Читать книгу Я отвернулась - Джейн Корри - Страница 5

Бристоль

– Ты меня слышишь?

Вздрогнув, я просыпаюсь. Секунду или две стряхиваю остатки сна. Он бросается на меня со зверским лицом… Руки на моем горле… Ногти впиваются в кожу…

«Это мне снится, это не по-настоящему», – говорю я себе. Парень, который смотрит на меня сейчас сверху вниз, – не человек из моих кошмаров. Хотя тоже выглядит не слишком дружелюбно.

– Я сказал – тебе пора выходить. Мы приехали.

Я протираю глаза – смущенная, не выспавшаяся и потрясенная такой побудкой. Где я вообще? На секунду мне кажется, что этот человек – полицейский, но затем я понимаю, что на нем форма автобусной компании. И все равно мне страшно. Не знаю почему.

– Ладно, ладно. – Я заставляю себя подняться и шагаю в проход между креслами. Я все еще не могу перестать дрожать.

Снаружи я вижу вывеску: «Добро пожаловать! Автостанция города Бристоль». Я с облегчением вздыхаю. Я никогда не была в этом городе, но знаю, что он крупнее предыдущего. Здесь больше людей, подходящих мест для ночлега и уголков, где можно спрятаться. Полицейских здесь тоже полно, но их не волнуют люди вроде меня, если мы не создаем проблем. У них и без того хватает забот. Так что, если повезет, я смогу остаться незамеченной.

Я пробираюсь к выходу, подхватив свою стопку «Большой проблемы». Водитель автобуса зажимает нос ладонью. Что ж. Я знаю, что воняю. Попробовал бы он побыть бездомным. Он, вероятно, из тех, кто думает, что нам нравится так жить. Хотя надо заметить, что доля правды в этом есть.

– Давай пошевеливайся, – подгоняет водитель. – У некоторых из нас есть дом, и они туда торопятся.

Наверно, это здорово. Как бы мне хотелось, чтобы меня ждали где-нибудь. Там, где можно закрыть глаза и спать несколько дней напролет.

Здоровяк с бородой хватает меня за руку, когда я выскакиваю из автобуса. Я застываю на месте.

– Грабли свои убрал! – рявкаю я.

– Я просто пытался помочь вам спуститься по ступенькам, любезная. Взгляните. Вы обронили несколько журналов.

О нет. Кто-то уже наступил на верхний. И на тот, что под ним. Теперь я не смогу их продать.

– Позвольте я вам помогу. – Я смотрю на асфальт, пока бородач их собирает.

– Стало быть, торгуете «Большой проблемой»? [2] – спрашивает он с любопытством.

Я дрожу. Наплевать на журналы, говорю я себе. Беги отсюда, прежде чем появятся новые вопросы.

Я ныряю в толпу и перебегаю оживленную дорогу перед носом автобуса. Клаксон ревет, но я успела! Грудь болит, я несусь по одной улице, затем сворачиваю на другую, едва не запнувшись о разбитую бутылку на тротуаре. Где-то завывает сирена, пугая до полусмерти. Я оглядываюсь – не преследует ли меня кто-нибудь. Какая-то женщина таращится на меня; у нее бледное лицо и запавшие глаза. У меня ёкает сердце. А затем я понимаю, что это всего лишь манекен в витрине.

Браслет на руке съехал и теперь выглядывает из-под рукава. Я заталкиваю его обратно, чтобы спрятать от чужих глаз. Я думаю о журналах, которые мне пришлось оставить на земле. Экое расточительство. Эта партия обошлась в кругленькую сумму. Не все знают, что продавцы платят за них вперед.

Теперь я на другой улице, с граффити на стенах домов и грязных лавчонок, многие из которых заколочены досками. «Ювелирные изделия, скупка и продажа», – гласит одна вывеска.

За прилавком юноша с большой, похожей на гигантскую мятную таблетку серьгой в ухе копается в своем айпаде.

– Сколько дадите за это? – спрашиваю я нервно.

Он кидает на меня быстрый взгляд.

– Сперва надо как следует рассмотреть изделие, дорогуша.

Я задвинула браслет так высоко на руку, что с трудом стаскиваю его. Кажется, что вожусь целую вечность.

Я почти не дышу, пока он вертит украшение в руках, изучая маркировку на внутренней стороне, а затем подбрасывает на ладони, словно прикидывая вес.

– Тридцать фунтов, – говорит он наконец.

– Думаете, я вчера родилась? – усмехаюсь я, стараясь держаться тверже, чем себя чувствую. – Это серебро. Он стоит гораздо больше.

Его глаза сужаются:

– Откуда он у вас?

– Подарили.

– Ну да, конечно.

У меня пересыхает во рту:

– Это мое, и я хочу его продать. Честно.

Я запоздало сожалею, что заявилась сюда. Что, если он позвонит копам?

– И вы не хотите оставить его на память о былых временах? – Его голос полон сарказма. Он ближе наклоняется ко мне. Его грубая кожа покрыта оспинами, а изо рта воняет, как у собаки.

– Послушайте, дорогая. Ко мне постоянно приходят люди с подобными историями. Приходится быть осторожным. Так что я дам вам пятьдесят, и покончим на этом. По рукам?

У меня нет выбора.

– Наличными, – вяло прошу я.

Деньги появляются у меня в руках так быстро, что я понимаю: надо было настаивать на большей сумме. Однако прихожу в себя уже за дверью. Я оборачиваюсь, чтобы сказать, что изменила решение. Но он уже повесил табличку «Закрыто» и выключил свет. Этот ублюдок сразу понял цену, когда рассматривал браслет.

Я придерживаю банкноты в правом кармане, пока прохожу мимо толпы подростков на тротуаре. Какое-то время иду куда глаза глядят. Злой ветер пронизывает до костей. Некоторые улицы намного шикарней других. На одной полно заколоченных окон и мусорных баков. А на следующей огромные дома с припаркованными возле сверкающими автомобилями.

Я вижу неоновую вывеску круглосуточного супермаркета. Отлично. Покупаю пачку бумаги для самокруток, немного табачку и еще пару мелочей, прежде чем вернуться на улицу, постоянно оглядываясь на всякий случай.

Холодновато. Лето кончилось незаметно. Я стараюсь не думать о зиме и о том, как ее пережить. Я прохожу мимо крупного магазина «Бутс». Он напоминает Оксфордшир и некоторых «слишком-хороших-чтобы-это-было-правдой» дам, которые там помогали мне. Одна из них стоит особняком в моем сознании. Интересно, чем она занимается сейчас? Я представляю, как она ужинает с мужем. Наверняка приготовила что-то необычное, а может, он повел ее в шикарный ресторан. А потом они, вероятно, немного посмотрят телевизор. Она станет долго купаться в ванне с пахучей пеной и положит голову на мягкую подушку. Я хочу быть как эта женщина. Но кто она и кто я? У нас нет ничего общего. И никогда не будет.

Я прохожу мимо газетного киоска с плакатом снаружи: «Охота на убийцу из Оксфордшира».

Кожа покрывается мурашками. На мгновение лицо кажется знакомым, но я не могу точно вспомнить его. Я трясу головой и иду дальше, по-прежнему размышляя об увиденной картинке.

Мне попадается вывеска хостела. Возможно, все же повезет сегодня. Я толкаю дверь и захожу. Выглядит как помойка, грязная белая краска облупилась на стенах.

– Мест нет, – сообщает девица за обшарпанным столом. У нее пирсинг на языке – серебряная шпилька. – Сожалею.

– Сколько стоит койка?

– Двадцать фунтов, но, как я уже сказала, мест нет.

Я стараюсь сделать старушечье лицо:

– Прошу, милая. Я замерзла, и там так страшно, на улице. Кто-то только что пытался меня ограбить.

Это неправда, но вполне вероятно.

Девушка колеблется. Я цепляюсь за свой шанс.

– Должно же найтись хоть какое-то местечко, – говорю я умоляющим голосом. – Хоть в шкафу для швабр. Где угодно.

– Ладно, – неохотно соглашается она. – Можете занять нашу резервную комнату. Общий туалет в конце коридора. Завтрак в стоимость проживания не входит.

Она проводит меня в комнатку, маленькую, как тюремная камера. Кровать узкая и жесткая, здесь нет окна, но наконец-то я не на улице.

Я так измотана, что мне следовало бы спать без задних ног, но я ворочаюсь всю ночь, перебираю все в голове, пытаясь решить, что делать. Когда наконец засыпаю, мне снова снится кошмар с тем человеком. «Не надо!» – пытаюсь я закричать, но не могу вымолвить ни слова. Его руки сжимают горло так сильно, что кровь выплескивается изо рта. Мое тело коченеет от ужаса.

Я просыпаюсь от стука в дверь.

– Прекращай орать! – говорит чей-то голос. – Ты всех будишь.

После этого я никак не могу заснуть, так что складываю свои пожитки в пакет и ухожу. Чем оживленней место, тем лучше. Поэтому я иду по указателю «Центр», проталкиваюсь через толпу людей, спешащих на работу, и держу ушки на макушке. Я не одна такая. Только если вы станете как я, поймете, как много людей болтаются за бортом жизни.

Достаточно лишь взглянуть на фигуру под серым одеялом на тротуаре. Рядом сидит собака, охраняет. Что за история у этого человека? Он садится. Зевает. И тут я понимаю, что это женщина.

Я сажусь рядом с ней. Она таращится на мою бритую голову. Нет, какова наглость! Она и сама не портрет маслом со своими сосулькообразными волосами.

– Отвали! – каркает она. – Это мое место!

Ее собака в пятнистом желтом ошейнике издает низкий рык. Ладно. Я все поняла.

Быстро ухожу, держа руку в кармане, чтобы убедиться, что деньги от продажи браслета все еще там.

Я прохожу мимо рыночного лотка. Пять фунтов за вязаную вещь! Это очень дорого, но нужно покрыть голову – я чувствую себя слишком заметной, кажется, что на меня пялятся. Вытаскиваю одну банкноту, стараясь, чтобы парень за прилавком не увидел остальные. Затем натягиваю шапочку поглубже на лоб и кидаю взгляд за спину. По-прежнему никого.

Нужно убить время. Жизнь на улице – странная штука. Смесь скуки и страха.

Однако она дает возможность увидеть то, что вы пропустили бы, если бы мчались куда-то вместе со всем остальным миром. Взять хотя бы вон ту девушку, сидящую в уличном кафе рядом с женщиной постарше. Девушке лет семнадцать или восемнадцать, а мать все равно гладит ее по голове, как маленького ребенка. А на днях я видела парочку на траве в парке. У них был пикник, но выглядели они по-настоящему отстраненными друг от друга. А потом маленькая птичка уселась на скатерть. Парень угостил ее крошками, и девушка захлопала в ладоши, будто он показал волшебный фокус. После этого они смотрелись вполне нормально.

Я останавливаюсь на минутку возле парка со скульптурой. Молоденькая хихикающая пара, делают селфи щека к щеке. Первая любовь! Это заставляет меня умилиться и разозлиться одновременно. Хочется подойти и сказать им, что они никогда больше не найдут такого, что надо беречь чувство. Потому что, если они не станут его охранять, кто-то или что-то разобьет их сокровище на тысячу осколков.

Я иду дальше, спускаюсь в подземный переход – в бетонный тоннель из тех, где тусуются подбирающие «бычки» подростки на велосипедах. Один говорит другому, что встретится с ним попозже в «Крэковом переулке». У меня нехорошие ощущения от этого места. Так что я опускаю глаза и быстро иду к выходу, где возле стены лежит подушка, ждущая возвращения хозяина.

Когда я выхожу на другую сторону улицы, начинает накрапывать дождь, но – на мою удачу – прямо передо мной церковь с каменным крестом на куполе. Раньше я верила в такие предзнаменования, но теперь уже нет. Поэтому я просто сажусь на одну из боковых скамеек, наблюдая за туристами, выкладывающими по фунту за каждую свечу. Они то и дело роняют монеты, не замечая, и я тут же подхватываю их. Впервые за много дней мне спокойно. Веки постепенно тяжелеют.

Я просыпаюсь от голодного урчания в животе. Это еще один аспект жизни на улицах. Вы знаете разницу между приемом пищи по потребности и едой от скуки. Видели когда-нибудь толстого бездомного? Я тоже нет.

На улице парень торгует пончиками. Я не прочь отведать сладкого. Опускаю руку в правый карман, и… меня кидает то в жар, то в холод. Должно быть, в церкви вытащили деньги, пока я спала. Какая же я тупая дура!

Я плотнее подтягиваю ремень, и снова меня подхватывает послеобеденный поток толпы. Но людей на улицах все меньше.

Что теперь делать? У меня совсем нет денег на хостел, и я не могу пойти в кризисный центр. Так что я просто передвигаю ноги, пока они шевелятся. Желудок сводит от голода. Я иду и иду, потому что не знаю, что дальше. Надо мной кружат чайки. По гигантскому кольцу несутся грузовики. Афиши перед шикарным театром приглашают купить билет, но это не для таких, как я. Какой-то человек сидит на обочине дороги с перевернутой шляпой – просит подаяние. Рядом с ним лежит заплесневелая буханка хлеба. Я прохожу мимо магазина с надписью в витрине: «Самое время съесть пирожок!» Ага, в мечтах, думаю я.

Теперь я на берегу реки. Должно быть, порт. Подо мной обрыв с лодками, качающимися на волнах. Я смотрю на воду. На что это похоже – прыгнуть и никогда больше не всплыть?

– Не надо, – произносит позади меня голос с мягким ирландским акцентом. – Оно того не стоит.

Я быстро оборачиваюсь. Это парень с картонкой в руках, на которой намалевано: «У меня нет дома, и я голодаю».

Обычно я держу себя в руках. Но шок от случившегося заставляет сказать все как есть.

– Мне некуда идти, – всхлипываю я. – Меня обокрали.

Он выглядит таким сочувствующим, словно по себе знает, что это такое.

– Да, тяжелая ситуация. – Он протягивает ладонь для рукопожатия: – Кстати, меня зовут Пол.

Настоящий джентльмен! Его зубы удивительно белые и ровные. Значит, не курильщик и не наркоман. Я замечаю, что рукав его рубашки порван.

– Что вы собираетесь делать? – спрашивает он.

– Не знаю, – отвечаю я.

– Вам негде ночевать?

Я качаю головой.

– Темнеет. Вы же не хотите остаться здесь одна? Может, пойдете со мной?

– Ха! Я не настолько глупа.

– Да бросьте! – Он смеется, словно я сказала что-то забавное, но в хорошем смысле. – Вы мне в матери годитесь! Я помогу найти место для ночлега.

Я колеблюсь. Холодно, и желудок пуст. Этот парень не выглядит опасным типом. И я понимаю, что уже иду с ним вдоль реки, а затем дальше, тротуарами и переулками.

– Куда мы?

– В место под названием Стоукс-Крофт. Там хорошо. Мы все там тусуемся.

Здесь полно художественных магазинчиков с расписанными граффити стенами и с ревущей музыкой. Аккуратные рисунки вперемежку с выцветшими фразами типа «Долбаный Брексит», выполненные красной, синей и белой краской. Мы добираемся до большого фабричного здания, заколоченного досками и увешанного табличками «Не входить!», словно оно пустует.

– Вход с задней стороны, – говорит Пол. – Там разбитое окно. Забирайтесь. Только не порежьтесь о стекло.

Это слегка трудновато, но я справляюсь.

Я стою внутри. Пол рядом со мной. Он широко разводит руки в стороны, будто показывает дворец.

– Добро пожаловать в нашу обитель.