Читать книгу Домашние правила - Джоди Пиколт - Страница 18

За двадцать лет службы в полиции я много чего насмотрелся: видел неудавшихся самоубийц; преступников, пустившихся в бега после вооруженного ограбления; жертв насильников, которые были настолько травмированы психически, что не могли говорить. Однако ничто из этого не сравнится по тяжести с испытанием, которое мне пришлось вынести при общении с семилетками.

– Можете показать мне свой пистолет? – просит один мальчик.

– Плохая идея, – говорю я, глядя на учительницу.

Она уже предлагала мне снять кобуру с оружием, перед тем как войти в класс в День профессий, на что я был вынужден ответить отказом, так как формально нахожусь при исполнении.

– Вы будете стрелять?

Я смотрю поверх одержимого оружием малыша на остальных детей:

– Есть еще вопросы?

Руку поднимает маленькая девочка. Я узнаю ее; она вроде бы приходила к Саше на день рождения.

– Вы всегда ловите плохих людей?

Невозможно объяснить ребенку, что грань между черным и белым в жизни не такая четкая, как описано в сказках. Что обычный человек при определенных условиях может превратиться в негодяя. Что иногда мы, губители драконов, совершаем такие вещи, за которые нам стыдно.

Я смотрю девчушке в глаза и говорю:

– Мы всегда стараемся это делать.

На бедре у меня вибрирует мобильник. Я откидываю крышку, вижу номер – звонят из участка – и встаю:

– Мне придется прервать эту короткую… Так повторим еще раз: какое правило номер один нужно выполнять на месте преступления?

Класс хором отвечает:

– Ничего не трогать, если оно не твое!

Учительница просит детей поблагодарить меня аплодисментами, а я склоняюсь над партой Саши:

– Ну как? Тебе было очень стыдно за меня?

– Ты справился, – говорит она.

– Не могу остаться на ланч с тобой, – извиняющимся тоном продолжаю я. – Мне нужно идти в участок.

– Все хорошо, папочка. – Саша пожимает плечами. – Я привыкла.

Черт побери! Разочаровать дочку – меня это убивает.

Я целую ее в макушку и под конвоем учительницы иду к дверям. Затем еду в участок и выслушиваю краткий доклад принявшего заявление сержанта.

Марк Магуайр, студент Вермонтского университета, ссутулившись, надвинув бейсболку на глаза, сидит в комнате ожидания и нервно покачивает ногой, закинутой поверх другой. На секунду я задерживаю взгляд на этом парне сквозь окно, после чего выхожу к нему:

– Мистер Магуайр? Я детектив Мэтсон. Чем могу быть вам полезен?

Парень встает:

– Моя девушка пропала.

– Пропала, – повторяю я.

– Да. Я звонил ей вчера вечером, ответа не было. Сегодня утром пришел к ней, а в доме пусто.

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Во вторник утром, – говорит Марк.

– Могло случиться что-нибудь непредвиденное? Какая-нибудь встреча, о которой она вам не сказала?

– Нет. Она никогда не уходит из дому без сумочки, а сумка там… и пальто тоже. На улице мороз. Как она могла уйти без пальто? – Голос у него взволнованный.

– Вы поссорились?

– Она сильно разозлилась на меня в эти выходные, – признается парень. – Но мы все обсудили. И помирились.

«Кто бы сомневался», – думаю я.

– Вы пробовали звонить ее друзьям?

– Никто ее не видел. Ни подруги, ни преподаватели. А она не из тех, кто пропускает занятия.

Обычно мы не открываем дело об исчезновении человека, пока не пройдет тридцать шесть часов, хотя это не железное правило. Протяженность раскинутой сети определяется статусом пропавшего человека: под угрозой или без очевидной угрозы. А сейчас есть что-то в этом парне – какой-то намек, – который заставляет меня думать, что он не говорит мне всей правды.

– Мистер Магуайр, – обращаюсь к нему я, – почему бы нам с вами не прокатиться?

Джесс Огилви неплохо устроилась для студентки. Она живет в фешенебельном районе с кирпичными домами и «БМВ».

– Давно она здесь живет? – спрашиваю я.

– Всего неделю… Она присматривает за домом одного из своих профессоров, который на полгода уехал в Италию.

Мы паркуемся на улице, и Магуайр ведет меня к задней двери, которая не заперта. Здесь это довольно обычное дело. Несмотря на мои предупреждения, что лучше поостеречься, чем потом жалеть, многие люди приходят к ошибочному выводу, что в этом городе нет и не может быть преступников.

В прихожей – смесь разных вещей: пальто, должно быть принадлежащее девушке, трость для ходьбы, мужские ботинки. На кухне чисто, в раковине стоит кружка с чайным пакетиком в ней.

– Я ничего не трогал, – говорит Магуайр. – Все так и было, когда я пришел сегодня утром.

Почта аккуратно сложена на столике. Сумочка лежит на боку, я открываю ее – внутри бумажник, а в нем двести тринадцать долларов.

– Что-нибудь пропало? – спрашиваю я.

– Да, – отвечает Магуайр. – Наверху.

Он ведет меня в гостевую спальню. Ящики единственного комода приоткрыты, из них свешиваются вещи.

– Она помешана на порядке, – говорит парень. – Никогда не оставит постель неубранной или одежду на полу, как здесь. А эта коробка в оберточной бумаге? В ней был рюкзак. А теперь его нет. На нем висели ярлычки. Тетка подарила его на Рождество, и он ей не нравился.

Я подхожу к шкафу. Внутри несколько платьев, несколько мужских рубашек и джинсов.

– Это мое, – поясняет Магуайр.

– Вы тоже здесь живете?

– Официально нет, профессор не знает. Но бо́льшую часть ночей я проводил тут. Пока она меня не выставила.

– Она вас выставила?

– Я же говорил вам, мы поссорились. Она не хотела разговаривать со мной в воскресенье вечером. Но в понедельник мы во всем разобрались.

– Поясните.

– У нас был секс, – поясняет Магуайр.

– По взаимному согласию?

– Да ты чё, чувак. За кого ты меня принимаешь? – Он, похоже, искренне обижен.

– А как насчет косметики? Туалетных принадлежностей?

– Ее зубная щетка пропала, – говорит Магуайр. – А косметика на месте. Слушайте, не пора ли вам вызвать подкрепление, как у вас там это делается? Или поднять тревогу?

Я пропускаю его слова мимо ушей:

– Вы пытались связаться с ее родителями? Где они живут?

– Я звонил им. Они живут в Беннингтоне и ничего о ней не слышали, теперь они тоже в панике.

«Отлично», – думаю я.

– Она раньше исчезала вот так?

– Я не знаю. Мы с ней знакомы всего пару месяцев.

– Слушай, если ты подождешь, она, вероятно, позвонит или просто вернется домой. Сдается мне, ей просто нужно немного остыть.

– Вы, наверное, шутите, – отвечает Магуайр. – Если она ушла намеренно, почему не взяла кошелек, но не забыла мобильник? Зачем она стала бы пользоваться рюкзаком, который хотела вернуть в магазин?

– Не знаю. Может, чтобы сбить тебя со следа?

Глаза парня вспыхивают, и за миг до того, как он кинется на меня, я засекаю это и обезвреживаю выпад, одним быстрым движением заводя его руку за спину.

– Осторожнее! – говорю я сквозь зубы. – За это я могу тебя арестовать.

Магуайр напрягается:

– Моя девушка пропала. Я плачу вам жалованье, а вы даже не собираетесь выполнять свою работу и искать ее?

Формально, если Магуайр студент, то никакую зарплату он мне не платит, но я не собираюсь докапываться.

– Вот что я скажу тебе, сынок. Я осмотрюсь тут еще разок.

Я захожу в хозяйскую спальню, но Джесс Огилви явно здесь не спала; чистота идеальная. В хозяйской ванной полотенца слегка влажные, но пол в душевой совершенно сухой. Внизу в гостиной никаких следов беспорядка. Я обхожу дом по периметру, проверяю почтовый ящик. Внутри записка, распечатанная на принтере, с просьбой к почтальону не приносить ничего до дальнейших распоряжений.

Кто, черт возьми, оставляет записки почтальонам?!

Надев резиновые перчатки, я кладу записку в пакет для улик. Попрошу ребят в лаборатории провести нингидриновый тест на отпечатки пальцев.

Прямо сейчас что-то подсказывает мне: если они не принадлежат Джесс Огилви, значит их оставил Марк Магуайр.