Читать книгу Катерина - Джеймс Фрей, Nils Johnson-Shelton - Страница 12

Мне требовались деньги на.

Билет на самолет.

Еду.

Жилье.

Бухло и дурь.

Книги.

В любом порядке.

Я не знал, сколько мне нужно, но понимал, что больше, чем у меня есть, то есть больше двух тысяч долларов. Думал, что пятнадцати или двадцати тысяч хватит на год или два. Я же не собирался жить в «Ритце» или в «Крийоне» или ужинать в «Вольтере» или «У Жоржа». И путешествовать не планировал. Найти жилье подешевле, вести простую жизнь. Двадцати пяти хватило бы еще на дольше. В университетском городке шла зима. Я мог бы найти работу, но так получилось бы дольше. Оставался единственный выход – наркодилерство. Покупай белое, продавай белое. Было холодно, народ сидел в четырех стенах, бухал и употреблял. Продавай белое, покупай белое. Только так.

Я отнес два куска к дилеру и купил сорок граммов. Разбодяжил десятью граммами «НоДоза» и продал все пятьдесят за пять тысяч. Купил три унции, то есть 84 грамма, разбодяжил двадцатью граммами «НоДоза» и продал за десять кусков. Там, где я учился, спрос был невысоким, так что я ходил в три соседних колледжа. Взял десятку, купил шесть унций, то есть 168 граммов, разбодяжил 40 граммами «НоДоза» и продал все, вышло чуть больше двадцати кусков. На все про все – три месяца. Деньги я хранил в банковской ячейке. Целую кучу грязных зеленых купюр.

Когда я не дилерствовал, я читал. Французское. Гюго и Дюма, Бодлера и Рембо. Когда не читал – бухал. Учеба потеряла всякий смысл. На кой хрен мне диплом – приклеить на стенку? Прихватить с собой, чтобы претендовать на какую-нибудь говенную работу? Подтереть им свою сраную задницу? Торгуй читай бухай спи. Просто и прицельно. Мне требовались деньги. Требовалось расслабиться. И кормить мозги. Торгуй читай бухай спи. Она нашла нового парня и уехала на весенние каникулы в путешествие, я слышал, они идеально подходят друг другу, он из Нью-Йорка, мечтает стать инвестиционным банкиром. Всякий раз, сталкиваясь с ней, я отворачивался и шел прочь. Когда мы оказывались в одной комнате или в одном и том же баре, я делал вид, будто мы не знакомы. Пару раз она пыталась поздороваться, а я словно не слышал. Я ничего не добивался, не играл и не вел себя как подонок, просто не мог видеть ее или говорить с ней, потому что мне было больно. Несмотря на принятое решение, я любил ее. И больше всего меня ранило то, что она зашагала по жизни дальше так быстро и, похоже, легко. Мне хотелось ненавидеть ее, но я не стал, не смог, я любил ее, и мне было больно думать о ней, вспоминать, представлять ее с другим, видеть ее или слышать ее голос, отчего мне хотелось скорчиться и заплакать. Я любил ее, и мне было больно.

Близился конец учебного года. Все строили планы. Переехать в Нью-Йорк и найти работу, перебраться в Лос-Анджелес и найти работу, поступить в школу права, в школу медицины, в школу бизнеса, переехать в Чикаго и найти работу. Чем ближе, тем острее это ощущалось. Мне хотелось вырваться. Свалить на хуй. Осталось три недели. Денег более-менее достаточно, чтобы уехать. Я зашел в бар с друзьями. Бар был многолюдным, шумным и дымным. Мне туда не хотелось. Говорить было не с кем и не о чем. Хотя за последние четыре года я побывал в этом баре со многими, их мир уже не был моим. Их ждало светлое будущее, карьеры, дипломы, достижения, деньги, ипотеки, обязанности и программы пенсионных накоплений. А я уезжал в Париж – гулять и читать и бухать и курить и писать и мечтать и голодать и злиться и орать и улыбаться и смеяться и ебаться и страдать и пропадать и сидеть у Сены и смотреть, как вокруг вертится мир.

Я увидел ее. Она была с подругами, ее парня я нигде не заметил. После нее я ни с кем не встречался, и мне казалось, что, если я буду хорошим, она вернется, хоть я и знал, что она этого не сделает. Я видел ее в компании подруг и хотел ее больше, чем когда-либо, больше, чем когда-нибудь вообще хотел хоть чего-то. Хотел целовать ее, вжиматься в нее, чувствовать ее вкус, слышать ее стон, как когда я входил в нее. Наш секс всегда был нежным и простым. Много свечей, негромкая музыка, чистые простыни, тихие ласки. Он был полным любви, вежливым и скучным. А в том баре мне хотелось взять ее, изнасиловать и измучить. Хотелось выебать ее. Долго и глубоко и резко и мокро. Чисто ради физического удовольствия. Ради потрясающего момента, когда я кончу. Я сидел, смотрел, как она болтает с подругами, смеется, отводит упавшую на глаз прядь волос, отпивает из стакана, смотрел на ее губы, ее язык.

Я хотел.

Хотел.

Хотел.

Я встал и направился к ней, она увидела, что я приближаюсь, и сделала удивленное лицо, но улыбнулась. Прежде чем она успела заговорить, я наклонился к ее уху и прошептал.

Хочу трахнуть тебя прямо сейчас.

Она засмеялась.

Это правда. Сейчас же.

Она взглянула на меня чуть растерянно и смущенно. Я продолжал.

Если бы я мог, я бы сейчас смел с этого стола все бутылки и стаканы и взял тебя прямо на нем.

Она не сводила с меня глаз, все еще улыбающаяся и все еще удивленная.

Ты под кайфом?

Да.

Нанюхался?

Угу.

Уходи.

Давай выйдем.

Зачем?

Затем, что я хочу трахнуть тебя.

Я шагнул ближе, поцеловал ее медленно и крепко, и после краткого замешательства она ответила на поцелуй. Я отстранился, она улыбнулась, я взял ее за руку, и мы молча вышли из бара вместе. Она спросила, куда мы идем, я не ответил. Мы обошли здание и свернули на стоянку. Было темно и тихо, на стоянке не осталось пустых мест, машины выстроились в четыре ряда. Я высмотрел в дальнем углу ее машину, черный внедорожник европейской марки, и повел ее туда за руку. Она попыталась было достать из кармана ключи, но я покачал головой и взял ее за обе руки. Мы обошли внедорожник, я начал целовать ее. Она отвечала мне, я прижал ее спиной к задней двери, мои руки блуждали по ее телу. Она вырвалась.

А если нас кто-нибудь увидит?

Мои руки двигались не переставая.

Не увидит.

Провел между ее ног.

А вдруг?

Поднял подол ее рубашки.

Да плевать.

Ее талия.

Мне – нет.

Ее зад.

Я наклонился и поцеловал ее губы язык дыхание. На ней была рубашка на пуговицах и короткая юбка, я запустил под них ладони, расстегнул и поднял. Целовал ее в шею, легонько покусывал соски через рубашку, стаскивал по ногам стринги. Направил ее руку к моему члену, она расстегнула штаны и достала его, я схватил ее обеими руками за зад, приподнял ее спиной к внедорожнику и ворвался в нее.

Глубоко.

Резко.

Мокро.

Мы оба застонали. Я медленно задвигался в ней целуя ее смакуя ее прижимая ее глубоко сильно мокро внутри у нее быстрее резче глубже истекая постанывая губы языки соски резко быстрее сильнее глубже ее руки на моей груди моей шее одна моя рука у нее на заднице другая на сиське быстрее сильнее глубже.

Истекая влагой.

Издавая стоны.

Было темно и тихо мы трахались на автостоянке прислонившись к машине я открыл глаза она смотрела на меня я смотрел на нее мы терлись друг о друга губами и языками она начала дрожать я улыбался заглядывал ей в глаза быстрее резче глубже и когда она задрожала, я кончил в нее, в мозгу у меня взорвалась слепящая белая волна

Радости

Наслаждения

Покоя

И бога

Она прошла через меня

В нее

Глубоко резко и влажно

Пульсируя

Содрогаясь

Она стонала и я стонал и мы кончали, мы кончали, мы кончали.

Мы кончали.

Радость

Наслаждение

Покой

И бог

На миг мы замерли. Я все еще был твердым у нее внутри. Я обнимал ее, она обнимала меня. Я поцеловал ее в шею. Прошептал: я люблю тебя. Она шепотом ответила: я люблю тебя, мы постояли минутку соединенные, она положила голову мне на плечо, стояла и дышала, мы стояли и дышали друг другу в шею, оба еще ощущали, еще ощущали, еще ощущали, резко, влажно и глубоко. Она отстранила меня и начала застегивать рубашку. Дождавшись, когда она справится, я улыбнулся, поцеловал ее еще раз, повернулся и ушел.

Я ушел вернулся туда где жил зашел к себе в комнату и уложил сумку. Заглянул в комнату Энди того самого который подарил мне ту книгу и оставил у него на постели записку с приглашением как-нибудь приехать в гости. Свой пикап я припарковал возле банка и переночевал в нем. Как только банк открылся, я зашел, сделал все, что надо было, и через двадцать минут вышел. Пикап я продал на стоянке для подержанных тачек и направился в аэропорт. У меня был паспорт, немного одежды, восемнадцать тысяч долларов дорожными чеками и тысячу двести наличными.

Я сел на самолет до Парижа.