Читать книгу Мрачно темнеющий свет - Джессика Клусс - Страница 5

– Выпей это, – сказал Фенсвик, вручая Руку деревянную чашку, наполненную дымящейся жидкостью. Доктор-домовой взял ладонь Рука и проверил пульс, постукивая когтем по его запястью.

Я привела Рука в аптечный пункт, расположенный на самом верхнем этаже дома, в комнатке под деревянным скосом крыши. Со стропил свисали связки чеснока и охапки засушенных цветов. В углу – маленькая приземистая печка, заваленная нечищеными медными горшками. На длинном деревянном столе – миски из пьютера и деревянные пестики, испачканные пыльцой и розовой пастой. Здесь было по-домашнему уютно, и, вопреки ожиданиям, хозяин – маленький домовой с кроличьими ушами и носом летучей мыши – был одет в модные брюки.

Рук закатил рукава. Его лицо все еще выглядело зеленоватым.

– Должен ли я беспокоиться? Я получил больше контроля, – сказал Рук.

Я вздрогнула. Мы с Фенсвиком знали: когда у Рука становится больше контроля – это плохой знак. Тело Рука принимало его способности. Он менялся.

Когда я помогала ему идти по темному дому, его рука безвольно свисала с моего плеча, и я молилась, чтобы никто не увидел теней, которые ярко вспыхивали и шуршали. Они бесцеремонно хватались за мою юбку своими чернильными руками, пока Рук с огромным трудом поднимался вверх по ступенькам, преодолевая одна за другой. Каждый день эти тени становились сильнее.

– Прямо сейчас нет нужды беспокоиться, – не моргнув глазом соврал Фенсвик, и у меня в животе все сжалось. – Отдохни. Это лучшее лекарство.

– Извини, – пробормотал Рук, обращаясь ко мне. – Мне очень жаль, что тебе приходится это видеть.

– Мне все равно, – сказала я, и это было правдой. Плевать на его способности – только до него самого мне было дело. Я хотела, чтобы мой Рук вернулся.

Я осторожно прикоснулась к его щеке. Кожа была горячей на ощупь. Рук сжал мое запястье и быстро поцеловал пальцы. На краткий миг моя кровь взволновалась, а потом он встал.

– Спокойной ночи, доктор. Спасибо вам, – сказал он и ушел.

Фенсвик подошел ко мне. Он хотел поговорить, и я догадывалась о чем.

Избегая его взгляда, я взяла один из пестиков для размельчения трав. Он все еще был покрыт желтой пудрой – Фенсвик растолок корень одуванчика, порошок должен был подавить инфекцию.

– Боюсь, он становится хуже, – произнес домовой.

Хуже… Будто это простуда или какая-то не слишком опасная лихорадка! «Хуже» казалось неподходящим словом для юноши, у которого были тени на побегушках. У меня слегка зазвенело в ушах, и я выронила пестик, он с резким стуком ударился о стол.

Рука заглатывала тьма, а я не сделала ничего, черт возьми, чтобы ему помочь.

– А как насчет того экстракта полыни? Если его очистить и подсластить медом, он должен быть очень эффективен. – Я наконец-то нашла этот чертов рецепт, продравшись через все без исключения книги Блэквуда по ботанике, до каких только добралась, но этот рецепт оказался на латыни. Мне пришлось проверять и перепроверять свой перевод.

– Мы просмотрели все тома о травах, – проворчал Фенсвик. – Мы даже использовали запрещенные заклинания от феи. Ты знаешь, как трудно было присыпать пудрой глаза летучей мыши? Мы что-то упускаем из виду…

Я что-то упускала из виду, но если бы только я работала усерднее…

– Он кашляет черной кровью. – Фенсвик приподнял свои кроличьи уши. – Какие еще доказательства тебе нужны?

Нет. Нет. Я закрыла лицо руками.

– Мы должны продолжать попытки. Пожалуйста…

Я вспомнила, как мы с Руком были на болоте в тот день, когда все изменилось. Может быть, если бы мы не отошли от школы, если бы Гвен нас не нашла, если бы Агриппа нас не спас, если бы, если бы, если бы… Воспоминания затанцевали у меня перед глазами. Как мы пошли купаться в пруд мельника, подначивая друг друга на слабо первым броситься в ледяную воду. Как я показала свои способности во время нашей встречи на болоте… у него было такое удивленное лицо, когда он разглядывал обожженную землю. Как я с пронзительным криком превратилась в столп пламени, когда тени фамильяров попытались его утащить… А его битва с Корозотом, чтобы спасти меня… Яблоко, которое он мне дал несколько дней назад… Тот момент в кухне Агриппы, когда мы практически поцеловались, – и все это было напрасно?

Нет, я не позволю случиться худшему!

– Пожалуйста, – сказала я с бо́льшим нажимом.

– Я сомневаюсь, что что-то изменится. – Фенсвик начал собирать в стопку миски из пьютера.

– Тогда, я думаю, мы не должны говорить ему, что происходит. – У меня была способность врать тем, кого я люблю.

– Да, не надо этого делать, – согласился Фенсвик. – Подобная честность может оказаться фатальной. Страх и гнев ускоряют действие яда.

Я обвела комнату утомленным взглядом. Все те же травы и грибы, те же миски и бинты, все как всегда. Мы пробовали новые лекарства практически каждую ночь на протяжении уже нескольких месяцев, и ничего не изменилось.

– Дай ему немного отдохнуть, – вздохнув, сказал Фенсвик. – Он этого заслуживает.

– Хорошо, – пробормотала я, потирая воспаленные глаза. – Ты не будешь возражать, если я немного здесь почитаю?

Фенсвик удивленно захлопал ушами. Задрожав, я сказала:

– Я не хочу сидеть одна.

– Конечно, – ласково проговорил он.

Я спустилась вниз, собрала свои книги и бумаги в библиотеке и позволила Лилли подготовить меня ко сну – было бы жестоко заставлять ее и дальше бодрствовать. А затем я взяла свой палантин, положила сундук Микельмаса на подушку из воздуха и переместила его в аптечный пункт Фенсвика. Я собиралась перерыть все что можно. Да что угодно подошло бы, чтобы занять мои мысли.

Колокола снаружи пробили полночь. Я оторвалась от книги, подперла подбородок рукой и стала слушать. Теперь колокола – неотъемлемая часть моей жизни. После того как защита пала, Орден решил, что нужен способ подавать сигналы всем чародеям города одновременно. В результате была разработана специальная система колокольного звона. Чтобы проинформировать нас или собрать, звонили по-разному. Два долгих торжественных удара, три быстрых и легких и еще один, более громкий? Это бы означало, что Ре́лем находится на окраине города. По счастью, мы еще не слышали такого звона.

После двенадцатого удара последовали четыре долгих и раскатистых. Ничего особенного – простая смена караула на барьерах, завтра днем моя очередь заступать.

Фенсвик неторопливо почистил ложки и мерные чашки, подумав, выстроил в ряд стеклянные пузырьки с грибами и гадкими на вид органами животных. От вида блюда, наполненного желеобразными внутренностями гуся, меня слегка затошнило.

– Что именно ты пытаешься найти? – час спустя спросил Фенсвик, наливая мне горячую черную жидкость, пахнущую лакрицей.

Я проглотила ее молча. Снадобье сработало: усталость как рукой сняло – я чувствовала себя так, будто смогла бы подняться на несколько гор подряд, но вместо этого снова начала рыться в сундуке.

– Что я ищу? Зацепку.

На пальце набухла капелька крови – порезалась о бумагу. Я положила голову на стол и волевым усилием заставила себя не забиться ею.

– А с какой стати твой магический сундук должен тебе в этом помочь? – Фенсвик налил и себе наперсток лакрицы. – Понятное дело, то, что ты хочешь, не выпрыгнет к твоим ногам.

Его слова меня поразили. То, что ты хочешь. Я сгребла всю эту кучу из сундука и, порывшись в ней, вытянула записку, которую оставил мне Микельмас. В его последнем письме, пришедшем два месяца назад, было написано: «Никогда нет того, что ты хочешь, всегда – то, что тебе нужно. До тех пор, пока мы не встретимся снова».

Возможно, это была не просто записка. Должно быть, Микельмас засунул заклинание туда, где я меньше всего ожидала его найти.

На кончике пальца снова набухла капелька крови, и я вспомнила один из старых памфлетов, которые читала у Захарии Хэтча, любимого колдуна королевы Анны: «Кровь смазывает петли реальности и открывает двери между желаемым и действительным».

Капнув кровью на записку Микельмаса, я схватила Кашку – она лежала на столе возле меня (я никуда не ходила без нее) – и положила записку на красную бархатную подкладку сундука. Затем закрыла крышку и начала вращать Кашку, медленно рисуя круги. Это было стандартное чародейское движение, и я находила его полезным, когда пробовала новое заклинание. Чем привычнее были движения посоха, тем яснее была моя голова при работе с волшебством.

На самом деле я тайно практиковалась в течение последних двух месяцев. Выискивая небольшие заклинания из сундука Микельмаса, я словно бы продолжала свое образование: смешивала волшебство чародеев и колдунов. Но у меня не очень-то получалось. Возможно, дело было в моем посохе. Правда, иногда я находила подобающее движение, и результат не мог не порадовать. Сейчас, повинуясь инстинктам, я медленно выписывала Кашкой скользящую восьмерку над крышкой. Это был маневр, призванный вытащить что-нибудь из глубины. Я сфокусировалась на Древних. Образы отвратительного Молокорона, который свои видом напоминал заплесневелый кусок студня, свирепой Он-Тез с ее черными крыльями и острыми зубами, великана Каллакса с его мускулистыми руками, огнедышащего Зема, Немнерис, громадной переливающейся паучихи, – проплывали у меня перед глазами. В руках началось покалывание, зарождающееся в локтях и идущее дальше к ладоням. Моя кровь и колдовство откликались.

Как же мне побороть этих монстров?

Я сфокусировалась на Ре́леме. Снова почувствовала скользкое и холодное кровавое прикосновение его руки к моему горлу. Мои ноги, скользящие в поисках точки опоры, и то, как он сдавливал и сдавливал горло, выжимая из меня жизнь. Уродство его горящего желтого глаза, наблюдающего за моим лицом, когда он меня душил.

Цветок ненависти разогрел мою кровь, на ладонях зашипели горящие угольки. Я представила, как втыкаю нож по рукоятку в его окровавленную грудь.

Как? Как? С чего мне начать?

Кашка запульсировала, и крышка сундука открылась сама собой. Сработало! Вскрикнув от радости, я посмотрела внутрь и нашла там… скрученный в рулон холст.

Не книгу, не отдельные листы. И не нож. Что, мне предстоит побороть силы тьмы при помощи написанной маслом картины? На которой изображена какая-нибудь весенняя деревенька? Мне захотелось кому-нибудь врезать.

– Ну и что это такое? – проворчала я, разворачивая холст. – Групповой портрет собак в шутовских нарядах?

Я посмотрела на картину… И онемела. Поспешно разложила холст на столе, по пути смахнув несколько мисок.

– Что это? – пробормотал Фенсвик, наклоняя голову вперед и сразу отводя назад, чтобы рассмотреть получше.

– Это должен увидеть Император. – Мой голос дрожал от возбуждения, пока я сворачивала картину.

К сожалению, Уайтчёрч был по делам в Девоне, и мне пришлось подождать.

Два дня спустя Император сидел в своих покоях, картина была разложена на столе перед ним, и он, словно не веря, водил по ней тонкими руками со вздувшимися венами.

Самое первое, что я сделала, – предложила ему прочитать надпись с обратной стороны: мне надо было убедиться, что он поймет все правильно.

Портрет Ральфа Стрэнджвейса в его доме в Корнуолле. Приручение птицы. 1526–1540 гг. или около того.

На картине был изображен мужчина с вытянутым лицом и кустистой бородой, одетый в одежду эпохи Тюдоров: зеленый камзол и расшитая золотыми бусинами шапка. Ральф Стрэнджвейс, основатель колдовского сообщества Англии.

Позади Стрэнджвейса был небольшой дом, в котором он, очевидно, жил. Но мое внимание привлек вовсе не дом. Над Стрэнджвейсом высоко в воздухе летала Он-Тез, Леди-Стервятник. Я сразу ее узнала: большое черное тело в перьях, черные крылья полностью распростерты; голова пожилой женщины, крючковатый нос, ужасные острые зубы обнажены в гримасе.

Казалось, Стрэнджвейса это совершенно не смущало. В самом деле, с блаженным выражением на лице он держал цепь – цепь, которая тянулась ввысь и окольцовывала лапу Он-Тез.

Перед нами было изображение одной из Древних за три сотни лет до того, как началась война. И очевидно, что Ральф Стрэнджвейс, прародитель колдовского сообщества Англии, не только имел дело с Древними… Он мог их контролировать. Приручал их, как домашних питомцев.

В самом деле, приручение птицы.

Я ждала, как отреагирует Уайтчёрч, пытаясь не подпрыгивать от волнения. В конце концов, он мог разозлиться на меня за невыполнение его указаний. Ну, это ведь на самом деле были не указания, разве нет? Скорее – рекомендация. Это я и сказала Блэквуду по пути сюда: он настоял на том, чтобы пойти со мной, на тот случай, если ему придется за меня заступаться.

– Где, ты сказала, это нашла? – Уайтчёрч наконец поднял на меня глаза.

– В коллекции моего отца, – легко соврал Блэквуд. Мне очень не нравилось, что ему приходится врать, но упоминать сундук Микельмаса было немыслимо.

– Ммм… – Уайтчёрч скрутил картину в рулон. Я затаила дыхание. – Вы уверены в дате? – тихо спросил он, попеременно глядя на нас.

– Я не эксперт, сэр, но похоже, она настоящая. Я читала про дом Стрэнджвейса в Корнуолле, – проговорила я. Не было нужды упоминать, что эту информацию я получила из одной из книг Микельмаса, «Древние и магия». – Он там же, где и Тинтагель[2].

– Ты хочешь отправиться туда? – Уайтчёрч откинулся на спинку кресла, рассеянно потирая подбородок.

– Да, – сказала я. Уайтчёрч продолжал молчать. – Должно быть, Стрэнджвейс мог контролировать этих существ, если картина настоящая. Если есть что-то, что мы можем выяснить…

– Да, лучше будет поступить так, – кивнул Уайтчёрч. – Блэквуд, ты займешься этим. Отправляйся с Хоуэл.

Я пораженно замолкла. Все оказалось намного проще, чем я ожидала. Даже несмотря на то, что это я нашла проклятую картину, я обнаружила, что не слишком сильно злюсь из-за того, что главную роль отвели Блэквуду. По крайней мере, мы сделаем это вместе.

– Когда нам следует отправляться в путь, сэр? – спросил Блэквуд. Он был несколько огорошен. Но если Император дал ему задание, он его выполнит.

– «Королева Шарлотта» стоит в доке Святой Кэтрин. Полагаю, сегодня она отплывает, чтобы патрулировать Корнуолл против атак Паучихи. Я напишу Гаю и попрошу его вас подождать.

Сегодня. Я не смогу попрощаться с Руком до отъезда – я не видела его за завтраком. Страх, что по возвращении я обнаружу, что Рука больше нет, поднял голову. Но если в Корнуолле был какой-то ключ, при помощи которого этому безумию можно будет положить конец, то игра стоила свеч.

– Если вы не возражаете, сэр, то я скажу: я не могу поверить, что вы дали разрешение, – выпалила я.

– Возможно, я бы этого и не сделал, если бы не письма, которые получил. – Он чувствовал себя не в своей тарелке. – По правительству поползли слухи. Они просят Ее Величество сдаться и выполнить требования Ре́лема.

Парламент вручил бы меня Ре́лему на серебряном блюдечке, если бы мог, в этом нет сомнений. Чертовы тру́сы. Правительство и премьер-министр, лорд Мельбурн, не любили меня. Они обвиняли меня в том, что я открыла город для резни и подвергла Королеву опасности. И снова, успокаивая себя, я представила себе холодную воду, стекающую по моим рукам.

Возможно, отъезд из Лондона был хорошей идеей.

– Тебе надо было остаться дома, – раздраженно сказал Блэквуд Элизе, когда наша карета подъезжала к докам. – Тебе что, мало вечеринок?

Элиза взбила большую, сшитую из изумрудного шелка бабочку на своей шляпке-таблетке. В зеленом бархатном платье цвета лесной поросли, подчеркивающем ее прекрасные глаза, она выглядела особенно славно.

– Честное слово, Джордж, как будто мне вообще не должно быть дела до того, что ты отправляешься на войну, – вспылила она.

– Элиза права. Ты должен быть более великодушным, – сказала я.

Элиза просияла в ответ, а ее братец заворчал, когда вышел из кареты и помог нам спуститься. Стоя на земле, я подождала, пока кучер достанет из кареты мой заплечный мешок. Блэквуд попытался взять его, но я не дала. Мешок ударялся о мою спину при каждом шаге. Я старалась не брать много вещей, но была не вполне уверена, что именно мне понадобится. Путешествие на корабле в Корнуолл займет дней пять, если погода будет хорошая. И даже если нам несказанно повезет быстро найти дом Стрэнджвейса, вся экспедиция займет по меньшей мере две недели.

Две недели вдали от Рука… У меня в животе все сжалось от этой мысли. Прежде чем уйти, я оставила ему записку, торопливо нацарапав ее, пока Блэквуд ждал.

«Должна отправиться в путь по делам Ордена. Вернусь, как только смогу».

Я просидела целых две минуты, споря сама с собой, стоит ли писать слово «люблю», и если да, то как это написать. Блэквуду пришлось мне напомнить, что морской прилив не будет ждать.

Настойчивый бриз играл с моими юбками, пока я шла. Корабли стояли на якорях, паруса были натянуты. В трюмы грузили бочки и мешки. Матросы сновали по палубам, их рукава были закатаны, обнажая загорелые руки, украшенные татуировками резвящихся русалок и невоспитанных попугаев. Один из моряков, поймав мой взгляд, игриво подмигнул.

Мне показалось или док движется у меня под ногами? Заурчало в животе. Я никогда раньше не плавала. В конце концов, мой отец утонул, и из-за этого я не очень-то любила море. Но опять же, Микельмас опроверг эту историю, как раз перед тем как исчез в ту ужасную ночь, когда защита пала на наших глазах.

Чертов Микельмас.

Я пыталась писать ему письма, подкладывая их в сундук, в надежде, что они до него дойдут. Я продолжала спрашивать, что он хотел этим сказать, говоря о моем отце, но он так и не ответил. Даже не знаю, получил ли он мои послания или ему было просто наплевать.

Кстати, о сундуке. Я коснулась тесемок ридикюля у своей талии. Несколько волшебных заклинаний я взяла с собой. Конечно, не все, но никогда не знаешь, когда они понадобятся.

– Вон там, – сказал мне на ухо Блэквуд, указывая на довольно большое судно. Оно было покрыто черным лаком и украшено по бокам золотом, а мачт было столько, чтобы показаться настоящим лесом.

«Королева Шарлотта».

– Мы ищем капитана Эмброса, да? – поинтересовалась я, когда мы увернулись от пары мужчин, катящих бочку. Один из них оглянулся на Элизу и пробормотал нечто, что мне лучше было бы не понять.

– Уайтчёрч сказал, он дал кому-то задание помочь нам.

– Чтобы нам помогли добраться до утесов или сопроводили прямо до дома Стрэнджвейса? – спросила я, когда мы прибыли к… Как это называется? К сходням? В самом деле, все мои знания о морском деле можно было вместить в крошечный наперсток.

– Прямо до дома Стрэнджвейса. Предполагается, что этот помощник отличный солдат.

– Разрази меня гром! – выкрикнул знакомый голос. Блэквуд резко поднял голову и увидел Магнуса, неспешно идущего к нам по проходу. – Это воссоединение? Тогда надо было пригласить всех бывших учеников мастера Агриппы. Хотя, думаю, у Ди морская болезнь.

На лице Магнуса играла легкая улыбка. Он нисколько не изменился за те месяцы, что я его не видела. Все та же гривка золотисто-каштановых кудрей, в серых глазах все то же отсутствие почтительности. И да – все тот же квадратный подбородок, широкие плечи и возмутительно беззаботное выражение лица. Мое хорошее настроение мгновенно улетучилось. Блэквуд выглядел так, будто проглотил сырую репу. Казалось, радовалась одна Элиза.

– Ты? Здесь? – Блэквуд уже казался раздраженным.

– Да, Блэки. Хотя мне нравится философская постановка вопроса. В конце концов, здесь ли хоть кто-нибудь из нас? Можно ли и в самом деле доказать бытие? Ты дал мне богатую пищу для размышлений. – Магнус отвесил мне короткий поклон. – Рад видеть, Хоуэл.

– Да, – напрягшись, ответила я.

На Магнусе были бежевые бриджи и плотно прилегающий китель. Приглядевшись повнимательнее, я заметила, что его загорелое лицо немного осунулось, тело стало худее. Возможно, он все же изменился за несколько месяцев, что мы не виделись. Мальчик, которого я знала по дому Агриппы, почти не принимал участия в битвах. Его гораздо больше заботило помогать мне с тренировками, показывать город, и… он рассчитывал на флирт. Однажды вечером он меня поцеловал, но я была для него всего лишь игрушкой: в конце концов, он уже был помолвлен.

Правдой было и то, что Магнус пришел мне на подмогу в финальной битве против Корозота, и я хотела, чтобы мы начали все сначала, как друзья. Но в последний раз, когда я его видела, он держал меня за руку и шептал, что не может меня отпустить. Я ушла и с тех пор его не видела.

И при этом мне было хорошо.

– О, мистер Магнус, – проворковала Элиза, протягивая руку. – Я и представить не могла, что вы будете здесь.

Чересчур радостный тон Элизы показывал, что, возможно, она была к нему неравнодушна. Сейчас ее настойчивое желание проводить нас вырисовывалось в новом свете. Казалось, все лицо Блэквуда передернулось, когда Магнус поцеловал Элизе руку.

– Моя леди, вы еще более обворожительны, чем обычно. Может ли быть, что вам еще не исполнилось шестнадцать? – Он цокнул языком. – Уму непостижимо.

Элиза хихикнула:

– Мы планируем грандиозную вечеринку на мой день рождения. Я надеюсь, вы придете?

Блэквуд и я обменялись взглядами. Как будто эта экспедиция уже и так не была стрессом.

– Как я могу отказаться от такого предложения? – он разве что не подмигнул ей. Все правильно – Магнус совсем не изменился.

– Пошли, – пробормотал Блэквуд, беря Элизу за руку и практически оттаскивая ее назад к карете.

– До свидания, Элиза, – я помахала ей рукой.

– До свидания! – Она улыбнулась мне, а затем крикнула Магнусу: – Счастливого пути!

Мне стало любопытно, кинет ли она ему платочек на память. Магнус продолжал шаловливо ухмыляться. Чертов дурак.

– Не волнуйся, Хоуэл, – сказал он, поворачиваясь ко мне. – На корабле я буду весь в твоем распоряжении.

Мне хотелось его придушить.

– Как поживает мисс Уинслоу? – спросила я. При упоминании своей невесты Магнус погрустнел, но только слегка.

– Она в порядке. А Рук? – Насмешливые интонации исчезли из его тона: он знал о состоянии Рука. Но само собой разумеется, он не знал всего. Какая-то часть меня хотела сказать ему о том, что происходит, рассказать бы хоть кому-нибудь.

Но я ответила только:

– Он поживает чудесно.

С Руком все будет чудесно. И я, черт возьми, собиралась за этим проследить.

Я торопливо прошла по доске, немного шатаясь, и схватилась за поручни палубы. Корнуолл. Нам надо доплыть всего лишь до Корнуолла. Меньше чем три сотни миль: конечно, они пролетят незаметно.

Магнус провел рукой по моей спине, чтобы помочь мне не упасть, и я чуть не подпрыгнула.

– В чем дело? – Он выглядел довольно удивленным. – Я думал, мы друзья.

Я не могу тебя отпустить. Это было последнее, что он мне сказал, и он еще удивлялся, что я нервничаю? Я что, вообще не понимаю мужчин?

Блэквуд, спотыкаясь, прошел по проходу, ругаясь себе под нос. Магнус не мог совладать с искушением:

– Ты еще к этому привыкнешь, Блэки.

– Скажи мне, что это не ты доставишь нас к Стрэнджвейсу. – Блэквуд даже не потрудился скрыть свою враждебность. К сожалению, именно в таких вещах Магнус находил удовольствие.

– Я сказал бы, но не хочу тебе врать. – Магнус хлопнул Блэквуда по плечу. – Только представь себе: мы будем близки как никогда.

Блэквуд выглядел так, будто готов был убить Магнуса. Конечно, так близки они еще никогда не были.

– Хоуэл, Блэквуд. – К нам подошел мужчина, одетый в голубую шинель морского офицера. Его длинные каштановые волосы были собраны сзади в хвостик. Единственным признаком того, что он чародей, был посох у его бедра.

– Капитан Эмброс, флот Ее Королевского Величества. Итак, нам надо отплыть в Корнуолл по делам Ордена? Тогда не будем терять время.