Читать книгу Лунный свет - Дженн Беннетт - Страница 3

«Каскадия» представляла собой историческую кирпичную пятиэтажку, расположенную прямо на берегу на углу Первой авеню в центре Сиэтла. Ее возвели в 1920-х годах, впоследствии превратили в роскошный отель, который со временем стал настоящей достопримечательностью, а недавно реконструировали, с одной стороны, всячески подчеркнув северо-западные, тихоокеанские корни, с другой – не забыв снабдить самыми современными прелестями – по крайней мере, если верить страничке в Интернете.

Именно здесь мне и предстояло работать.

Непритязательный вход в заведение расположился под аркой, укрывшей своей тенью тротуар. А под этой самой аркой, прислонившись к припаркованному на обочине отельному мини-вэну, стоял портье в зеленой униформе – коренной американец на пару лет старше меня. Когда я подошла ближе, он, ошибочно приняв меня за постоялицу, выпрямился, отворил отделанную золотом створку двери и сказал:

– Добрый вечер, мисс.

– Мне здесь работать, – ответила я, – сегодня первая смена. Берди Линдберг.

– Ой… А я Джозеф.

Он выпустил дверь, которая тут же захлопнулась, окинул меня быстрым, но пристальным взглядом, а когда тот упал на бело-розовую лилию у меня над ухом, его глаза на миг озарились светом.

– Я так понимаю, ты Летучая мышь, верно?

– Я ночной администратор.

– Тогда точно Летучая мышь, – с улыбкой молвил он.

Ну да, теперь я вспомнила. Мелинда была ночным менеджером, а членов ее команды полуночников называли Летучими мышами. Мои обязанности сводились к тому, чтобы торчать в ночную смену на ресепшене и запускать после полуночи программу, сводившую в таблицу все счета за номера, указывая, какие из них оплачены, а какие нет. Платили мне за это чуть больше минимальной ставки.

– Инструктаж прошла? – спросил Джозеф.

– На той неделе, – ответила я, – под руководством Роксаны, правда, днем. Надеялась, что достанутся дневные смены, но вакантными оказались только ночные.

– Это потому, что они почти всегда вакантные. Работать по ночам соглашаются разве что студенты да подлинные лунатики. Ну, или у кого нет другого выхода.

– Для меня это первая работа, – признала я.

– Ну что ж, тогда добро пожаловать в нашу команду полуночников, Верди, – с улыбкой молвил он и открыл передо мной золоченую дверь отеля, – постарайся не уснуть. В комнате отдыха всегда найдешь бесплатный кофе.

В чем, в чем, а в дополнительной дозе кофеина мои нервы сейчас нуждались в самую последнюю очередь, тем более что меня никак нельзя отнести к числу фанатов этого напитка. Я поблагодарила его, резко выдохнула и переступила порог.

Тихоокеанский стиль «Каскадии» и ее винтажный гламур ослепили меня, в точности как в тот раз, когда я впервые оказалась в этом вестибюле. До такой степени, что мне даже понадобилось некоторое время, дабы осознать, насколько иначе здесь все выглядело ночью. Ни тебе постоянного цоканья каблучков по выложенному паркетом из земляничного дерева полу, ни дуэльного перезвона двух украшенных золотом лифтов у входа с фирменным оранжевым узором на дверях. И ни одного туриста, уткнувшего нос в огромный аквариум вестибюля, давший приют гигантскому тихоокеанскому осьминогу по имени Октавия – наверняка лучшему созданию во всем отеле.

Пока я шествовала мимо залитого мягким светом чана, пристроившегося под вереницей покрытых краской каноэ, подвешенных к верхнему ярусу, из динамиков в холле лился тихий джаз. Направляясь на ночь в свой номер, продефилировала хорошо одетая пара, на мягком кожаном диване остался сидеть лишь одинокий бизнесмен, пялившийся в монитор ноутбука.

Мысль о том, что любой из этих постояльцев может оказаться знаменитостью или важной шишкой, вызывала волнение. Во время своего мирового турне здесь вместе с мужем останавливалась Агата Кристи. В зале для танцев президент Франклин Рузвельт когда-то провел тайное собрание с целью сбора пожертвований и произнес речь. Звезды рока, президенты, гангстеры – «Каскадия» всем им давала приют.

Отель даже мог похвастаться собственной историей о загадочном убийстве: в 1938 году в номере на пятом этаже нашла свою смерть любимая многими голливудская старлетка Типи Тэлбот. Власти подозревали умышленное убийство, но никаких доказательств так и не нашли. Таинственная гибель актрисы долго красовалась на первых полосах газет по всей стране. Как знать, может, я в одну из своих ночных смен обнаружу какие-нибудь новые улики.

Ведь здесь могло случиться что угодно!

Я чувствовала, что мне крупно повезло. Треп с тетей Моной о «том парне» постепенно растворялся в прошлом. На свете не было ничего, что могло бы испортить этот миг. Да и потом, надо было приступать к работе.

Поскольку на ресепшене никого не оказалось, я направилась прямиком к расположенному за ним коридору, скрытому от посторонних глаз, который вел в служебные помещения. В комнате отдыха для персонала на потрепанном диване одиноко сидела горничная и, закрыв глаза, смотрела телевизор. Я поспешила в женскую раздевалку, положила свою сумочку в отведенный мне шкафчик, влезла в гостиничный блейзер цвета зеленой листвы, приколола к нагрудному карману беджик с моим выбитым золотом именем и вернулась в комнату отдыха, готовая заступить на вахту.

Во время инструктажа меня предупредили не являться на работу слишком рано. Но и не опаздывать. В пунктуальности этот отель явно не уступал Златовласке, предпочитавшей, чтобы кашу ей подавали только в урочный час. Но пока я стояла перед старомодными табельными часами, размышляя, стоит ли воспользоваться той же картой учета рабочего времени, которую мне выдали во время тренинга, за моей спиной зацокали каблучки, а в попкорновый аромат, намертво въевшийся в комнату отдыха для персонала, победоносно ворвался запах шоколадного лосьона. Повернувшись, я увидела перед собой менеджера ночной смены, которая колыхала непомерным животом женщины на последнем сроке беременности, балансируя на безумно высоченных каблуках.

– Я – Мелинда Пеппес, – сказала она, протянув для пожатия руку.

Ее черные волосы были стянуты на затылке в тугой пучок из числа тех, что обожают носить стюардессы, из-за которого она производила впечатление женщины, сотканной сплошь из профессионализма и правил. Залегшие под глазами черные круги свидетельствовали о постоянном недосыпе – не исключено от того, что она ждала ребенка.

– Э-э-э… Верди Линдберг, – сказала я. – Новый дежурный ночной администратор.

Она кивнула:

– Ты не явилась на сбор смены, который я прошлой ночью внесла в график.

В груди полыхнул приступ паники. Я бросила на график обезумевший взгляд и пролепетала:

– Я ничего о сборе не знала. Извините, пожалуйста. В жизни никогда никуда не опаздываю… но Роксана не говорила об изменениях в графике смен. Последний раз я была у нее на инструктаже в…

Мелинда подняла руку:

– Не переживай, все в порядке. Просто вчера вечером у нас в вестибюле случился инцидент с участием движения в защиту животных. Я довожу это до твоего сведения, но на будущее тебе в выходной лучше звонить сюда и просить кого-нибудь проверять график, чтобы наверняка не пропустить какое-нибудь собрание.

– Хорошо, – ответила я, – извините еще раз, мэм.

– Мне тридцать лет, – сказала она, – поэтому для «мэм» еще рановато. Зови меня просто Мелиндой. Пойдем, представлю тебя остальным Летучим мышам.

Она махнула рукой, приглашая следовать за ней, и по очереди представила другим «полуночникам» – кухня, хозяйственные службы, охрана… Большинство имен я слышала впервые, но благодаря дотошности в деталях разложила их по полочкам, пока мы шагали в вестибюль, а заодно составила мысленную картину их лиц и отведенных им ролей.

– Полагаю, во время тренинга тебя проинструктировали по поводу осьминога Октавии, – сказала Мелинда, показав подбородком на огромный аквариум, где красный цефалопод присосался к стеклу двумя щупальцами.

Компанию ему составляли яркие кораллы, несколько декоративных каменных пещер и пара морских звезд.

– Если спросит кто-нибудь из постояльцев, говори, что Октавию спасли в заливе Пьюджет-Саунд после того, как ей гребным винтом корабля серьезно повредило щупальце. И заверяй, что ради заботы о ней мы специально держим в штате биолога.

– Неужели правда?

Мелинда провела пальцем по экрану планшета:

– Так следует говорить гостям. На самом деле мы постоянно на связи с биологом из океанариума Сиэтла, который консультирует нас каждый раз, когда требуется помощь. Но в разговоре с постояльцами в подобные подробности вникать не стоит. На сборе смены я это уже говорила, теперь повторю и тебе – если в вестибюле появится кто-нибудь из ОЗЖС, немедленно звони мне.

– ОЗЖС?

– Общество по защите животных Сиэтла, – расшифровала она, огибая стойку администратора, – вчера они заявились сюда со своими лозунгами и устроили грандиозный скандал, обвинив нас в убийстве золотой рыбки и издевательстве над девочкой-осьминогом, которую мы, видите ли, содержим в неволе.

Мелинда махнула рукой на вереницу круглых аквариумов, выстроившихся за стойкой администратора. В каждом из них плавала оранжевая золотая рыбка, которую могли взять напрокат гости, желавшие, чтобы она составила им в номере компанию. Помимо прочего, в мои обязанности входило кормить в полночь оставшихся не у дел рыбок и заполнять небольшие карточки с именами питомцев. Когда мне сообщили эту новость, она стала хрестоматийной изюминкой на торте, потому как дома я давно привыкла держать рыбок.

– Задумка с золотыми рыбками, надо полагать, пользуется огромным успехом, – сказала я.

На инструктаже мне говорили, что семьи их буквально обожают. После заселения ребятишки могли выбрать одну рыбку, и тогда кто-то из обслуги затаскивал аквариум с избранницей в номер.

– Так оно и есть, – подтвердила Мелинда, – никаких рыбок никто не убивает. Иногда на них нападает какая-нибудь болезнь, в иные разы очередной возбужденный ребенок может выловить из аквариума его обитательницу или плеснуть в воду апельсинового сока… Поэтому время от времени нам конечно же приходится их терять. Но потехи ради их никто не убивает. Да и потом, золотые рыбки в любом случае долго не живут.

Я знала наверняка, что это не так, но ничего такого, разумеется, не сказала.

– Что касается Октавии, то она обитает в изготовленном по спецзаказу аквариуме стоимостью в полмиллиона долларов, – продолжала Мелинда, – и местные жители, и туристы ее буквально обожают, и в компании подружек, морских звезд, она чувствует себя на вершине счастья. Каждая Октавия содержится у нас год – осенью мы выпускаем ее в залив Саунд, а сами ловим другую.

– Постойте, как это?

– Они и живут-то год или около того. Поэтому по прошествии этого срока их приходится отправлять «на пенсию» и отлавливать молодых. Но если постояльцы проявят в этом вопросе настойчивость, скажешь, что нынешняя Октавия – отпрыск предыдущей. Ну а если кому-то не понравится, как мы здесь все устроили, отсылай ко мне – с такими я говорю сама. Поняла?

– От и до, – ответила я, хотя эти сведения мне совсем не понравились, но, поскольку для Мелинды это явно была больная тема, обрадовалась возможности закруглить рыбный вопрос и направилась к входной двери, где ей предстояло представить меня трем оставшимся «полуночникам».

С одним из них – Джозефом – мы уже встречались. Как оказалось, он не только приглядывал за дверью, но также исполнял обязанности носильщика и посыльного каждый раз, когда постояльцам требовалось отнести багаж или забрать с подземной парковки машину – до самого окончания смены Летучих мышей, когда на утреннюю вахту заступала команда Петухов.

Рядом с Джозефом стоял студенческого возраста здоровяк по имени Чак, громогласный и малоприятный секьюрити, трудившийся под началом начальника охраны мистера Кеннета.

– Как жизнь, мамзель?

– Окажи любезность, воздержись от использования этого словечка, – возмущенно заявила Мелинда, – оно может означать совсем не то, что ты думаешь.

– Но это же просто «девушка», только по-французски, – возразил Чак, чавкая во рту жевачкой, – ласкательное обращение. А почему у нее на беджике не имя, а прозвище?

Я опустила на бирку глаза:

– Меня действительно зовут Верди.

– Мама назвала тебя Верди? Она у тебя что, хиппи?

– Она умерла.

– Блин! – смутился Чак. – Опять херню сморозил.

– Соблаговоли воздержаться на работе от бранных словечек, – устало молвила Мелинда.

Он ее напрочь проигнорировал.

– Значит, Верди. Сдохнуть мне на этом месте, если ты знаешь, что наш Джозеф – потомок вождя племени Сиэтла, – поставил меня в известность Чак.

Джозеф тяжело вздохнул и отбросил с глаз прядь темных волос.

– Моя семья из Пуйаллапа, это где Такома. Совершенно другое племя.

– Да какая разница? Главное, скормить это дерьмо клиентам, – с ухмылкой сказал Чак. – Верно я говорю, босс?

Теперь уже Мелинда проигнорировала его самого.

– А это наш водитель, – сказала она мне.

Когда она махнула рукой, дабы привлечь внимание парня моего возраста, в нос тут же ударил запах ее шоколадного лосьона. Энергичный и худой, шофер стоял по другую сторону гостиничного мини-вэна и весело трепался с каким-то таксистом, напрочь не замечая Мелинду.

– Он наполовину глухой, – изрек Чак, – думаю, это просто здорово – можно плевать на любого, с кем не хочешь знаться.

– Просто у него дефект слуха, – тихо поправила его Мелинда, – поэтому в общении с ним порой приходится проявлять терпение.

Джозеф пронзительно свистнул сквозь зубы. Водитель мини-вэна на прощание махнул таксисту рукой и поспешил к нам, размашисто шагая стройными ногами, опустив голову и засунув руки глубоко в карманы застегнутой доверху зеленой штормовки из тех, что носили некоторые сотрудники отеля. У него были темные, короткие волосы… Хотя нет, постойте. Длинные. Даже очень длинные волосы, стянутые на макушке в хипстерско-самурайский пучок.

Хм…

Сердце в груди замолотило с бешеной силой.

Человек говорит, что «чувствует что-либо нутром», только потому, что наш мозг постоянно получает информацию от тела. Например, нос чует дым – и мозг говорит нам проваливать из этого дома как можно быстрее. В тот момент тело велело мне остановиться, упасть на землю и откатиться. Но неповоротливому уму понадобилось некоторое время, дабы понять почему.

– Это наш ночной водитель мини-вэна, – произнесла Мелинда, когда он подошел ближе, – Дэниэл Аоки. А это Берди, наш новый ночной администратор.

Подняв голову, шофер широко распахнул глаза и прошептал:

– Вот бл…

Мышцы моего тела – все до единой – окаменели.

Это лицо я знала. И не только лицо, но и многое другое.

Передо мной стоял тот самый парень, которого я встретила в ресторанчике.