Читать книгу Трудовые будни барышни-попаданки 3 - Джейд Дэвлин, Литагент Лебедева И. Selfpub - Страница 15

– Эмма Марковна, из полиции к вам приехали, – крикнул дворовый мальчишка.

Я автоматически отметила – как налажена охрана! Пусть Лизонька рядом, ворота все равно под присмотром, а Ванька не стал бросать пост и послал гонца.

Еще подумала: надо бы его сменить, пусть полакомится, хлебнет наливки – в его возрасте водку рановато.

…И тут осознала услышанное. «Из полиции» – значит, это не Миша. Не смог приехать сам? Новость от него? О нем? Какая?!

Ноги сами понесли к воротам. Что бы ни случилось, скорее, скорее! Ничто не может быть хуже страшных мыслей, наполнивших голову!

Навстречу шел урядник. Тут ошибки быть не могло, я видела его на ярмарке рядом с начальником.

– Здравствуйте, Эмма Марковна. Письмо вам от Михаила Федоровича.

Я разорвала ненадписанный конверт, вытащила лист. Принялась читать, удивляясь с каждой минутой.

«Эмма Марковна, очень грустно вышло. Опечалил меня ваш человек, тот, что таким хорошим артистом оказался в "Бристоле". Мне за державу обидно, и что перед этим… А вот самому давать пришлось, да и не только давать, лишь бы выручить. Говорит, что сам до такого додумался, удавиться хотел, да я не позволил. А я же говорил – осторожней надо с этим! Твое счастье, что я заглянул в Нижний про Комарика узнать. Петр все расскажет, ему верить можно».

Уж не помнила, какими словами взмолилась-поблагодарила, что не сбылось самое страшное предположение. А потом сосредоточилась на проблеме.

Петру верить можно, как и письму. Благодаря не почерку, а цитатам-намекам, которые ни один злыдень прошлого века знать не мог.

– Отойдемте, сударыня, от лишних ушей, – сказал Петр. – По правде говоря, Михаилу Федоровичу очень постараться пришлось, чтобы вашему человеку помочь в такой оказии…

И мы пошли искать тихий угол среди общего веселья. А я без особых трудов расшифровала намеки письма. С Комариком – понятно. «Хороший артист» – конечно же, Алексейка. «Я мзду не беру, мне за державу обидно» – так Миша говорил не раз. Это что же, ему самому мзду давать пришлось?

Да, пришлось. «Оказия» оказалась следующей: Алексей Иванович привез спирт, или вино по тогдашней коммерческой терминологии, в Нижний Новгород. По пути выяснил в трактирах, что розничные цены повысились, ведь они в прямой зависимости от стоимости зерна. А на казенном заводе скупали по прежней цене. Вот мой управляющий и проявил творческий подход: стал обходить питейные заведения, предлагать продегустировать мою продукцию и продавать, да так, что каждая четверть приносила ему почти половину дохода от заводской цены.

Вот только много таких умников, и знал об этом в первую очередь откупщик. Все закончилось предсказуемо: в очередной раз Алексейка был взят с поличным, когда продавал очередной бочонок.

– Да еще и бумагу сразу отобрали с вашей подписью: продаю по воле и приказу барыни, а что барыня приказала на завод везти – в бумаге не сказано. Повезло вашему человеку, что Михаил Федорович в Нижний заглянул, а ваш возчик его на улице увидел. Тамошний-то винный жук – откупщик всю полицию в кулаке держит. Изничтожает тех, кто ему монополию портит. Так-то, конечно, Михаил Федорович с губернской полицией договорился, чтобы ваш управитель поскорей вино сдал на завод. Вот договорился – недешево. Чтобы протоколы изъять, будто и не приезжал в Нижний ваш человек…

…Есть такое понятие «испанский стыд», когда стыдно за другого. Наверное, есть такая же боль – горят щеки, дрожат пальцы, стучит сердце. Когда понимаешь, как больно было любимому человеку. Как пришлось Мише делать то, что ему противнее всего, – договариваться. Смотреть в масленые хитрые глазки, слушать намеки, обещать, платить.

– Недешевым вышло винцо, – вздохнул гонец. – По правде говоря, Эмма Марковна, так может статься, что пришлось Михаилу Федоровичу в долги влезать. Вы же знать должны, он много денег с собой никогда не возит.

Не просто вздохнул – взглянул на меня с укоризной. Такими начальниками, как Миша, дорожат. Спрашивает строго, но уважает, никогда злость не сорвет и не подставит. Это в любую эпоху дорогого стоит, а уж в эту, полную самодурства, тем паче.

– Плохо вышло, Петр, – искренне сказала я. – Не дала своему человеку наказа – ни капли не продать мимо казны. Что же он?

– Возвращается, – сказал полицейский. – Михаил Федорович вас просил известить заранее, вдруг слух раньше дойдет. И чтобы вам известно стало все как было. А то мало ли…

Еще вчера я ответила бы взглядом драконьего гнева: что «мало ли»?! Мой человек мне солжет? Мои люди мне не лгут!

А теперь просто опустила взгляд. Могла ли сама ожидать такую каверзу от самого надежного сотрудника? Который в первый день нашего знакомства проявил маленькую, но такую приятную инициативу, а потом оказался едва ли не лучшим помощником. За год вырос из мальчика на побегушках в управляющего.

И вот… Обменял доверие на махинацию, пусть даже и не мелкую. Бес попутал? Раньше я считала это шуткой или эвфемизмом. Сейчас стоит отнестись как к одной из гипотез, другой под рукой нет.

Ладно. Вернется – разберемся. А пока я пригласила гонца угоститься и переночевать перед дальней дорогой. Теперь спешить ему не надо.

Сама же вернулась к веселой толпе. Выпила рюмку легкой наливки, потом еще… успела остановиться, понять, что принялась утолять тревогу и обиду самым опасным способом. Мужики и бабы радовались от души, плясали, почти не ссорились. Я на них поглядывала и гадала: кто же еще способен отколоть такую недобрую шутку?

Если не Алексейке, то кому верить?

* * *

Алексей Иванович вернулся через три дня. Я применила жесткий педагогический прием. Встретила у ворот, оглядела материальную часть, мгновенно сосчитала повозки и лошадей, отметила, что все вернулось, но промолчала. Только сухо кивнула в ответ на приветствие и коротко велела:

– Ступай в контору.

Заранее убедилась, что лишних ушей не будет. Не знаю, что скажу, да и не знаю, что услышу.

Алексей Иваныч выглядел исхудавшим – не ел, что ли, на обратном пути? Сюртук и жилет висели на нем как на неправильно выбранном пугале.

Вошел, вывернул карманы. Вынул несколько мятых ассигнаций, кучку металлических монет.

– На завод бесплатно отдать пришлось, – сказал он с непривычной хрипотцой.

– А что продал в кабаки? – бесцветно спросила я.

Алексей молча указал на стол. Тихо произнес:

– Взятки давать пришлось. Мне и Михаилу Федоровичу. Я – совсем мелким крючкам, он ходил куда-то. Сколько сам отдал – не сказал.

Вдохнул воздух, добавил:

– Все, что в бутылях было, настойки духмяные, все раздарить пришлось. Откупщик оценил. Сказал, что мягко и вкус во рту. Если бы, говорит, не качество такое, не стал бы миловать.

– Казнил бы, – так же сухо заметила я.

А потом взглянула ему в глаза и сказала:

– Алексей, вот зачем это? Мой доход приумножить хотел? Но я же тебе сказала – только на завод. Так ты не о моих доходах думал?

Алексейка кивнул.

– Зачем тебе это, Алеша? – устало спросила я. – Хотел накопить и сбежать, в купцы податься? Девица тебе на ярмарке приглянулась, на приданое собирал? Что ты такое задумал, что у меня не попросить?