Читать книгу Тёмный дар - Дж. Э. Уайт - Страница 4
Книга первая
Знаки
2
ОглавлениеКара опоздала. Она шла между безукоризненно выровненных парт, мимо девочек в одинаковых школьных платьицах и мальчишек в белых рубашках и штанах с помочами. Смотреть вперёд. Ни с кем не встречаться глазами, главное – ни с кем не встречаться глазами. Чем меньше на неё обращают внимания, тем меньше её ненавидят. Краем глаза она увидела, что место Грейс пустует. И хотя Кара готова была завопить от радости, лицо её осталось каменным. Они не любят, когда она улыбается.
Кара села на место в тот самый момент, как в класс вошел наставник Блэквуд. Старик, держа в руке розгу, только что срезанную с молодого тамаринда, окинул взглядом своих юных подопечных, дожидаясь тишины. Ждать пришлось недолго. Одно дело, когда розга стоит в углу класса. Но когда наставник Блэквуд держал её в руках, весь класс понимал, что это сулит боль и муки. И хотя старость заставляла почтенного наставника сутулиться на ходу и время от времени терять нить рассуждений во время урока, по части поддержания дисциплины он не сделался ни медлительней, ни снисходительней.
– Трудись прилежно, ничего не желай! – провозгласил наставник Блэквуд.
– Сохраняй бдительность! – в один голос откликнулся класс.
Наставник Блэквуд улыбнулся и дотронулся до плеча мальчика в первом ряду, на пару лет старше Таффа. В старшей школе учились дети с восьми до четырнадцати лет, но ни для кого не было секретом, что наставник Блэквуд предпочитает детей помладше.
– Как всем вам известно, Тимоф Клэн прежде, нежели записать свои наставления касательно Пути, очистил мир от ведьм, принеся себя в жертву, благодаря чему мы почти две тысячи лет можем наслаждаться покоем.
Он двинулся вперёд по классу, поочерёдно выцеливая взглядом каждого из учеников, ни на миг не выпуская из рук розги.
– Но, что бы там ни воображали неблагодарные глупцы в Миру, это отнюдь не означает, что магия мертва. Нам, преданным последователям учения Клэна, это известно до-под-лин-но!
Он остановился напротив Кары, и девочка ощутила, как по шее у неё сползает капля пота. «Ну, в чём меня теперь-то обвинят?»
– А потому, ученики мои, вам надлежит научиться распознавать знаки души, коей грозит опасность! Не только опасность сделаться ведьмой, но также и опасность предаться магии в её обыденных разновидностях, ибо и это есть отпадение от Пути. Нам надлежит сохранять непрестанную бдительность, чтобы быть готовыми, когда Тимоф Клэн возвратится и вновь поведёт наш народ к величию.
Наставник Блэквуд отошел от Кариной парты и двинулся дальше, к доске. Она вздохнула с облегчением.
– «Но какие же знаки мне следует искать?» – спросите вы.
Он поднял руку и принялся загибать пальцы.
– Дитя, что недовольно днём, проведённым в честных трудах. Дитя, что желает большего. Дитя, которое меч-та-ет! Ибо когда сердце чего-то желает, какие двери мы отворяем? Каких демонов призываем поселиться в наших душах?
Он остановился. Старческие губы возбуждённо дрожали.
– Вы согласны, мистер Гаррис?
Бенджамин Гаррис, десятилетний мальчик с румяными щеками и пышной копной рыжих волос, резко выпрямился у себя за партой.
– Да! – выпалил он. – Да, конечно… сэр!
Наставник Блэквуд кивнул, легонько постукивая розгой по раскрытой ладони.
– Весьма утешительно это слышать. Ну, ступайте к доске, будьте любезны.
Бенджамин заозирался, надеясь на помощь товарищей, но те, не сговариваясь, уставились на крышки своих парт. Каре сделалось жалко Бенджамина. Она не могла назвать его своим другом, но он никогда не бывал с ней жесток, никогда не принимал участия в развлечениях Грейс.
Бенджамин вышел к доске и теперь испуганно смотрел на наставника Блэквуда.
– Приближается праздник Теней.
– Да, сэр.
– Тебе нравится этот праздник, а, Бенджамин?
Мальчик нервно сглотнул, не зная, какого ответа ждёт учитель. И неуверенно кивнул.
– Это хорошо, – сказал наставник Блэквуд. – Мне он тоже нравился, когда я был в твоём возрасте. Ну, а что тебе больше всего нравится на празднике Теней?
Бенджамин уже собирался было ответить, но наставник Блэквуд вскинул руку.
– Постой, дай угадаю. Знаменитые сидровые пончики вдовы Миллер?
– Ну да, это правда, сэр! – сказал Бенджамин.
– Вкусные пончики, а?
Бенджамин расплылся в улыбке.
– Я их целый год жду! Моя мама пытается испечь такие же, но у неё всё не то выходит. Уж она так злится, когда я ей говорю, что у вдовы Миллер вкуснее!
Наставник Блэквуд негромко рассмеялся и приобнял ученика за плечи.
– Жалко, что нельзя прямо сейчас съесть такой пончик, а?
– Даже удивительно, что вы об этом заговорили! Я только вчера говорил друзьям, как бы мне…
Он вдруг умолк и зажал рот ладонью.
– Ну давай, Бенджамин, давай. Повтори то, что ты говорил своим друзьям.
– Я лучше не буду, сэр…
– Ну почему же? Вот они не постеснялись мне всё рассказать. Пожалуйста, поделись своими словами со всем классом! Нет, конечно, если ты предпочтёшь рассказать об этом самому фен-де Стоуну, я, пожалуй, смогу устроить визит нашего замечательного предводителя…
– Я сказал, что мне бы хотелось съесть такой пончик прямо сейчас… – сказал Бенджамин.
Класс разразился аханьем и испуганным ропотом.
– Тише, тише! – воскликнул наставник Блэквуд. – А теперь скажи, Бенджамин, должно ли Дитя Лона чего-то желать?
– Нет, сэр.
– А почему?
Губы у Бенджамина задрожали. Он изо всех сил сдерживал слёзы, но проигрывал борьбу.
– Потому что желание не может заставить что-то сбыться. Это просто одна из разновидностей магии. А магия – худший из грехов… сэр.
– Вот то-то, сынок! Молодец!
Наставник Блэквуд вскинул розгу.
– Ну, а теперь подставляй руки, чтобы поскорей покончить с этим делом. Мы и так потратили много учебного времени.
Остаток утра миновал без происшествий. Арифметика. Урок истории – о первой битве Тимофа Клэна с Пещерными Ведьмами. Списать на грифельную доску отрывок из «Пути»…
Наконец учеников ненадолго отпустили пообедать. Кара, стараясь ни с кем не встречаться глазами, пробиралась между группками детей, рассевшихся на траве перед школой. В животе бурчало от запаха жареных пирожков с репой и коричного хлеба, но Кара теребила серенькую у себя в кармане, и на душе становилось веселее. «Пожалуй, этого хватит, чтобы купить небольшую дыньку: не самую отборную, конечно, но лучше, чем ничего. Вот папа-то удивится, когда я принесу его любимую…»
Что-то холодное шлёпнулось ей в спину.
Кара шла дальше, не обращая внимания на хохот за спиной. Она уже знала, что это самое разумное – любая реакция их только раззадорит. «Ничего, это просто грязь, отстирается!»
– В следующий раз камнем пульнём, девка-ведьма! – крикнул кто-то.
– Вся в мать пошла! – добавил другой, но прежде, чем травля разгорелась всерьёз, Кара свернула за угол школы – туда за ней никто не последует.
Тропинка была грязной и неровной, но Кара знала этот холм как свои пять пальцев и быстро поднялась на вершину. С утра ветер сделался позубастее, и девочка обхватила себя за плечи, глядя на остров с высоты. Ухоженные фермерские земли расцвечивали остров бурым, жёлтым и зелёным; дальше, насколько хватал глаз, простирался океан. А прямо под ногами у Кары, на юге, дремали после утренней суматохи лавки и домики. Одинокая телега тряслась по каменистому участку дороги, выезжая из деревни.
Запад, восток, юг. В этих направлениях Де-Норан выглядел как идеальное убежище для избранных последователей Тимофа Клэна.
Кара посмотрела на север.
В той стороне даже небо было иным: тошнотворно-серым, заражённым провисшими облаками. Опасные сорные травы Опушки ковром устилали северную границу Де-Норана, а дальше высились гороподобные деревья, что стояли ствол к стволу, будто часовые, пряча от глаз загадочный лес, что покрывал почти три четверти острова. У него было много имён, у этого леса. Иногда его называли «Чёрным лесом», или «Лесом Запретных Даров», или просто «Сордусовым царством». Но обычно его звали «Чащобой».
– А я уж подумал, не заблудилась ли ты!
Кара улыбнулась и быстро подошла к валуну, нависшему над самым южным обрывом. На валуне сидел и смотрел на океан мальчик. Кара села рядом, свесив ноги в пустоту.
Лукасу Уолкеру сравнялось тринадцать. У него были мягкие карие глаза и волосы с прозеленью. В отличие от мальчишек в школе, ходивших в белых рубашках и безукоризненно отглаженных чёрных брючках, Лукас носил грубую коричневую блузу чистильщика. Ногти у него были зеленые от работы, и Кара чувствовала запах дыма с Опушки, въевшийся в кожу и одежду намертво, сколько ни оттирай.
– Извини, что опоздала, – сказала Кара.
Лукас взглянул на мокрое пятно грязи у неё на спине, махнул рукой, чтобы она повернулась, и принялся отчищать, насколько получится.
– Что там нынче нёс старый Блэквуд? – спросил Лукас. – Дай угадаю!
Он вытянулся и заговорил в нос, искусно подражая голосу старого учителя.
– Ведьм можно найти повсюду, если знать, какие знаки искать! Вот, к примеру, если у ребёнка раз был день рождения – это ничего, но если день рождения празднуют каждый год? Это магия, говорю я вам! Магия! Или вот другой знак, на который стоит обратить внимание: это дети, которые ходят на своих двоих! Или, скажем, дышат через нос! О да, о да, ужасные носодышатели! Эти точно хуже всех!
Кара рассмеялась было – но тут же зажала рот ладонью. С такими разговорами недолго и внимание серых плащей привлечь, если кто-нибудь их подслушает!
Лукас стёр остатки грязи.
– Ну что, так лучше? – спросил он.
Кара кивнула.
– Странное дело, – сказала она, подтягивая коленки к груди. – Ведь если бы они правда думали, будто я ведьма, они бы должны были меня бояться. А если бы они меня боялись, я думаю, они бы себя вели…
– Не как бешеные волки?
Она пожала плечами.
– Как-нибудь иначе.
Лукас отхлебнул своего похожего на ил чаю и слегка поморщился. Все чистильщики ежедневно пили этот чай, чтобы очистить организм от вредоносного дыма, которым они дышали. На вкус он был ужасен, зато помогал выжить.
– Чайку? – с улыбкой предложил Лукас. – Сегодня он особенно отвратительный!
Кара показала ему язык. Она никогда не могла выпить ни глоточка этой жижи, и Лукас обожал её этим поддразнивать.
Внезапно его лицо сделалось серьёзным.
– Травы на Опушке прут быстрее, чем я когда-либо видел, – сказал он, откидывая волосы назад. – Мы все работаем посменно, по четырнадцать часов, и всё равно не успеваем. И с каждым разом… Чащоба как будто надвигается чуточку ближе. Мы не сможем удерживать её вечно. И сорняки становятся всё опаснее. Помнишь моего друга Гаррена?
Кара кивнула. Молодой чистильщик как-то раз помог ей дотащить мерку гашевицы. Она была уверена, что никогда в жизни его не забудет.
– Так вот, он наступил на побег синего плюща – такого никто из нас ни разу не видел, даже старики, – и тот в секунды прожег ему весь башмак. Мы его еле успели оттащить. Он смотрел, как нога уходит в землю, и валился с ног, будто его Сордус поцеловал.
Кара побледнела, и оба смолкли.
– Извини, – сказал Лукас.
В отличие от большинства чистильщиков, Лукас был не суеверен и имя Лесного Демона произносил так же непринужденно, как своё собственное. Но за те короткие годы, что Кара провела с матерью, мать успела вселить в неё безрассудный и всепоглощающий страх перед Сордусом, и этот страх владел ею и по сей день.
– А у меня было на редкость интересное утро, – сказала Кара. Она принялась рассказывать ему утреннюю историю во всех подробностях. Лукас слушал, как и всегда, пристально глядя ей в глаза. Если есть на свете человек, который может ей помочь понять, что же произошло, так это Лукас.
– Я вообразила, что свиньи творили с ним такое… это было ужасно! – сказала она. – Я хотела его наказать.
– И отлично! Я тоже хочу его наказать! Он же тебя надул!
– Но о таких вещах никому думать не следует. Тем более Детям Лона!
– Ну это же просто мысли! – сказал Лукас. Он развернулся к ней лицом. – Ничего плохого ты не сделала. Что бы там ни говорили, ты не такая, как она. Запомни это!
Подняв голову, чтобы посмотреть ему в глаза, Кара увидела, как чёрный силуэт пролетел и сел на спину Лукасовой рубахи.
– Не шевелись! – сказала она.
– А что такое?
– Тс-с! – сказала она, вставая на ноги и обходя Лукаса. – Говорить – это тоже шевелиться.
– Нет. Говорить – это сказать мне, в чём дело.
Она нашла сквита, размером не больше напёрстка. Он уселся между лопаток Лукаса, растопырил жвалы и подыскивал местечко, откуда лучше начать.
– Это сквит, – сказала Кара.
– Что ещё за сквит? Они вредные? Звучит так, будто вредные.
– Они редкие. Обычно они появляются только в тёплый сезон, если только они не спариваются. И тогда…
– Они кусаются?
– Ну… не совсем.
– Это не тот ответ, на который я надеялся.
Изо рта сквита выдвинулось жало, похожее на штопор, и принялось ввинчиваться против часовой стрелки. Жало проткнуло Лукасову блузу и врылось в тело. Лукас напрягся – на поверхности его кожи выступила крохотная капелька крови.
– Сиди смирно, – сказала Кара. Она боялась, что если попытаться схватить сквита, она может его напугать, и тогда он примется ввинчиваться ещё быстрее. Поэтому она положила указательный палец на спину Лукасу.
– Иди-ка сюда, – сказала она, и сквит вынул жало и переполз на её палец. Девочка сомкнула ладони над крохотным созданием, и его крылышки затрепетали от удовольствия.
«Что бы это значило, – подумала она, – что смертельно опасная тварь относится ко мне с такой любовью?»
– Ошибаешься, – ответила она Лукасу почти шёпотом. – Я такая же, как она.
Кара разжала руки и выпустила сквита. Сквит полетел на север.