Читать книгу Трудовые будни барышни-попаданки 3 - Джейд Дэвлин, Литагент Лебедева И. Selfpub - Страница 9

То, что помещикам по привилегии от императрицы Елизаветы Петровны можно курить вино – делать перегонный продукт, я знала. Для домашних нужд – пожалуйста, впрочем, не больше девяноста ведер, а вот излишки полагалось сдавать на казенные заводы. Кстати, любопытный нюанс – только тем помещикам, которые находятся в своих имениях. А если служит, по военной или штатской линии, то винокурню оставить на аутсорсинг нельзя.

Кстати, задумалась – не наблюдался ли в указе государыни элемент гендерной дискриминации? Если дворянин служит в столице, может ли супруга, оставаясь в поместье, производить вино? Или ей надлежит находиться по месту службы мужа?

В любом случае я в поместье имею полное право превращать в спиртосодержащую жидкость любое сырье. Другие баре в нашей округе по старинке перегоняли исключительно зерновые, когда урожай хорош и цены упали на хлеб. Ну а я доставшемуся в наследство аппарату застаиваться не дала, более того, завела еще девять штук. Три с зимы уже стояли, после поездки в Нижний, а еще шесть я привезла с Макарьевской ярмарки. Причем выбирала придирчиво, проверяла все: от бака до змеевика. Осталась довольна. И спирт буду производить, и прочую полезную химию – скипидар…

Настойки двойной перегонки – для себя, а так накопилось почти три гектолитра жидкости под 60 градусов, которая по нынешней терминологии называлась «спирт».

Его-то я и сдам на казенный завод. А исполнителем у меня Алексей Иванович – вот и проверка его менеджерских качеств. Для начала доверила ему подготовку «спиртового обоза» – подобрать герметичные бочонки и большие бутыли, наполнить, запломбировать, самому подсчитать возможный выхлоп и сообщить мне итоговую сумму.

Сложнее оказалось с запланированным доходом. Я понимала, что моего менеджера ждет жесткий конфликт с казенными чиновниками, которые постараются и объем приуменьшить, и спиртовую составляющую. Для последнего случая Алексей был вооружен ареометром, купленным и поверенным в Нижнем Новгороде, с прилагаемой справкой о поверке. И, конечно же, инструкциями: с кем идти на компромиссы, каких чинуш радовать чаем, каких – чудными лампами с небольшим запасом керосина, кому нарядной коробки зефира и пары бутылочек особой лекарственной настойки хватит. Они все едино такую прежде не пробовали, при всем при том, что опыт в деле пития имеют гигантский. В общем, его задача – создать хорошее впечатление и желание дальнейшего сотрудничества. Но большого ущерба не допустить.

Алексейка был, безусловно, готов к своей миссии. Вычистил и выгладил ярмарочные наряды, взял с собой мой подарок – бритвенный прибор. Пожалуй, опять примут за дворянского сына. Хоть и вправду усыновляй. Нет, пожалуй, поздновато.

Спиртовой обоз отбыл в Нижний Новгород – губернский центр – как раз утром того дня, когда меня посетил дядюшка. В губернский, а не в уездный, потому что в нашем уезде откупщик один и слава о нем на редкость нехорошая. Скуп, не в меру вороват, без обману прожить не может, при том что система откупов дает в эти времена таким, как он, до двухсот миллионов рублей в год. Сумасшедшие деньги!

Понятно, что не одному человеку в карман, но уж коли ты к этой кормушке пробился, то все, ты обеспеченный человек. Даже взятки и прочие изъяны, которые претерпел на пути к заветной цели, вернутся в твой карман не далее чем через год. А потом – катайся, каналья, как сыр в масле! Главное, начальство подмасливать не забывай. И своих ближних не ущемляй, не скопидомствуй, не обманывай совсем уж безбожно.

С последним у нашего уездного откупщика и случились проблемы.

Про систему откупов я много узнала от Ивана Колесова, управляющего Никитиных, и от своих же дворовых. Откупщик – это человек, который получил контракт, заключаемый на торгах, вроде наших тендеров, в особом ведомстве. Понятное дело, как и с тендерами, торги крайне редко бывали честными. Контракт этот определял, на каких условиях откупщик принимает в казну спирт и как дальше реализует его в розницу – в виде водок разной крепости, медовух, настоек и прочего.

Откупщик в это время именовался «коронным поверенным», то есть доверенным государя императора, с весьма широкими полномочиями. Чиновник он, проще говоря. Но при этом жалованья ему не положено никакого. Легально он имеет маржу с тех же хмельных медов, водок и пива. С продажи закусок, а еще – со штрафов, какие накладывают на любого, кто решит сам гнать и продавать спиртное. Штрафы, вестимо, взыскивались через полицию, только кто же с ней захочет дело иметь, если можно обойтись? Те же кабатчики частенько самогоноварением баловались, а еще чаще – скупкой неучтенных спиртных напитков. Посему держали на взятках не только полицмейстера, но и откупщика.

Однако основные доходы этот товарищ получал за счет обмера, обсчета, запугивания мелкого производителя и фальсификации водки. Проще говоря, понижения градуса.

Бывали среди них, конечно, те, кто «воровал в меру, по совести». Но не все, далеко не все. А уж если в уезде, то монополист.

В общем, до Нижнего подальше ехать будет, зато вернее. Там и подсказать есть кому, и посодействовать, рекомендацию к хорошему откупщику дать. Если явится управитель от Эммы Марковны Шторм, то не поймут. Еще и скаламбурят: почему не от Бури? Если же от Никитиных, то поймут сразу. И отнесутся с уважением, как к контрагентам самого серьезного торгового дома губернии.

Примерно с такими же напутствиями я отпустила Алексея Ивановича со спиртовым обозом. Дала ему рекомендательное письмо, повелев сперва заглянуть в контору Никитиных, а потом на завод.

На сборы ушел вечер, проводила поутру. И решила все же добраться до бумаг покойного Эммочкиного мужа. Просто сесть и прочитать.

«Дорогая моя Эммочка…»

Чуть лист не отложила. Будто принялась читать чужое письмо.

А может, и лучше, что чужое. Вот если начиналось бы оно «Дорогая Эммушка»… вот так было бы хуже. Будто мой родной человек написал. И я знаю, что его уже нет.

Нет, тот Миша, что лежит в предместьях Парижа, писал Эммочке. А вот мой Миша…

Я заставляла себя читать этот текст, пробираясь через, в общем-то, твердый, уверенный почерк, только чернила плохие, выцветшие. Может, это и к лучшему – будто я в архиве, читаю древнее письмо.

Писал супруг Эммы Марковны, что он уже гвардейский капитан, что война заканчивается, что следующее письмо пришлет из французской столицы. А еще писал, что цыганка ему гадала в Страсбурге, что путь его славный, а жена его любит. И еще что-то добавила на неведомом языке, но он не понял.

Вот я – поняла.

Отбросить сантименты, читать дальше. В этих письмах должны быть ответы на вопросы, возникшие еще с осени.

Не сразу расслышала стук в дверь.

– Эмма Марковна, – несмело сказал Ванька, – к вам…