Читать книгу 7 лучших историй для мальчиков - Джеймс Купер, Джонатан Свифт, Жюль Верн - Страница 39

На горизонте, милях в двух от железной дороги, вырисовывались удлиненные профили нескольких холмов, замыкавших равнину. Колымага вскоре попала в узкие, извилистые ущелья. Ущелья эти привели наших путешественников в очаровательную местность, где, разбившись на маленькие рощицы, росли с поистине тропической роскошью чудесные деревья. Самые замечательные из них – казуарины, – казалось, заимствовали у дуба его могучий ствол, у акаций – пахучие стручки, у сосны – жесткость сине-зеленых листьев. С их ветвями сплетались причудливые конусообразные вершины стройных, редких по своему изяществу банксий – bankca latifolia. Большие кусты с ниспадающими ветвями производили в этой чаще впечатление зеленых вод, льющихся из переполненных водоемов.

Восхищенные взоры блуждали среди всех этих чудес природы, не зная, на котором из них остановиться.

Маленький отряд на минуту задержался. Айртон по приказанию Элен остановил быков, и колеса колымаги перестали скрипеть по кварцевому песку. Между рощицами расстилались длинные зеленые ковры. Какие-то правильно расположенные холмики разделяли их на квадраты, еще достаточно отчетливые, напоминавшие обширную шахматную доску. Паганель сразу понял назначение этих пустынно зеленеющих луговин, так поэтично приспособленных для вечного покоя. Он узнал в них четырехугольные могилы туземцев, ныне почти сплошь заросшие травой и потому так редко попадающиеся путешественнику на австралийской земле.

– Это рощи смерти, – сказал он.

Действительно, перед глазами наших путешественников было кладбище туземцев, но оно дышало такой свежестью, было так тенисто, так уютно, так оживляли его стаи птиц, что не навевало никаких грустных мыслей. Могилы, которые когда-то содержались дикарями в безукоризненном порядке, теперь уже исчезали под бурно нахлынувшими травами. Нашествие европейцев заставило австралийцев далеко уйти от земель, где покоились их предки, и было ясно, что продолжающаяся колонизация в ближайшем же будущем отдаст эти кладбища под пастбища стадам. Вот почему эти рощицы встречаются все реже и реже, и нога равнодушного путешественника часто ступает по земле, под которой скрыты останки не так давно еще жившего поколения.

Паганель и Роберт, опередив своих спутников, ехали по тенистым аллейкам между этими заросшими травой могильными насыпями. Они разговаривали между собой, просвещая друг друга, ибо географ утверждал, что ему очень много дают беседы с юным Грантом. Но не проехали эти два друга и четверти мили, как Гленарван увидел, что они остановились, затем сошли с лошадей и нагнулись к земле. Судя по их выразительным жестам, можно было заключить, что они рассматривают что-то чрезвычайно любопытное.

Айртон погнал быков, и колымага не замедлила нагнать обоих друзей. Тотчас стало ясно, почему остановились и чем были так удивлены Паганель и Роберт. Под тенью великолепной банксии спал мирным сном мальчик-туземец лет восьми, одетый в европейское платье. О том, что мальчуган – уроженец центральных областей Австралии, красноречиво говорили его курчавые волосы, почти черная кожа, приплюснутый нос, толстые губы и необычно длинные руки; но смышленое лицо ребенка и одежда его доказывали, что маленький австралиец уже несколько цивилизован.

Элен, заинтересовавшись мальчиком, сошла с колымаги, и вскоре весь отряд окружил спавшего крепким сном маленького туземца.

– Бедное дитя! – проговорила Мэри Грант. – Неужели он заблудился в этой пустыне?

– Мне думается, – сказала Элен, – что он пришел издалека, чтобы посетить эти рощи смерти. Здесь, верно, покоятся те, кого он любил.

– Его нельзя так оставить, – заявил Роберт, – он ведь совсем один и…

Но сострадательная фраза Роберта осталась незаконченной: маленький австралиец, не просыпаясь, повернулся на другой бок, и окружавшие его, к своему величайшему удивлению, увидели прикрепленный к спине мальчугана плакат, где было написано по-английски:

Толине. Должен быть доставлен в Эхуку под присмотром железнодорожного кондуктора Джефри Смита. Уплачено вперед.

– Узнаю англичан! – воскликнул Паганель. – Они отправляют ребенка, как какую-нибудь посылку, и пишут на нем адрес, словно на конверте. Правда, мне говорили, что у них так делается, но я не хотел этому верить.

– Бедняжка! – промолвила Элен. – Уж не был ли он в том поезде, который сошел с рельсов? Быть может, родители его погибли и он теперь один на свете?

– Не думаю, – сказал Джон Мангле. – Этот плакат, наоборот, указывает на то, что он путешествовал один.

– Он просыпается, – объявила Мэри Грант.

Действительно, ребенок просыпался. Глаза его открылись, потом снова закрылись от яркого дневного света. Элен взяла его за руку. Мальчуган поднялся и с удивлением стал рассматривать путешественников. В первую минуту на лице ребенка отразился страх, но присутствие Элен успокоило его.

– Понимаешь ли ты по-английски, дружок? – обратилась к нему молодая женщина.

– Понимаю и говорю на нем, – ответил мальчик на языке путешественников, но с резко выраженным акцентом, напоминавшим тот, с каким обыкновенно говорят по-английски французы.

– Как тебя зовут? – спросила Элен.

– Толине, – ответил маленький австралиец.

– А, Толине! – воскликнул Паганель. – Если я не ошибаюсь, на туземном языке это значит «древесная кора», не так ли?

Толине утвердительно кивнул головой и снова принялся рассматривать путешественниц.

– Откуда ты? – продолжала расспрашивать Элен.

– Я из Мельбурна и ехал в поезде.

– Ты был в том поезде, который сошел с рельсов на Кемденском мосту? – спросил Гленарван.

– Да, сэр.

– Ты путешествуешь один?

– Один. Преподобный отец Пакстон поручил меня Джефри Смиту. К несчастью, бедный кондуктор убит.

– А ты никого больше не знал в этом поезде?

– Никого, сэр.

Но куда же брел мальчуган через эти пустынные места и почему покинул он Кемденский мост? Элен спросила его об этом.

– Я иду к моему племени в Лаклан, – пояснил Толине – мне хочется повидать своих родных.

– Они австралийцы? – спросил Джон Мангле.

– Австралийцы из Лаклана.

– И у тебя есть отец, мать? – спросил Роберт Грант.

– Да, братец, – ответил Толине, протягивая руку юному Гранту.

Роберт, растроганный этим словом «братец», тут же расцеловал маленького австралийца, и оба мальчика сразу стали друзьями.

Путешественников так заинтересовали ответы маленького дикаря, что все они уселись вокруг него. Солнце уже склонялось за высокие деревья. Место казалось удобным для стоянки, особенной надобности спешить не было, и поэтому Гленарван распорядился остановиться на привал. Айртон распряг быков, стреножил их с помощью Мюльреди и Вильсона и пустил пастись на свободе. Раскинули палатку. Олбинет приготовил обед. Толине согласился принять в нем участие, но не без некоторых церемоний, как ни был голоден. Сели за стол. Мальчуганов посадили рядом. Роберт выбирал лучшие куски для своего нового товарища, а маленький туземец принимал их с несколько смущенным видом, но очень мило.

Разговор во время обеда не умолкал. Все с большим участием относились к ребенку и засыпали его вопросами. Путешественникам хотелось узнать его историю. Она была очень несложна. Прошлое Толине было совершенно таким же, как прошлое многих туземцев, отданных в раннем возрасте на попечение благотворительных обществ колоний соседними туземными племенами. Австралийцы – народ кроткий. Они не питают к английским захватчикам такой ненависти, как новозеландцы и, быть может, некоторые туземные племена Северной Австралии. Туземцев нередко можно видеть в больших городах: в Аделаиде, Сиднее, Мельбурне, где они прогуливаются в довольно странных костюмах, торгуя мелкими изделиями своей выделки, охотничьими и рыболовными принадлежностями, оружием. Вожди некоторых племен предоставляют своим детям возможность получить английское образование.

Так поступили и родители Толине, настоящие дикари обширного Лакланского края, раскинувшегося по ту сторону Мёррея. За пять лет, проведенных мальчиком в Мельбурне, он не видел никого из своих. Тем не менее неугасимая любовь к семье жила в сердце Толине, и он не побоялся тяжелого пути через пустыню, чтобы добраться до родного племени, быть может уже рассеянного по всему материку Австралии. Он стремился повидаться со своей семьей, быть может уже погибшей.

– А повидавшись со своими родителями и расцеловав их, ты снова вернешься в Мельбурн, дитя мое? – спросила у него Элен.

– Да, миссис, – ответил Толине, с неподдельной нежностью глядя на молодую женщину.

– А чем хочешь ты заняться, когда вырастешь?

– Хочу вырвать моих братьев из нищеты и невежества: хочу учить их.

Слова эти, произнесенные с таким воодушевлением восьмилетним австралийцем, привели путешественников в восторг. Паганель был тронут до глубины души и почувствовал подлинную симпатию к маленькому туземцу. А надо признаться, что до сих пор этот дикарь, одетый в европейское платье, не очень-то был по душе географу. Ведь он, Паганель явился в Австралию не для того, чтобы видеть австралийцев в сюртуке, – ему хотелось видеть на них не одежду, а одну татуировку. «Приличная» одежда мальчика спутывала все его представления о туземцах. Но восторженные слова Толине изменили о нем мнение ученого, и он объявил себя поклонником маленького австралийца.

Конец разговора сделал почтенного географа лучшим другом мальчика. Когда Элен обратилась к Толине с вопросом, где он учится, тот сообщил, что он ученик нормальной школы в Мельбурне, во главе которой стоит его преподобие Пакстон.

– Что же тебе преподают в этой школе? – спросила Элен.

– Мне преподают там библию, математику, географию…

– А, географию! – воскликнул с живостью Паганель.

– Да, сэр, – ответил Толине. – Перед январскими каникулами я даже получил первую награду по географии.

– Ты получил награду по географии, мой мальчик?

– Вот она, сэр, – проговорил Толине, вытаскивая из кармана книгу.

То была библия в хорошем переплете. На оборотной стороне первой страницы стояла надпись: «Нормальная школа в Мельбурне. Первая награда по географии ученику Толине из Лаклана».

Тут Паганель не выдержал. Подумать только: австралиец, хорошо знающий географию! Он в восторге расцеловал Толине в обе щеки, как, вероятно, поцеловал мальчика преподобный Пакстон в день раздачи наград. Наш ученый, однако, должен был бы знать, что подобное явление – не редкость в австралийских школах: юные дикари очень способны к географии и с охотой ею занимаются; зато математика им не дается.

Толине совершенно не понял, за что его целуют. Видя это, Элен объяснила мальчику, что Паганель – знаменитый географ да к тому же еще замечательный преподаватель географии.

– Преподаватель географии? – воскликнул Толине. – О сэр, спросите меня!

– Спросить тебя, мой мальчик? – повторил Паганель. – Да с большим удовольствием! Я даже собирался сделать это без твоего разрешения. Я не прочь узнать, как преподается география в Мельбурнской нормальной школе.

– А что, Паганель, если Толине окажется сильнее вас в географии? – спросил Мак-Наббс.

– Ну уж извините, майор! – крикнул ученый. – Оказаться сильнее секретаря французского Географического общества!..

Затем, поправив на носу очки, выпрямившись во весь свой высокий рост, Паганель с важностью, подобающей преподавателю, начал свой экзамен:

– Ученик Толине, встаньте!

Толине, который и без того стоял, принял более почтительную позу и стал ожидать вопросов географа.

– Ученик Толине, – продолжал Паганель, – назовите мне пять частей света.

– Океания, Азия, Африка, Америка и Европа, – ответил Толине.

– Прекрасно! Начнем же с Океании, раз мы в данный момент в ней находимся. Скажите, как разделяется Океания?

– Она разделяется на Полинезию, Меланезию и Микронезию. Главные ее острова следующие: Австралия, принадлежащая англичанам; Новая Зеландия, принадлежащая англичанам; Тасмания, принадлежащая англичанам; острова Четем, Окленд, Макари, Кермадек, Макин, Мараки и другие, также принадлежащие англичанам.

– Хорошо! – ответил Паганель. – А Новая Каледония, Сандвичевы острова, Менданские острова, Паумоту?

– Эти острова находятся под покровительством Великобритании.

– Как под покровительством Великобритании? – крикнул Паганель. – Мне кажется, что, наоборот, Франции…

– Франции? – с удивленным видом сказал мальчуган.

– Эге-ге! – сказал Паганель. – Так вот чему вас учат в Мельбурнской нормальной школе!

– Да, господин учитель. А разве это неверно?

У Паганеля был полураздосадованный, полуудивленный вид, доставлявший глубочайшее удовольствие майору. Экзамен продолжался.

– Перейдем к Азии, – сказал географ.

– Азия, – сказал Толине, – страна огромная. Столица ее – Калькутта. Главные города: Бомбей, Мадрас, Сингапур, Коломбо; острова: Лакадивские, Маледивские и многие другие. Все это принадлежит англичанам.

– Хорошо, хорошо, ученик Толине. А что вы знаете об Африке?

– В Африке две главные колонии: на юге Капская со столицей Капштадтом, а на западе английские владения с главным городом Сьерра-Лионе.

– Прекрасный ответ! – сказал Паганель, начавший уже мириться с этой англо-фантастической географией. – Вижу, преподавание у вас было поставлено как нельзя лучше. Что же касается Алжира, Марокко, Египта, то они, конечно, стерты с английских атласов. Ну, а теперь я с удовольствием послушаю, что ты мне вкратце расскажешь об Америке.

– Америка делится на Северную и Южную, – начал Толине. – В Северной англичанам принадлежат Канада, Новый Брунсвик, Новая Шотландия, а также Соединенные Штаты, которыми управляет губернатор Джонсон.

– Губернатор Джонсон? – воскликнул Паганель. – Этот преемник доброго Линкольна,[69] убитого обезумевшим фанатиком – сторонником рабовладельцев? Чудесно! Лучше этого и придумать нельзя. Ну, а Южная Америка с Гвианой, с островами Фолкленд, Шетландскими островами, Георгией, Ямайкой, Тринидадом и так далее и так далее – все это также принадлежит англичанам? Не стану с тобой спорить. А теперь, Толине, мне хотелось бы знать твое мнение, или, вернее, мнение твоих преподавателей, о Европе.

– О Европе? – переспросил маленький австралиец, не понимавший, почему так горячится географ.

– Да, о Европе. Кому принадлежит Европа?

– Европа принадлежит англичанам, – убежденным тоном ответил мальчик.

– Я и сам так думал, – продолжал Паганель. – Но каким образом? Вот что мне хотелось бы знать.

– Англичанам принадлежат Англия, Шотландия, Ирландия, Мальта, острова Джерсей, острова Ионические, Гебридские…

– Молодец, молодец, Толине! – перебил его Паганель. – Но ведь в Европе существуют и другие государства, о которых ты забыл упомянуть, мой мальчик.

– Какие же, сэр? – спросил, не смущаясь, мальчуган.

– Испания, Австрия, Пруссия, Франция.

– Это провинции, а не государства, – сказал Толине.

– Это уж слишком! – крикнул Паганель, срывая с себя очки.

– Конечно, провинции. Столица Испании – Гибралтар…

– Восхитительно! Чудесно! Бесподобно! Ну, а Франция? Я ведь француз, и мне хотелось бы знать, кому я принадлежу.

– Франция? Это английская провинция, – ответил спокойно Толине. – Главный город Кале.

– Кале! – крикнул Паганель. – Как! Ты считаешь, что Кале до сих пор принадлежит Англии?

– Конечно!

– И ты думаешь, что это главный город Франции?

– Да, сэр. И там живет губернатор лорд Наполеон…

Неудержимый смех Паганеля не дал Толине докончить фразу. Мальчуган не знал, что и думать. Его спрашивали, и он старался ответить как можно лучше. Но курьезность его ответов не могла быть поставлена ему в вину: он даже не подозревал о ней. Все же юный австралиец не казался смущенным и с серьезным видом ждал конца этого непонятного для него смеха.

– Вы видите сами, – смеясь, сказал майор – разве я не был прав, когда говорил, что ученик Толине превзойдет вас?

– Несомненно, милый майор, – ответил географ. – Вот как преподают географию в Мельбурне! Подумать только: Европа, Азия, Африка, Америка, Океания – все, весь мир принадлежит англичанам! Черт возьми! При таком воспитании я понимаю, что туземцы подчиняются англичанам… Ну, Толине, а как луна? Что она – тоже принадлежит англичанам?

– Будет принадлежать им, – с серьезным видом ответил маленький дикарь.

Тут Паганель вскочил – он уже не мог усидеть на месте. Его душил смех, и он отбежал чуть ли не на четверть мили от лагеря, чтобы посмеяться вволю.

Во время отсутствия Паганеля Гленарван разыскал в своей дорожной библиотечке «Краткий очерк географии» Самуила Ричардсона. Эта книга была очень популярна в Англии и давала более научные сведения о земном шаре, чем мельбурнские преподаватели.

– Вот возьми себе эту книгу, дитя мое, – сказал Гленарван маленькому австралийцу. – У тебя не совсем верные сведения по географии, и их полезно исправить. Дарю тебе эту книгу на память о нашей встрече.

Толине молча взял книгу и стал внимательно ее рассматривать, недоверчиво качая головой и не решаясь сунуть ее в карман.

Тем временем совсем стемнело. Было десять часов вечера. Следовало подумать о сне: ведь на следующий день нужно было вставать на рассвете. Роберт предложил своему другу Толине половину своей постели, и маленький туземец улегся подле него.

Несколько минут спустя Элен и Мэри Грант ушли в свою колымагу, мужчины улеглись в палатке, и только доносившийся издали хохот Паганеля сливался с тихим, приятным щебетаньем сорок.

На следующее утро, когда в шесть часов солнечный луч разбудил наших путешественников, они уже не нашли рядом с собой австралийского мальчика. Толине исчез. Стремился ли он поскорее попасть в свой родной край или его обидел смех Паганеля, это так и осталось неизвестным. Но когда Элен проснулась, она нашла у себя на груди букет свежих мимоз, а Гленарван обнаружил в кармане своей куртки «Географию» Самуила Ричардсона.