Читать книгу Невинность - Дин Кунц - Страница 18

На широком подоконнике большого углового окна кабинета куратора лежала сложенная ежедневная газета. Дожидаясь, пока девушка извлечет из компьютера все, что в нем искала, я взял газету и под янтарным светом города проглядел заголовки: в Китае эпидемия, на Ближнем Востоке война, в Латинской Америке революция, в высших эшелонах американского правительства коррупция. Такие новости меня не интересовали, и я вернул газету на подоконник.

Скачав все необходимое, Гвинет сунула флешку в карман и выключила компьютер. Посидела на стуле убийцы, с головой уйдя в свои мысли, и, видя ее сосредоточенное лицо, мне не хотелось отрывать ее от них.

Стоя у большого углового окна, я смотрел на улицу, которая пересекала широкую авеню перед фасадом библиотеки. Видел несколько ее кварталов.

Со включенной мигалкой, но без сирены, полицейский седан проехал по авеню и свернул налево. Ни шум двигателя, ни скрип тормозов не долетели до меня, словно окно выводило в беззвучный сон. Когда я прибыл в город восемнадцатью годами раньше, по ночам освещался он лучше. Нынче, при дефиците электроэнергии и высоких ценах на топливо, яркости ночных фонарей поубавилось. И когда патрульный автомобиль исчез в темном каньоне между небоскребами, тусклость ночи создавала иллюзию, будто метрополис этот подводный, а седан – батискаф с мигалками, спускающийся в океанскую впадину, в надежде раскрыть какую-то глубоководную тайну.

Хотя длилась иллюзия не дольше секунды, она встревожила меня до такой степени, что тело пробила дрожь, а ладони вдруг увлажнились, и мне пришлось вытирать руки о джинсы. Я не вижу будущее. Нет у меня способности узнавать знамения, не говоря уже о том, чтобы истолковывать их. Но реакция на холод утонувшего города оказалась столь сильной, что игнорировать ее я не мог, хотя и не собирался задумываться, а что бы это значило.

Убедив себя, что испуг вызван, конечно же, полицейским седаном, я отвернулся от окна и обратился в темноту, окутавшую девушку:

– Нам лучше уйти. Если ты что-то украла…

– Я ничего не крала. Только скопировала улики.

– Для чего?

– Для обвинения, которое я готовлю на этого убийцу и вора.

– Ты здесь уже бывала, залезала в его компьютер?

– Несколько раз, но он этого не знает.

– Он же гнался за тобой.

– Я пришла в библиотеку за час до закрытия и спряталась в той нише за картиной. Заснула и проснулась после полуночи. Поднималась по южной лестнице с фонариком в руке, когда наверху открылась дверь, вспыхнул свет и появился он. Мы оба изумились, увидев друг друга. Он меня – первый раз за пять лет. Он никогда не работает так поздно. А кроме того, отправился в деловую командировку в Японию и собирался вернуться только послезавтра. Значит, прилетел раньше.

– Пять лет. С тех пор, когда тебе было тринадцать.

– С той ночи, когда он попытался меня изнасиловать. Худшей ночи в моей жизни, и не только по этой причине.

Я ждал объяснения последней фразы, но его не последовало, поэтому заговорил сам:

– Он оказался выше тебя. Ты побежала вниз и провела его, обставив все так, будто выскочила на улицу.

– Так просто не получилось. Он погнался за мной. Бежал быстрее меня. Настиг в коридоре, схватил за плечо, швырнул на пол. Опустился на колено, вскинул руку, чтобы врезать мне по лицу.

– Но ты здесь.

– Я здесь, потому что у меня с собой тазер.

– Ты разрядила в него тазер.

– Тазер не выводит из строя человека, если он разъярен донельзя, если кровь насыщена адреналином и человек совершенно озверевший. Мне следовало всадить в него еще разряд или два после того, как он упал. А я встала. Но мне хотелось лишь избавиться от него, и я побежала.

– Если он так быстро оклемался, значит, действительно ненавидит тебя.

– Он копил свою ненависть пять лет. Теперь она чистая. Чистая и крепкая.

Она поднялась со стула, черный силуэт в темноте.

– Почему он ненавидит тебя? – спросил я, отходя от окна.

– Это долгая история. Нам лучше спрятаться, пока они не откроют библиотеку. Он не настолько умен, как можно подумать, зная, что он куратор такого масштаба. Но если ему придет в голову, что я и раньше могла бывать в библиотеке по ночам, а потому, возможно, совсем и не убежала, он скоро вернется.

Когда вновь вспыхнул фонарь, разрисованное лицо девушки показалось мне прекрасным и неестественным, словно принадлежало какому-нибудь персонажу первых графических романов в стиле манга.

Я последовал за ней в приемную, поражаясь легкости, с которой мы поладили, гадая, не перейдет ли наша случайная встреча в дружбу. Однако, если даже моя мать с какого-то момента не могла выносить моего вида, приятельские отношения между Гвинет и мной, похоже, закончились бы в то самое мгновение, когда луч света случайно упал бы на мое лицо и она его увидела. Но мне так хотелось с кем-то подружиться. Я этим грезил.

– Нам нет нужды прятаться в библиотеке всю ночь.

– Он включил охранную сигнализацию, и если она затрезвонит, он будет точно знать, что я осталась в библиотеке после его ухода. Мне этого не нужно.

– Я знаю выход, который не подключен к сигнализации.

Словно тени, мы спустились в подвал, и по пути я объяснил, каким образом мне удавалось перемещаться по городу, никем не увиденным и не вызывающим подозрений.

Уже в подвале, у крышки люка, которую я оставил откинутой, Гвинет спросила:

– Ты никогда не бываешь на улицах и в переулках?

– Иногда, но редко. Только по необходимости. О ливневых коллекторах не тревожься. Идея гораздо страшнее реальности.

– Я не боюсь.

– Знаю, что не боишься.

Она спустилась первой. Я последовал за ней, опустив крышку и закрепив ее торцевым ключом.

Ограниченное пространство подводящего тоннеля нисколько не смутило ее, но я объяснил, что скоро мы выйдем в тоннель гораздо больших размеров. Ссутулившись и наклонив голову, я шел первым по уходящему вниз тоннелю, пребывая в превосходном настроении, потому что мне удалось ей помочь. Приятно это, знать, что ты кому-то нужен, пусть и услуга совсем пустяковая.

Подводящий тоннель влился в главный на высоте дорожки для технического обслуживания, в трех футах от пола. Лучом фонаря я показал ей, на какой глубине пол, диаметр тоннеля, потолочный свод.

Какие-то мгновения мы постояли на краю, две темные фигуры, с тонким лучом фонаря, направленным в сторону, напрочь лишенные каких-то отличительных черт, обычные тени, отделившиеся от людей, которые их отбрасывали.

Гвинет глубоко вдохнула, прежде чем сказать:

– Пахнет здесь совсем не так, как я ожидала.

– А чего ты ожидала?

– Вони. Всякой и разной.

– Иногда такое случается, но нечасто. Сильный дождь смывает сюда всю сажу и грязь, и какое-то время вони здесь не меньше, чем воды. Однако к концу, когда город уже отмыт дочиста, в воде, которая течет по тоннелю, купаться особого желания нет, но она и не пахнет. Когда все сухо, как сейчас, в этом тоннеле обычно легкий запах извести и других, более старых, силикатов, благодаря глине, из которых делали кирпичи. Если отстойники чистят недостаточно быстро или в одном из них что-то разлагается, тогда, конечно, пованивает, но не такая это и проблема. – Мне очень хотелось поделиться с ней знаниями подземного мира, вот я и заливался соловьем. Но тут все-таки сдержал желание продолжить лекцию. – Что теперь?

– Мне надо домой.

– И где твой дом?

– Этой ночью, думаю, в верхнем Ист-Сайде, откуда открывается вид на реку. Она прекрасна утром, когда солнце разбрасывает по ее поверхности золотые монеты.

– Только думаешь? – спросил я.

– У меня есть выбор. Могу пойти в несколько мест.

Она назвала мне адрес, я на мгновение задумался.

– Я покажу тебе путь.

С технической дорожки мы спрыгнули на дно тоннеля, чтобы идти бок о бок, каждый с фонарем. Темнота была такой черной, такой густой, что, казалось, обжимала лучи фонарей, сужала и без того узкие конусы.

Пока мы поднимались по широкому тоннелю, я изредка поглядывал на Гвинет, но она держала слово и ни разу не посмотрела на меня.

– А где живешь ты, Аддисон?

Я указал за спину.

– Там, дальше, глубже. В комнатах, о которых все позабыли, где никому меня не найти. Совсем как тролль.

– Ты не тролль, и никогда такого не говори. Но ты живешь ночью?

– Я живу от зари до зари, изо дня в день, но выхожу только ночью, если вообще выхожу.

– Днем в городе не только опасность, – сказала она. – Есть и красота, и магия, и загадочность.

– Ночь предлагает то же самое. Я видел такое, чего не понимал, но тем не менее наслаждался увиденным.