Читать книгу Пассажиры - Джон Маррс - Страница 6

– Я смогу, я смогу, я смогу…

Шабана повторяла эту мантру под нос снова и снова, пока машина ехала, оставляя позади единственный дом, который она знала на протяжении двадцати лет. «Это происходит на самом деле», – подумала Шабана. Невообразимое становится реальностью.

Прошло всего тридцать минут с того момента, когда ее сын Рейанш переступил порог ее родного дома, умоляя, чтобы она его выслушала. Хоть Шабана и безмерно обрадовалась при виде него, но его безопасность была для нее прежде всего.

– Что ты тут делаешь?! – спросила она, беря его лицо в ладони и мечась взглядом от своего первенца к домам соседей, чтобы проверить, не засек ли кто-нибудь его возвращение. Он совсем запыхался. – Ты же знаешь, что тебе сюда нельзя. Тебе здесь опасно.

– Это уже не важно, – ответил он. – Умоляю, мама, ты должна меня выслушать. Это шанс, которого ты ждала, – вырваться отсюда.

– О чем ты таком толкуешь, сынок? Что стряслось?

– Дело в папе. Его арестовали.

Шабана отступила на шаг на крыльцо, покачивая головой, словно не расслышала.

– Что значит его арестовали? За что?

– Подробности я не знаю; знаю только, что его адвокат позвонил с просьбой, чтобы ты внесла залог за папу. А поскольку ты по-английски не говоришь, он позвонил мне. Единственное, что сказал его стряпчий, – арест связан с торговлей людьми.

Шабана уже слышала это выражение, но спросить, что оно значит, ей в голову не приходило.

– Это когда людей незаконно провозят из одной страны в другую, – продолжал Рейанш. – Мужчин зачастую продают для подневольного труда, а женщин принуждают к проституции.

Шабана прикрыла рот ладонями:

– Ты говоришь, твой отец делал такое?!

– В этом его обвиняют, да. Рохита и Санджая тоже арестовали вчера вечером в ресторане вместе с кучей других людей по разным адресам. Полиция утверждает, что они входили в шайку, перевозившую детей и нищих из ассанских трущоб, чтобы продать их.

Имена других Шабане были знакомы, но лиц она припомнить не могла. Приводя домой друзей, муж Вихаан приказывал ей удалиться наверх и не показываться, пока все не уйдут. Частенько они задерживались в столовой, надираясь «Секмаем»[4], пока не забрезжит рассвет. Не в диковинку для него и отлучаться на несколько дней кряду, потому-то Шабана и не видела его вчера вечером.

– Мам, это твой шанс бросить его, – вел свое Рейанш. – Другой такой шанс больше никогда тебе не выпадет.

Шабана понимала, что, если слова сына соответствуют истине, все, о чем она когда-то мечтала, может сбыться. Но по-прежнему колебалась.

– Я не готова, – шепнула она с часто бьющимся сердцем. – Мне надо уложить вещи, приготовить девочек… Что я им скажу? Я не отложила денег, как мы сможем наскрести на еду? Как будем жить? Куда нам податься?

– Меня ждут два такси, – сообщил Рейанш и повернулся, чтобы показать на них. – Одно отвезет тебя к стряпчему, а второе доставит девочек в убежище. В папиной записке к нему сказано, что деньги спрятаны в сарае – тысячи фунтов, которые покроют его залог. Однако ничего не мешает тебе просто забрать их.

– Но это же воровство!

– А он украл два десятка лет твоей жизни.

– А что за убежище?

– Оно для таких семей, как наша, и таких женщин, как ты; жен из индийской общины, которые всю жизнь провели под ярмом мужей; женщин, которым надоело терпеть побои, обиды и обращение как с собаками, которым нужна помощь, чтобы начать с чистого листа.

– Но… но…

Шабана не знала, что сказать. Столько лет она фантазировала, как сбежит от Вихаана! Прошло девять лет со времени ее последней настоящей попытки, когда она строила планы доехать от дома в Лестере до Ньюкасла, где живет дальняя родственница. Ей помогала миссис Патель, держащая местный супермаркет. Но когда муж миссис Патель обнаружил билеты на автобус «Нэшнл экспресс», которые его жена припрятала для Шабаны и ее детей, он счел своим долгом поведать Вихаану о ее планах. Наказанием ей послужили побои столь тяжкие, что она до сих пор не в состоянии перенести весь вес на правую ногу.

С того дня ее единственным упованием стала безвременная смерть, которая сможет избавить мир от Вихаана. Он курит в день по пачке сигарет с высоким содержанием смол, а из-за жирной еды весит килограммов на двадцать больше, чем следует. Возможно, лишь вопрос времени, когда его сердце откажет. Порой Шабана фантазировала, как он у нее на глазах валится на пол кухни, вцепившись рукой в грудь, и молит ее позвать на помощь. «Не могу, – отвечает она ему. – Я говорю только на бенгали. Ты же сам не позволил мне учить английский, помнишь?»

– Мам, – сказал Рейанш, возвращая ее к действительности, и взял ладони матери в свои. – Ведь ты же этого и хотела, разве нет? Возможности вырвать всех из-под его власти? Потому что именно это и произошло.

– Когда он вернется домой, то отправится за нами, разыщет и убьет всех нас. Я знаю, как мстителен твой отец, когда его доведут.

– Нет, потому что не сможет. Я встречался с женщинами, держащими убежище, и объяснил твою ситуацию, и они заверили, что, когда будешь готова, тебя там ждет радушный прием. Это совершенно анонимно; никто даже не узнает, где ты. Я переговорил с ними снова по пути сюда – они могут принять всех вас сегодня же утром. Вас ждут постели. И они связали меня со стряпчей, тесно сотрудничающей с ними. Она повидается с тобой сейчас же, чтобы организовать судебный запрет против папы. Все готово. Не хватает только тебя и девочек.

– Но как же ты? Куда направишься?

– Мне осталось всего пара месяцев до начала занятий в универе. А до той поры могу зависать у друзей, перекантуюсь как-нибудь… Мне повезло: пинок под зад, поскольку папа думает, что быть геем хуже, чем покойником, оказался лучшим, что он мог для меня сделать. Мам, мир за этими стенами прекрасен, прими только шанс…

– А твоя подруга-адвокат, она знает, что я не говорю по-английски?

– Да, и она говорит, чтобы ты не тревожилась; прежде она встречалась с подобным уже много раз. Она хочет тебе помочь.

– И ты обещаешь приглядеть за девочками, пока я буду с ней сидеть?

– Да, конечно, пригляжу.

Внезапно, без малейшего предупреждения, по жилам Шабаны разлилось тепло, добегая в самые дальние уголки. Она едва заметно закивала, воображая, насколько другим может быть будущее, если она доверится сыну и людям, которых он привлек ей в помощь. То, что они желают помочь совершенно незнакомому человеку, смирило ее. Шабана поглядела Рейаншу прямо в глаза.

– Помоги мне собрать сестер, – сказала она с растущей уверенностью.

Затем уложила все, что может понадобиться в ближайшие несколько дней, – одежду, белье и туалетные принадлежности, – в две хозяйственные сумки. Из спальни она слышала, как Рейанш командует своими четырьмя сестренками в смежных спальнях. Шабана очень гордилась своим единственным сыном; несмотря на то что он узнал о мужчинах на примере собственного отца, все равно знает, что это неправильно. И вместо того сохранил добрую, ласковую и заботливую душу. Имя, которым она его нарекла, означает «первый лучик солнца», и теперь Рейанш преподносит ей этот дар – шанс узреть новый день в новом свете. Она готова покинуть мрак и вступить в мир, озаренный светом, почти изгладившимся из ее памяти.

Услышав, что девочки спускаются по лестнице, Шабана вознесла краткую молитву за них. Она вступила в материнство с наилучшими намерениями и хотела научить их быть независимыми, не позволяя никому взять власть над собой. Но старшей уже исполнилось четырнадцать, а они до сих пор видели в своей матери только раболепную, напуганную женщину. Шабана лишь уповала, что после воспитания под этим кровом для них еще не поздно переменить отношение к замужеству. Если же они повторят ее ошибки, в том будет не их вина, а ее. А за такое она себя не простит.

Собрав сумку, Шабана поспешила в кухню за ключом, а оттуда направилась к запертому на висячий замок сараю, к которому муж ее не подпускал. Срывала контейнеры с полок и рылась в коробках и мешках, пока не извлекла все наличные, пачка за пачкой. Сумма ошеломила ее. Пока она едва сводила концы с концами с нищенским бюджетом на еду и одежду для растущей семьи, Вихаан сидел на тысячах и тысячах фунтов. Это лишь усугубило ее ненависть к мужу.

Рассовав деньги по карманам, Шабана присоединилась к семейству в гостиной, которую муж объявил своей собственностью и не пускал их даже на порог. И увидев девочек со школьными ранцами на плечах, набитыми вещами, книгами и игрушками, ощутила силу, хотя и не подозревала, что та еще таится в ее душе. Рейанш же тем временем тревожно маячил за плотной тюлевой шторой, проверяя, всё ли благополучно снаружи, чтобы они могли пуститься в бегство. Эта штора очень долго скрывала от остального мира, что сталось с Шабаной. Но теперь этому конец. Она рвала штору с карниза, пока та не свалилась грудой на пол. И наконец-то смогла без помех выглянуть из окна.

– Пусть смотрят на меня, – бросила с вызовом.

Когда она целовала каждого ребенка в щеки по очереди, две младшие – Адитья и Криш – заплакали. В ответ мать обняла их крепко-накрепко.

– Я покажу вам, что значит быть счастливыми, – шепнула она, прежде чем отпустить.

Рейанш вывел их через переднюю дверь в одно из двух беспилотных такси, припаркованных на улице. Потом помог Шабане уложить сумки во второй автомобиль, припаркованный позади первого, и запрограммировал адрес стряпчей в GPS.

– Увидимся после обеда, – сообщил он и вручил ей мобильный телефон, прежде чем вспомнил, что мать ни разу не пользовалась таким. – Я позвоню тебе по вот этому – для ответа нажми зеленую кнопку, – а потом закажу авто, чтобы оно привезло тебя к нам.

Обхватив сына руками, Шабана прижала его к себе.

– Спасибо тебе, – шепнула и только тогда отпустила.

Она еще ни разу не ездила в автомобиле без водителя. Но не усомнилась ни на миг, когда Рейанш заверил ее, что авто само доедет туда, куда ей нужно. Ее единственному мальчику не исполнилось еще и восемнадцати, но он – единственный мужчина, которому она доверяет, потому что не верит ни собственному отцу, устроившему ее замужество с человеком, о свирепом нраве которого знал, ни братьям, чуть не до смерти забившим ее парня более низкой касты в Индии, когда они были еще подростками.

Шабана дала волю воображению о том, куда она теперь может отправиться, став свободной. Довольно будет маленькой муниципальной квартирки с радио и телевизором, чтобы она могла смотреть кино, когда девочки лягут спать. Годами фильмы были для нее единственным окошком на волю. Порой, когда Вихаан был в отлучке и забывал спрятать пульт от телевизора, она смотрела индийский канал, опосредованно проживая величайшие болливудские истории любви. Ее чаровали красивые девушки с безупречными волосами, в ярких, красочных одеяниях, танцующие с радостью, выпадавшей на ее долю так редко. Их словно благословили другие боги, чем те, которым поклонялась она.

Шабана поглядела на карту на мониторе приборной доски авто, колесившего по дорогам, которые она всегда одолевала пешком. И уже привыкла к саднящим до жжения мышцам рук, когда шагала домой, обремененная тяжелыми сумками с продуктами.

Больше никогда. Скоро она сможет ездить на автобусе или такси, а то и завести подруг и ходить за покупками вместе с ними. Благодаря упорству Рейанша теперь перед ней и ее семьей раскинулся огромный мир возможностей. Два слова, которые Вихаан вышиб из нее напрочь, мало-помалу начали пробивать дорогу обратно в ее лексикон.

«Я смогу, – твердила она себе, – я смогу».

Ее внутренний голос был последним, что услышала Шабана, прежде чем из громкоговорителей авто прозвучал английский. Он объявился столь нежданно, что напугал ее.

– Что происходит? – спросила она вслух на родном языке. Взгляд ее заметался по салону авто. Голос продолжал говорить, но она была в состоянии понять лишь несколько слов там и тут. Одно звучало как «умереть».

Внезапно монитор включился. Главный экран был заполнен экранчиками поменьше и другими людьми в машинах. Ни один из них не улыбался – все они выглядели напуганными. Шабана склонилась поближе к экрану в надежде увидеть сына. Но единственным знакомым лицом оказалось ее собственное.

Паника всколыхнулась в душе Шабаны точно так же, как при хлопке передней двери, когда Вихаан возвращался после ночного отсутствия. Если он пьян, значит, зол. А если он зол, то обратит свою агрессию против жены, вытворяя с ней что пожелает, пока она будет лежать смирно, зажмурив глаза, сжав руки в кулаки и мечтая о лучшей жизни.

Другие голоса забились в ее машине – еще больше слов и языков, которые она не в состоянии была понять, вместе с неотвязными воплями, криками и стенаниями людей, попавших в беду.

– Что происходит? – умоляющим тоном возгласила Шабана. – Мне это не нравится; пожалуйста, вы можете остановить машину? Я хочу выйти.

Нажала на кнопку на двери, но ничего не произошло. Поглядела на телефон, который дал ей Рейанш, нажала на зеленую кнопку и поднесла его к уху.

– Рейанш? – спросила. – Рейанш, сынок, ты меня слышишь? Ты там? Пожалуйста!

Но ответа не было. Шабана ощутила, что новая жизнь, мечтать о которой она только-только осмелилась, ускользает у нее из рук.