Читать книгу Сезон Перелётья - Диана Маратовна Ибрагимова - Страница 3

– Тьму мне за шиворот! – брякнул Джеон, выкрутив фитиль на полную длину и щурясь от непривычно ярких волос мальчика. – Да он же непрозрачный, Памфле! Сквозь него предметы не проходят! И он рыжий карлик, а не высокий брюнет, как в книгах!

– Это заблудившийся ребёнок, мой господин, – пояснил дворецкий, не выходя из статуи. – Его зовут Рой Салиан, и он весь вымок под дождём. Вам следует поскорее пригласить его внутрь и хорошенько о нём позаботиться. Вы ведь понимаете, о чём я?

Джеон пару секунд, не мигая, смотрел на мальчика, прежде чем понял, что тот настоящий, а потом уронил фонарь и бросился бежать с тем самым диким воплем, который репетировал для устрашения Орлиана. При этом он забыл и про больную спину, и про хруст в суставах, и про то, что в его возрасте даже передвигаться на своих двоих – большой подвиг. Зато тело напомнило ему об этом на четвёртом лестничном пролёте, иначе Джеон добежал бы до самого чердака, невзирая на обваленные ступени наверху.

Задыхаясь и постанывая, он схоронился в темноте за перилами и выдал:

– Памфле! Мне же померещилось, да?

– Боюсь, что нет, господин, – возразил дворецкий, судя по голосу спрятавшийся в статуе позади колдуна. – Это и правда настоящий ребёнок. В его крови столько жизненных сил, что её хватит на ремонт половины Гёльфена!

– Да иди ты в купель, Памфле! Твои шутки ещё хуже, чем этот твой дурацкий оранжевый сюртук! Я ещё двадцать лет назад запретил тебе шутить!

– Но я не шучу, господин.

И в подтверждение слов призрака из вестибюля послышалось:

– Эй, хозяева! Войти-то можно?

Гулкое эхо повторило просьбу несколько раз, и старик поседел бы от этих звуков, не будь он и так целиком седой.

– Ну, я захожу тогда, – решился мальчик и осторожно шагнул за порог.

– Глазам своим не верю, – пробормотал Джеон, вцепившись в столбики балюстрады. – Как он тут оказался? Неужели защитный купол исчез?

Мальчик подобрал чудом не разбившийся фонарь и заговорил со статуей рыцаря у входа. Она, разумеется, не ответила. Рой опасливо потыкал доспех и, подняв забрало, шарахнулся назад: шлем был пустой.

– Эй, дедуся! Вы где?

– Я в домике! – прошептал Джеон, сложив ладони над головой. – Ты меня не найдёшь!

Мальчик не дождался ответа и неуверенным шагом двинулся по расчищенной колдуном дорожке между завалами.

– Он поднимается сюда! Он меня погубит! – запаниковал старик, нащупывая копьё.

– Господин, во имя Тёмных Духов, не позорьте свой древний кровожадный род! Вы же колдун! Это вас все должны бояться!

– Лети и прогони его, Памфле! Он тебя испугается!

– Подобные приказы оскорбляют меня до глубины энергетических полей!

– Да мне плевать на твои оскорблённые поля! Раздевайся до нательной рубашки, взлохмать волосы и притворись диким призраком! Ты мне сам рассказывал, что раньше Гёльфен охраняли привидения. У них получалось отогнать даже тёщу моего прапрадеда! Возьми с них пример!

– Но это были неразумные существа низшего порядка, и я дрессировал их, как животных, а теперь вы говорите, что мажордом, которому полагается любезно встречать гостей, должен опуститься до уровня сторожевого пса и…

Дворецкий внезапно умолк, а Джеон закрылся от света лампы.

– Здорова, дедусь, – сказал ему Рой.

Колдун чуть-чуть раздвинул пальцы и посмотрел в щёлку между ними. Мальчика трясло от холода, а его одежда набрала столько воды, что Джеон рисковал вот-вот очутиться в луже.

– Вы чего? Свет больно яркий? Я вроде убавил, а то сам чуть не окосел, когда вы мне в лицо им ткнули.

Рой завозился с фитилём, но старик закрывал лицо не по этой причине. У него были демонические глаза с чёрными радужками и белками. Такие встречались только у колдунов, а Джеон ни за что не хотел раскрывать мальчику свою сущность.

– У меня аллергия на оранжевый цвет! – ляпнул он первое, что пришло в голову. – А твои волосы такие рыжие! Я от них прямо слепну!

– Аллергия это чего?

Рой накинул капюшон куртачка и заправил под него вихрастую чёлку.

– Ну, болезнь такая.

– Вы поэтому сбежали, да? Всё, я их упрятал. Можете смотреть.

– Нет, не могу. Я теперь чувствителен к любому свету.

– Виноват, – сконфузился мальчик. – Я и не знал, что бывает такая болезнь. Меня зовут Рой Салиан, а вас как?

– Джеон, – буркнул старик, нарочно опустив фамилию: род Харвилов пользовался дурной славой в прежние времена

– Вам помочь?

Рой протянул колдуну грязную ладошку и выжидающе замер.

«А вдруг это хитрый ход, чтобы меня убить? – подумал Джеон. – Может, у него в рукаве игла с ядом? Или он дёрнет меня на себя и всадит кинжал мне в печень?»

Старик метнул взгляд на рыцаря в нише, но Памфле ничем себя не выдал. Наверняка пытался сохранить остатки призрачного достоинства. С другой стороны, его поведение говорило о том, что ничего опасного не происходит.

Колдун немного помедлил и всё-таки ухватился за руку мальчика. Рой с готовностью сжал корявые пальцы старика и потянул его вверх. Потом поддержал под локоть, помог распрямиться и даже подобрал уроненное копьё. Эти простые действия показались Джеону чудом. Как если бы его тело поднялось без усилия мышц, воздух под локтём стал плотнее дерева, а копьё ожило и само скользнуло в руку. Колдун почти не помнил те времена, когда о нём заботились две сотни магических слуг под управлением Памфле. Год за годом они исчезали из-за нехватки крови, а потом и дворецкий стал привидением. С тех пор Джеону приходилось заниматься хозяйством самому, и он даже не мечтал о помощи.

– Можно я у вас заночую? – спросил мальчик, шмыгнув носом. – Только у меня денег нету, но могу отдать вам лечебных жуков. Они дорогие.

Он торопливо выудил из кармана жестяную банку и сунул её Джеону.

– Это ещё что? – поморщился колдун.

– Медовики, – ответил Рой, снимая крышку. – Они в дубовых корнях живут. Из них лекарство хорошее делают.

Неведомые создания выглядели гадко, но старик уже давно не боялся ни многоножек, ни тараканов, ни прочих насекомых, иначе уронил бы жестянку и принялся в панике затаптывать её содержимое. В юные годы он так и делал, а теперь даже позволил медовику заползти на свой палец, оставив на нём склизкую дорожку, и приветственно пошевелить усиками.

– А как ты их достаёшь из корней?

– Так перелётье же… – Мальчик недоумённо посмотрел на Джеона. – Дерево взлетает, а я в корневую яму сигаю и собираю их, пока в землю не зарылись.

Старик громко сглотнул. Из всех дурацких и подозрительных вопросов он задал самый дурацкий и подозрительный. Кто ещё мог забыть о перелётье, кроме колдуна, который никогда его не видел потому, что прятался от волшебников за куполом? Осень и миграция деревьев – это как осень и дождь, осень и грибы, осень и желтеющие листья – неотделимые понятия.

– А-а перелётье! У меня тут одни сосны вокруг, а они в тёплые края не улетают, вот я и забыл. Я вообще всё подряд забываю. Старость – не радость. А ты из Альвейкора?

– Из оного, – кивнул Рой.

– Что-то не похоже. Говор у тебя какой-то деревенский.

– Так я и есть из деревни. Куда Альвейкору до города-то? У нас там всего две улицы осталось. И то из половины домов поуезжали давно.

Колдун округлил глаза. На его памяти Альвейкор был самым процветающим городом севера. Именно он кормил Гёльфен, и там, на одном из балов, отец Джеона присмотрел себе дочку графа, а после похитил её и увёз в фамильный замок. Вообще-то он собирался жениться на чистокровной колдунье, но к тому времени их было днём с огнём не сыскать: волшебники всех перебили. Они стёрли с лица земли почти всё семейство Харвилов, а через год после рождения Джеона добрались и до его отца, поэтому воспитанием сына занималась матушка, далёкая от колдовских обычаев.

– А вы лесничий, дедусь? – спросил мальчик, разглядывая оленьи головы на стенах. – Я вообще-то лес хорошо знаю, но на вашу домину ни разу не набредал. Вам зачем такая здоровенная? Топить же хлопотно. У нас на холме целая тьма таких домин стоит, и никто там жить не хочет. Пока такую прогреешь, столько дров изведёшь, что всю зиму баню топить можно.

– Не задавай лишних вопросов, если хочешь тут ночевать! – проворчал старик, сунув банку в оттопыренный карман, где было полно всякого мусора. – Я терпеть не могу любопытных детей!

Рой ссутулился и вжал голову в плечи. Глядя на него, колдун ощутил прилив храбрости. Постанывая и растирая поясницу, он преодолел ещё два лестничных пролёта и вышел в заполненный сквозняком коридор. Здесь было темно и промозгло. На окнах колыхался истлевший тюль, под ногами хрустели осколки зеркал, из арочных углублений за стариком и мальчиком наблюдали статуи рыцарей. Судя по затравленному виду Роя, они его пугали, а колдуна пугало двойное эхо шагов и чужое дыхание под боком.

– Вон в том котелке горячий компот, – сказал он, запуская гостя в единственную жилую комнату Гёльфена. – Разрешаю тебе выпить кружечку так и быть. Ещё можешь закусить черносливом из сахарницы, но не трогай мои сухари! Я их сам люблю. Залезай на кровать и жди меня. Только ничего не воруй! И ни за что не слезай с кровати, не то солдаты Крысиной королевы отгрызут тебе пятки!

– Крысиной королевы? – Рой испуганно обернулся. – А это кто?

– Огромная крыса величиной с пивную бочку! – Джеон широко развёл руки, показывая размер, но тут же спохватился и закрыл лицо. – Я уже семьдесят лет с ней воюю, и её войско с каждым годом всё опасней и голоднее! Поэтому сиди на кровати и даже ноги не свешивай! И руки тоже. Крысы обожают хрустеть человеческими хрящиками.

– А вы куда, дедусь?

– Я схожу за очками, – отмахнулся колдун. – А то совсем зрение испорчу из-за твоей рыжины.

Он оставил Роя греться у камина, закрыл дверь и поковылял в темноту коридора. Эхо вернулось в знакомое состояние, но сердце старика отбивало новый лихорадочный ритм. Гёльфен ощущал его каждой комнатой, каждой трубой и каждой статуей. Впервые за много лет в замке находилось сразу два живых человека, и Джеон не мог избавиться от мысли, что это странный сон.

– Памфле! – позвал он, доковыляв до лестницы. – Выходи уже, ребёнка тут нет.

Дворецкий мгновенно появился из стены, и Джеон едва не ослеп от его вида.

– Тьму мне за шиворот! Чего ты полыхаешь, как сигнальный костёр?

От Памфле исходило такое сияние, что колдун мог разглядеть все ниточки гобелена за его спиной, запылённую позолоту рыцарских доспехов, огрызки яблок на подоконниках, птичье перо, прилипшее к ботинку, лозы сухого хмеля за окном, дрожащие от капель, даже паутинные тени на потолке.

– Я очень доволен вами, господин! Вы прекрасно справились с первой частью плана. Это такой прорыв за последние девяносто лет, что я не в силах сдержать эмоции, простите великодушно.

– Ты обманул меня, бессовестный призрак! – топнул ногой Джеон. – Будь уверен, я с тобой ещё разберусь! Но сначала мне нужно найти кое-что.

– Господин, я уже всё отыскал! В ближайших трёх комнатах находится двадцать пять подходящих орудий убийства. От шнурков для удушения до мечей и прекрасных стилетов. Только дождитесь, пока мальчик уснёт.

– Мне нужны очки, светильник ты безмозглый! Есть у нас чёрные очки, за которыми моих глаз не будет видно?

– В нашем замке есть всё, – слегка растерялся дворецкий. – Правда, большинство вещей пребывает в плачевном состоянии. Но подходящих очков у нас целая коллекция в кабинете вашего покойного прадеда Верома. У него была светобоязнь, так что он всегда ходил в них днём.

– Вот и ладненько, – прокряхтел Джеон, растирая спину. – Проводи меня туда и подсчитай заодно, сколько моей крови придётся споить Гёльфену, чтобы купол опять заработал.

– Боюсь, на это не хватит даже всей крови вашего тела, господин. У вас гораздо меньше энергии, чем у обычных людей, и ваша кровь постарела, поэтому вы не сможете восстановить защиту самостоятельно.

– Ты клянёшься на мизинчике?

Дворецкий с готовностью снял перчатку, и Джеон выставил свой скрюченный палец так, что мизинцы будто бы коснулись друг друга.

– Вы очень слабы, – заметил Памфле. – Любой грибник сможет убить вас при желании, поэтому отдайте мальчика Гёльфену и возведите новый купол, пока не поздно, иначе за вами скоро придут созидатели.

То ли от этих слов, то ли от внезапного сполоха молнии колдуна пробило мурашками.

«Отпускать ребёнка нельзя, – рассуждал он, пугая копьём толстых крыс за гобеленами, – но и принести его в жертву я не могу. Как же тогда поступить? Я слишком слаб, чтобы удержать его в замке силой».

Обычно Джеон советовался с дворецким по любому поводу, но сейчас в этом не было смысла.

– А вот, посмотрите, какой лёгкий топор, – соловьём заливался Памфле, витая над статуей в доспехах. – Остриё до сих пор не затупилось. Один точный удар, и всё будет решено. Вы прекрасно колете дрова с тех пор, как я стал привидением, а детская шея куда мягче полена. Вообразите, господин, я снова смогу печь вам блинчики по утрам! Думаю, даже пара слуг появится. Садовник и повар, например. Или хотя бы горничная.

Джеон не обращал внимания на болтовню призрака. В задумчивости он преодолел весь путь до кабинета и вернулся в спальню с тремя парами чёрных очков. Рой Салиан, с головой закутанный в разноцветное покрывало и похожий на праздничный куль для сластей, сидел на кровати и шмыгал носом. Впору было подумать, что он простыл, но по красноте его глаз и припухлости лица колдун догадался: у этого шмыганья иное происхождение.

– Чего ревел?

– Ничего, – буркнул Рой, утирая щёки.

– От ничего слёз не бывает, – возразил Джеон, с кряхтением опускаясь в кресло. – Люди плачут, чтобы избавиться или от внешнего мусора, или от внутреннего. Ну, или в них цветёт сентиментальность. Она любит сладкую почву, вот и приходится выводить лишнюю соль через рыдания. А теперь признавайся, тебе грязь в глаза попала или ты оплакиваешь вон ту дохлую муху?

– Просто сегодня последний день был, – всхлипнул Рой и замолчал с таким видом, словно Джеону полагалось знать, какой именно сегодня день.

Колдун попробовал прикинуть в уме календарь, но праздников он давно не справлял и датами не интересовался. Порой он даже забывал, какое время года стоит за куполом. В Гёльфене из-за нехватки крови постоянно царила осень.

– Последний день чего?

– Да перед тем, как доктор уедет, – выдавил Рой. – У меня мамка хворает, поэтому я собираю медовиков для него и на бальзам их меняю, а сегодня доктор Эмрод ставни заколотил… Вот и всё…

– Что всё? – уточнил Джеон.

– Да всё, – отозвался мальчик, высморкавшись в рукав. – Он завтра после обеда в город уедет на всю зиму, а у нас других докторов нету. Я ему сказал, что полную банку жуков принесу до полудня. Половину хотел сегодня набрать, перед закатом, остальное завтра с утра, а тут эта гроза дурацкая… Я заблудился и вообще ничего не набрал…

– А ты не можешь менять своих жуков в городе? Там наверняка полно докторов.

– Не могу. Скоро снег упадёт, а по снегу и на санях не всегда проедешь. Мы бы тоже в город перебрались, но мамка дорогу может не вытерпеть. Она совсем плохая. Отец пьёт с горя, от него толку вообще не дождёшься. А зима будет голодная. Урожай собрали такой, что курам на смех. Поэтому все из деревни уезжают. Говорят, в городе зимовать легче.

Джеона подмывало спросить: «Да что за никудышные волшебники в Альвейкоре? Это же их прямая обязанность – следить за погодой, бороться с вредителями и оживлять мёртвые посевы. У них что, даже снег сдержать сил не хватает? Раньше сугробы можно было встретить только в городках для зимних развлечений».

Соблазн вытрясти из Роя всю подноготную врагов был велик, но Джеон сдержался.

«А вдруг мальчишка поймёт, что я не лесничий, – подумал он. – Егеря постоянно ходят в Альвейкор, чтобы продать пушнину и запастись продуктами. Они в курсе местных новостей, а я нет».

– Слушай, ну, не реви. Просто заплатишь доктору денег, да и всё, или он только за жуков тебе лекарство делает?

Рой невесело усмехнулся.

– Шутите, что ли, дедусь? Откуда у нас деньги? Я медовиков собираю потому, что платить нечем. В этом году едовой налог в три раза подняли, сами ж знаете. Всё армии, да армии, а где мы толк видали от этой армии? У мельницы даже в разгар помола очередь не собралась. Все амбары пустые стоят. Если весна затяжная будет, с голоду помрём, наверное.

Джеон открыл рот и закрыл, не сумев подобрать ответ. Ему никогда не приходило в голову, что кто-то может страдать от нехватки денег. Другое дело – голод. В последнее время Гёльфен производил до того отвратительную еду, что колдун запасался сухарями на всякий случай. А вот деньги у него были всегда. Причём, на роли мусора. Даже в этой комнате с закопчённым потолком и засаленными стенами находилась уйма дорогих вещиц. На каминной полке жила семья бриллиантовых слоников, ручки шкафов были сделаны из цельных топазов, а камин из редкого голубого гранита. Всё это скрывалось под толстым слоем грязи, и Рой не обращал на драгоценности внимания, а между тем, даже подушка, на которой он сидел, стоила целое состояние.

Джеон задумался над этим, и на него вдруг снизошло озарение. Он с жаром хлопнул себя по колену, и его сморщенное как проросшая картофелина лицо засияло:

– Это всё можно очень легко поправить!

– Как? – удивился Рой. – Вы доктор?

Колдун с кряхтением поднялся из кресла, доковылял до комода, выдвинул верхний ящик и наскрёб с его дна целую горсть монет. Они валялись во всех тумбочках и шкатулках, мешая Джеону доставать что-нибудь мелкое вроде пуговиц.

– Вот, держи, – заявил он, сунув Рою пять увесистых кругляшей.

Мальчик оторопел, взглянув на них.

– Это чего такое?

– А ты не видишь? Золотые арумы.

– Брешете! Не золотые! Крашеные!

– На зуб попробуй, – обиделся Джеон.

Рой осторожно прикусил монету.

– Продавилась! – сообщил он с придыханием, в котором смешались остатки недавних всхлипов и восторг открытия. – Настоящая!

– Вот невежда. Кто же золотые монеты на мягкость проверяет? Подсунут тебе крашеный свинец, а он ещё мягче золота. Тут вся суть в хрусте! Чистое золото на зубах очень особенно похрустывает, слышишь? Другие металлы так не делают. И если золото не чистое, а с примесями, хрустеть оно не будет.

– Хрустит! – подтвердил Рой, ещё раз прикусив монету, и проверил так все пять.

– Предлагаю сделку, – хлопнул в ладоши Джеон. – Я отдам тебе эти деньги в обмен на кое-что твоё.

– Но у меня ничего нету, – сконфузился Рой. – У меня только жуки были. Я вам их уже отдал.

– У тебя… есть кое-что… – замялся старик, прикидывая, как бы объяснить мальчику суть сделки, не напугав его и не выдав в себе колдуна. Ситуация была щекотливая, но идея показалась Джеону гениальной и достойной риска. – Мне нужно лекарство, – сказал он небрежно. – Только не из жуков. Я очень стар, и у меня болезнь густой крови. От неё голова гудит, вены вздуваются, и я забываю всё подряд. Это ужасное мучение. Но если я приму лекарство, в котором будет немного свежей молодой крови, она разбавит мою, и мне сразу полегчает. Я отдам тебе пять золотых арумов за рюмочку твоей крови. Что скажешь?

– Вы меня того? Порежете?

Рой втянул голову в плечи, и Джеон повторил за ним. Он боялся, что следующим вопросом будет: «Вы колдун?». Однако, второго вопроса не последовало.

– Нет, – ответил старик. – Просто палец уколю и подожду, пока с него накапает рюмка. Я всё время занимаюсь кровопусканием, это полезно для здоровья. Посмотри, у меня все пальцы исколоты.

– А какая рюмка вам нужна?

– Ликёрная, – Джеон достал из тумбочки маленький хрустальный сосуд, надетый на графин. – Только мне её надо сначала отмыть.

Рой упрямо поджал губы.

– Не надо мне ваших блестяшек. Они ненастоящие. Пять арумов за такую махонькую рюмку – это больно дорого, значит, вы брешете.

– Не брешу, – возразил колдун. – Видишь ли, тут всё дело в ценности. Золото для тебя ценно, а для меня нет. Я уже старый, а старикам нужно не богатство, а здоровье.

Рой почесал затылок, потом плюнул на грязный палец и, вытерев его о рубашку, протянул Джеону.

– Ладно, вот, колите.

В этот миг фарфоровая барышня на камине оторвала взгляд от наручных часов и сообщила:

– Господин, уже десять вечера, вам пора в постель. Желаете установить время пробуждения на завтра?

Мальчик вытаращил глаза, и, кажется, перестал дышать.

– Во сколько тебя разбудить? – спросил Джеон. – Я-то обычно без будильника встаю.

– Н-ну, ч-часов в семь.

Барышня сделала реверанс и вернулась в прежнюю позу. Рой продолжал смотреть на неё, не отрываясь.

– Дедусь, а вы волшебник, да? – пробормотал он еле слышно.

– Что я тебе говорил о вопросах? – проворчал Джеон, снимая стоптанные сапоги. – И перестань пялиться на даму, это невежливо. Давай c остальным разберёмся утром. Я устал и хочу поспать. Лекарство надо делать из свежей крови, а пока она ночь простоит, будет уже несвежая. Если в туалет захочется, позови горшок, он выползет из-под кровати, а в коридор не выходи. Ночами там скитаются привидения, и солдаты Крысиной королевы рыщут повсюду.

– А вы на неё капканы ставили? – спросил мальчик, ныряя под одеяло и натягивая его до носа.

Глаза у него были большие, как арумы, и синие, как бутылочное стекло.

– Нет, – прокряхтел колдун. – У меня есть только мышеловки, но эта гадина в них ни разу не попадалась. Давай-ка спи.

– У нас большой капкан в сарае есть, – прошептал Рой. – Хотите, я его принесу, и мы вместе эту вашу королеву словим? Она же как пчелиная матка, да? Самая жирная и без конца плодится? Надо кусочек сала в капкан положить, тогда она точно придёт. У вас есть сало? Мы на зиму посолили немного, я могу притащить. Ещё кота могу притащить. Он даже кротов маленьких ловил. Он тут всех крыс передушит…

– Какой ты болтливый, спи уже, – пробрюзжал Джеон, отгородившись подушкой, но потом повернулся обратно к Рою. – Думаешь, Крысиная королева поведётся на сало?

– А то, – кивнул мальчик и тихо спросил: – А что за привидения у вас тут ходят? Это они в коридоре шумят?

– Одного зовут Памфле, – зевнул старик. – Ты с ним уже разговаривал. Он боится тебя напугать, поэтому прячется. А второй – наверняка призрак вора Орлиана. Иногда я слышу, как он пытается оторвать от пола мои серебряные канделябры, но не тут-то было! Давным-давно кто-то уронил подсвечник с зажжёнными свечами и ковёр загорелся. От него занялись портьеры и гобелены на стенах. И случился большой пожар. С тех пор матушка велела все свечи вставлять в стеклянные цилиндрики, а канделябры прикрутить к полу. Так что у ворюги нет ни единого шанса их украсть, но он всё равно пытается. А ты знаешь, кто такой вор Орлиан?

– Нет, – шепнул Рой, придвигаясь поближе к старику. – Я только про куриного вора слышал. Он кур воровал, а потом его поймали и поколотили всей деревней.

– Орлиан никогда бы не позарился на кур, – фыркнул Джеон, подкручивая фитиль лампы и снимая с подоконника стопку древних книжиц с истёршимися обложками. – Хочешь, я тебе почитаю про него?

Рой, похоже, хотел чего угодно, кроме тишины, в которой то и дело рождались странные звуки. Колдун был слишком стар и глух, чтобы обращать внимание на большинство из них, но мальчика пугало всё: стоны ветра в дымоходе, скрежет веток по стеклу, шорохи за дверью и глухое карканье ворон.

Старик собирался прочитать всего одну историю, но Рой просил ещё и ещё, и в итоге они провели всю ночь, разглядывая картинки и бесконечно восхищаясь находчивостью вора Орлиана. Они хохотали над его страстью к женским нарядам, иногда громко спорили и три раза перечитывали уморительный рассказ о том, как шельмец притворился девушкой, чтобы одураченный граф влюбился в него и пригласил в свой замок.

В оконные стёкла молотил крупный дождь, уютно трещал огонь в топке, все сливы были съедены, а косточки обсосаны. Ломкие страницы шелестели, и хриплый голос Джеона то и дело срывался в смех. Ему вторил звонкий хохот Роя. Глава за главой чахоточно-серое небо светлело, откашливая последние дождинки. Незаметно для обоих наступил рассвет, и дама с часами вновь ожила, чтобы сообщить о времени.

– Мне уже домой пора, дедусь, – заторопился мальчик, протягивая Джеону руку. – На, возьми мою кровь.

Огорчённый приходом утра, колдун снял с воротника булавку и осторожно уколол тоненький палец.

– Слушай, может, ты меня проводишь? – с надеждой спросил Рой. – А то я могу опять забрести куда-нибудь. Я тебе буду помогать идти, а обратно приедешь на телеге. Я соседа попрошу, он тебя довезёт.

– Поступим иначе, – сказал старик, немного подумав.

Он порылся в карманах и выудил оттуда медальон с алым камушком, в котором находилось немного крови. Джеон всегда носил эту вещицу с собой на случай, если Памфле вдруг исчезнет, и некому будет водить колдуна по запутанным лабиринтам Гёльфена.

– Это чего? – удивился Рой.

– Он приведёт тебя в Альвейкор, – пояснил старик, надевая медальон ему на шею. – Видишь красный луч? Он показывает, в какой стороне твоя деревня. Это что-то вроде… путеводной звезды, которая направляет тебя в то место, куда ты хочешь попасть. Никому её не показывай, а то отберут.

– А я обратно к тебе дорогу найду по ней? – воодушевился Рой.

– Найдёшь, – без колебаний соврал Джеон.

На самом деле, артефакт работал только на крови Харвилов, и трёх капель, которые поместил в него колдун, хватало всего на одну прогулку.

– Тогда я быстренько! – пообещал Рой, выскакивая за дверь. – Капкан притащу! И кота! Я так и знал, что ты волшебник, дедусь! Я так и знал!

Его быстрые ноги отстучали дробь по ступеням лестницы, и эхо скользнуло вслед за мальчиком в парадную дверь.

– Он только что смертельно вас оскорбил, господин! – возмутился Памфле. – Он назвал вас волшебником!

Джеон вздохнул, исполненный какой-то неведомой доселе тоски.

– Ну, что, Памфле, – обернулся он к дворецкому. – Как тебе мой гениальный план? Споим статуе молодую кровь, и защитный купол восстановится. Даже если этот ребёнок забредёт сюда снова, он не сможет пробраться в Гёльфен, и волшебники нас не найдут. Я ещё кое-что соображаю в мои-то годы!

– Этого хватит лет на шесть, не больше, – заметил Памфле. – А потом вам придётся придумать второй гениальный план.

– Не придётся, – снова вздохнул Джеон. – К тому времени я уже благополучно скончаюсь.