Читать книгу Холодное железо: Лучше подавать холодным. Герои. Красная страна - Джо Аберкромби - Страница 42

На костях выпали две шестерки.

В Союзе этот счет называли солнечным, в честь солнца на флаге. В Баоле – дважды победным, потому что дом платил за него вдвойне. В Гуркхуле – «пророком» или «императором», в зависимости от того, кому принадлежала верность выигравшего. В Тхонде – «золотая дюжина». На Тысяче островов – «двенадцать ветров». В Схроне – «тюремщиком», потому что тюремщик всегда выигрывает. И во всем Земном круге люди этому счету радовались, лишь для Балагура он был ничем не лучше всякого другого. Не принес ему никакого выигрыша. И Балагур снова принялся разглядывать великий мост Пуранти и проходивших по нему людей.

Утратили лица за века и превратились в выщербленные каменные болванки головы статуй на высоких постаментах, истерлась мостовая и растрескались парапеты, но шесть изящных арок все так же гордо парили над мостом, смеясь над головокружительным расстоянием до тверди. Массивные каменные опоры, на которых они покоились, высотою шесть раз по шесть шагов, все так же противостояли разрушительной силе речных вод. Императорскому мосту было уже более шестисот лет, но он по-прежнему оставался единственным путем через глубокое ущелье Пуры в это время года. Единственным путем по суше в Осприю.

И по нему маршировало сейчас войско великого герцога Рогонта. Хорошим строем – по шесть человек в ряд. Равномерное буханье солдатских сапог походило на мощное сердцебиение, сопровождавшееся звоном и клацаньем оружия и брони, командами офицеров, неумолчным бормотанием собравшейся поглазеть толпы и рокотом реки в глубинах ущелья. Рота за ротой, батальон за батальоном, полк за полком. Движущийся лес копий, блеск металла. Запыленные, грязные, решительные лица. Болтающиеся тряпками в неподвижном воздухе флаги. Некоторое время назад прошел шестисотый ряд. Мост миновало почти четыре тысячи человек, и должно было пройти еще по меньшей мере столько же. Шестерка за шестеркой.

– Хороший строй. Для отступления, – послышался голос Трясучки, сорванный в Виссерине до хриплого шепота.

Витари фыркнула.

– Если Рогонт что и умеет, так это отступать. Натренировался.

– Но оцените иронию, – вмешался Морвир, поглядывая на проходивших мимо солдат с легким презрением. – Сегодняшние гордые легионы маршируют по остаткам вчерашней павшей империи. Вот оно, военное великолепие. Высокомерие во плоти.

– Какая глубина мысли! – Монца скривила рот. – Воистину, путешествовать с великим Морвиром означает наслаждаться и просвещаться одновременно.

– Я отравитель и философ в одном флаконе. Но не беспокойтесь, прошу вас, вознаграждение увеличивать не придется. Вы платите за мои глубокие рассуждения, травлю я бесплатно.

– Нет конца нашему везению? – вздохнула Монца.

– Есть ли у него начало? – буркнула Витари.

Все, кроме Балагура, пребывали в большем раздражении, чем обычно. Число их сократилось до шести. Меркатто, прятавшаяся под капюшоном, из-под которого видны были только длинные черные волосы, кончик носа, подбородок и сурово сжатые губы. Трясучка, все еще с повязкой на молочно-белом лице, с черной тенью вокруг единственного глаза. Витари, расположившаяся на парапете, вытянув ноги, прислонясь спиной к треснувшей колонне и подняв к солнцу веснушчатое лицо. Морвир, угрюмо разглядывавший бурные воды реки. Его помощница, облокотившаяся на парапет рядом. И сам Балагур, конечно. Шестеро. Коска умер. Друзья всегда быстро покидали Балагура.

– Кстати, о вознаграждении, – пробубнил Морвир, – нам не мешало бы зайти в ближайший банк и составить расписку. Терпеть не могу непогашенных долгов меж собой и нанимателем. Кислый вкус их портит всю сладость наших отношений.

– Сладость… – пробурчала Дэй, но, поскольку она жевала в этот миг пирожок, трудно было сказать, что она имела в виду, его или отношения.

– Вы должны мне за участие в деле упокоения генерала Ганмарка. Пусть второстепенное, но все же уберегшее вас от упокоения собственного. К тому же мне придется заменить снаряжение, утраченное по небрежности в Виссерине. Вынужден указать еще раз – позволь вы мне устранить, как я предлагал, наших сомнительных фермеров, не было бы…

– Хватит, – прошипела Меркатто. – Я плачу вам не за то, чтобы вы напоминали мне о моих ошибках.

– Полагаю, эта служба тоже бесплатная. – Витари спустилась с парапета.

Дэй прожевала последний кусочек пирожка и облизала пальцы. Все приготовились идти дальше, кроме Балагура. Он так и стоял у парапета, глядя на реку.

– Нам пора, – сказала Меркатто.

– Да. Я отправляюсь обратно в Талин.

– Куда?

– Мне прислал весточку Саджам. Не письмом, правда.

– До Талина долгий путь. Война…

– Это Стирия. Здесь всегда война.

Мгновение она смотрела на него молча из тени капюшона. Смотрели и остальные, не выказывая никаких особых чувств по поводу его ухода. Редко кто их выказывал, когда он уходил, да и сам он этого никогда не делал.

– Не передумаете? – спросила Меркатто.

– Нет.

Балагур успел повидать половину Стирии – Вестпорт, Сипани, Виссерин, саму страну по пути из города в город, – и сил у него больше не было. Сидя некогда в курильне Саджама, он чувствовал себя беспомощным, испуганным и мечтал о Схроне. Сейчас те долгие дни, запах хаски, бесконечная игра в карты, ссоры между игроками, регулярные обходы трущоб и выколачивание денег из должников казались ему счастливым сном. Здесь, где каждый новый день приходилось встречать под другим небом, у него не было вообще ничего. Меркатто являла собою хаос, и он не мог больше оставаться рядом.

– Тогда возьмите. – Она вынула из кармана кошелек.

– Я здесь не ради ваших денег.

– Все равно возьмите. Тут куда меньше, чем вы заслуживаете. Но в дороге может пригодиться.

Она сунула кошелек ему в руку.

– Удачи тебе, – сказал Трясучка.

Балагур кивнул:

– Мир сегодня состоит из шестерки.

– Шестерки тебе тогда.

– Она и будет, хочу я этого или нет.

Балагур собрал кости, бережно завернул их в тряпицу и спрятал во внутренний карман. Потом, не оглядываясь, начал пробираться сквозь толпу вдоль моста, навстречу бесконечному потоку солдат над бесконечным водным потоком. Оставил позади оба и, оказавшись на западном берегу руки, углубился в ту часть города, что была поменьше и поровнее восточной. Чтобы скоротать время в дороге, он будет считать шаги, отделяющие его от Талина. С тех пор как распрощался со спутниками, успел сделать уже триста шестьдесят шесть…

– Мастер Балагур!

Он резко обернулся, хмурясь, готовый схватиться за рукояти ножа и тесака. Увидел человека, стоявшего, небрежно прислонясь к дверному косяку и скрестив на груди руки. Лицо его скрывала тень.

– Каков был шанс увидеть вас здесь? – Голос казался ужасно знакомым. – В шансах вы, конечно, разбираетесь получше меня, но этот – уж точно счастливый, согласитесь.

– Согласен, – сказал Балагур и улыбнулся, узнав его.

– Да у меня такое чувство, будто я выбросил две шестерки!..