Читать книгу Танцующая с бурей - Джей Кристофф - Страница 12

Пропеллеры, жужжа, пели свою монотонную колыбельную, но что-то вытолкнуло Юкико из сна. Над ней съежившейся сеткой болтался пустой гамак. Поняв, что отца нет, она вдруг запаниковала, но потом, сжав зубы, оттолкнула гамак. Посмотрела в окно на беззвездное небо, пытаясь угадать, который час. До рассвета еще далеко, решила она. И еще дальше до дома.

Выскользнув из комнаты, она подкралась к шахте трапа, чувствуя, как вибрирует под ногами дерево от постоянного гула двигателей. Она уже привыкла к вонючим выхлопам чи, к легкости в голове и затрудненному дыханию из-за разреженного на высоте воздуха. На палубе она сможет глотнуть свежего воздуха – вот почему ее потянуло наверх. А о том, что ее пьяный от дыма отец мог споткнуться и упасть где-нибудь на палубе, она вовсе не думала. Не думала, что потребуется одно лишь неуклюжее движение, чтобы скинуть его за борт – в темноту. Нет, ни о чем таком она не думала.

Она обнаружила его в компании караульных в пятне света от фонаря. Он сидел, скрестив ноги, на бухте из толстого пенькового каната. На мгновение она почувствовала облегчение, которое тут же испарилось, когда знакомый запах лотосового дыма проник в ее ноздри. С ним было еще трое: молодой человек в грязной соломенной шляпе, мужчина возраста ее отца и мальчишка не старше одиннадцати-двенадцати лет. Они передавали деревянную трубку по кругу.

У молодого человека на плече не было клановой ирэдзуми, только несколько карпов кои и девушек-гейш, и это значило, что он был низкородным баракумином. Мальчик был слишком юн для татуировок, поэтому Юкико могла только догадываться, откуда он. Светлая кожа, но не такая светлая, как у Кицунэ. Скорей всего, Феникс.

Юкико прокралась вперед и встала рядом с ними, скрытая танцующими тенями, слушая грубые шутки, мат и обрывки хриплого смеха. Через несколько минут ее заметил облакоход в соломенной шляпе. Он поморгал налитыми кровью глазами, пытаясь сфокусировать взгляд на ее лице. Глубоко затянувшись, он передал трубку сидящему рядом мальчишке.

– Мисс? – прозвучал грубый голос, немного заплетаясь и выдыхая дым. – Вы что-то хотели? Помочь вам?

Трое других глянули в ее сторону, и последним – Масару. Вот и все, что она получила, – быстрый взгляд, но она успела заметить в нем стыд.

– Я ничего не хочу, спасибо, са́ма, – Юкико вежливо кивнула, с отвращением глядя на трубку с лотосом. – Просто пытаюсь проветриться на свежем воздухе.

– Хрен ты его тут найдешь, – сказал мальчишка, сморщившись, и передал трубку Масару.

Старший облакоход быстро отвесил мальчишке подзатыльник. На подбородке у него седела трехдневная щетина, на правом плече виднелась татуировка дракона, сделанная каким-то художником из Доктауна.

– Следи за языком в присутствии дам, Кигоро, – он погрозил мальчишке грязным пальцем. – За левым бортом полного свежего воздуха для тех, кто бесчестит этот корабль.

Облакоход в соломенной шляпе усмехнулся, мальчик пробормотал извинения и покраснел. С минуту был слышен только густой скрип корпуса «Сына грома», завораживающий гул огромных пропеллеров, да железный рык двигателей в трюмах. Юкико смотрела на отца, который упорно отводил глаза.

– Прошу прощения, – старший облакоход накрыл кулак ладонью и кивнул ей. – Меня зовут Рю Саито. А это Бендзиро. – Младший облакоход в соломенной шляпе поклонился. – А мальца с длинным языком зовут Фушичо Кигоро.

Мальчик потер затылок и поклонился ей.

Феникс, значит. Я угадала.

– Меня зовут Кицунэ Юкико.

– Мы знаем, кто вы, мисс, – Сайто поднял руку, извиняясь. – Слухом земля полнится. Вы дочь Черного Лиса Масару-сама, – и он хлопнул отца по плечу, – который охотится на грозового тигра по приказу сёгуна Тора Йоритомо.

– Следующего Танцующего с бурей Шимы, – добавил мальчик.

Саито нахмурился и забрал трубку. Комок смолы лотоса раскалился докрасна, когда он затягивался дымом.

– Ты, правда, так думаешь, юный Кигоро? – Саито удерживал дым в легких, пока говорил. – Что Йоритомо-но-мия станет Танцующим с бурей?

Мальчик моргнул.

– Так они говорят.

– Они? – Саито выдохнул и помахал рукой. – Кто «они»? Ками воздуха?

– Люди, – пожал плечами мальчик. – В Доктауне.

– Айя, – Саито покачал головой и передал трубку дальше. – Как так получается? Нынешние дети так много болтают и так мало знают. – Он уставился на мальчика в притворном изумлении. – Танцующий с бурей – это не просто зверь с всадником на спине. Чтобы стать великим, как Кицунэ-но-Акира, мало оседлать грозового тигра.

– Хвала всем, – Бендзиро поднял трубку, провозглашая тост, и выдохнул длинную струю дыма, тут же подхваченную ветром.

– Хвала всем, – кивнул Саито.

– Почему? – Кигоро оглядел всех. – Что он сделал? – Оба облакохода разразились гневными восклицаниями и по очереди отвесили Кигоро еще подзатыльников.

Юкико почувствовала жалость к мальчику и, стараясь перекричать вопли, объяснила.

– Он прикончил Букяку, молодой са́ма. Морского дракона, который проглотил остров Такайяма.

– Аааа, – Бендзиро указал на Юкико и поклонился, очевидно, уже опьянев от дыма. – Видишь, Саито-сан? Некоторые молодые люди знают великую историю этого острова. По крайней мере, Черный Лис рассказал своей дочери о прошлом. – Он еще раз криво поклонился Масару. – Мое вам почтение, великий са́ма.

– Морских драконов не существует, – надулся юнга, пристально глядя на своих товарищей. – И острова Такайяма тоже нет. Вы смеетесь надо мной.

– Сейчас уже нет драконов, – согласилась Юкико. – Но давным-давно, когда вода в океанах еще не была красной, они плавали в водах вокруг Шимы. В столице Кицунэ в большом музее на стене висит скелет дракона.

– Вы его видели?

– Один раз, – она посмотрела на палубу. – С мамой и братом. Давным-давно.

– Какими они были?

– Ужасными. Ядовитые шипы и зубы – огромные и острые, как катана.

– …и не было никого ужаснее могучего Букяку, Дракона Забвения.

Юкико подняла глаза, когда заговорил отец. Его глаза смотрели вдаль, в темноту над перилами, в глубину ночи, голос был хриплым от дыма. Он провел пальцем по седеющим усам и облизнул губы. И когда он продолжил говорить, она, на мгновение, снова превратилась в маленькую девочку, которая удобно устроилась у огня с Сатору и Буруу, слушая волшебные сказки.

– Хвост его, говорят, был широк, как стены императорского дворца. И когда он в гневе бил им по воде, у него за спиной поднималось огромной высоты цунами. Всего лишь щелкнув челюстями, он мог проглотить целый корабль вместе со всем экипажем, засосать целые косяки глубоководного тунца. Разбойничая в восточном океане, он стал жирным, огромным, а рыбаки острова Такайяма – был такой остров, молодой са́ма, – страдали от голода. Поэтому они молились великому Сусано-о, Богу Бурь и Штормов, и просили изгнать Бокяку из их вод.

Саито подался вперед, сложив руки на колени, и Бендзиро уставился на Масару, словно загипнотизированный. Гул двигателей и жужжанье пропеллеров, казалось, затихли, а звук голоса напоминал шелест бьющейся о стекло ночной бабочки.

– Но великий морской дракон подслушал просьбы островитян, – Масару забыл про трубку с лотосом, из которой вился тонкий дымок. – Бокяку страшно разгневался и, раскрыв пасть, проглотил и остров, и всех его жителей: мужчин, женщин, детей, животных. И поэтому в священной «Книге десяти тысяч дней» говорится о восьми островах Шима, а сейчас их только семь.

Саито откинулся назад, поглаживая серую бороду и глядя на мальчишку.

– И поэтому вы, невежественные щенки, никогда не слышали название «Такайяма».

– Букяку был черным ёкаем? – спросил мальчик Масару.

– Нет, – покачал головой Главный Охотник. – Не был он черным ёкаем.

– Но он был злым.

– Ёкаи бывают трех видов, юный са́ма, – Масару стал загибать пальцы на руке. – Белые ёкаи – как великий феникс. Чистые и беспощадные. Черные ёкаи, рожденные в подземном царстве Йоми. Это о́ни, нагараджи и другие создания зла. Но большинство духов зверей – обычные, серые. Они могут быть любыми. Могут быть благородными, как великий грозовой тигр, который откликается на зов Танцующего с бурей. Но они могут казаться нам жестокими, как морские драконы. Так бурное течение кажется жестоким тому, кто тонет.

Юнгу этот рассказ не убедил.

– И при чем тут Кицунэ-но-Акира?

Облакоходы глядели на Масару. Он долго смотрел на трубку в руке, а затем продолжил.

– Уцелел лишь один человек с острова Такайяма. Простой рыбак. Он был в море, а вернувшись, не нашел ни дома, ни родных. Сто и один день шел он долгой и сложной дорогой и, наконец, пришел ко двору императора Тенмы Читосе прямо перед великим праздником в честь Бога Идзанаги.

Одежда его превратилась в лохмотья, сам он обезумел от горя. Охранники императора не пустили его во дворец, потому что праздник уже начался. Однако великий Кицунэ-но-Акира, который прибыл в Киген по приглашению Императора, услышал, как ласточки в саду императора шептались об этом несчастном. Со смирением истинного самурая Танцующий с бурей накрыл рыбака своей одеждой и пригласил сесть за стол и угощаться вместо него. А сам Кицунэ-но-Акира прыгнул верхом на своего грозового тигра, могучего Райку, рык которого напоминал шум бури, а крылья грохотали, как песнь Райдзина. И быстрее ветра полетели они в логово ужасного Бокяку.

Мальчик моргнул.

– А как звучит песнь Райдзина, са́ма?

– Арашиторы – это дети Бога Грома Райдзина, юный са́ма, – Масару мягко улыбнулся. – Звук их крыльев ты слышишь, когда в небе толкаются тучи и надвигается шторм.

Саито взял трубку из руки Масару, выудил из уваги маленький кожаный мешочек и набил трубку свежей порцией смолы. Юкико посмотрела на кончики пальцев, покрытые пятнами от смолы лотоса, – тот же сине-черный оттенок, что и у отца.

Саито раскурил трубку от пламени фонаря, которое всполохами отразилось в налитых кровью глазах Масару, будто подожгло их.

– Битва была такой жестокой, какой мир еще не видел. В небе грохотал гром, на материк обрушились огромные волны, сметая целые деревни с лица земли. Люди затаили дыхание. Кицунэ-но-Акира был великим воином, и никогда еще не было у него такого смертельного врага, как Бокяку – острые, словно меч, зубы и рев, который рушил все на своем пути.

Наконец Танцующий с бурей вернулся, доспехи его были сломаны, а тело изранено ядовитыми клыками. Но могучий грозовой тигр Райку нес в когтях кровоточащее сердце Бокяку. Кицунэ-но-Акира вернулся на праздник императора и с низким поклоном преподнес сердце рыбаку. Когда император спросил его, что он хочет в благодарность за свой подвиг, Кицунэ-но-Акира попросил всех гостей никогда не забывать о Такайяме, чтобы Дракон Забвения не мог воскреснуть. Затем он опустился на колени у стола, выпил за здоровье императора и упал замертво, потому что кровь его была отравлена ядом дракона.

– Хвала всем, – Бендзиро прикрыл голову и поклонился, затем потянулся за трубкой.

– Хвала всем, – кивнул Саито, как следует затянувшись перед тем, как передать трубку.

Юнга растерянно поморгал, посмотрел на Юкико.

– Это правда?

– Так говорят, – она все еще смотрела на отца, не отрывая глаз. – Но кто знает, существовал ли он на самом деле.

Масару поднял голову и, наконец, посмотрел в глаза Юкико.

– Конечно, существовал.

Юкико продолжала разговаривать с юнгой, как будто отец не издал ни звука.

– Может, это было землетрясение, которое затянуло Такайяму под воду. Люди часто обвиняют драконов или богов в собственных несчастьях, даже если они сами во всем виноваты. – Она взглянула на пальцы Масару. – Кицунэ-но-Акира может быть просто притчей. Предупреждением о том, что мы должны воздавать честь мертвым, помня их имена. – Она пожала плечами, посмотрев на мальчика. – Кто знает?

– Я знаю, – Масару покосился на нее мутным, налитым кровью взглядом. – Я знаю.

Юкико уставилась на него. Невнятные слова, рассеянный взгляд, растерянный вид с отвисшей челюстью, посеревшая кожа. Наркотик, притупляющий боль от тяжелой потери.

Костыль для слабого сломленного человека.

Она облизнула губы, медленно поднялась на ноги.

– Я вам скажу то, что знаю я, – она оглядела облакоходов. – Я знаю, что вы не должны давать трубку двенадцатилетнему мальчику. Я знаю, что вы не должны насмехаться над ним из-за его невежества, пока сидите тут и вдыхаете эту гадость. – Она пристально посмотрела на отца. – И я знаю, что все курильщики лотоса – лжецы.

Она прикрыла кулак ладонью и поклонилась юнге.

– Спокойной ночи, юный са́ма.

Развернувшись, она отправилась к себе в надежде уснуть.

На следующий день Юкико проснулась, когда солнце только показалось на горизонте. Отец спал на своем месте и храпел, как бензопила. Одна нога свисала из гамака, болтаясь в воздухе. Одежда его пропиталась запахом лотоса, а пальцы были покрыты липкой сине-черной смолой. Умываясь и одеваясь, Юкико старалась посильнее шуметь, но он не шевельнулся. Проклиная его про себя, она вышла из комнаты.

Палуба уже была заполнена облакоходами, наверху на снастях копошилось больше десяти человек, перепроверявших узлы и канаты перед приближением к зоне муссонов. Капитан Ямагата стоял у штурвала, держась обеими руками за широкое колесо, выкрикивал приказы своим людям и проклинал шторм. «Сын грома» уже плыл над территорией дзайбацу Дракона, и вдали, на севере, на горизонте уже вырисовывалась темная зубчатая линия гор Йиши. Совсем скоро корабль полетит над территорией Кицунэ, дымящей пожарами и покрытой шрамами. Прошло почти восемь лет, как они уехали отсюда.

Пряди густых волос закрывали ей лицо, и она убрала их за уши. Не было настроения даже собрать их в пучок. Она сидела на бочках с чи, закрепленных на носу судна, и смотрела, как под ее ногами мелькают красные сельские пейзажи. Рассветный бриз был прохладным, но солнечное тепло уже набирало силу, и она надела очки, чтобы защитить глаза от яркого света. Она видела коричневое пятно чипровода, идущего через поля лотоса на запад: ржавая артерия, протекающая по больной плоти. Разглядывая горные хребты со стороны левого борта, она заметила крошечные пятна неболётов, кружащих вокруг темного пятна грязи и смога – горного бастиона Главпункта. Это была твердыня Гильдии – пятиугольная глыба из пожелтевшего камня, взмывающая в небо среди черных облаков со своего неприступного основания.

Короткий деревянный тренировочный меч вонзился в палубу прямо у ее ног. Тупое лезвие боккэна было испещрено десятками зарубок и вмятин, рукоять обернута крест-накрест старым шнуром. Она посмотрела на меч, затем через плечо на человека, который его бросил. Сзади стояла Касуми, держа в руках еще один короткий боккэн, ее длинные волосы были заплетены в толстую косу.

– Потренируемся? – Голос женщины слегка приглушал платок.

– Нет, спасибо, – Юкико снова посмотрела на горизонт.

– Ты уже несколько дней не занимаешься.

– Четыре дня за семь лет, – Юкико пыталась отвечать вежливо. – Думаю, я выживу.

– Я не буду сильно наседать, если тебе нездоровится из-за этого запаха.

От улыбки в голосе Касуми у Юкико по телу прошла дрожь. Она снова посмотрела через плечо.

– Такими разговорами вам и бешеного волка не уговорить. Хотите жесткого боя?

– Нет, ты права, – Касуми перекинула боккэн из одной руки в другую. – Мне надо оставить тебя в покое – сиди тут и дуйся, как шестилетний ребенок.

Юкико повернулась к ней лицом.

– Я не дуюсь.

– Конечно, нет, – Касуми опустилась на колени и подняла брошенный ею боккэн, указав на пол между ступней Юкико. – Не забудь пристегнуть нижнюю губу, когда решишь встать.

Юкико выхватила тренировочный меч из руки старшей женщины.

– Хорошо. Будь по-вашему.

Передняя палуба была достаточно просторна для хорошей потасовки, чтобы не мешать облакоходам. Юкико почувствовала на себе несколько любопытных взглядов, когда встала в стойку и собрала волосы в косу, завязав ее на конце. Касуми заняла позицию у правого борта, широко размахивая мечом над головой и вокруг бедер так, что свистел воздух. Юкико подошла к левому борту, несколько раз ударив концом меча по палубе. Она заняла позицию и уставилась на Касуми.

– Не стоит обращаться с ним так грубо, – сказала Касуми.

Юкико бросилась через палубу, нацелившись боккэном прямо в горло Касуми. Старшая женщина отклонилась назад, с легкостью отразив удар. Юкико наступала, намереваясь нанести три быстрых удара – в лицо, грудь, живот, опуская меч вниз по широкой дуге к коленям Касуми. Палуба наполнилась резким треском ударов дерева по дереву, топотом босых ног по настилу, короткими воинственными возгласами, которые сопровождали каждый удар меча Юкико.

Она заблокировала клинок Касуми, заставив ее откинуться на перила правого борта. Сотни футов пустоты отделяли их от качающихся ветвей лотоса внизу.

– Не читайте мне лекции, – выплюнула Юкико. – Вы мне, черт возьми, не мать.

– Продолжай напоминать мне об этом.

Касуми вытянула ногу и оттолкнула Юкико. Девушка кувыркнулась назад и присела на корточки, отражая удар, нацеленный в голову. Касуми сильно ударила ее в грудь и заставила откатиться дальше по палубе, с губ слетели брызги слюны. Юкико едва успела подняться на ноги, как ей снова пришлось парировать целую серию ударов: два диагональных пореза на груди и несколько ударов по лицу. Пятясь по передней палубе, она отступила, пытаясь восстановить равновесие.

– Нечего его защищать, – шипела Юкико. – Вы знаете, на кого он стал похож. Каждый божий день накуривается этой гадостью. Пьет до одурения. Может, вам стоит оседлать его, а не па́рить мне мозги при каждом удобном случае.

– Я делаю это, потому что забочусь о тебе, – Касуми парировала неуклюжий удар, треснув Юкико по левой голени. – И я вижу, что делаешь с ним ты.

Юкико сделала выпад ногой, прыгнула вверх и дальше, через бочки с чи, чтобы перевести дух, вытянув руку с боккэном над головой Касуми. Она тяжело дышала, к покрытой потом коже прилипли пряди черных волос.

– Мой отец получает то, что заслуживает.

– Он любит тебя, Юкико.

– Он любит саке, – она убрала волосы изо рта. – Он любит проклятую трубку. Больше, чем он любит меня. И больше, чем любит вас.

Касуми резко остановилась, грудь ее тяжело вздымалась. Меч в ее руке дрогнул.

– Поверьте этому, Касуми, – Юкико сняла очки, чтобы старшая женщина увидела ее глаза. – Поверьте этому, если не верите ничему другому.

Она швырнула боккэн на палубу. Он покатился по полированным доскам и замер у ног Касуми, означая конец боя. Рукавом уваги Юкико вытерла пот со лба, сердце бешено стучало, во рту пересохло.

Голос Касуми был тихим, едва слышным.

– Может, ты не все знаешь, Юкико.

– Может, и нет.

Она прошла мимо старшей женщины прочь.

– Но я знаю достаточно.