Читать книгу Питер Нимбл и волшебные глаза - Джонатан Оксье - Страница 6

Питер проснулся от свиста чайника на плите. Он лежал в сплетённом из соломы гамаке, который тихонько покачивался на ветру. Мальчика вымыли, и его одежда была совершенно суха. Кто-то вынул золотые глаза из глазниц Питера и надел ему на голову новую повязку. Новой оказалась и одежда: лохмотья исчезли, и на их месте появились новые вещи, точно такие же, как старые, но из более прочной ткани и с ровными строчками. Питер высунул из гамака ногу и аккуратно нащупал пол, а затем встал и ощупью прошёлся по комнате, пытаясь понять, где оказался. Он стоял на открытом настиле, который, по-видимому, покоился между двух веток гигантского дерева. Разбудивший его чайник кипел на чугунной плите, тихо постанывающей в углу. Питер не мог сказать, сколько проспал; воздух пах ночью, но кожу мальчика как будто гладили мягкие лучи.

– Это луна, – объяснил профессор Кейк, ковыляя вниз по деревянной лестнице. – В этой части света она висит несколько ниже.

Питер повернул лицо к небу. Он всегда чувствовал лунный свет, но так сильно – никогда. Сейчас он едва ли не ощущал вкус луны, сияющей сквозь балдахин из листьев.

Старик снял чайник с огня и принялся готовить чай.

– Ты был очень усталым. Проспал целый день.

Питер почувствовал, как окаменели его суставы. Такое с ним случалось невообразимо редко – только после долгого восстанавливающего сна.

– Я не хотел вас утруждать, – сказал он.

Старик фыркнул и отмахнулся от извинений.

– Не могу тебя ни в чём винить, малыш. Когда небеса так близко, солнца становится слишком много. Я и сам предпочитаю ночи: мир приобретает дополнительные измерения, когда его укрывает тень.

Питер тени никогда не видел, но, кажется, понимал, что имеет в виду профессор: не раз за свою жизнь ему приходилось размышлять о тайном счастье бодрствования, когда весь город спит.

Профессор подвёл Питера к пыльному креслу с подголовником и дал ему кружку чая с травами и пряностями. Мальчик сел и попытался при помощи осязания, слуха и обоняния извлечь всю возможную информацию о своём благодетеле. Профессор Кейк был сгорбленным старичком, и голос его был таким же шишковатым, как костяшки на руках. Шаркающие шаги перемежались пунктирным стуком трости, сделанной из страусиного позвоночника. Не первой свежести костюм скрывали слои нескольких пальто, и мальчишка слышал, как где-то в глубине тихонько тикали маленькие карманные часы. Запах, исходящий от мужчины, напомнил Питеру о золотых глазах, и он забеспокоился, что же с ними стало.

– Они на полу, возле твоих ног, – сказал профессор, опускаясь в кресло. – По моей просьбе мистер Паунд сегодня утром выловил шкатулку из озера. Петли теперь немного скрипят, но в целом ничего страшного не произошло.

Питер наклонился и нащупал шкатулку, ждавшую его на полу. Он диву давался, как этот странный человек слышал все его мысли, прямо как галантерейщик.

– Да уж хотелось бы надеяться, что не хуже, – хохотнул профессор. – В конце концов, это ведь я научил его читать мысли! Мистер Паунд – мой ученик. Я дал ему поручение доставить глаза тебе. Прими мои извинения за весь тот фарс с торговлей на улице, но мне необходимо было убедиться, что ты именно тот мальчишка, которого я ищу.

– То есть это был такой тест? – уточнил Питер.

– «Тест» – это что-то из школы. – Профессор, содрогнулся. – Но должен сказать, ты с честью сдал этот экзамен. Замечу, что некоторые замки на карете были очень коварными, учёные над ними бились целыми столетиями. Как приятно, что твой талант оказался впору.

Питер был в сметении.

– То есть вы хотели, чтобы я украл глаза?

– Ну конечно, мальчик мой! Я создал их специально для тебя… И, прошу заметить, не без усилий.

Специально для него. Питер поставил коробку на колени, открыл её и пробежался пальцами по содержимому.

– Три пары: золотые, ониксовые и изумрудные. – В голосе старика послышалась горделивая нотка. – Надеюсь, ты не против, что я взял на себя смелость вынуть золотые из твоих глазниц, пока ты спал. Не могли же мы рисковать, вдруг ты от нас сбежал бы, правда?

Питер всё ещё ничего не понимал.

– Профессор, мне кажется, эти глаза не работают. Я вставил себе золотые, но так ничего и не увидел. – Питер потрогал рукой повязку на голове, представляя, что было бы, если бы она ему больше никогда не понадобилась.

– Нет уж, извини, они прекрасно сработали. Осмелюсь признаться, они – единственная причина, по которой ты в данный момент сидишь рядом со мной. – На лице мальчика профессор прочёл замешательство. – Питер, это не обычные глаза. Это глаза волшебные.

От этого слова по спине Питера побежали мурашки.

– Что же это значит? – спросил он.

– Разумеется, только то, что они способны творить чудеса. Золотые глаза, например, моментально перенесли тебя в место, которое видели последним: на мой остров. Вот так хитро я придумал доставить тебя сюда.

– А что, если я вставлю их обратно?

Профессор обдумывал вопрос, поглаживая бороду.

– Последним местом, которое они видели, является эта комната. Так что, полагаю, сюда они тебя и перенесли бы. Однако хочу тебя предупредить. Именно эти глаза могут доставить тебе много неприятностей, если ты утратишь бдительность. Поэтому не вставляй их без самой крайней надобности.

Питер с трудом поспевал за профессором. После каждого его ответа мальчику не терпелось задать ещё один вопрос.

– То есть вы хотите сказать, что в воде я оказался благодаря глазам?

– Не в воде, а в Беспокойном озере, – поправил его профессор. – Я не смог придумать более мягкого места для твоего приземления. Положился на то, что ты умеешь плавать, ты ведь вырос в портовом городе. И очевидно, ошибся. Прошу прощения. Я не ожидал, что Беспокойное озеро причинит тебе столько… беспокойств. – Как большинство умных людей, профессор Кейк время от времени не мог удержаться от небольшой игры слов.

Следующий вопрос Питера – один из многих – был прерван криком откуда-то со стороны:

– Джентльмены, ваш ужин стынет!

Это был мистер Паунд. Он стоял на верёвочном мосту в прожжённом фартуке.

– Должен предупредить вас, что, если вы сию же минуту не присоединитесь к нам, сэр Тоуд съест и ваши порции!

– Я ничего такого не говорил, – запротестовал рыцарь, слизывая с усов нечто похожее на тесто для блинов.

Питер вскочил на ноги.

– Сэр Тоуд! – Все эти разговоры о волшебных глазах заставили его совершенно забыть о новом попутчике. – Я удивлён, что на вас без меня не напали мародёры.

– Ах, как смешно! Если я правильно припоминаю, это ты боялся один там оставаться. С моей стороны было бы жестоко покинуть беспомощного слепого мальчика.

– Того же самого беспомощного слепого мальчика, что спас вас от верной смерти?

Сэр Тоуд зарычал низким голосом:

– Возможно, нужно было сунуть в мешок тебя!

– Сначала догоните!

Питер не ожидал, что этот призыв будет воспринят буквально, но стоило ему его произнести, как рыцарь прыгнул с верёвочного моста и повалил его на пол. Чай разлился по всему домику на дереве, и уже через несколько секунд эти двое катались по настилу, осыпая тумаками и оскорбляя друг друга. Мистер Паунд присоединился к профессору Кейку, который с оживлённым интересом наблюдал за этой дракой.

– Наверное, вы надеялись, что они немного лучше поладят, да, сэр? – сказал он.

Старик усмехнулся:

– Побойтесь бога, мистер Паунд. Так гораздо лучше. Думаю, при всём моём желании нельзя было спланировать лучше.

Мудрый профессор Кейк знал наверняка, что любые отношения, начавшиеся не с парочки тумаков, скорее всего, со временем сойдут на нет: всем известно, что дружба рождается в хорошей драке. Уже сейчас Питер и сэр Тоуд начали сеять зёрна взаимного уважения, однажды они вырастут во что-то более серьёзное и увенчаются дружбой, о которой будут слагать легенды.

* * *

Вечера на том острове были счастливым временем для Питера, возможно, впервые за всю его жизнь. Его одевали, кормили, о нём заботились так, как никогда прежде. Шкатулку с волшебными глазами он всегда держал при себе. Не раз его так и подмывало примерить их ещё раз, но мальчик сопротивлялся этому желанию, боясь, что его может ненароком куда-нибудь унести из этого рая на земле.

Чаще всего по вечерам мистер Паунд занимался ужином и садом, а профессор коротал время в мастерской, которую устроил в шаткой башне, заваленной по самую крышу книгами и пустыми стеклянными бутылками. Тем временем Питеру и сэру Тоуду было позволено исследовать местность в малейших подробностях. Парочка проводила бесчисленные часы, ловя насекомых и копаясь в грибном саду, одновременно начиная всё больше и больше друг от друга зависеть. Каждый раз, встречая нечто, что странно пахло, звучало или было незнакомо на вкус, Питер просил сэра Тоуда описать этот предмет.

– Это как будто бы большая картина, которую натянули на столбы, и получилась палатка, – сообщил рыцарь, найдя один такой артефакт в стороне от тропинки.

– А что на картине? – спросил Питер.

– В основном звёзды и планеты. И по всей поверхности тянутся линии и скачут циферки. Эй, мне кажется, там внизу что-то двигается… – И рыцарь сунул свою мордочку между тёмно-синими складками.

– А! Вижу, вы нашли мой Необычный Коврик! – Профессор выглянул из конюшни неподалёку, где кормил зебр томатным супом. – Замечательная вещица. Помогает мне за всем присматривать. Аккуратнее, оттуда можно не выбраться.

Сэр Тоуд презрительно усмехнулся:

– Чепуха. Это всего лишь безобидный… А-а-а-а!

Внезапно он отпрыгнул от коврика, споткнулся и упал спиной назад в мелкий ручей.

– Кажется… я видел… нечто, – пробубнил он, встряхнув шерстью, чтобы быстрее просохнуть.

Профессор подошёл к нему с полотенцем.

– Даже не сомневаюсь. На этом полотне целое собрание всяких «нечт». А если присмотреться, – сказал он, повернувшись к Питеру, – то можно даже разглядеть портовый городок, в котором ты вырос. Магазины, которые обворовывал. Подвал, в котором спал.

Питеру потребовалось некоторое время, чтобы понять смысл слов старика.

– То есть вы хотите сказать, что следили за мной? – спросил он.

– За тобой и за многими другими, – ответил профессор. – Давай пройдёмся, мальчик мой. Пришла пора рассказать тебе, зачем я тебя сюда вызвал.

Профессор Кейк взял мальчика и направился вниз по тропинке, которая огибала берег. Нежные волны лизали Питеру ноги, и к аромату корицы примешивалась солёная нотка.

– Здесь вода пахнет совсем не так, как океан, запах которого я ощущал дома, – сказал он.

Старик улыбнулся себе под нос. Он был явно впечатлён таким тонким замечанием.

– Всё потому, что дома у тебя был вовсе не океан. – Он направил Питера к узкому заливчику. – Твои портовые воды – вон там, в нескольких ярдах от грушевой ежевики.

Питер сосредоточился и действительно почувствовал изменения ветра, и было в этом воздухе что-то знакомое.

– Факт в том, что этот остров омывают все воды мира, причём некоторые из них находятся вне досягаемости ваших кораблей, – объяснил профессор.

Питер подумал, нельзя ли по этим далёким морям добраться до волшебных стран, которые описывал в своей рекламе галантерейщик.

– На карте полно белых пятен, – сказал профессор в ответ на этот мысленный вопрос мальчика. – И чем дальше заплываешь, тем глубже и заколдованнее они становятся.

– Заколдованные акватории? Это оттуда родом сэр Тоуд? – спросил Питер.

Он слышал, как рыцарь на лугу воюет с роем светлячков: «Сдавайтесь, духи преисподней!» Профессор Кейк прислушался вместе с Питером и расхохотался.

– Ничего удивительного, что ты так подумал. Но нет, сэр Тоуд прибыл из твоего мира… Просто немного иного, чем тот, каким ты его знаешь сейчас. Сэр Тоуд родился тогда, когда на ваших берегах кого только не было. И драконы, и ведьмы, и другие существа… Мир тогда имел столько возможностей! И разум в нём возобладал далеко не сразу. – Голос профессора погрустнел. – И теперь всё, что от него осталось, – это сэр Тоуд. Пережиток давно ушедшего прошлого.

Старик повёл мальчика обратно в глубину острова. Они шли вдоль потока, который – наряду с бесчисленными другими – тёк к центру острова.

– Не важно, где море рождается. В конечном счёте все моря в мире погибают вот здесь, в Беспокойном озере.

Теперь они стояли на поросшем травой краю обрыва. Поверх грохота вод Питер слышал нежное дзыньканье миллиона бутылок. Этот звук наполнял воздух тихим, почти скорбным пением.

– Профессор, – произнёс он через мгновение, – а почему вы называете его Беспокойным озером?

– Потому что каждая бутылка в нём наполнена беспокойствами и тревогами. Когда людям требуется помощь – например, они умирают от голода, впадают в безумство или страдают сердечными болезнями, – они часто кладут в бутылку записку и бросают её в море, надеясь, что кто-то найдёт их послание и придёт на выручку.

– Срабатывает?

– Боюсь, что не часто. Обычно бутылки плавают по морю годами, а сюда прибывают тогда, когда уже поздно спешить на помощь.

Профессор взял длинный сачок для бабочек, прислонённый к соседнему дереву, выудил одну бутылку и прочитал записку, спрятанную внутри:

Старик вздохнул и снял очки.

– Бедный малый. Скорее всего, сейчас от него осталась одна горстка праха.

Профессор помолчал, задумавшись о погибшем от жажды.

– Должно быть, это сложно, – сказал Питер. – Знать обо всех этих бедах и не иметь возможности помочь.

– Да. Каждому человеку, будь он велик или мал, приходится делать что-то сложное. И это то, что приходится делать мне.

Профессор протёр морщинистые глаза носовым платком и снова надел очки.

– И всё же я иногда натыкаюсь на послание, автору которого ещё не поздно помочь. В таком случае я стараюсь изо всех сил. Поэтому я и призвал тебя сюда, Питер Нимбл.

Мальчишка испугался, что профессор Кейк его с кем-то перепутал.

– Но я же не писал никакой записки, – сказал он. – Я даже и писать-то не умею.

Старик потянулся к нагрудному карману и достал оттуда маленькую зелёную бутылочку. Внутри лежал крошечный обрывок бумаги.

– Некоторое время назад я нашёл очень необычное послание, которое отправил тот, кто сильно нуждается в помощи.

– Вы ещё можете помочь тому, кто его написал? – спросил Питер.

Профессор наклонился и вложил бутылочку в руку Питеру.

– Это я сейчас и делаю.