Читать книгу Крайне нелогичное поведение - Джон Кори Уэйли - Страница 5

Лечение Солу не помогало, потому что он не позволял себя лечить. В двенадцать лет, когда стало понятно, что приступы гнева или рыданий – не просто капризы избалованного ребенка, его повели к специалисту. Но разговаривать с доктором Сол не стал. Молчал как рыба. И что оставалось делать его семье? Как наказать того, кто и так мечтает целыми днями не выходить из комнаты? Если ему запрещали включать компьютер и телевизор, он принимался читать книги. А кто же отважится отнять у ребенка книги?

В школе он был застенчивым и молчаливым – из тех ребят, что, ссутулившись, сидели за последними партами, но получали только четверки и пятерки. Соломон прекрасно умел быть невидимым. Но дома преображался – шутил и смеялся с родными, временами врубал музыку на полную мощность, на ходу сочинял песни, пока помогал маме готовить или накрывать на стол.

Когда с ним случился нервный срыв на школьном дворе, он как раз посещал терапевта, после чего Джеймс с Валери решили нанять другого врача, со ставкой в два раза выше. Соломон не возражал, но на приеме, как обычно, не проронил ни слова. Вместо этого он слушал. Причем так внимательно, что после первого же сеанса понял, как избавиться от этого доктора тоже. Даже врать не пришлось.

– Она думает, что вы жестоко со мной обращаетесь.

– Так и заявила? – уточнил папа.

– Я сам догадался, – сказал Соломон. – Расспрашивала, часто ли вы ссоритесь и кричите. Она жаждет крови. Я к ней точно не вернусь.

И не вернулся. Кто бы осмелился его осуждать? Дома Сол становился спокойнее и счастливее, с ним было легко поладить, а приступы паники случались довольно редко. И пусть родители не признавали, но так им жилось проще. Не надо посещать школьные собрания, не надо отвозить его утром в школу и днем везти обратно. С тринадцати лет Соломону очень мало было нужно от Джеймса с Валери и еще меньше от мира. Он не чувствовал грусти, тоски или одиночества. Только безопасность. Дома он мог свободно дышать. И расслабиться.

В школе друзей у Соломона практически не было, лишь знакомые, с которыми он обменивался домашкой. Но отчего-то на ланче он нередко оказывался в компании Гранта Ларсона. Грант был из тех парней, что бесконечно трепались о «телках», боевиках и о том, какой учитель достал его больше всего. Про это он и болтал в то время, когда не хвастался «крутой работой» отца, трудившегося над созданием электромобилей.

– А чего себе не возьмете такой же? – спрашивал Соломон.

– Пока не знаем, как заряжать его дома. Но скоро все будет, бро.

Соломон не поддерживал разговоры про одноклассниц и не хвастался своим отцом, но Гранта это устраивало. Ему важно было лишь одно – чтобы кто-то его слушал, а в этом деле Солу не было равных. Он кивал или выдавал пару слов в ответ. Так он мог усидеть в окружении сотен крикливых детей и не сойти с ума. Только фокусируясь на Гранте, он мог оставаться спокойным. Малейшее отвлечение грозило очередной панической атакой прямо у всех на глазах. Вроде того приступа, что случился на школьном дворе, после которого за Соломоном навеки закрепился ярлык «сумасшедшего паренька».

К чести Гранта стоит отметить, что тот навещал приятеля после фонтана. Но дома Сол не был немым слушателем, дома он был собой. И эта версия Сола Гранту не очень нравилась.

– Сыграем во что-нибудь? – спросил Соломон пару недель спустя, как бросил школу.

– Во что, например? В приставку?

– Нет, я дерьмовый игрок. Может, в карты или что-то вроде того? Любишь стратегии?

– Это из серии «Драконов и подземелий»?[2] Вот уж ни за что. Не хочу помереть девственником.

– Ну что за ерунда.

– Скажи это моему дяде Эрику. Вечно играет в свои занудные игры с кучей таких же зануд. Мать говорит, так и помрет один.

– Как мило с ее стороны, – пробубнил Соломон.

– Не будь мудаком. Я всего лишь хочу сказать, что все эти игры выглядят убого.

Но они вовсе не выглядели убого. В скором времени Солу стало понятно, что друзья ему не нужны. Так и случилось: несколько месяцев Грант безуспешно пытался вытащить Сола из дома, чтобы потусоваться, а потом перестал к нему ходить. Родители удивлялись, куда он пропал и чем это он так занят, на что Сол пожимал плечами и говорил: «Не знаю». Меж тем он знал: Грант был занят тем, что надоедал до смерти кому-то другому.

Мир Соломона не был таким уж однообразным, как могло показаться со стороны. Равно как не был мрачным или печальным. Маленьким? Да. Зато комфортабельным. А что еще было нужно? Он знал, что родители беспокоились за него, и это единственное, что его смущало. Больше всего на свете Солу хотелось им объяснить, насколько лучше стала его жизнь. Но судя по тому, что они больше не донимали его просьбами и не заставляли брать сеансы у терапевта, Соломон решил, что они всё поняли.