шиповника закачались. Мгновение спустя, к самоходу приблизился Лоренс.

Дарэл с готовностью отстегнул ремень. Обе боковые двери отъехали вверх, пропуская в салон запах скошенного разнотравья, лучей астиса и сухого песка.

Парень выбрался наружу и пересел назад, на пассажирское сидение.

– Всё отлично, – произнёс Лоренс тихо. – Они думают, что я вас запер. Испытание перенесли. Теперь нужно незаметно скрыться и не попадаться никому на глаза до завтрашнего утра.

Инна промолчала, отвернувшись. Завтра всё равно наступит. Как ни беги от него.

Покорилась. Снова поверила. Стоит ли он этого? Столкнулась с Лоренсом взглядом. Тот поджал губы и отвернулся, будто обжёгшись.

Двери хлопнули, отрезав их от внешнего мира.

Лоренс уселся на место водителя, пристегнулся и провернул ключ в замке зажигания. Самоход взмыл в воздух и понёсся вдоль ограды, как рыба в толще воды.

– Полагаю, – угрюмо пробормотал Лоренс, – что в ресторан нам нельзя.

– Тебе лучше знать. Ты же наш хозяин, – уколола Инна.

– Только не надо сейчас разжигать войну, – проговорил Лоренс невесело. – Я всегда могу вернуть тебя в карцер.

– Верни! Что ж ты?

Инна прищурилась. Сердце клокотало внутри, и хотелось всё сказать ему в лицо. Но нельзя. Слишком много ушей. Даже Элси лучше какие-то вещи не слышать.

– Как скажешь, – выговорил Лоренс, разворачивая самоход.

Инна отвернулась. Пусть делает, что хочет. Она жутко устала. Ей просто нужно немного тепла и тишины. Может, карцер – это выход? Слёзы покатились градом и обожгли лицо.

– Господин Эдальгио, что вы делаете? – подал напряжённый голос Дарэл.

– Лишь выполняю просьбу Инны, – заметил Лоренс.

Зорина, сцепив зубы, упёрто молчала. Пусть сам решает. Она примет любое его решение, даже самое страшное. Вот что значит – покорность. А слёзы катились по щекам и неприятно заползали за пазуху. Из носа начало капать. Инна непроизвольно потянулась и стёрла рукой влагу. Самоход замедлился. Как и сердце. Вот-вот остановится. Пусть.

– Вижу, Инна, не очень-то ты и хочешь в карцер, – заметил Лоренс, поворачиваясь к ней. Он протянул ладонь и бережно собрал её слёзы. – Не шути так больше, ведь сейчас опасность нависла не только над тобой. Хорошо?

Инна резко повернула голову. Перехватила его руку и, отстранившись, сжала пальцы.

– То есть ты можешь зло шутить, а я должна молчать? – понизила голос до шёпота. – Если уж ты так беспрекословно выполняешь мои просьбы, Лоренс, то отправь меня домой! – чуть громче. – Или ты выборочно пожелания исполняешь? Мне всё равно, что будет со мной. Хочешь – выброси меня на ходу, хочешь – верни в карцер! Ты ведь владеешь мной! – почти закричала. – Как и этой ночью, когда говорил помнить таким. Каким же, Лоренс?!

Оттолкнула его руку и сжалась, скрутившись в кресле. Горечь растеклась во рту дальше некуда.

Сорвалась, выплеснула, а оно не помогало. Нужен был воздух. Дышать. Дышать… Уже было всё равно, кто слышит, кто видит. Лишь бы не болело и не горело. Инна разревелась, всхлипывая. А так хотелось кричать.

Тёплая ладонь коснулась плеча. Элси подалась к ней со спины, почти обняв.

– Не нужно, Инна, – зашептала она. – Прошу тебя, хватит. Ведь, если бы не господин Эдальгио, мы были бы парализованы сейчас.

– Сегодня утром ты предала моё доверие, Инна, – голос       Лоренса звучал приглушённо. – И мне было очень больно. Так, что сгоряча мог совершить непоправимое. Поблагодари Дарэла за то, что появился вовремя, и мои глаза открылись.

Самоход взмыл над растрескавшимся песчаником и поплыл к выезду. Миновал металлическую сетку ограждения и, громко гудя, вырулил на знакомое шоссе.

Не хотелось ничего слышать. Инна прикрыла уши и прижалась к стеклу. Это она ещё и предательница? Ведь верить сложно, когда всё вот так – по острию ножа. Закрыла глаза и приняла на щёки новую порцию влаги. Почему не становилось легче? Почему не получалось отпустить обиду и боль? Его присутствие дырявило её, как паяльник пластик. Делало уязвимой и слабой.

И эхом в голове раздавались слова Пейтон:

«Он задушит тебя…»

Кажется, уже задушил.

Самоход миновал перекрёсток и спустился по дорожному серпантину на уровень ниже. Знакомые пейзажи сменились абсолютно новыми. Они летели между домами на сваях, ловко уворачиваясь от препятствий. Одинаковые квадратные окна удивлённо смотрели вслед. Внизу, под лентой дорожного полотна, разливались, бурля, красные морские воды.

Элси вслепую ткнулась в спинку сидения, едва не влетев носом в волосы Инны. Перегнувшись через ручку кресла, коснулась рукава Дарэла.

– Я хочу посмотреть, – сказала она тихонько, – на этот город. Разреши мне?

– Да, милая. Пользуйся моими глазами сколько тебе хочется, – ответил Дарэл кротко.

Сердце Инны дрогнуло. Вот почему Элси так тянулась к этому мальчику. Потому что его искренность согревала и обволакивала. Как согревало тепло Арсеньки, когда он прикасался своей щекой к щеке Инны и пел на своем детском ломанном языке песенку про слоника. Это ли не любовь? Но какое будущее у слепой девочки и парня с чуждой планеты? Какое будущее у Инны с Лоренсом? Нет его. Как ни оправдывай средства – истина не меняется. Он сломал ей жизнь.

– Что это такое вокруг? – послышался голос Дарэла, пронизанный изумлёнными интонациями. – Вода?

– Норс, – ответила Элси – не Элси. – Это море. А вода красная из-за песка. Когда-то давно Багровая Звезда столкнулась с метеоритом, и на Кируан упал осколок. Тогда часть планеты и покрылась красными пятнами. Говорят, что на севере красноты в грунте намного меньше. По легендам именно после падения этого осколка зародилась магия. Даже поговаривали, что Звезда сама по себе магическая, и её кусочек зарядил волшебством мир. Стали рождаться люди с даром. Но…

Дарэл в теле Элси вдруг запнулся, словно сомневаясь, что можно говорить, а что нет. А потом добавил:

– Кстати, у нас даже праздник Багровой звёзды есть. В начале холодного сезона отмечаем.

– Это что-то вроде Праздника Смены Дат? – пробормотал Дарэл по-девичьи и снова уставился в окно. По-детски заводил пальцем по стеклу, словно пытаясь потрогать наружность.

– Вы строите такие высокие башни, – продолжал он с восхищением. – Наши земли не выдерживают здания выше четырёх этажей. На Первом Холме, говорят, есть и выше, но им дают знания Разрушители, а для нас это недопустимо.

– Да. Технологии металлосплавов уже достигли таких высот, что мы можем себе позволить строить города, где захотим. В Аделлании самые неустойчивые грунты и сильные перепады температур из-за моря. Ночи очень холодные, даже в жаркий сезон.

Инна дёрнулась, будто обожглась. Она-то знала, какие здесь ночи.

Элси продолжала говорить с непривычными интонациями, чеканя и не останавливаясь:

– Ближе к магическому барьеру, в центре – там ровнее, а на Севере есть районы, где круглый год лежит снег. Элси, видишь высокие сваи? Они ведь не просто так. Море разливается дважды в сутки из-за спутника Кируана. Потому и дома строят высоко.

– Избушки на курьих ножках, – пробормотала Инна старую мысль. Голос сипел немного.

– Почему на курьих? – удивился Дарэл в теле Элси.

– Сказка есть такая, – отрезала Инна, пожалев, что встряла в разговор.

Но это отвлекло от тяжелых дум. Близость Лоренса ощущалась буквально. Их разделяло всего тридцать сантиметров, а Инне казалось, что она чувствует его жар. Будто он касается её кожи, скользит по предплечью, вызывая мурашки.

Дёрнулась снова, чтобы стряхнуть наваждение. Тяжело выдохнула. Нельзя так. Это настоящая паутина, и она в ней запуталась.

Элси и Дарэл тихо разговаривали о высоких постройках, но Инне было неинтересно. Она украдкой рассматривала Лоренса. Кто он на самом деле? Почему такой колючий и холодный? Почему кусает тех, кому он дорог? Ведь неужели Инна не доказала, что готова принять его любым? Неужели не показала, как относится к нему? Она всё сможет понять. Кроме молчания и обмана. Если прошлая ночь была ради магии, Инна никогда не простит. Но и на правду сейчас надеяться не стоит. Ведь сказать можно, что угодно.

Зорина пересчитала пальцы правой руки, собрала их в пучок и раскрыла перед собой, перевернув ладонь.

– Пауку можно оторвать лапки, но мухой он никогда не станет, – прошептала непроизвольно, и только когда Лоренс повернул голову, поняла, что сказала вслух.

– Пауку? – пробормотал он растерянно. – К чему это ты?

Мотор взвыл, разгоняя самоход до предельной скорости. Дарэл взвизгнул интонациями Элси и вцепился в сидение. Самоход вышел на широкую трассу и пронёсся над небольшим разливом. Проскользил по воздушному шоссе над парком, ещё пустующим в этот час. Разве что, садовники безжалостно кромсали кусты, раскидывая обрывки листьев и щепки по тротуарам.

– Я родился здесь, – сказал Лоренс с нотками ностальгии в голосе. – В этом квартале. У самого берега, в простом доме на сваях. Ближе к закату Норс подступал к террасе нашего двора и уходил лишь к полудню. Дробил в себе сияние агонизирующего астиса и каждый раз окрашивался по-разному. Если все ложились спать, я его…

Он неожиданно запнулся. Покосился на Дарэла, и оборвал речь.

– Я его представлял, – добавил он пару секунд спустя. – Представлял, что качаюсь на волнах, и они уносят меня прочь.

– Красиво здесь, – честно призналась Инна. – Но жутковато. Не представляю, как это: ходить по земле, и каждую секунду ждать катастрофы.

– Всё давно рассчитано, – пояснил Лоренс. – Площадь каждодневного затопления с возможной погрешностью, высота прилива, часы приливов и отливов. Потому всё не так страшно, как ты думаешь. От катаклизмов, правда, никто не застрахован, но и на Земле они случаются. Отец говорил.

– Они везде случаются, – согласилась Инна. – Элси, смотри! – она прижалась к стеклу. Воды бурного Норса иссякали и, будто убегали прочь, оставляя после себя лишь мокрый кровавый песок.

Отлив стремительно обнажал прочные сваи домов, что переплетались мощной сеткой. На дне кровавого каньона, прямо под домами, прорезалась целая сеть мощёных дорог для самоходов.

– Вот это да, – прошептала Элси губами Дарэла.

Корабль свернул в зелёную глубину городского квартала, оставив прибрежный район позади. Нестриженные деревья по обе стороны дороги радовали глаз по-настоящему. Дома здесь выглядели более надёжно и внушительно. Высотки, похожие на толстые пальцы, разделяли квадраты одинаковых аллей со стриженными кустиками. Нижние этажи домов украшали вывески магазинов: скучные и серые, выписанные простыми одинаковыми шрифтами. Инна не поняла ни слова на аделланском. Даже очертания здешних букв показались совершенно незнакомыми.

Самоход проехал сетью однообразно-скучных улиц, взвился по спиральной трассе и заехал прямо на средний этаж одного из зданий. Судя по обилию вывесок, ниже располагался многоэтажный торговый центр, или что-то подобное.

Лоренс прогнал самоход по бетонному этажу и подъехал к весьма странному шлагбауму. Устройство открыло въезд на стоянку, считав номера самохода зелёным лучом. Лоренс поставил свой транспорт в один ряд с такими же роскошными самоходами и выключил мотор.

– Приехали, – отметил он. – Дальше – пешком.

– Элси, вернёшь мне меня? – жалобно попросил Дарэл женским голосом, в котором чувствовалась улыбка.

Инне эта парочка уже казалась необыкновенной. Они так гармонично друг друга дополняли, что можно было поверить, будто Элси нашла свою судьбу. Вот только, как она дальше сложится – пока неизвестно.

Лоренс, чуть поколебавшись, нажал на дисплей. Все четыре двери распахнулись, впуская в салон сладкий запах выпечки с ванилью и корицей. Всё это смешивалось с металлическим вкусом дорожной пыли, что почти хрустела на зубах, и солёным оттенком морской воды.

Элси в теле Дарэла потянулась к себе, настоящей. Зацепила руку своей и осторожно погладила.

– Конечно. Только не потеряй меня. Я здесь ничего не знаю.

Они медленно вышли из самохода, и Лоренс тут же заблокировал двери. А потом – прокрался вперёд и деловито открыл проход на этаж.

– Идите за мной и не привлекайте внимания. Не поднимайте шум.

Они пронеслись по пустому этажу, как призраки. Бетонная стена на торце дома скрывала невзрачную дверь. Едва Лоренс прислонил ладонь к идентификатору, она отъехала вверх и выпустила их в большой прозрачный коридор. Даже пол под ногами просвечивал насквозь: казалось, что шагаешь над городом прямо по воздуху.

Коридор вывел в огромный холл. У дальней стены Инна заметила множество одинаковых лифтовых шахт: стеклянных, со столь же прозрачными кабинами.

Лоренс подошел к одному из лифтов и приложил ладонь к идентификатору, встроенному вместо кнопки вызова.

– Добро пожаловать домой, господин Эдальгио! – прозвенел металлический голос.

Кабина распахнула двери.

Элси и Дарэл последовали за Лоренсом, а Инна замялась. Входить в его дом было немного не по себе. Как одевать его свитер или пить из его чашки. Что заставило Лоренса впустить их на свою территорию? Как ей вести себя здесь? Особенно страшило, что коленки подгибались от сумасшедшей близости с ним. Но выбора ведь не было?

Лоренс протянул ей руку:

– Пойдём. Сама ты не поднимешься.

– А я думала, тут постою. Подожду вас, – хмыкнула Инна, но руку дала. Устала злиться. В глубине души ещё кусала обида за жесткость Лоренса, но его неважный вид беспокоил сейчас больше. Она помнила, что было утром, и восстановиться ̶ даже с невероятными технологиями ̶ он не успел.

Инна сжала его ладонь и чуть потянула на себя.

– Прости меня, Лоренс. Я должна была верить. Но я как сбившийся с пути корабль, что в темноте не может найти берег. Хочу увидеть свет и не вижу.

– Это ты меня прости, – буркнул Лоренс, извиняясь то ли за свою холодность, то ли за скрытность.

Лифт взмыл по круглой шахте, оставляя внизу зелёные шапки деревьев и извитые линии дорог. Когда кабина поравнялась с крышами соседних домов, скорость резко упала, и лифт мягко затормозил на остеклённой террасе. Двери распахнулись, выпуская на этаж. Точно напротив выхода из лифта красовалась скучная тёмно-серая дверь с двумя непонятными символами наверху.

Лоренс привычным жестом потянулся к идентификатору. Едва коснулся экрана, двери бесшумно раздвинулись, открывая путь в затемнённую прихожую.

– Чувствуйте себя, как дома, – прокомментировал Лоренс, перешагивая порог. – Правда, холодильник у меня пуст, ибо не был тут с начала Игры. Но это не проблема: один звонок вниз, и нам доставят завтрак к лифту.

Прихожая встретила абсолютным минимализмом. Бледно-бежевые стены с едва различимыми молочными плинтусами, пара встроенных шкафов да выдвижные ящики для обуви, небрежно торчащие прямо из стен. Ну, ещё пара простых кресел со светлой обивкой ютилась у стены. Под потолком зажглась, распространяя монотонный белый свет, одинокая круглая лампа: плоская, как коврик для мышки.

Инна оглянулась. Пространство казалось огромным и неосвоенным. Широкая прихожая плавно перетекала в огромный пустой холл с парой простых квадратных колонн-подпорок по центру. Противоположная стена показывала несчётное количество дверей и проёмов с простыми угловатыми арками.

– Если кому-то нужен душ, – Лоренс брезгливо взглянул на Элси, всё ещё кутающуюся в его грязный свитер, – здесь целых три ванных комнаты.

Инна осмотрела себя с головы до ног. Смыть с себя грязь поместья и сопли Салли очень хотелось. Жаль было таскать беднягу за волосы, но иначе не получилось её усмирить. Браслет, что Инна сорвала с тонкого запястья, там же и растоптала в черную крошку. Салли верещала, как поросёнок, а Лоренс за это время успел пробраться к остальным и схватить Элси. Зорина даже улыбнулась воспоминаниям. Покусанный за ягодицы Стигнайзес и вопли Салли – самые лучшие за всё время впечатления.

– Я бы с удовольствием. Покажешь где? – проговорила Инна.

Лоренс провёл её за колонны. Они завернули направо, попав в маленький коридор. В тупом его конце сияло утренним светом простое квадратное окно: такое же, как и все в этом городе.

– Здесь, – он показал на небольшую дверь и улыбнулся. – Всё включено, даже одноразовые полотенца.

– Спасибо, – пролепетала Инна, и голос сорвался.

Лоренс собрался уходить, но она его остановила легким прикосновением руки.

– Как ты себя чувствуешь?

– Намного лучше, – пробормотал Лоренс, погладив её плечо. – От раны почти ничего не осталось. Правда, всё ещё хочу спать. Надо бы ещё прививку сделать, мало ли что эти гуртау переносят.

Он оглянулся, словно проверяя, слышит ли их кто-нибудь. Опасение было напрасным: Дарэл уже утащил Элси в одну из комнат, и оттуда доносился едва слышный разговор.

– Спасибо тебе, – продолжал Лоренс, осторожно приглаживая волосы Инны. – Я не справился бы. Мне сложно сказать, насколько я благодарен. Почти так же, как сложно понять, отчего ты не оставила меня там…

– Ты знаешь, почему не оставила, – Инна приложила ладонь к его щеке и вгляделась в лицо. Даже царапина на лбу зажила не полностью – остался рубец. Что же говорить о плече, что было разорвано гуртау?

Лоренс вгляделся в её лицо: пристально и внимательно. Так, словно пытался навек запечатать в памяти её черты. От одного взгляда по телу побежали мурашки. Инне показалось, будто она стоит на краю бездонной пропасти, а вокруг воет пронизывающий ветер, норовя сбить с ног. Ещё слово, ещё прикосновение – и она улетит в бездну. И снова до истомы захочется его рук и поцелуев.

Словно читая мысли, Лоренс наклонился и коснулся губ Инны своими. Легко и осторожно, как в самый первый раз, за воротами. Инну обдало ароматом шампуня и мужского одеколона. Хотя бы запахами здесь разрешали наслаждаться…

Прикосновение его губ было быстрым и обжигающим. Но даже искры хватило, чтобы сгореть. Инна подалась ему навстречу, желая испепелить и его. Чтобы летел в бездну вместе с нею, превращаясь в дым. Безжалостно, неотвратимо. На-всег-да.

– Что ты любишь есть на завтрак? – спросил Лоренс, лениво отстраняясь.

– Сомневаюсь, что у вас здесь блюда называются по-земному. Люблю греческий салат и малиновые маффины с кофе-латте, – Инна шагнула ближе и нырнула в его объятия. Так хотелось вобрать в себя немного его тепла. Рядом не могла обижаться долго и не могла думать о предательстве. Просто верила.

Уткнулась в мужскую грудь и что есть силы прижалась щекой. Сердце Лоренса билось гулко и ритмично и резонировало с её собственным. Глаза защипало от слёз. Как она могла усомниться в нём?

– Прости меня, Лоренс. Прости… Я навлекала на тебя беду. Прошу тебя… – боялась поднять глаза, хотя знала, что он не злится и давно простил. В его взгляде не было злости и холода, в его действиях не было ненависти.

В коридоре, когда Элси переместилась в тело Лоренса, Зорина чувствовала его боль каждой клеткой, каждой мышцей. Даже незрячими глазами он смотрел так разочаровано, что Инне хотелось кричать. Это раскаяние сейчас нужно было ей самой. Простит ли она себя? За то, что тянется к нему, забыв о прошлом – о сыне, о доме. За то, что пообещала верить, а потом сорвалась. Накрутила себя, домыслила. Глупо.

Лоренс натянулся, как струна. Руки застыли в воздухе.

Сжав пальцы, Инна смяла его футболку в кулаках.

– Не молчи…

– Ещё слово, Инна, и я не смогу удержаться, – Лоренс обхватил её плечи, вздыбливая волосы. – Нам обоим нужно сил набраться и хотя бы перекусить.

Он улыбнулся ей: широко и лучезарно. Так, как не улыбался никогда.

– Хорошо, – Инна почти подпрыгнула от радости. По-детски чмокнула Лоренса в губы и юркнула в ванную. Закрывая дверь, прошептала: – Я скоро. Найдешь во что переодеться? – и спряталась за пластиком, не дожидаясь ответа. Даже если он войдет, стесняться бессмысленно. А Элси и Дарэл давно друг другом заняты – можно не беспокоиться.

Инна прижалась к стене спиной и засмеялась в потолок.

– Влюбиться в инопланетянина! Зоря, лучше ты не могла придумать! Сенечка, я обязательно что-то придумаю, и мы будем вместе.

Тёплая вода возвращала силы. Шампунь Лоренса пах совсем иначе, не так как тот, что в поместье, с кислинкой облепихи. Вспомнились духи из чайного дерева: свежие и немного пресные. Так пахла его одежда и волосы, а ещё потом и терпким запахом самохода.

– Верю, Лорнес… Верю. И буду верить, – прошептала Инна, споласкивая волосы.

Хотелось петь. Губы сами раскрылись и протянули тонкую нить мелодии. Затем вырвались и слова:

«Не возражаешь, если я сделаю тебе больно?

Пойми, что иначе я не могу.

Хотелось бы найти другой выход,

Чем причинить боль тому, кого люблю.»³

Вода уносила с собой в сток дурные мысли и сомнения. Вместе с каплями и струйками в поддон убегало время. И воспоминания, от которых было больно и тесно. Остался лишь настоящий момент, проникнутый запахом чайного дерева и свежестью. И звуком её голоса.

Инна едва заметила, как дверь приоткрылась, впуская сквозняк, и в ванную просочился Лоренс. Повесил на крючок длинный белый халат, согрел её взглядом и тут же вышел.

Приятный бархат обнимал плечи и согревал. От халата пахло Лоренсом. Инна прижала к губам широкий воротник, долго впитывая в себя его аромат. Со счастливой улыбкой выпорхнула в коридор, волоча за собой шлейф в полметра и подтягивая длинные, как у Пьеро, рукава.

– Он немного великоват, – хихикнула Инна, выйдя в просторную кухню-гостиную. Впереди мелькнула фигура Лоренса.

– Но тебе же нравится, – он обернулся и, окинув её теплым взглядом, вернулся к нарезке невиданных зеленых овощей.

Рабочие столы скрывала ровная белоснежная панель. По центру кухни стоял стеклянный квадратный стол и, будто ровные зубы, ряд стульев по периметру. Гостиную с диванами бежевого цвета отделяла высокая полка, отдалённо напоминающая барную стойку. Пластиковый пол оказался на удивление тёплым.

– Здесь мило. Хотя, я бы поставила пару комнатных цветов на окна. А сюда, – Инна показала в центр стола, – водрузила бы вазочку с пионами или чайными розами. Они хорошо бы смотрелись на белом фоне.

– Я думаю, – улыбнулся Лоренс, вытаскивая из пластиковой корзины тарелку с чем-то, напоминающим булочки с ягодной начинкой, – что еда здесь будет смотреться ничуть не хуже.

Следом за аппетитно пахнущей выпечкой на столе появилось огромное блюдо с овощным салатом и весьма недурное подобие дымящегося омлета, порезанного на тонкие ломти. В прозрачном графине засиял кармином сок: такой холодный, что на стенках заискрилась испарина.

– Как вкусно пахнет, – Инна полезла к булочке и, выбрав поменьше, вонзила зубы в приятный мякиш. Ничего себе проголодалась! – А Элси и Далэл? Пошему не идут кушать? – проговорила, прожёвывая. Можно? – показала на сок.

– Конечно, пей. Они слишком заняты друг другом, – Лоренс повёл головой в сторону гостиной. За книжными полками и завесой штор просматривался выход на балкон. За стеклом Инна разглядела Дарэла. К нему прижималась Элси, одетая в такой же халат, как у неё, только чёрного цвета. Понять, кто из них кто, не получалось. – Горячий молодняк. Успеют.

Лоренс метнулся к кухонным шкафам. По мановению его руки полка отъехала. Достав четыре блестящих стакана с прозрачными стенками, Лоренс водрузил их на стол. Следом появились белоснежные тарелки с едва заметным перламутровым ободком по краю. Зазвенели вилки: так уютно, что Инна снова вспомнила дом.

– Давай, я помогу?

Зорина подошла ближе. Заметила, как дрожат у Лоренса пальцы пока он наливал сок. Придержала его руку.

– Постой, – проговорила Инна.

Отставила графин в сторону. Затем потянула Лоренса к одному из стульев и заставила сесть.

– Я хорошо чувствую себя, Инна, – заметил Лоренс. – Не нужно обо мне заботиться.

– Сиди! Это нужно мне, – придержала его плечи, чтобы не поднялся. Убрала длинные волосы со спины, перекинув их вперёд. Папа учил Инну делать массаж и говорил, что у неё хорошо это получается. Вот сейчас наступило время проверить.

Инна запустила руки под горловину футболки Лоренса и провела большими пальцами вверх, обрисовывая контур его шейных позвонков. Он склонил голову, чуть ссутулив плечи. Даже такие обычные касания заставляли Инну трепетать и согреваться изнутри. Так хотелось отдать свою нежность, чтобы успокоить его встревоженное сердце.

Погладила по трапеции, скользя ладонями вверх и путаясь пальцами в прядях волос. Долго массировала круговыми движениями каждый сантиметр его кожи, старалась не причинять боль. Немного мешала ткань футболки, что всё время цеплялась за кончики пальцев.

– Снимешь? – склонившись, осторожно спросила Инна. Её розовые влажные волосы скользнули по плечу Лоренса.

Он посмотрел на неё из-за плеча. Долго и внимательно изучал Иннино лицо, словно разбирая по молекулам. Очертил контур подбородка пальцем, легко коснулся губ. И пробормотал тихо и смущённо:

– Зачем ты так, Инна? Я же знаю, какую боль причиняю тебе.

– А я вижу, как ты убиваешь себя этим. Не думай, что женщина – слабая. Я сильнее, чем кажется. И не стану плодить сомнения между нами, потому что не хочу в такой прекрасный день портить жизнь ни тебе, ни себе. Просто давай проживём эти часы счастливо.

Инна вернулась к массажу. Сжала пальцы и пробежалась вниз по позвоночнику Лоренса.

– Я слышу твой запах и мне есть не хочется… пить не хочется… и злиться тоже, – прошептала, склонив немного голову. Поцеловала светлую кожу его шеи и провела кончиком носа по волосам, втягивая его запах. Свежесть с нотами чайного дерева. – Я помню тебя и забыть уже не смогу, даже если придется. И мне всё равно, что будет завтра. Сейчас хочу жить. С тобой.

Лоренс поймал её лицо ладонями. Откинул со лба влажные волосы и притянул к себе. По шее Инны побежали волны жара, спускаясь всё ниже. Кожу укололи мурашки.

– Я никогда не встречал такой женщины, как ты, – прошептал Лоренс ей в губы. – Даже своими капризами ты освобождаешь всё лучшее во мне. Из тех уголков, до которых, я думал, не достану никогда.

Инна задрожала, а Лоренс приник к ней губами: страстно и горячо. Ворвался языком в рот, будоража разум и тело, и напористо устремился в самую глубину. Инна судорожно вдохнула, пытаясь устоять на ногах, и обхватила его шею в порыве. Сопротивляться было бесполезно. Каждое его прикосновение жгло кожу и душу, испепеляя и уничтожая. И она снова летела в пропасть. Безостановочно и неотвратимо.

Как во сне она следила за касаниями его пальцев. Лоренс прошёлся лёгким штрихом по шее, спустился к ключице и проник под ворот халата. Пояс ослабился, и прохладный воздух коснулся обнажённого тела. Горячая ладонь накрыла грудь Инны. Пальцы медленно, но сильно стиснули набухший сосок.

– Не будешь требовать сказать, что хочу тебя? – зашептала Инна, поддевая пальцами его футболку и усаживаясь к нему на колени.

Он горел вместе с ней. Пылал страстью, несмотря на недомогание, несмотря на горечь их отношений. Инна говорила, едва прикасаясь к его пухлым губам:

– Позволь взять частичку твоей боли. Взамен забери мой огонь. Пусть он растопит лёд в твоих глазах, пусть облегчит тяжкую ношу. Я никогда не встречала таких мужчин, как ты, Лоренс. Хочу раскрывать тебя, изучать, жить тобой. Я не знаю. Это сумасшествие, – надрывно проговорила последнее и прижала лоб к его лбу. Дыхание мужчины опаляло кожу, а пальцы замерли на груди, будто он боялся разрушить видение.

– Мы оба сойдём с ума сейчас, если не остановимся, – прошептал Лоренс, покрывая лицо Инны поцелуями. Цепкие пальцы сжали грудь: на этот раз бережно и осторожно. – Что ты со мной делаешь, скажи? Я хочу тебя прямо здесь. Твоё тело и душу. Хочу, чтобы ты горела и кричала. Хочу, чтобы взяла моё лучшее. Чтобы уничтожила меня и воскресила снова.

Он говорил, а губы блуждали по шее, соскальзывая всё ниже.

– Бери! Что же ты? Я же позволяю. Нет, – Инна наклонила голову и провела языком по его плечу, – я требую.

Ничего не говоря, Лоренс подхватил её на руки и понёс прочь из кухни. Пересёк холл и распахнул массивную дверь. Кожу обдало нежной прохладой и холодным запахом мяты.

Они очутились в просторной комнате с глухими тёмными стенами. Посередине, как исполин, возвышалась огромная кровать. Чёрное покрывало из благородного атласа заструилось сияющими волнами, когда Лоренс бережно опустил Инну на постель.

Руки Лоренса дрожали и тряслись. Он в секунду развязал пояс её халата и раскинул полы по сторонам, обнажая тело. Наклонился, уперевшись коленями, и впился в губы Инны. Жадно и страстно, до боли, перетекающей в неземное наслаждение. Оторвался столь же резко, шумно втянул в себя воздух и облизал губы.

– Скажи, Инна, – произнёс он, таинственно улыбаясь. – Скажи мне, что хочешь меня.

Футболка смятым комком полетела на пол, и Инна ощутила горячее прикосновение его бархатной кожи. Закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на ощущениях. Горячий язык пересёк ключицу и прочертил влажную дорожку по груди. Задержался на соске, играя и покусывая, и устремился ниже. Поцелуи бабочками заскользили по животу.

– Господин Эдальжио, – усмехнулась Инна, рассыпая в воздухе ворох стонов от скольжения ладоней и невесомых поцелуев. – Вы так самоуверены, что мне хочется вас укусить. Я…

И выдохнула длинное «а», когда Лоренс стиснул груди и едва прикасаясь поцеловал внутреннюю сторону бедра. Инна непроизвольно прижала его к себе сильней, путаясь пальцами в волосах. Выгнулась дугой от стрел вожделения, что летели сквозь позвоночник.

Горячий язык Лоренса трепетал и разливал острые, почти болезненные ощущения. Он пил её. Неистово. Бередил опасные точки, но не позволял сорваться в бездну. Истязал, водя по краю сумасшествия.

Инна кусала губы и стягивала в комок прохладное покрывало.

Лоренс чуть отстранился и передвинул её выше, позволяя Инне ухватиться за мягкий подголовник кровати. Провёл языком по ложбинке между грудей, накрывая их ладонями, и снова опустился.

Только с ним Инна чувствовала, что становится собой. Только здесь и сейчас Лоренс позволял ей раскрываться, как цветок лотоса, как изысканный гибискус, как пион. Лепестки страсти срывались вниз, и не было ничего приятнее этих минут.

Когда пламя подобралось слишком близко, Инна отцепилась от подголовника и почти вонзилась ноготками в его волосы, заставив остановиться. Хрипло, рвано, с придыханием произнесла:

– Лоренс, возьми то, что тебе и так принадлежит. И отдай мне себя. Всего… Я очень этого хочу.

Он нехотя оторвался от неё и приблизился: медленно и степенно, словно кот, выслеживающий мышку. Коснулся страстным поцелуем её горящих губ, неистово врываясь языком. Сквозь пульсирующую истому наслаждения Инна услышала, как звенит пряжка на его ремне. Брюки соскользнули вниз, и Лоренс приподнял ее, водружая её ноги на плечи.

Неистовый, но безболезненный толчок – и распирающий жар заставил Инну откинуться на подушки и закричать.

Он двигался быстро и размашисто, и его тяжёлое дыхание оседало капельками испарины в Инниных волосах. Он срывал с её губ поцелуи и громкие стоны. Заставлял комкать покрывало в кулаках и беспомощно кусать уголок подушки. Они уплывали прочь в густом мареве страсти. Летели в бездну наперегонки. Разбивались о камни в кровь и снова взлетали в ослепительное небо. Бешеный танец выжимал до предела, но прерывать его не хотелось ни на миг. Даже на случайный вдох.

Потолок обсыпали горячие блёстки. Искры плыли и сталкивались, сливаясь в дрожащие озёра и заволакивая мир золотом. Пытаясь удержать последние минуты абсолютного счастья, Инна укусила Лоренса за плечо. Он сладко застонал ей в шею и скользнул по губам коротким поцелуем.

– Ты… неповторима… – выдохнул он, задыхаясь в бешеном ритме.

Когда личное Солнце взорвалось, Инна процарапала ногтями его спину и, уже не владея собой, надорвано закричала. Лоренс продолжал целовать и вталкиваться, ускоряя темп и усиливая напор. Он наполнял её языком, собой, всепоглощающим жаром, превращая боль в пепел. Пульсация распустила щупальца и брызнула во все стороны.

Лоренс внезапно отстранился. Резко выгнувшись, вдавил Инну в постель так, что хрустнули плечи. Его было много, бесконечно много, но и мало, чрезвычайно мало.

Запах их страсти окутывал и сминал настоящее. Будто продавливал время и пространство и оставлял только Его и Её.

– Не уходи, – проговорил он, ослабевая, – Ин-на…

Лоренс обрушился на неё, тяжело дыша. Его гладкая кожа горела и почти прожигала насквозь. В мареве угасающей истомы Инна заметила уродующий шрам на его плече.

– Если не прогонишь, я буду рядом… Сколько смогу, – шептала Инна и гладила Лоренса по спине. Она чувствовала, как по щекам катятся слёзы счастья с горьким привкусом печали. Не вернуться к сыну она не сможет. Зачем обманывает сейчас Лоренса и себя? Зачем падает в наслаждение, позволяя ему владеть ее душой и телом? Чтобы потом снова напороться на тупик безысходности? Чтобы проколоть сердце острой иглой правды? Инна навсегда застряла между мирами.

Но сейчас этот мир наполнялся новым чувством – таким сильным, что, кажется, оно сможет проложить между их душами мост длинною в тысячу световых лет.