Читать книгу Джокертаунская комбинация - Джордж Мартин, Уолтер Уильямс - Страница 6

– Что случилось, босс? – спросил Брут, когда Бренан вернулся к грузовику.

Бренан взглянул на карлика, спрятавшегося от холода в одну из старых рабочих рубашек Бренана, найденных им на заднем сиденье.

– Не знаю, – сказал Бренан. – Но я не верю, что все вещи то, чем они кажутся. Все, как всегда, в этом городе.

Он завел машину и тронулся с места.

– Куда мы едем? – спросил Брут.

Бренан взглянул на него, сворачивая на аллею, граничившую с апартаментами Кьена.

– Я собираюсь назад, в клинику, – сказал Бренан, – но ты остаешься, чтобы следить тут за всем.

Брут потянулся, выглянув из-за края панели.

– Кажется, там холодно, – сказал он.

– Еще одна причина как можно скорее найти способ пробраться внутрь.

– Верно.

Бренан поравнялся со следующей кучей мусора, вываливающейся из переполненного мусорного бака, и открыл дверь у пассажирского сиденья.

– И за чем я тут должен следить? – спросил Брут.

– Каннингем.

– Почему?

Бренан покачал головой.

– Я не уверен. Каннингем казался… странным. Необычным. Я на самом деле не могу это сформулировать, но кажется, тут что-то не то. Он назвал меня «капитан». Он никогда не называл меня так раньше. Он даже не может знать, что в армии я был капитаном… Если только… – Бренан вновь покачал головой.

Брут хмыкнул и выпрыгнул из фургона. Солнце уже взошло, но небо было темным от туч, и можно было ручаться, что скоро снова пойдет снег. Холодный ветер пронесся по аллее, когда Брут побежал к горе мусора, что-то бормоча себе под нос. Когда Брут скрылся в мусорном баке, Бренан перегнулся через пассажирское сиденье.

– И Брут…

Человечек высунул голову в покрытом жирными пятнами бумажном пакете.

– Да?

– Будь осторожен.

Карлик улыбнулся.

– Вы тоже, босс, – сказал он, прежде чем раствориться в мусоре.

Бренан захлопнул дверь и поехал прочь, убеждая себя не волноваться. Брут был одним из лучших шпионов Хризалис. Он знал, как о себе позаботиться.

Хризалис. В первый раз за долгое время его мысли обратились к ней. Они были связаны неразрывно теми событиями, что случились тогда, когда он в последний раз видел Тахиона, когда он противостоял доктору Джею Экройду, И Эль и Хираму Вустеру, убийце Хризалис.

Экройд злился на Бренана. Для человека, с головой погрязшего в грязном, кровавом бизнесе, у того были несколько странные представления о насилии. Но Бренан не ставил это ему в вину. Он никогда не ставил людям в вину их идеалы.

Но Тахион. Тахион упустил из виду одну важную вещь, когда разразился своей речью о рабской покорности букве закона. Закон – это просто слова, написанные на бумаге, слова, которые меняются по прихоти общества, ежедневно так или иначе трактуются политиками, адвокатами, судьями, полицейскими. Любой, кто считает, будто все законы должны строго исполняться, попадает в ловушку. Любой, кто считает, будто все законы одинаковы для всех, невзирая на расу, религию или положение в обществе, просто дурак.

Единственное, что может сделать человек, – это решить для себя, что правильно, а что нет и что должно быть сделано, чтобы бороться с тем, что неправильно. После этого он должен принять последствия своего решения, какими бы они ни были.

Бренан подъехал к клинике Джокертауна, заглушил двигатель и вышел из машины. Он прошел через раздвижные двери, ведущие в приемный покой, и окунулся в хаос.

Истеричного вида женщина кричала на затравленную медсестру, что да, черт подери, ее ребенок всегда был такого пурпурного цвета, но ее жабры все равно не работают как надо, в то время как другая сестра в белой униформе объясняла чрезвычайно шерстистому человеку, что «Синий Крест»[1], как правило, не считает электролиз обязательной медицинской процедурой, и не важно, насколько сильно он хочет работать в пищевой промышленности. Еще один джокер – весьма привлекательная женщина, если не обращать внимания на пеструю шелушащуюся кожу, – сидела и читала журнал National Geographic восьмимесячной давности, пока ее малыши ползали друг за другом под стульями, нарезая круги вокруг тощего старого джокера с запавшими глазами, непрестанно кашляющего и сплевывающего нездорово выглядящие комки в пластиковый стаканчик, крепко зажатый в его передних лапах.

Кто-то рядом с Бренаном явно спеша пробормотал: «Извините» – и проскочил мимо. Это был Тахион. Он шел с женщиной, привлекательной той сухопарой, угловатой красотой, которая затмевала и повязку на глазу, и уродливый шрам, сбегавший по ее правой щеке. Она двигалась изящно и точно, что позволяло предполагать: она знает, как держать себя в любой ситуации. Это было нужное качество для любого, что проводил время рядом с доктором.

– Тахион.

Он обернулся с измученным вздохом, но сдержал его, когда узнал Бренана, и нахмурился, увидев выражение его лица.

– Что случилось? Дженифер?

– Нам нужно поговорить, – сказал Бренан, бросив взгляд на женщину. – Где-нибудь наедине.

Она с любопытством смотрела на Тахиона и на Бренана, и снова на чужака. Тахион указал на нее неопределенным жестом своей маленькой деликатной руки.

– Дэниел, это Коди Хавьеро, доктор Коди Хавьеро. Коди, это… Эм… мой друг.

Как обычно, говорил Тахион быстрее, чем думал, и успел назвать настоящее имя Бренана. Бренан, объявившийся год назад под личиной загадочного лучника, известного как Йомен, предпочитал держать такую информацию в тайне.

– Дэниел Арчер, – пришел он на выручку.

Тахион кивнул, и Хавьеро подала руку.

– Так в чем дело? С Дженифер все в порядке? – повторил Тахион. Выпустив руку Хавьеро, Бренан покачал головой.

– У меня еще не было возможности глянуть, как она. Есть еще кое-что, что нам нужно обсудить. Немедленно.

Хавьеро вновь взглянула на Тахиона и Бренана.

– Я сама догадаюсь, – сказала она. – Я должна забрать истории кое-каких пациентов за стойкой сестры Фолетт. А наш разговор мы продолжим после того, как вы освободитесь.

– Верно, – сказал Тахион. – Спасибо, Коди. – Он окинул взглядом приемную. – Идем, – сказал он Бренану, беря его за руку. – Кажется, у кофемашины никого нет. Мы можем поговорить, пока я волью в себя немного кофеина. Кажется, денек предстоит еще тот.

Мать и ребенок цвета поджаренного цыпленка проскочили мимо в сопровождении симпатичной медсестры и визжащих детишек-джокеров, игравших вокруг них в догонялки, но пространство вокруг кофемашины действительно пустовало. Тахион опустил восемьдесят центов в слот и получил маленький бумажный стаканчик, полный черной, сильно пахнущей жидкости.

– Хочешь? – спросил он у Бренана, но Бренан покачал головой. – И правильно, – сказал Тахион. – Возьми чаю. Я велю, чтоб чай принесли из моего кабинета.

Бренан снова покачал головой.

– Перейдем к делу, доктор.

Тахион посмотрел на него с болью в лиловом взгляде.

– Когда-то мы были друзьями, Дэниель. Мы вместе сражались против Роя! Мы…

– Мы много с кем сражались вместе, доктор, – сухо сказал Бренан. – Это не помешало вам влезть в мой разум и взять его под контроль, когда это показалось вам нужным.

– Мне пришлось это сделать! Ты собирался убить Хирама, а Джей хотел упечь тебя за решетку! Пылающее небо! Что, по-твоему, я должен был сделать?

– Все очень сложно, – сказал Бренан. – Никто из нас не следует за толпой. Каждый из нас делает то, что должен. И каждому из нас приходится жить с последствиями своих поступков.

– Мы были друзьями, – прошептал Тахион.

– Когда-то, – сказал Бренан.

На мгновение повисла тишина, Тахион посмотрел в свой стаканчик. Сделал глоток и поморщился.

– Теперь он остыл, – сказал он. – Ну. О чем ты хотел со мной поговорить?

– Думаю, за нападением стоял Кьен, – ответил Бренан.

Тахион уставился на него.

– Нонсенс, – он фыркнул. – Кьен мертв.

Бренан покачал головой.

– Может быть. А может быть, он тянется ко мне из могилы. Возможно, он дал своим шестеркам приказ убить всех своих врагов в случае своей смерти.

Тахион нахмурился задумавшись.

– Почему они ждали целый год?

– Я не знаю. – Бренан пожал плечами. – Но помни. Ты также числишься в списке Кьена.

– Да, действительно, – Тахион вздохнул. – Еще одно осложнение в и так непростой жизни. – Он посмотрел на Бренана, будто собираясь добавить что-то еще, но крик от стойки заставил их обоих оглянуться.

– Тахион! – внезапно крикнула Хавьеро. – Поднять персонал по тревоге! Что-то…

Хавьеро еще не закончила, а в дверях уже поднялась суматоха. Машины, мигающий свет, вой сирен, рев тормозов. Хавьеро перегнулась через стойку, нажав кнопку интеркома, и выпаливала приказы, пока бригада «скорой помощи» выпрыгивала из машины. Один обежал машину сзади, другой пошел к дверям клиники, и те распахнулись перед ним.

– Перестрелка, – выкрикнул водитель. – Гики и Князья Демонов. У нас тут куча раненых и еще больше – на подходе.

Тахион ринулся через всю приемную, Бренан наступал ему на пятки. Водитель вернулся, чтобы помочь дежурному врачу открыть задние двери автомобиля. Из распахнутых дверей скользнула накрытая одеялом каталка, и Хавьеро, стоявшая перед стойкой регистрации, закричала:

– На пол! Все на пол!

Бренан и Тахион среагировали мгновенно, как опытные ветераны боевых действий. Они упали на отполированный линолеум, когда фигура на каталке села, отбросив одеяло, и опустошила рожок узи, залив неприцельным огнем всю приемную.

Бренан покатился, едва упал. В бесконечную секунду он видел, как пули летят сквозь приемный покой, словно рой разъяренных пчел. Старик, сплевывавший в стаканчик, был прошит через всю грудную клетку. Он подался вперед и соскользнул с кресла: удивление и боль застыли на его лице, когда взгляд уже потух.

Женщина, читавшая National Geographic, была в безопасности, пока не увидела, что ее дети замерли как вкопанные посреди помещения. Она вскочила на ноги, бесконечный истеричный крик вырвался из ее горла.

Шерстистому парню тоже повезло, но везение Коди Хавьеро было фантастическим. Стрелявший, казалось, услышал ее крик и инстинктивно направил дуло автомата в ее сторону. Но она прогнулась назад, замерев в этой странной стойке, и Бренан краем глаза заметил, что вся очередь прошила стойку прямо над ней.

К тому моменту он уже дотянулся до браунинга в кобуре за спиной. Он вжался животом в пол, вынул пистолет и прицелился одним плавным движением, почти забыв, что мозг его автоматически воспроизводит мгновенную координацию мышц и разума, необходимую при стрельбе из лука. Он держал пистолет перед собой на вытянутых руках, ладони сомкнуты, мускулы расслаблены, глаза почти закрыты. Он сделал один-единственный выстрел, и человек, сидевший на каталке, завалился назад. Разум Бренана зафиксировал этот момент, словно мушку в янтаре. Он проиграл его чуть назад, до того, как человек упал, и увидел маленькую круглую черную дыру, появившуюся в центре лба убийцы.

– Господи! – выругался один из команды «скорой» и потянулся за чем-то, спрятанным под его халатом.

Теперь Бренан знал, что у него было много поводов для злости и что все они требовали обоснований. Он прострелил коленные чашечки обоих санитаров.

Тахион вскочил на ноги раньше, чем они упали на пол. Истеричный визг матери джокеров внезапно прекратился, и она рухнула в лужу крови своих детей. Бренан бросил взгляд на Тахиона.

– Велел ей заснуть, – коротко ответил маленький инопланетянин. Он стоял, и ярость искажала его утонченное лицо, превращая его в твердый, крепко сжатый кулак.

– Предки! В моей клинике. В моей клинике!

– Лучше посмотри, как там доктор Хавьеро, – сказал Бренан. – Кажется, она поймала пулю.

Хавьеро выпрямилась, когда Тахион ринулся к ней, и махнула рукой.

– Две, – сказала она с трудом. – Не страшно. Я в порядке.

Тахион притормозил на полпути и направился к истекающим кровью телам детишек-джокеров. Бренан не тронулся с места. Он все еще видел внутренним взором, как пули прошивают их тела, и он знал, что шансов нет. Он пошел к Хавьеро. У нее было два ранения: в верхнюю часть руки и в икроножную мышцу. Пули не задели ни костей, ни крупных сосудов.

– Как вы это сделали? – спросил он, пока Тахион беспомощно переходил от тела к телу.

Она перенесла вес на другую ногу и поморщилась.

– Фамильное везение, – ответила она.

Бренан кивнул. Подобное везение не помешало бы ему самому.

Приемная стала вдруг центром множества событий. Бренан знал, что ему нельзя терять время. Кто-то несомненно уже вызвал полицию, и когда они прибудут, его здесь быть не должно. Кроме того, это мог быть отвлекающий маневр. Возможно, настоящая атака прошла через боковой вход, к грузовому лифту и выше, к охраняемой комнате на верхнем этаже клиники.

Он спокойно подошел к двум убийцам, все еще корчившимся у входа. Они выглядели не очень-то довольными. Бренан тоже был не слишком счастлив.

– Говори, – обратился он к тому, что говорил до этого.

– Я не знаю, я ничего не знаю, чувак.

– Как насчет раздробленного локтя вдобавок к твоему раздробленному колену? – спросил Бренан, целясь из браунинга.

– Нет, я клянусь, Христом Богом клянусь!

Бренан прицелился.

Киллер вскрикнул и зарыдал, но его крики не остановили Бренана. Это сделал Тахион.

– Он говорит правду, – сказал Тахион. Чужак казался измотанным, но не удивленным насилием, вдруг развернувшимся вокруг него. – Они наемники, наняты тем парнем на каталке, которого ты убил. А он уже ничего не скажет.

Бренан кивнул и убрал пистолет.

– Да, в некотором смысле не скажет, – ответил он. Присел над телом и сорвал с него рубашку, указав на грубую повязку, наложенную поверх левой лопатки. – Единственному из выживших во время нападения на мой дом я попал примерно сюда. Это была его вторая попытка. – Он встал, потянувшись в задний карман, и достал туза пик. Он бросил его на тело, и тот лег лицом вверх прямо на кровь, вытекающую из раны во лбу.

– Будет над чем подумать твоим друзьям-законникам, когда они наконец доберутся сюда из ближайшей закусочной, – сказал он и развернулся, чтобы идти.

– Погоди минутку, – попросил Тахион. – Куда ты собрался?

Бренан вскинул взгляд.

– Проверить, как идут дела.

Тахион кивнул.

– Понимаю. Береги себя.

Бренан кивнул. Избегая шумного лифта, он пошел по лестнице на верхние этажи клиники. Коридор был темен и тих. Он вошел туда, словно крадущийся кот. Когда он вдруг распахнул дверь в комнату Дженифер, Отец Кальмар удивленно обернулся и уставился на него.

– Что за шум был там, внизу? – спросил священник.

– Еще одно нападение, – ответил Бренан кратко, пряча браунинг.

– Все в порядке?

Бренан покачал головой.

– Думаю, вы сейчас нужны там, Отец.

Священник перекрестился и бросился вон из комнаты.

След сидела на стуле у кровати Дженифер и выглядела словно живая статуя раненой женщины. Сама Дженифер была уже едва различима. Она была похожа на красивую прозрачную оболочку.

Бренан поморщился. Ей, очевидно, не стало лучше.

Он начал было говорить что-то, но След подняла взгляд и потерла ладонями уставшие глаза. Затем она взглянула на Бренана.

– Я нашла ее, – сказала она вымученно. Она потеряна, испугана и скитается. Она не пойдет за мной обратно.

– Ты должна привести ее назад, – сказал Бренан.

След передернула плечами.

– Я не могу. Она мне не верит. – Она изучающе посмотрела на Бренана. – Но, возможно, ты сможешь. Если тебе достанет мужества.

Бренан начал было отвечать, но она подняла руку.

– Не спеши с ответом, – сказала она. – Я знаю, что ты крутой и смелый и все такое, но физическая смелость не имеет с этим ничего общего. – Она сжала губы и строго посмотрела на Бренана. – Когда на вас напали, твоя Дженифер была в фазе глубокого сна. Вместо того чтобы вернуться назад в тело, ее ум каким-то образом соскользнул в другую плоскость – другое измерение. Думаю, это как-то связано с природой ее способностей как туза: когда она теряет материальность, она каким-то образом перемещается в прилегающие измерения.

– И на этот раз, – сказал Бренан, – переместился только ее разум. Ее тело осталось тут, и она не может найти дорогу обратно.

– Верно, – сказала След.

– На что похоже это другое измерение? – спросил Бренан.

– Сейчас это просто серая пустота, но это потому, что сознание Дженифер дремлет. Как только пробудится ее мозг, все наполнится живыми архетипами, стоящими на страже ее разума.

Бренан нахмурился.

– Понятно. Более-менее. Но что в этом опасного?

– Как только ты войдешь в это измерение, оно наполнится живыми образами, символическими фигурами, порожденными твоим подсознанием. Осмелишься ли ты встретиться с ними лицом к лицу?

Бренан помедлил с ответом. Он не горел желанием близко знакомиться со скрытыми тайнами собственного подсознательного. Но выходило так, что у него не было выбора. Он кивнул.

След улыбнулась, но улыбка была невеселой.

– Хорошо, – сказала она. – Полагаю, мы скоро увидим, насколько ты храбр на самом деле.

* * *

Кьен встал, подошел к двери кабинета и закрыл ее, отрезая раздражающий звук биип-бууп-бап из предбанника, где Рик и Мик играли в донки-конга.

Кьен никогда не мог понять, зачем так убивать свое время, но оставлял ограниченным людям их развлечения. У него было над чем подумать помимо этого. Теперь в любой момент от Лао могут поступить известия о нападении на клинику. Если Бренан и этот высокомерный инопланетный ублюдок мертвы, отлично. Но Кьен предчувствовал, что все будет не так просто, что ему понадобится более искусная сеть, чтобы поймать их в ловушку. Затем, словно паук, он высосет из них все соки и отшвырнет их опустошенные тела, словно мусор.

Да, сказал он себе, откидываясь в кресле: ноги на стол, пальцы сцеплены за головой – хороший образ. Мне нравится. Я паук, огромный, могущественный императорский паук, который сидит в центре своей паутины, терпеливый и хитрый, чувствуя вибрации, создаваемые жалкими людишками, которые бьются, словно испуганные мухи, от нити к нити. Я выбираю одних, чтоб наградить, других, чтобы использовать и выбросить. Я прошел долгий путь от Вьетнама и лавчонки, которой владел мой отец.

Его отец, вдруг понял Кьен, частенько присутствовал в его голове в последнее время. Это было не похоже на него – столько думать о прошлом. Такие мысли не приводили ни к чему хорошему. Они не могли ничего изменить. И ничего хорошего в том, чтобы постоянно думать об умершем старике, тоже не было. Кьен нашел его убитым на грязном полу их магазинчика. Ребенком Кьен видел не так уж много. Он видел скудную еду и латаную одежду, и издевательства других детей в деревне – следствие как его бедности, так и его китайского происхождения. Но французские ублюдки, убившие его отца, забрали те небольшие деньги, что удалось скопить старику, вырыли сейф прямо из секретного места, в котором спрятал его отец. Они ничего не оставили Кьену. Вот почему он вынужден был взять другое имя и уйти в город. Он не предавал свою семью. Он сделал для нее все, что мог…

Раздался какой-то звук, стук в дверь, и Кьен начал.

– Войдите, – сказал он.

Это были Рик и Мик.

– Пришли вести от человека из полиции, – сказал Рик.

– Он держал ушки на макушке, как вы и велели, – добавил Мик, – и выдвинулся на место, когда позвонили и сказали, что что-то происходит в клинике в Джокертауне.

– И? – подтолкнул Кьен.

Рик и Мик посмотрели друг на друга, и Кьен понял, что никто из них не хотел озвучивать дурные вести. Они подтолкнули друг друга пару раз, и наконец Рик начал.

– Лао мертв. Застрелен одним выстрелом в лоб. На его теле нашли туза пик.

Кьен стиснул зубы.

– А Бренан и Тахион?

Рик и Мик покачали головами.

– Не думаю, что они пострадали. Лао убил каких-то джокеров и джокера-старикашку. Он также ранил кого-то из докторов. Тахион все еще в клинике, но из того, что говорят свидетели, этот Бренан просто испарился. – Он прострелил колени тем парням, которых нанял Лао, и оставил их копам.

– Но они ничего не знают, – быстро добавил Мик.

– Они не Кулаки, они с тобой никак не связаны.

Они, казалось, ожидали вспышки ярости, но Кьен просто кивнул.

– Я учитывал такую возможность, – сказал он. – Если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, – размышлял он вслух, – сделай это сам.

Он встал, сцепил руки за спиной и начал расхаживать по комнате.

– Тахион не проблема, – бормотал он. – Я могу разделаться с этим мелким придурком в любой момент. А вот Бренана мне нужно отследить как можно скорее. – Он пригвоздил Рика и Мика взглядом. – Куда бы он отправился после нападения?

Рик и Мик посмотрели друг на друга, потом снова на Кьена и пожали плечами.

– Он будет беспокоиться о своей сучке. Да. Его сентиментальность – лучшее, что в нем есть, и он бросился бы прямо к ней, чтоб убедиться, что она в порядке. – Он остановился, разглядывая трехъярусную стеклянную подставку, хранившую часть его сказочной коллекции древней и редкой китайской керамики. – Он сказал, что оставил ее в клинике, но он не стал бы размещать ее в открытой палате. Она должна быть где-то, где он считал бы, что она в безопасности. – Кьен прошел обратно к столу. – Где бы это могло быть? – Кто-то позади него чихнул.

– Будь здоров, – сказал Кьен автоматически.

– Я не чихал, босс, – сказал Рик.

– И я не чихал, – добавил Мик.

Кьен обернулся.

– Тогда кто это?

– Кажется, звук шел оттуда, – сказал Рик, указывая на вазу на среднем уровне стеклянной подставки.

Это была ваза периода Юн Чэн, покрытая зеленой глазурью по черному фону. Очень старая и невероятно редкая и по цвету, и по форме, она была одним из угловых камней коллекции Кьена. Он нахмурился, постоял немного, а потом двинулся обратно к стеклянной стойке. И заглянул в вазу.

Внутри сидел карлик, сморщенный, кожистый гомункул, кожа которого, казалось, была на пять размеров больше своего владельца. Обе его руки зажимали рот и нос в попытке подавить еще один чих. Он вырвался наружу с насморочным призвуком. Карлик вытер нос рукой и уставился на огромное лицо, глядящее на него сверху вниз.

– Вот дерьмо, – сказал он.