Читать книгу Я умерла в четверг - Дина Кей Ви - Страница 5

А эта психологичка из соцопеки оказалась такой… ммм…доброй? Заслуживающей доверия? Извините, что не могу подобрать слов. Но мне, знаете ли, нечасто выпадает надобность подбирать для людей положительные эпитеты. И когда я в последний раз встречала человека, заслуживающего доверия? Дайте-ка вспомнить. Ох, не в этом году точно.

Я проторчала с ней в кабинете два часа и даже не заметила, как это время пролетело. Это, наверное, первый человек, которому я столько рассказала о себе. Нет, ну вы бы меня видели! Я трещала без умолку. Да уж. Вот если бы только в интернате был хоть один такой человек…

И такие странные ощущения. Никогда бы не подумала, что от простого разговора может быть такой эффект. Будто груда камней, лежавшая у тебя на груди… Нет, не то чтобы разом так взяла и свалилась, но стала заметно легче. Мда…

И вы можете представить, каково мне было при таком раскладе удержаться и не разболтать про так называемые «инциденты» с Миланой? Нет, ну и ради чего только это? Чтобы погулять пару часов во всеми забытом сквере? Который я, кстати, так еще ни разу и не увидела.

Да, прошла уже неделя после моего побега и нашего разговора с директрисой, но в парк меня так еще ни разу и не пустили. Директриса сказала, что пока я не проведу хотя бы пару сеансов с пришлой психологичкой, и она не убедится, что я действительно могу держать язык за зубами, парк я не увижу.

Хотя язык за зубами мне и правда оказалось непросто сдержать. И парк уже не казался таким привлекательным по сравнению с перспективой наконец-то быть услышанной и понятой хоть кем-то. Нет, но уговор-то был только на то, чтобы я о побоях не рассказывала. А в основном-то я же конфликты с Миланкой и подобными могу описывать, да? Правда, без побоев мои истории о конфликтах получаются какими-то куцыми, без логического завершения, что ли. Как и моя история о том, как я оказалась в моей «опочвальне» на чердаке.

Кстати, эта психологиня так много меня расспрашивала об этой комнате. Ну а что? Условия о том, чтобы я помалкивала, что живу в холоде собачьем, не было. Вот я все и выложила. А психологиня так участливо все выслушала. Может, мне повезет, и она каким-то образом сможет надавить на кого надо, и у меня улучшатся условия проживания.

Кстати, о везении: директриса видимо-таки выполнила свою работу и поговорила с Миланкой. И как следует, а не как обычно. Потому что Миланка последнюю неделю в мою сторону даже не смотрит. Представляете? Я целую неделю бывала на всех шести уроках, а еще на всех обедах, завтраках и ужинах! И все это без единого нового синяка! Вот бы еще батарею и окно мне починили, и вообще бы как сыр в масле каталась.

Через два часа после моей второй встречи с психологичкой директриса позвала меня к себе.

Та-да! Мой парк меня ждет! А может, и новая батареечка!

– Ну что ж, Анна. Вижу, ты сдержала свое слово и не стала портить репутацию нашего замечательного заведения.

– Ну, я же обещала. – Да-да, а теперь переходи к тому, что обещала ты.

– Я помню, что у нас был некий уговор на этот счет, – аккуратно начала директриса.

Так-с, что-то начало мне уже не очень нравится. Но пусть только попробует. Это же не последняя моя встреча с психологиней. Кстати, а правда, не последняя же? Сколько их должно быть? Мне ведь этого никто не говорил. Надо узнать в следующий наш сеанс. А то вдруг директриса решила меня так и мурыжить, пока все встречи не закончатся, и я больше не смогу никому пожаловаться. А парка я так и не увижу.

– И сегодня так, как и было уговорено, ты сможешь отправиться на долгую прогулку в наш сквер. Подойдешь после того, как все уйдут на прогулку, к нашей вахтерше – она выпустит тебя через черный ход. Только убедись, что в холле никого из учеников уже нет.

А нет, все нормально. Но все равно тон какой-то гаденький.

– Сегодня ты, как мы и договаривались, можешь гулять на два часа дольше, чем положено. Однако в будущем с этим аспектом нашего договора возникают проблемы.

Ну вот.

– Какие такие проблемы?

– Дело в том, что Евгения Юрьевна (О, это моя психологиня, забыла упомянуть, как ее зовут) настояла на том, чтобы ты снова переехала в одну из общих спален для девочек. Так как это, по ее словам, необходимо для твоей социализации. И как ты понимаешь, это не совместимо с тем, чтобы ты гуляла дольше остальных. Это уже не сможет оставаться незамеченным. Я, конечно, помню о том, что обещала. И если у тебя появится идея, как жить в общей комнате и незаметно гулять дольше других, то я ее рассмотрю. Но пока я закрываю этот вопрос. То есть ты каждый день можешь подходить к вахтерше, только когда все уйдут, естественно, и она будет выпускать тебя через заднюю дверь. И возвращаться ты должна на 15 минут раньше остальных. Чтобы ребята думали, что ты никуда и не уходила, и у них не возникало никому не нужных вопросов.

Да черт с ними, с прогулками! Хотя подождите. Это получается, что я даже меньше других гулять буду? Но главное все равно не это. Что значит «Евгения Юрьевна настояла на том, чтобы я переехала в общую спальню»? Я ведь тысячу раз говорила ей, что, несмотря на собачий холод, мне нравится жить одной. Что между «жить одной в холоде» и «жить в тепле, но в общей спальне» я бы выбрала первое. Нет, она не могла так поступить. Она же такая… такая… как это… добрая.

Конечно же, это гадючья директриса увидела, какое у меня хорошее настроение в последние дни, и решила, как обычно, испортить мне жизнь. А прикрывается якобы решением Евгении Юрьевны. Думает, что я не посмею спросить у нее. Ну да сейчас! Размечталась!

Нужно только дождаться следующей встречи с психологинюшкой моей.

– Тебе все понятно, Анна?

– Да. То есть я сегодня могу гулять дольше?

– Да. Только не забудь, что вечером тебе еще нужно собрать вещи. Так как завтра перед завтраком ты должна перенести их в общую спальню № 6.

Блиииин!

Я еле подавила в себе возглас отчаяния.

– Ясно. А когда у меня будет следующая встреча с Евгенией Юрьевной?

– Она не составляла определенного графика. – Директриса гаденько улыбнулась, будто мысли мои прочла. – Но так как на этой неделе у вас было уже две встречи и впереди выходные, то теперь только на следующей.

Класс! Выходные в общей спальне. Это кошмар! Правда. И как я раньше там жила?

Ну, на этой неделе первая встреча была во вторник. Будем надеяться, что на следующей будет так же. То есть, предположительно, мне нужно прожить всего четыре дня в общей спальне. Четыре дня. Всего четыре дня. А потом я поговорю с Евгенией Юрьевной, и все встанет на свои места, и вернется на круги своя.

Фух! Да, четыре дня. Всего четыре. Блин, может, лучше сломать себе чего, чтобы в санчасти отлежаться?

***

Тяжелые дубовые двери дико грохнули за моей спиной, а в лицо ударил унылый октябрьский ветер. Высокие деревья тут же окутали меня своими тенями и скрыли и без того едва светившее солнце.

Думаете, это кадр из фильма ужасов? Но нет. На самом деле это она: та самая моя победа. Исполнение моей маленькой мечты. Вот же черт! И чем я только думала тогда? Думала, что будет романтично: старинный парк, осень и я одна.

Хм. А по факту: холодрыга, ветер, тень, голые деревья, пожухлая трава и разбитые каменные дорожки. Ну что ж, наслаждайся хотя бы одиночеством, Анечка. Завтра и его у тебя отберут.

И я бесцельно поплелась по разбитым дорожкам, отпинывая все камни на пути в стороны. Надо сказать, после пятиминутного движения стало теплее. И ветер за деревьями был почти неощутим.

Я посмотрела на землю справа от себя, туда, где должна быть…

– Ну конечно, ты здесь! Ты-то меня не оставишь.

Только тени деревьев иногда поглощали ее. Ну, вы, конечно, поняли о ком я? О своей лучшей подруге Тане, моей тени.

О, кстати, а тут-то я даже вслух могу с ней поговорить. Никого же, кроме нас с ней, тут и нет.

– Да же, Танюха?

Танюха как раз выплыла из тени очередного дерева, весело покачивая головой.

Да-да-да, я понимаю, как это все выглядит. И мы, кажется, давно это обсудили. Так что не надо качать головой и делать вот такой вот взгляд, когда читаете это. Ну ладно, чтобы хоть чуть-чуть вас успокоить, в очередной раз скажу, что я понимаю, что это всего лишь моя тень, и что это я весело покачивала головой на ходу, а не моя выдуманная Таня таким образом соглашалась со мной.

Хотя, знаете, иногда, когда я вот так вот долго смотрела на нее и разговаривала с ней, я замечала движения моей тени, немного не синхронные с моими собственными. И эти движения всегда так приходились кстати к тому, о чем я в тот момент говорила, будто Таня мне отвечала. Укорительный наклон головы или дрожание рук, притопывание носком ботинка.

Что, жутко стало?

Да ладно, расслабьтесь. Я шучу. Или же…

А вот сейчас я услышала вполне реальный шорох. Это еще что такое? Может, дворник? Хотя не похоже, что бы здесь убирались.

В этот момент я сидела на постаменте старого и почти рассыпавшегося фонтана. И ничего умнее, как соскользнуть в саму чашу фонтана, пригнуться и привалиться к стенке, я не придумала. А тем временем я уже слышала не просто шорохи, а различимые шаги, хотя очень неуверенные. И направлялись они хоть и неуверенно, но прямо к фонтану. Потом они остановились. Потом еще немного ломанных шагов туда-сюда. И снова остановились уже почти надо мной.

Хорошо, что борт фонтана был высоким и широким, а чаша глубокой. Так что обнаружить меня можно было, только взобравшись на борт и наклонившись вниз.

– Кто здесь? – спросил мальчишеский голос примерно моего возраста.

Фух, это ученик. Почему-то с облегчением выдохнула я. А правда, почему с облегчением? Ведь именно ученикам и нельзя знать, что мне разрешено здесь гулять.

– Выходи! Я знаю, что ты здесь. Я вижу твою тень.

Блин, ну кто бы мог подумать, Танька, что меня выдашь именно ты? А еще подруга называется.

Я медленно поднялась и отошла от стены. При этом еще зачем-то по-дурацки выставила ладони перед собой. Хотя дурацкие поступки – это мой профиль.

– О, да ты же та…

Или «эта», тут смотря с какой стороны посмотреть.

– Та девчонка, которая сбежала.

Ну что ж, и на том спасибо. Раньше меня называли не иначе как «девчонка, которую поколотила Милана». А «девчонка, которая сбежала» звучит очень даже неплохо, можно сказать, эффектненько.

– Я подумал, кто-то залетный. Наших-то сюда не пускают. Я тоже здесь учусь. Если ты меня не помнишь, я Дима из 9-го «В».

– Я помню. Ты мне недавно ногу в столовой чуть не отдавил. – Да и копна ярко рыжих волос тоже в память неплохо врезается. Но этого же вслух не скажешь?

– Ой, извини! – Щеки Димы от чего-то по цвету слились с волосами. – А что ты здесь делаешь? Сюда же нельзя.

– Но ты-то тоже здесь?

– Да, я иногда перелажу через забор, чтобы здесь погулять. Просто ты не выглядишь как девчонка, лазящая по заборам.

– Но и как девчонка, которая может сбежать из интерната, я тоже не выглядела?

– Ахах, ну да. А с кем ты тут разговаривала?

– Ни с кем.

– Не ври. Я же слышал, как ты говорила.

– Ну, я стихотворение повторяла. А ты что, следователь?

– Стихотворение? Да ладно! Ботаничка, что ли? – голос Димы приобрел грубые, но фальшивые нотки.

– Допустим, что ботаничка, – так же грубо ответила я. – Ну вот, со мной разобрались. А что ты здесь делаешь?

– Гуляю, сказал же.

– Да ладно? Ты, знаешь ли, тоже как-то не особо тянешь на парня, который любит одинокие меланхоличные прогулки в заброшенном парке.

Глаза Димы забегали.

– А тебе какое дело? – голос стал еще грубее. – Отвянь вообще! Еще б я перед малолеткой не отчитывался. Тебя вообще здесь быть не должно.

И тут я заметила, что взгляд Димы хоть и бегает, но периодически фиксируется в одной точке.

– Во-первых, тебя тоже здесь быть не должно. Во-вторых, мы с тобой одногодки и учимся в параллельных классах. А, в-третьих, можешь уже не отвечать, что ты здесь делаешь.

– Почему это?

Я обернулась назад, чтобы проверить свою догадку.

– Потому что ежу понятно, что ты здесь что-то прячешь.

Я развернулась и уверенно пошла к противоположной стене чаши фонтана. Я заметила, что один камень не был скреплен с остальными, а просто вставлен в кладку. Мне нужно было просто сделать пару шагов и наклониться, чтобы вытащить камень. Но этот рыжий с прытью леопарда спрыгнул в чашу и шлепнул меня по руке, когда я уже тянулась к камню. А затем привалился к стене, загородив его.

– Не смей трогать! Это мое!

– Да. о что там?

– Не твое дело!

– Ладно. А директрисе так же скажешь?

Дима ничего не ответил. Только раскраснелся и злобно пыхтел, как бык на корриде. Да что же там у него такое?

Хотя наверняка ничего интересного. Что можно ожидать от таких, как он? Пиво или сигареты, или все вместе. Просто странно, как он рьяно это закрыл. Прямо грудью на амбразуру! Будто там секрет всей его жизни.

– Там сигареты, – наконец ответил он.

Вот там точно не сигареты.

– И что? Здесь половина школы дымит как паровоз, и что-то никто не прячет свои сигареты в секретных местах.

– Там у меня просто много. Занесу внутрь, сразу все растащат, как чайки.

– Хорош из меня дуру делать! Не сигареты у тебя там. Ты даже и не куришь, насколько я знаю. А может, у тебя там что похлеще? Наркотики?

Дима усмехнулся.

– Точно не. Вообще не угадала.

И вот по лицу же видно, что и правда «точно не». Но мне уже так интересно стало, что там он прячет. Вот прямо невыносимо. Я решила выведать любыми путями.

– А я что, твоему честному слову должна поверить? Мне, знаешь ли, хватает по горло и того, что среди полудурков приходится жить! Еще и наркомании вокруг не хватало! Но с этим-то я уж могу хоть как-то бороться. Пойду сейчас и доложу директрисе, на это и она не сможет глаза закрыть.

Я демонстративно развернулась, но Дима грубо схватил меня за руку.

– Что убьешь меня как свидетеля? – Я внимательно посмотрела ему в глаза. – Нет, убить не убьешь. Побить только разве что. Но ты, наверное, наслышан: меня побои особо-то ничему не учат.

Дима раздраженно отшвырнул мою руку.

– Да ты совсем отбитая, что ли? Наркотики, побои… Ты за кого меня принимаешь?

– Я тебя знать не знаю. За кого мне тебя принимать?

Дима злобно сверкнул глазами. Наклонился, выдернул камень и протянул мне черный пакет из тайника.

– На, смотри: какие там наркотики, – с почти детской обидой высказал он.

Я робко взяла пакет. Мне так неудобно стало. Но любопытство все равно пересилило, и я заглянула в него. И тут же рассмеялась.

– Серьезно?

– Нет, блин! Это для прикрытия пакет, а там дальше наркота твоя лежит. Иди, проверь! – фыркнул Дима и посторонился, чтобы мне было хорошо видно дыру-тайник.

– Нет, я не об этом. Я о том, что… Комиксы? Даже не пошлые журнальчики. Просто комиксы? Зачем ты их прячешь-то?

– Тебе не понять, – насупился он.

– Это смотря на каком языке объяснять. Если на русском, то я неплохо понимаю.

– Ну, вот тебе интересны комиксы?

– Нет. Но тебе-то какое дело, кому что интересно? Это же твое увлечение.

– Вот я и говорю, что тебе не понять.

– К тому же в этом вообще ничего плохого нет. Какой бы другой парень из нашего интерната использовал бы этот тайник для совсем других вещей. И, вообще не исключено, что там бы реально наркотики оказались.

– Вот в том-то и проблема, что они все другие. И я должен такой же, как они, быть: курить, крушить все, девчонок задирать, а не комиксами дурацкими зачитываться!

– Никому ты ничего не должен!

– Ты не поймешь, ты другая. Тебе общество как будто и не нужно совсем. А я не могу так. А если они узнают, то…

– Уважать перестанут?

Дима зыркнул на меня, но уже не злобно.

– Понятно мне. Что тут непонятного? Я же не инопланетянка, в конце концов. На, держи. Никому я не скажу.

Дима аккуратно взял пакет.

– Правда?

– Конечно. Я же все равно ни с кем не общаюсь. Кому я что скажу?

Внимательный, изучающий взгляд.

– Да ладно? Даже если бы общалась, все равно не сказала бы.

– Но почему?

– Зачем мне это? Мы почти не знакомы, ты мне ничего плохого не делал. Зачем мне тебе делать? Тем более нас обоих тут и быть не должно.

– Спасибо тебе. – И робко так улыбнулся.

– Да не за что.

– И, кстати, мы тут с тобой поговорили немного. Но ты, пожалуйста, в интернате виду не подавай: не здоровайся со мной, не разговаривай. В общем, веди себя так, будто мы с тобой и не встречались раньше. А то увидят, что мы с тобой общаемся, вопросы пойдут всякие дурацкие.

– Ну окей, без проблем. Я и не собиралась ничего такого делать.

– Ну вот и ладненько. Я пойду тогда? – зачем-то спросил он, бережно уложив свой секрет на место и прикрыв камнем.

– Угу, – кивнула я.

А вот мне что-то ни черта не ладненько с этих его слов «не здороваться и не общаться». Как-то внутри неприятно и тоскливо стало. Но вот только почему?

Рыжий уже вылез из фонтана.

– Дима?

– А?

– А если ты мне снова ногу в столовке отдавливать будешь, то можно будет тебе хоть что-то сказать? Никаких дурацких вопросов не пойдет?

– Ну, когда неметь нога начнет, тогда, так уж и быть, можешь сказать. – Подмигнул и улыбнулся он.

И я тоже улыбнулась. И вроде сразу не так тоскливо сделалось.

– Ой, вот только не смотри на меня так, – сказала я, взглянув на свою тень, когда Дима скрылся за деревьями.

И перед вами я тоже объясняться не собираюсь. Даже не ждите.