Читать книгу Джентльмен-авантюрист - Джо Беверли - Страница 6

– А вот и он!..

При подъезде с юга Кейнингз представал сразу во всей своей красе. С севера же он появлялся медленно, словно деревья отступали шаг за шагом.

– Красивое здание, – похвалил Перри, – хотя и простовато. Современный человек добавил бы колонны и другие детали в стиле Палладио.

Роу когда-то говорил об этом, но Кейту не нравилась эта идея.

Он опустил окно, чтобы лучше видеть озеро и полевые цветы. Птичье пение заставило его улыбнуться, это была музыка Кейнингза.

А потом он вспомнил о смерти брата. Как он смеет улыбаться? Как смеет природа праздновать жизнь перед лицом смерти?

Слезы жгли ему глаза, и не в первый раз. Кейт отогнал их. Они могли сослужить ему хорошую службу, убедив остальных, что он горюет, а не тайно торжествует. Но будь он проклят, если станет ронять слезы, чтобы оправдать чьи-то ожидания. В любом случае его слезы запоздали. Должно быть, на могиле Роу уже осела земля.

Возможно, его спешка являлась ошибкой. Он в любом случае не успевал на похороны, так что можно было задержаться на пару дней в Лондоне и найти подходящую для траура одежду. И спать в дороге можно было больше, тогда бы его мысли так не путались. И есть он мог бы как следует, тогда внутренности так не сводило бы.

И все ради чего?

Чтобы попытаться осмыслить потерю, в которой нет его вины.

– Красивый парк, – сказал Перри. – Хотя я не питаю симпатии к темным деревьям.

Кейт знал, что друг имеет в виду бук с темно-пурпурными листьями, гордость Роу. Кейт тоже считал, что бук диссонирует с естественной окраской других деревьев, но не мог сказать этого сейчас.

– К похоронам подходит. Роу интересуется… интересовался экзотическими деревьями. Мы проедем мимо его самых удачных приобретений. Деревья гинко, из Японии.

– Прелестно, – без энтузиазма сказал Перри.

Он тоже считает листву чужестранных деревьев слишком яркой? Пока люди вроде Роу заказывали издалека и пестовали деревья гинко, старых добрых английских дубов, так необходимых для кораблестроения, становилось все меньше.

Непатриотично. Кейт помнил, как высказал это Роу, когда был здесь в последний раз, теперь эта мысль казалась предательством.

Но он не любил неестественную темноту листвы этого чертова траурного бука.

Кейт посмотрел в другую сторону, на озеро и плакучую иву. Salix babylonica – вавилонская ива. Он помнил это название, потому что Роу часто цитировал Библию: «При реках Вавилона, там сидели мы и плакали…»[2]

Проклятие! Кейт заморгал, отгоняя слезы.

Ива боролась за жизнь в не слишком подходящем ей северном климате.

«Я сохраню ее для тебя, Роу. Как-нибудь».

Теперь это его дело, как владельца или опекуна, заботиться обо всем этом – об озере, о деревьях, местных и привозных, об оленях, о тщательно спланированных садах и парках, о каждой травинке. Теперь все на нем.

И длинное серовато-коричневое каменное здание, как воплощение простоты и достоинства стоявшее среди цветущих садов.

В первый раз Кейт заметил, что солнце сияет в голубом небе. У природы траура не бывает, это ему стало ясно еще на войне, но Кейту хотелось дождя.

Карета подъезжала к крыльцу. Широкие ступени вели к высоким парадным дверям, по обеим сторонам которых висел герб графа Малзарда, задрапированный черным.

Кейт такого прежде не видел. Когда умер отец, он был слишком далеко и слишком вовлечен в военные действия, чтобы вернуться.

Как только карета остановилась, распахнулись двери и вышли четыре лакея в зеленых ливреях, все с черными повязками на рукавах, в черных перчатках и чулках. Слишком много слуг для того, чтобы просто открыть дверцу кареты и забрать небольшой багаж Кейта и Перри.

Его считают графом? Или все в состоянии неопределенности и ждут сообщения Артемис? Пока Кейт поспешно собирался, лакей Перри отнес письмо в палату лордов. Письмо официально извещало о смерти графа Малзарда и содержало просьбу разъяснить закон о наследовании. В ответе сообщалось, что дело вдовы сообщить о своей беременности.

Так что сказала Артемис?

Один лакей открыл дверцу кареты, другой опустил ступеньки. Кейт испытывал постыдное искушение забиться в угол, словно его привезли на виселицу. Однако положение обязывает. Обязывает с неумолимой силой мельничных жерновов, которые вращает река в половодье. Кейт выбрался из кареты.

Тут же вперед выступил какой-то джентльмен в скромной одежде и поклонился:

– Добро пожаловать домой, сэр.

Значит, никакой уверенности еще нет.

Это мажордом, но, черт побери, как его зовут? Это не Тривз, которого Кейт знал с детства, тот ушел на покой и живет теперь в северном крыле. Этот энергичный мужчина лет сорока был тут во время его последнего визита сюда два месяца назад, но Кейт не помнил, как его зовут.

Горе извиняет это упущение.

– Спасибо, – сказал Кейт. – Меня сопровождает мой друг мистер Перрьям.

Он заставил себя подняться по ступенькам не оглядываясь. Не нужно платить форейтору. Об этом позаботится управляющий. Не нужно нести вещи. Тут более чем достаточно услужливых лакеев.

Не нужно беспокоиться о Перри, который всегда мог сам о себе позаботиться.

Он свободен от всех грузов, кроме самого тягостного. Нужно только войти, поговорить и стать… Кем? Графом или опекуном будущего младенца-графа?

Кейт вошел в двери с гербами и проследовал в холл. Это успокоило бы, если бы напомнило о детстве. Он был счастлив здесь. Однако Роу переделал холл в современном стиле. Дубовые панели сняли, заменив серыми стенами, установили колонны из искусственного мрамора и копии греческих статуй в голубых нишах.

Эти и другие перемены два месяца назад просто шокировали Кейта, хотя он надеялся, что сумел скрыть это. Да, все это элегантно и не хуже, чем у других, но он грустил по старому Кейнингзу. В годы, проведенные на чужбине, мысль об уютном старомодном доме, с темными деревянными панелями, с привносящими оживление собаками отца, согревала его в полном хаоса и неопределенности мире.

Мать не вышла приветствовать его, но он этого и не ждал. Никаких неподобающих проявлений чувств перед слугами. Она в гостиной наверху. Кейт повернулся к Перри и мажордому, чье имя по-прежнему не мог вспомнить. Похоже, такое начало не предвещает ничего хорошего.

– Я оставляю тебя в надежных руках, Перри. Будьте любезны, проследите за всем, – неопределенно добавил он, обращаясь к джентльмену в сером, и зашагал вверх по массивной лестнице, в душе радуясь тому, что Роу не успел заменить ее на легкую, изящную, с плавными изгибами, о чем в свое время говорил.

Дверь в гостиную была закрыта, но стоявший рядом лакей распахнул ее. Кейт вошел и услышал, как дверь закрылась за ним.

Комната тоже была переделана в современном стиле, но здесь результат радовал больше. Бледные стены и яркая обивка ловили свет, лившийся из трех окон со шторами цвета слоновой кости. Легкая современная мебель гармонировала с цветовой гаммой.

Мать с книгой в руках сидела на желтом канапе у центрального окна. Артемис, вдова Роу, устроилась справа с рукоделием, кусочек белой ткани резко контрастировал с черным нарядом. Обе в глубоком трауре. Недавняя потеря оставила следы на их лицах.

Его потрясение так же заметно?

В дороге Кейт пытался найти правильные слова для этой невозможной ситуации. Соболезнования означали бы, что он не испытывает столь же сильного горя. Выразив сожаление о своем возможном наследовании графского титула, Кейт поставит их в неловкую ситуацию. Что они могут ответить? Напрямую спросить Артемис, не беременна ли она, невозможно.

Он поклонился:

– Мама, Артемис, какое горе!

Его пухлая мать ответила печальной улыбкой и протянула руку.

– Да, Кейтсби, но мы оба знаем, что ты сделаешь все возможное.

Если бы только она не произнесла это так, словно хорошего ждать нечего.

Он взял ее руку.

– Я ехал быстро, как мог, мама.

«Черт побери, уже извиняюсь?»

– Все произошло внезапно, – тихо сказала Артемис. – Меня тоже могло не оказаться рядом. В прошлом месяце я возила детей в Галгарт-Холл…

Кейт с признательностью повернулся к невестке:

– Действительно ничего не предвещало? – Черт, у нее слезы на глаза навернулись. – Извини, тебе тяжело говорить об этом.

– Нет-нет, все в порядке. – Артемис вытерла нос платком, обшитым черным кружевом. – Но пожалуйста, сядь, Кейтсби. Ты такой высокий. Совсем как…

«Как Малзард» повисло в воздухе. Артемис всегда так называла мужа на людях. Кейт и Роу были почти одного роста, правда, Роу казался поуже. Точнее сказать, он отличался худобой, несмотря на здоровый аппетит.

Подвинув кресло, Кейт сел между дамами, потрясенный глубоким тихим горем Артемис. Каких бы злоключений она ни ожидала в жизни, но только не смерть мужа в столь молодом возрасте.

Роу выбрал прекрасную жену – не красавицу, но с приятной внешностью, добрым сердцем, обладавшую грацией и уравновешенностью, необходимыми в ее положении. Она происходила из могущественного йоркширского семейства Ховардов, хотя на фамильном древе отстояла далеко от графа Карлайла.

Вдобавок Артемис – во всяком случае, раньше – была добродушной и прекрасно дополняла рассудительного Роу. Ее тихое сияние теперь погасло. Хотя она казалась спокойной, легкость исчезла, и, несмотря на всю свою уверенность, она, похоже, не могла говорить о смерти.

– У него что-то случилось с головой, – хрипло сказала мать. – Следовало раньше послать за доктором, но это была всего лишь головная боль.

– Ничего нельзя было сделать. – Артемис посмотрела на Кейта. – Он жаловался на головную боль только в последние дни, хотя, подозреваю, уже некоторое время молча страдал от нее. Боль усилилась так, что даже настойка опия не помогала, вот тогда мы встревожились. А когда приехал доктор Селби… – Сделав вдох, Артемис взяла себя в руки. – Кровеносный сосуд лопнул в мозгу. Ничего нельзя было сделать, – снова повторила она.

– Лучше бы это случилось со мной.

Кейт тут же пожалел о своих словах. Мать и невестка, должно быть, с этим согласятся, но вряд ли выскажут вслух.

– На все Божья воля. – Артемис взялась за иглу. – Господь поможет тебе нести новый груз. Мы немедленно послали к тебе гонца.

Она извиняется?

– Я ехал быстро, как мог, но никто в мире не может сократить расстояние.

Говоря это, Кейт задавался вопросом, означают ли слова невестки, что ребенка не будет. Как же спросить?

Словно прочитав его мысли, она сказала:

– Я не беременна. – Артемис смотрела куда-то мимо него, ей было неловко говорить о таких вещах. – Неделю назад у меня были месячные, и… я не беременна, – твердо повторила она. – Тебе нужно немедленно принять графский титул и связанные с ним обязанности.

Кейт понятия не имел, может ли женщина в таких случаях ошибаться, но понимал, что Артемис против неопределенности. Ей очень не нравилось пристальное внимание к ее интимным делам.

– Хорошо. Будет сделано уведомление для домочадцев и соседей.

– Я об этом позабочусь. – Мать что-то вытащила из правого кармана. – Тебе это понадобится.

Он поднялся взять два кольца – графскую печатку с гербом и черное кольцо с серебряным узором. Траурное кольцо Роу. Все джентльмены, присутствовавшие на похоронах, получили такое.

Кейт не хотел их надевать, но сделал это, чувствуя, как нарастает напряженность Артемис. Как это, должно быть, тяжело для нее. Она даже перестала шить. Мать сжала губы.

Кейт решил, будто это от сомнения в его способностях, но потом сообразил, что судьба дала ему власть над этими двумя женщинами. Теоретически он мог переселить их в давно неиспользуемый вдовий дом. Или вообще выселить из Кейнингза.

– Все будет так, как вы пожелаете, – сказал он.

На мать было больно смотреть. Господи, помоги!

– Я имел в виду, что не нужно ничего менять, пока вы этого не захотите.

– Спасибо, – сказала Артемис. – Я все еще ощущаю Кейнингз своим домом, и это единственный дом, который знают мои дочери.

– Это твой дом. И их дом. Навсегда.

– Ты очень добр, но нужно принимать в расчет чувства твоей жены. – Эти материнские слова прозвучали как объяснение какому-нибудь простофиле, а то и просто дурачку.

– Я не женат.

– Но женишься, – сказала мать.

– Да, но… уверяю тебя, я не женюсь на той, которая огорчит моих родных.

Вести этот разговор хуже, чем маршировать под прицельным огнем.

– И тогда, – Артемис наконец воткнула иголку в ткань, – я захочу жить в другом месте.

Снова выйти замуж. Конечно она это сделает. Ей еще тридцати нет.

– Ты женишься, Кейтсби? – Мать ухитрилась превратить вопрос в приказ.

– Это не…

– Ты не можешь заставить себя сделать даже это?! – вскинулась мать.

– Могу я по крайней мере хоть одну ночь поспать в одиночестве?

– Не груби! – отрезала она. – Всем понятна необходимость спешки при столь откровенной жестокости судьбы.

– Все ожидают соблюдения приличий, черт побери! – Кейт взял себя в руки. – Прости, мама, но в самом деле…

Она посмотрела на него, потом вздохнула:

– Ты имел на это право, дорогой. И ты меня прости. Это просто… – Ее губы сморщились, и она прикрыла их платком.

Она так старалась. И он. И Артемис. Все они отчаянно старались прийти к временному соглашению в этой невозможной ситуации. Лучший выход сейчас – ретироваться.

Кейт поднялся.

– Что-нибудь еще требует моего немедленного внимания?

Мать сумела улыбнуться:

– Нет, мальчик мой, здесь каждый знает о своих обязанностях. Поспи, если хочешь. Ты, должно быть, ужасно устал.

Сейчас он куда более уставший, чем когда приехал.

– Меня сопровождает друг, достопочтенный Перригрим Перрьям. Он не помешает.

– Перрьям? – с искрой интереса спросила мать. – Из вустерширских Перрьямов?

– Да, его отец – лорд Хернскрофт.

Кейту не нравилось, что единственное одобрение он получил за своего спутника. Его так и подмывало сказать: «Мы познакомились в публичном доме», – что являлось правдой.

Сдержавшись, он поклонился и покинул гостиную. Тот же невозмутимый лакей стоял в коридоре у двери. Кейт быстро пошел в свою комнату.

И остановился.

В какую?

Он направился в комнату, где жил в юности, там всегда все готово к его возвращению. Там он найдет надежное убежище. Но если он граф, от него ждут, что он воспользуется графской спальней?

Размышления заняли только секунду.

Да.

Нужно преодолеть это и войти. Он не сомневался, что Артемис уже перебралась из смежных покоев графини в другое помещение.

С тяжелым сердцем двинулся Кейт к комнатам, которые все еще считал отцовскими. Он распахнул дверь в спальню с таким чувством, словно ожидал, что раздастся сигнал тревоги: «Чужак! Злоумышленник!» Но дверь даже не скрипнула. Внутри он обнаружил весьма благопристойного слугу высшего ранга в строгой элегантной одежде.

Камердинер Роу.

Черт побери! Он поступил неверно? Но если он граф, то не потерпит никаких возражений. Нечего превращать эти покои в мавзолей.

Кейт вошел и захлопнул дверь.

– Как вас зовут?

Мужчина поклонился:

– Рэнсом, милорд. Камердинер вашего брата.

Значит, этот слуга уже проинформирован. Вот досада. Кейт предпочел бы борьбу. Схватку по благородному поводу. Как тогда в Нордаллертоне, когда разозлился из-за ссоры с Роу. По крайней мере хоть Гере тогда повезло.

Пруденс Юлгрейв.

Камердинер с непроницаемым лицом ждал распоряжений. Кейт не знал, оставит ли камердинера на прежней должности дальше, но сейчас нужен кто-то, способный придать ему пристойный вид.

– Воду для умывания, пожалуйста.

Камердинер, поклонившись, вышел, и Кейт позволил себе сесть. Он потер руками лицо, чувствуя, что волосы выбились из косички. Ну и вид, должно быть, у него. Он сдернул ленту и подошел к окну. Как зелено вокруг! Лоскутное одеяло теней вдали показывало, что там у земли другое применение и растут другие растения.

Роу точно знал, какие и когда приходит пора жатвы. Он знал, какие поля относились к домашней ферме, а какие сданы арендаторам. Он знал имена арендаторов и другие подробности. Его приучали к этому с детства, он годы провел тенью отца в этой работе.

Кейт видел крышу фермы и шпиль церкви Святого Уилфреда, в которой когда-то так глупо мечтал сделаться священником. Он заметил крыши деревни Хоулмуэлл и разбросанные вдали фермы. Есть люди, которые испытывают радость от обладания всем этим? У него этой радости не было. Даже если бы он ненавидел своего брата, он бы не смог радоваться, а ненависти к Роу у него никогда не было. Он никогда не хотел всего этого.

Лжец!

Он никогда не желал брату смерти. Это, слава Богу, правда.

Повернувшись, Кейт оглядел комнату. Он заходил сюда редко и только при жизни отца. Странно думать, что в этом доме есть помещения, где он почти не бывал. Вроде деловых кабинетов на главном этаже, они ждут его как логово зверя. Неведомая земля.

«Сосредоточься на сиюминутных делах».

Портьеры и драпировки были не те, что во времена отца, теперь это был голубой узорчатый шелк, а не старый, потертый и вышитый золотом. Его отец мало заботился о стиле, его вполне устраивал дом, который он унаследовал в 1731 году. Тяжелая дубовая кровать, похоже, из семнадцатого века, возможно, даже времен, предшествовавших гражданской войне, как и резной сундук в изножье.

Эти старые вещи служили Кейту якорем. Он не заменит их никогда.

Он прошел к двери в смежную комнату с дубовыми панелями и поблекшим великолепием, которую называли личной графской библиотекой. «Графское убежище» было бы более точным названием, поскольку никто не имел права входить сюда без приглашения. Кейт припомнил, как его сюда вызывали – как он всегда считал – на выволочку к отцу.

Он открыл дверь и замер, потрясенный.

– А вот и ты. Пережил встречу с семьей?

Кейт на миг застыл, подавляя злость на вторжение Перри.

– Все прошло так хорошо, как только можно было ожидать. – Кейт повернулся к двери, ведущей в коридор, через которую и вошел Перри. – Я принимаю титул, поскольку моя невестка уверена, что младенца, который может все изменить, не будет.

– Милорд граф. – Перри изобразил изысканный поклон, потом поморщился. – Извини. Тон не соответствует моменту.

– Нет. Я приучаю себя ко всякого рода переменам. Я помню эту комнату меньшей, панели были некрашеные и покрывали даже потолок.

Перри огляделся.

– Наверху прекрасная лепнина, а бледно-зеленый цвет сейчас очень моден для стен. Но самому мне не нравится крашеное дерево.

– Интересно, после таких перемен можно вернуть все назад?

Кейт тут же пожалел о своих словах. Такое впечатление, будто он хочет стереть здесь следы Роу. Точно так же, как хочет снять картины, которые его брат привез из тура по Европе. Они выглядели вполне прилично на бледной зелени стен.

– Похоже, мой брат действительно изучал культуру и искусство в Италии.

– Вместо распутства и шлюх, как я.

– Не знаю, как поступил бы я, но младшим сыновьям в нашей семье гранд-тур по Европе не грозит.

Кейт лениво поднял одну из двух лежащих на столе книг и тут же положил ее обратно. Должно быть, эти книги Роу читал перед смертью, возможно, искал способ отвлечься от боли и даже не подозревал, что боль свидетельствует о его конце.

– О тебе позаботились? – спросил он Перри, направившись назад в спальню.

– Да, все отлично. А ты как?

– Это мой дом, и мне здесь всем командовать.

– И что ты уже накомандовал?

– Не обременяй себя моими делами, – грубо ответил Кейт.

– Это не берлога, чтобы ее обследовать одному.

– Это мой дом.

– Тогда что находится здесь? – Перри открыл еще одну дверь. – А-а… гардеробная вашего сиятельства, и преотличная.

Перри исчез в гардеробной, Кейт последовал за ним. Он не мог припомнить, что когда-нибудь входил в это приватное помещение, но Перри невозможно сдержать, и, честно говоря, Кейт радовался, что ему не предстоит обходить покои одному.

Кейт остановился и огляделся с искренним одобрением.

– Должно быть, это работа Роу. Отец никогда бы не установил такую огромную ванну, не украсил бы стены изображениями богов и богинь. Роу любил комфорт.

– И в этом нет ничего плохого. – Перри обошел вокруг ванны, которая стояла на возвышении в центре комнаты. – И ванна подходит тебе по росту. А это что такое? – Он нагнулся что-то рассмотреть. – А-а, пробка, чтобы сливать воду. Отличная конструкция. Можно мне попользоваться, пока я здесь?

– Если не боишься, что тебя съедят. Там внутри изображены какие-то морские гады.

Кейт осмотрел мебель – комод с ящиками, бритвенная стойка, великолепный платяной шкаф с инкрустацией на дверцах, изображавшей сцену охоты. В шкафу полно одежды Роу. Одному Богу известно, почему человеческий запах не смешивается с духами, но это так и запах Роу остался.

– Вода готова, сэр. – Рэнсом подгонял лакея с большим кувшином, из которого поднимался пар. Оба остановились, увидев Перри.

– Мой друг мистер Перрьям хочет перекусить. Перри, закажи что хочешь и подожди меня в графской библиотеке.

Перри, заслышав такой тон, поднял брови, но подчинился и вышел. Поставив кувшин, лакей последовал за ним. Рэнсом наливал воду в фарфоровый таз.

– Почему одежда моего брата еще здесь? – спросил Кейт.

Камердинер поставил кувшин.

– Вдова подумала, что вы сможете воспользоваться ею, сэр, вы с братом почти одного роста.

– Но не одного телосложения. У меня швы на плечах лопнут.

– Боюсь, ваша матушка не учла этого, сэр.

Что делать с этими вещами, черт возьми?

– Уберите все это отсюда и узнайте пожелания моей невестки. А теперь оставьте меня.

Рэнсом, видимо, привык постоянно прислуживать Роу здесь, но Кейту хотелось побыть одному, он отлично умел сам о себе заботиться, мог даже заштопать себе чулки и пришить пуговицы.

Оставшись один, он сбросил сюртук, жилет, сорочку, вымылся и только тогда задумался, почему так тщательно это проделал. Возможно, это был своеобразный обряд крещения. Есть в церковной службе что-то о вхождении в новую жизнь? Детей обычно окунают в купель.

Без всякой надежды Кейт рылся в своих вещах в поисках чистой рубашки, но нашел только три, которые уже надевал в дороге. К завтрашнему утру их выстирают, выгладят и так мастерски починят, что все дефекты исчезнут.

Скоро у него появятся новые рубашки. И обувь, которая сменит его башмаки на тонкой подошве и видавшие виды сапоги. И новая одежда, скромная по цвету, но сшитая из первоклассной ткани и по последней моде.

Как вся одежда Роу в этом проклятом шкафу.

Кейт повернулся к шкафу. Там наверняка найдутся чистые рубашки свободного покроя. И подходящая обувь.

Нет!

Кейт, как говорится, влез в башмаки своего брата, но не сделает этого буквально. Обувь брата в любом случае ему тесна. Кейт поморщился от неумышленной метафоры и выбрал из своей одежды рубашку и галстук почище.

Кейт одевался перед зеркалом, пытаясь придать себе по возможности респектабельный вид. Намочив уголок полотенца, он потер пятно на сюртуке и другое – на бриджах, но от воды кожа стала выглядеть только хуже.

Надо бы надеть башмаки, но, стянув грязные сапоги, Кейт увидел на чулках грязь и явные дырки. Ну почему он не взял с собой лучшие чулки, припасенные для погони за невестой?

Чулки в шкафу наверняка есть, и они подойдут. Кейт разглядывал охотничью сценку на дверцах шкафа, где собаки гнали оленя, и обдумывал ситуацию.

Он не такой, как его брат, и никогда им не будет.

Но он граф Малзард, владелец всего здесь, включая безупречные чулки брата. Какой смысл отвергать неизбежное?

Открыв инкрустированные дверцы, он обследовал содержимое ящиков и нашел чулки, от просто хороших до исключительных, аккуратно сложенные по парам и безукоризненные. Выбрав повседневные чулки брата, Кейт с трудом натянул их на свои мускулистые икры.

Первый шаг. Ведет ли он к победе или к поражению? Кейт не знал.