Читать книгу Последний заговор Гитлера. История спасения 139 VIP-заключенных - Джереми Дронфилд - Страница 8

Пока заключенных перевозили из Заксенхаузена и Бухенвальда, в Берлине в мрачном бункере под садом рейхсканцелярии Адольф Гитлер закипал от злости. На его тысячелетний рейх надвигался Армагеддон, но он продолжал отдавать все более истеричные приказы, часто армиям, которые давно уже растворились в тумане поражения.

Некоторые из его фанатичных последователей поддались той же бредовой паранойе, взращенной в изоляции. Но менее преданные Гитлеру офицеры в тайне планировали собственное спасение. Больше всего предателей фюрера было среди его преторианской гвардии[97] – всемогущих СС, которые боялись за свое будущее и разрабатывали планы (часто противоречащие друг другу), предполагающие ужасные последствия для VIP-заключенных.

Самым коварным был Генрих Гиммлер, глава СС и главный организатор Холокоста, убежденный, что может заменить Гитлера на посту фюрера и договориться об условиях мира, которые позволят восстановленной Германии присоединиться к Америке и Великобритании в войне против Советского Союза. С марта 1944 года через нейтральных посредников он делал союзникам секретные предложения, в первую очередь дав понять Франклину Рузвельту и Уинстону Черчиллю, что готов свергнуть Гитлера. Оба лидера отнеслись к предложению с презрением[98]. Как только поражение стало казаться неизбежным, Гиммлер начал тайно освобождать из концентрационных лагерей группы заключенных – инициатива, вызвавшая подозрения со стороны его подчиненных и разозлившая Гитлера, когда тот узнал об этом[99]. Гиммлер тщетно надеялся, что эти символические жесты улучшат его репутацию в Вашингтоне и Лондоне.

У двух самых главных заместителей Гиммлера были немного более реалистичные, хотя и разные планы. Несколько недель обергруппенфюрер СС Эрнст Кальтенбруннер[100] в Берлине и его коллега и соперник в Италии обергруппенфюрер СС Карл Вольф[101] пытались решить, как завершить войну с максимальной выгодой для Германии. Оба плана включали в себя защиту стратегически важных нацистских земель в Австрии и Баварии. Расположенный в долине Альп регион Тироль, простирающийся вдоль австрийско-итальянской границы, в перспективе рассматривался как последний рубеж: Alpenfestung[102], или Альпийская крепость, была внушительной сетью укрепленных горных баз.

Кальтенбруннер и Вольф когда-то были друзьями, но соперничество привело их к открытой враждебности. Будучи главой многоголового РСХА, Кальтенбруннер – великан со шрамом на лице, чье присутствие пугало даже Гиммлера – был одним из самых могущественных людей в Третьем рейхе. РСХА включало в себя гестапо, Крипо (уголовную полицию) и СД, которые вместе представляли собой сеть абсолютного тоталитарного контроля в нацистском государстве.

Карл Вольф, в отличие от Кальтенбруннера, был привлекательным, приятным и обаятельным человеком, который благодаря своей харизме располагал к себе многих, в том числе Гиммлера и Гитлера (что раздражало Кальтенбруннера). Бывший специалист по связям с общественностью, Вольф был ловким дельцом и каким-то образом умудрялся сохранять видимость непричастности к варварству нацизма. Ранее третий по рангу командующий СС, он был глазами и ушами Гиммлера в ставке фюрера. Но Вольф впал в немилость и к апрелю 1945 года стал полномочным представителем немецких вооруженных сил в Италии в высоком титуле Höchster SS- und Polizeiführer[103] всего региона.

Кальтенбруннер и Вольф занимали примерно равные позиции в иерархии СС, но влияние имели разное. Штаб-квартира Кальтенбруннера находилась на Принц-Альбрехт-штрассе в Берлине – недалеко от канцелярии Гитлера и штаб-квартиры Гиммлера в курортном городе Хоэнлихен. Кальтенбруннер почти каждый день проводил в бункере с Гитлером и использовал это преимущество, чтобы помешать своему сопернику, оставшемуся в Италии без связей.

К апрелю 1945 года бо́льшая часть Италии пала под натиском союзных войск. Оставались только равнины Ломбардии и Венето, а также гористый Южный Тироль – последний резерв, защищающий нацистские владения в Баварии и Австрии. Кальтенбруннер был твердо уверен, что они смогут выдержать натиск союзников со стороны Италии, но только если немецкие войска устоят. Он придерживался точки зрения, что успешное последнее сражение можно провести среди природных оборонительных «сооружений» Альпийской крепости.

15 марта Кальтенбруннер обсудил этот вопрос со своим подчиненным – штурмбаннфюрером СС Вильгельмом Хёттлем, главой СД в Италии и Венгрии. Кальтенбруннер верил в осуществимость плана Альпийской крепости. Человеком, выбранным для помощи в обороне, стал легендарный командир армии СС Отто Скорцени, один из любимцев Гитлера, который помог возглавить десантный рейд 1943 года по освобождению Муссолини из его горной тюрьмы[104]. Кальтенбруннер надеялся использовать ресурсы Скорцени, его дурную славу и угрозу потенциального продолжительного нацистского сопротивления в Альпийской крепости, чтобы склонить союзников к заключению мира. Скорцени, как и Гиммлер, был одним из тех нацистов, которые верили, что союзники присоединятся к реформированной Германии под новым руководством в антибольшевистском союзе.

Однако Вольф, в чьих владениях частично находилась Альпийская крепость, не питал иллюзий ни относительно предполагаемого последнего рубежа, ни относительно такого исхода войны. Здесь он все больше сходился во взглядах с Гиммлером. Вольф знал, что Германия потерпела поражение и никакой возможности для героического сопротивления нет. Италия уже практически потеряна, и лучше как можно скорее вывести немецкие войска в надежде заключить с союзниками мир на выгодных условиях. Вольф был вполне готов сдаться сам и сдать все свои войска, чтобы положить конец военным действиям[105].

С начала марта Вольф тайно связывался с врагом через главу американской разведки Аллена Даллеса[106] в нейтральной Швейцарии. Даллес был личным эмиссаром президента Рузвельта в Берне и главой Управления стратегических служб (УСС) – предшественника Центрального разведывательного управления. Вольфа дважды переправляли через границу для совершенно секретных переговоров с Даллесом[107]. Позже Вольф будет говорить о бескорыстности своей миссии – единственное, чего он хотел, это положить конец кровопролитию. На самом деле им двигал инстинкт самосохранения и желание обеспечить себе хорошее положение в послевоенной Германии[108].

Вольф убедил фельдмаршала люфтваффе Альберта Кессельринга[109], главнокомандующего немецкими вооруженными силами в Италии, в целесообразности такого курса. Кессельринг дал свое молчаливое, хотя и несколько расплывчатое одобрение секретным переговорам Вольфа. Эта договоренность оказалась под угрозой в марте, когда Кессельринга перевели на Западный фронт, но его преемник, генерал-полковник Генрих фон Фитингхоф, также осторожно показывал, что согласен с Вольфом – за Италию сражаться не стоит. Вольф и Фитингхоф вместе с другими старшими немецкими офицерами устроили заговор с целью заключить мир с союзниками в Италии.

Они действовали с максимальной осмотрительностью, чтобы слухи об их предательстве не достигли Берлина и ушей фюрера. Однако о заговоре узнал кто-то из обширной сети шпионов гестапо и СД Эрнста Кальтенбруннера, и вскоре заклятый враг Вольфа узнал о его мятежных махинациях. Кальтенбруннер был в ярости, в том числе и потому, что его робкие попытки обратиться к союзникам в Швейцарии были решительно отвергнуты. Даллес счел обещания Кальтенбруннера пустыми, потому что тот не мог гарантировать (как это сделал Вольф), что отстранит от военных действий огромное количество войск СС и вермахта[110]. Таким образом, Кальтенбруннер и другие более фанатичные представители берлинского режима возлагали надежды на Альпийскую крепость.

В действительности шансы Германии создать такую оборонительную сеть – колоссальный проект для любой страны, не говоря уже о государстве, находящемся в предсмертной агонии, – были крайне малы, если вообще существовали. Тем не менее это было мощное орудие пропаганды. Сама возможность провести сражение в Альпийском регионе – с его обширными горными хребтами, узкими долинами и извилистыми дорогами – заставила бы союзников существенно изменить свою стратегию в последние недели войны.

Эту идею впервые предложил Гиммлер еще в мае 1944 года. Однако только в сентябре того же года армия поручила инженерной группе подготовить анализ осуществимости такой задумки[111]. Время шло, а конкретных планов по строительству или укомплектованию крепости не было. Поначалу ни Вашингтон, ни Лондон не воспринимали сообщения о ее существовании всерьез. Однако в сентябре 1944 года два события пробудили новый интерес к мифической Alpenfestung.

Конфиденциальная депеша американской разведки в Вашингтон сообщала о существовании в Альпах огромных укреплений, включающих подземные заводы, склады оружия и боеприпасов, секретные аэродромы и многое другое. В ней предполагалось, что в случае военного краха весной 1945 года немцы смогут продержаться еще шесть-восемь месяцев. Ни один американский командующий не хотел понести потери, неизбежные при штурме столь внушительной обороны[112]. Однако, если этот последний бастион не атаковать, нацисты смогут продержаться два года – ситуация, из-за которой может начаться широкомасштабная партизанская деятельность по всей Германии.

После такой тревожной экспертизы Исследовательско-аналитический отдел УСС изучил Южную Германию и ее потенциал как крепости. Они приняли во внимание фанатизм СС, отметив, что именно в Баварии зародился национал-социализм, и многие из его лидеров, не в последнюю очередь Гитлер, демонстрировали необъяснимое влечение к горам.

По правде говоря, все эти тревожные подробности, которые вызвали переполох среди американских военных планировщиков, были частью дезинформационной операции СД. Многие подробности об Альпийской крепости придумал Ганс Гонтард, глава офиса СД в австрийском городе Брегенц. Когда он перехватил отчет УСС, Гонтард изумился доверчивости американцев. Он показал копию могущественному нацистскому гауляйтеру[113] региона Тироль-Форарльберг Францу Хоферу[114], который решил воспользоваться опасениями союзников. По его мнению, они доказывали, что план Альпийской крепости будет эффективным и его нужно реализовать. В ноябре Хофер отправил меморандум Мартину Борману[115], главе канцелярии нацистской партии и личному секретарю Гитлера, предлагая начать проект: перенаправить огромное количество машин, боеприпасов, оборудования и персонала. Кроме того, он предложил отправить туда 30 000 военнопленных, чтобы использовать их в качестве живого щита[116].

Меморандум игнорировали в течение нескольких месяцев, но затем Йозеф Геббельс ухватился за него, поняв ценность Alpenfestung для пропаганды и решив воспользоваться истерией среди американцев. В декабре 1944 года он созвал секретное совещание журналистов, чтобы подтвердить опасения союзников по поводу «Национального редута»[117]. Этого можно было достичь, просто запретив любое упоминание о нем в немецких газетах и публикациях. Известие о запрете достигло бы разведки союзников и подтвердило бы их веру в реальность крепости.

По инициативе Геббельса Борман представил меморандум Хофера фюреру. Гитлер отдал приказ немедленно начать строительство оборонительных укреплений, чтобы запугать союзников и заставить их пойти на политические уступки[118]. Поскольку идею одобрил сам Гитлер, конкурирующие с ним представители нацистского режима приняли это предложение, по-разному подстраивая его под собственные убеждения в том, как использовать опасения противника в своих интересах[119].

В январе Геббельс создал пропагандистский отдел, в котором придумывали истории о редуте. Результаты оказались невероятно успешными. Сначала журнал Collier’s[120] опубликовал статью о немецкой операции под кодовым названием «Вервольф», в которой участвовали банды партизан, обученных совершать набеги из неприступной крепости в районе Берхтесгадена[121][122]. Вскоре после этого цюрихская газета сообщила, что в районе Оберзальцберга строится огромный редут[123]. Затем, 11 февраля 1945 года, газета New York Times опубликовала статью под названием «Последняя крепость нацистов». В ней описывалась укрепленная зона длиной 280 миль и шириной в сто миль, простирающаяся от западной границы Швейцарии до центральной Австрии – «внушительный барьер», включающий «гигантскую цепь» гор, усеянных бетонными ДОТами[124] и другими укреплениями, скрытыми в скалах[125].

Статья принесла новые подробности. Сославшись на предчувствие «чудовищного шантажа», она утверждала, что у нацистов в рукаве был еще один коварный ход. «После Дня “Д”», – утверждалось в ней, – все основные политические заложники из стран-союзников были перемещены гестапо из разных частей рейха в этот альпийский четырехугольник». Также она назвала бывшего премьер-министра Франции Леона Блюма одним из потенциальных заложников[126].

На самом деле в то время Блюм все еще был заключен в доме сокольничего в Бухенвальде, в сотнях километров к северу от Альп. Альпийская крепость существовала лишь в воображении фанатичных нацистов, таких как Кальтенбруннер и Гитлер. Но, хоть и абсолютно случайно, газета New York Times предсказала окончательную стратегию нацистского высшего командования.

В начале апреля, через два месяца после выхода статьи, Гитлер отдал приказ собрать всех высокопоставленных заложников рейха и отправить их на юг[127].