Читать книгу Овцы смотрят вверх - Джон Браннер - Страница 32

– Как все прошло, Пег? Хорошо? – спросил Мел Торранс, пока она преодолевала баррикады рабочих столов, стеклянных переборок, шкафов с толстыми и тонкими папками. Газета теряла деньги. Большинство газет теряли деньги. Даже Мел в качестве кабинета использовал какой-то закуток, дверь в который была постоянно открыта за исключением тех моментов, когда он принимал таблетки. Это обстоятельство некоторое время ставило его в тупик. Странно. Что интимного в этой процедуре? Разве неизвестно, в наше-то время, что все без исключения принимают какие-нибудь таблетки? Что в этом такого? Кстати, пора принять таблетку.

– Все отлично! – отозвалась Пег. Она уезжала, чтобы сделать репортаж о взрыве канализационной трубы. Кто-то что-то слил в канализацию из того, что сливать не полагалось, и это нечто вступило в реакцию с чем-то еще. Грохнуло как надо! Такие вещи происходят постоянно. Слава богу, сегодня никого не убило!

– Род сделал фото?

– Сказал, через пару часов пришлет.

– Он что, не взял «полароид»? А, черт, конечно, не взял. Уровень загрязнения не тот…

Мел вздохнул. Количество дней, когда можно было снимать на «полароид», теперь значительно уступало количеству, когда этот фотоаппарат даже расчехлять не имело смысла – в атмосфере разлилась слишком высокая концентрация веществ, которые делали моментальную съемку невозможной.

– Ладно. Пара часов – это нормально, – сказал он. – Кстати, там тебе письмо. На твоем столе.

– Все потом!

Но в письме было сказано, что Пег должна срочно связаться с городским моргом, а потому, одной рукой вставляя лист бумаги в машинку, другой она стала набирать номер. С пятого раза ей удалось попасть на нужный аппарат, и на том конце ответили:

– Стэнвей.

– Это Пег Манкиевич.

– О, отлично! – Доктор вдруг понизил голос. – Слушайте, мы наконец получили результаты полного лабораторного анализа по вашему другу, Джонсу.

– О господи! Вы хотите сказать, все это время они терзали его тело?

Пег словно со стороны услышала, как срывается ее голос. Неужели они не могут оставить в покое его труп? Неужели им мало того, что они оскорбили саму память о нем? Как они там писали? «Этот самоназначенный пророк лучшего мира оказался всего-навсего еще одним наркоманом»? Конец цитаты.

– Понимаете, чтобы найти следы наркотика, нужно время, – сказал Стэнвей, явно не поняв Пег. – Хроматография на бумаге, иногда газовая хроматография.

– И что они нашли?

– Галлюциноген. Нет, не ЛСД, не псилоцибин, но что-то похожей молекулярной структуры. Я не вполне понял, что там, в отчете, – я все-таки патологоанатом, а не биохимик. Но решил, что вы хотели бы сразу узнать обо всем.

Хотела бы! Да это самое последнее из всего, что я хотела бы узнать!

Но, так или иначе, теперь есть документальные свидетельства.

– По какой причине проводилось столь тщательное расследование?

Стэнвей колебался мгновение, после чего ответил:

– Полиция настаивала.

– Вот неугомонные! Они же не нашли наркотиков в его машине!

Ну, если быть точной, не в «его», а в арендованной. Трейниты изо всех сил старались не загрязнять окружающую среду, и вся денверская коммуна, состоящая из шестидесяти с лишком человек, имела в своем распоряжении всего один автомобиль, джип, которым мог воспользоваться по мере необходимости каждый из них. Правда, были у них еще и велосипеды.

Кроме того, они сознательно отказались от наркотиков, даже от травки, хотя были вполне лояльны к пиву и вину.

Пег открыла ящик своего рабочего стола, где у нее лежали бумаги, относящиеся к смерти Децимуса, и в очередной раз пробежала глазами список вещей, которые были найдены в его машине. Вполне ожидаемый набор: дорожная сумка со сменой одежды, бритва, зубная щетка, что-то вроде корзины для пикника, папка с аналитическими материалами, посвященными присутствию химических веществ в пище, еще одна папка с документами по поводу дела, которое и привело его в Лос-Анджелес, – как раз того дела, где фигурирует его сестра, Фелиция.

Стэнвей покашливал в телефонной трубке. Началось все как вежливое напоминание о том, что идет разговор, а продолжилось и закончилось как настоящий кашель, прерываемый извинениями. Когда он оправился от приступа, то спросил:

– Что-нибудь еще?

– Нет, – ответила Пег отсутствующим тоном. – Спасибо, что сообщили.

Положив трубку, несколько долгих минут она сидела, глядя в пространство. Злость полыхала в ее душе зловещим пламенем. Она во всем убедилась, и никакие аргументы «против» уже не работали: Децимуса отравили.

Но как? И кто?

Полиция отследила его путь, нашла парочку водителей грузовиков, которые видели, как Децимус спал в машине в парке около кафе, куда они заглянули, чтобы перекусить; потом он проснулся, и эти же водители, зашедшие в туалет, вновь столкнулись с Децимусом – тот брился. Еще один контакт с людьми у него был на заправке, где он заливал в машину бензин – вот и все! Ни с кем он больше не говорил и не встречался!

Сестра же Децимуса, само собой, не могла сообщить ничего полезного. Сразу после его смерти она отказалась дать интервью на том основании, что плохо знает брата, с которым не виделась много лет. Но когда Пег, чтобы заполнить вдруг возникшую дырку на полколонки в номере на двадцать третье декабря, с разрешения Мела разразилась морализаторским предрождественским текстом, в котором упомянула Децимуса, Фелиция позвонила и поблагодарила ее. Но Пег пока так и не встретилась с сестрой Децимуса, которая, если судить по ее речам, не очень-то сочувствовала убеждениям брата.

Кстати, а как там с едой? Ее исследовали? Конечно, нет! Да ее и выбросили уже, наверное…

Неожиданно пришло решение. Пег протянула руку к телефону и каким-то чудом с первого раза пробилась в Лос-Анджелес. Попросила Фелицию.

– Боюсь, она сейчас в конференц-зале. Что ей передать?

Секунду Пег колебалась.

– Передайте, что звонила Пег Манкиевич. Скажите ей, что ее брат, что совершенно точно, был отравлен.

– Простите, я не вполне поняла.

Говорящая чихнула и извинилась.

– О черт! – устало произнесла Пег. – Забудьте.

Она положила трубку и почувствовала, как поплыла картинка перед ее глазами. Слезы? Нет! Она ощутила, как натянулась кожа на лбу, как ее начало трясти. О черт! Очередной приступ синусита!

И она бросилась к кулеру, чтобы, пусть и с опозданием, проглотить и запить таблетку.