Читать книгу Тузы за границей - Джордж Мартин - Страница 8

– Лимузин? – с ледяной улыбкой обратилась Кристалис к широко ухмыляющемуся мужчине в черных очках, который распахнул перед ней дверь. – Как мило! Я ожидала что-нибудь с повышенной проходимостью.

Она уселась на заднее сиденье лимузина, Проныра последовал ее примеру.

– На твоем месте я не стал бы жаловаться, – сказал он. – Прессу вообще никуда не пускают. Видела бы ты, на что мне пришлось пойти, чтобы пробраться на обед. По-моему, репортеров не очень любят… в этих краях.

Он плюхнулся на сиденье рядом с Кристалис и осекся, заметив выражение ее лица. Женщина пристально смотрела на тех, кто сидел впереди. Одним из них был Дориан Уайльд, он уже успел от души приложиться к бутылке и поглаживал кокомакакес, очень похожий на тот, что Кристалис видела сегодня днем. Палка определенно принадлежала мужчине, который сидел рядом с ним и разглядывал Кристалис с жуткой застывшей ухмылкой, которая превращала его покрытое рубцами лицо в маску смерти.

– Кристалис, дорогая! – воскликнул Уайльд, а лимузин между тем устремился в ночь. – И прославленный представитель четвертой власти. Ну как, удалось вам за последнее время напасть на какой-нибудь пикантный слушок?

Проныра перевел взгляд с Кристалис на Уайльда, а с него – на его соседа и решил, что самым подходящим ответом будет молчание.

– Фу, какой я невежливый, – как ни в чем не бывало продолжал Уайльд. – Я не представил нашего хозяина. Этот восхитительный человек носит имя Шарлемань Каликст. Полагаю, он полицейский или кто-то в этом роде. Он едет в унфор вместе с нами.

Проныра кивнул, и Каликст склонил голову в четком, нимало не почтительном поклоне.

– Вы последователь вуду, мсье Каликст? – осведомилась Кристалис.

– Это суеверие крестьян, – хриплым голосом, больше похожим на рык, ответил он, задумчиво водя пальцами по рубцу, который покрывал правую сторону его лица. – Хотя глядя на вас, поневоле поверишь в него.

– Как это?

– У вас внешность лоа. Вы могли бы быть мадам Бригиттой, женой барона Самеди.

– Вы же не верите в это, правда? – уточнила женщина.

Каликст расхохотался. Его скрипучий хриплый кашель производил ничуть не более приятное впечатление, чем его улыбка.

– Нет, но я человек образованный. На вашу внешность повлияла болезнь. Я знаю. Я видел других.

– Других джокеров? – со свойственным ему «тактом» встрял Проныра.

– Я не понимаю, о чем вы говорите. Я видел других людей с физическими недостатками. И немало.

Разговаривать не хотелось никому. Проныра продолжал бросать на Кристалис вопросительные взгляды, но она ничего не могла ему сказать; имей она хоть малейшее представление о том, что происходит, женщина все равно едва ли стала бы откровенничать в присутствии Каликста. Уайльд поигрывал шикарной палкой Каликста и умильно поглядывал на бутылку кларена, дешевого белого рома, к которой гаитянин то и дело прикладывался. За двадцать минут Каликст опустошил больше половины бутылки, не сводя с Кристалис пристального взгляда налитых кровью глаз.

В попытке уклониться от его внимания женщина отвернулась к окну и с изумлением поняла, что они выехали из города и мчатся по дороге, которая идет сквозь дремучий лес.

– И куда же мы едем? – спросила она Каликста, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно и бесстрашно.

Сделав большой глоток, тот пожал плечами.

– Мы едем в унфор. Он в Петьонвилле, небольшом пригороде Порт-о Пренса.

– В Порт-о Пренсе нет своего унфора?

Каликст улыбнулся своей жуткой улыбкой.

– Ни одного, где можно было бы увидеть такое.

Снова повисла тишина. Кристалис чувствовала, что неприятности не за горами, но не могла понять, что Каликсту от них нужно. Она ощущала себя пешкой в игре, о которой даже не подозревала. Женщина оглянулась на остальных. У Проныры был ужасно озадаченный вид, а Уайльд… чертов пьяница! В эту минуту Кристалис как никогда сожалела о том, что покинула родной уютный Джокертаун и, поддавшись на уговоры Тахиона, пустилась в столь бессмысленное и безумное путешествие. Как обычно, ей не приходилось рассчитывать ни на кого, кроме себя самой. Так всегда было и всегда будет. Какая-то часть ее сознания нашептывала, что когда-то у нее был Бреннан, но она отказывалась прислушаться к своему внутреннему голосу. Если бы дошло до дела, он оказался бы таким же ненадежным, как и все остальные. Никаких сомнений.

Шофер вдруг остановил машину на обочине и заглушил двигатель. Она выглянула в окно, но почти ничего не увидела. Было темно, а дорогу освещали лишь нечастые проблески луны, которая время от времени проглядывала сквозь просветы между плотными облаками. Похоже, они находились у пересечения дорог, которые слепо петляли по гаитянскому лесу. Каликст открыл дверцу и выбрался из лимузина уверенным плавным движением, несмотря на то что за последние полчаса выпил почти полную бутылку неразбавленного рома. Шофер тоже вышел, прислонился к боку машины и начал выбивать быструю дробь на маленьком остроконечном барабане, который извлек словно бы из ниоткуда.

– Что происходит? – осведомился Проныра.

– Неполадки в двигателе, – лаконично пояснил Каликст и зашвырнул пустую бутылку в лес.

– А шофер вызывает на помощь гаитянский автоклуб, – хохотнул развалившийся на сиденье Уайльд.

Кристалис толкнула Проныру и сделала ему знак выходить. Он повиновался, недоуменно озираясь по сторонам, и она вылезла вслед за ним. Ей не хотелось оказаться запертой на заднем сиденье во время того, что должно было произойти, что бы ни случилось. По крайней мере, у нее будет шанс скрыться, хотя скорее всего она недалеко убежит в платье до пят и на высоченных каблуках. Сквозь джунгли. В кромешной тьме.

– Э э, – подал голос Проныра, внезапно прозревая. Это похищение. Вы не можете на это пойти. Я журналист.

Каликст сунул руку в карман пиджака и вытащил оттуда маленький короткоствольный револьвер. Он небрежно ткнул им в сторону Проныры и велел ему:

– Заткнись.

Дауне благоразумно подчинился.

Им не пришлось долго ждать. С дороги, пересекавшей ту, по которой они приехали, послышался дробный топот. Кристалис обернулась на шум и увидела светляков, которые, покачиваясь вверх-вниз, двигались в их направлении. Не сразу, но она все же поняла, что на самом деле это шеренга марширующих людей. На них были белые одеяния, такие длинные, что волочились по земле. Каждый держал в левой руке длинную и тонкую свечу, кроме того, лоб каждого венчала еще одна такая же свеча, прикрепленная к голове матерчатым ободком, отчего и создавался эффект сходства со светляками. Лица скрывались под масками.

Возглавлял колонну примерно из пятнадцати человек настоящий великан, в облике которого явственно проступало что-то бычье. Он был облачен в дешевую поношенную одежду гаитянского крестьянина. Таких гигантов Кристалис за свою жизнь видеть приходилось нечасто, а он, едва только заметив ее, застыл на месте, глядя на нее маслеными глазами и почесывая ширинку, которая, к неприятному удивлению женщины, заметно топорщилась.

– Боже мой, – пробормотал Проныра. – Мы пропали. Он туз.

Кристалис взглянула на журналиста.

– Откуда вы знаете?

– Ну, он ведь похож на туза, разве нет? Гаитянин похож на человека, пораженного вирусом дикой карты, подумала Кристалис, но это еще не значит, что он непременно туз. Однако, прежде чем она успела задать Проныре еще один вопрос, здоровяк произнес что-то по-креольски, а Каликст гнусаво рявкнул в ответ:

– Non!

Человекобык, казалось, готов был оспаривать явный приказ Каликста, но потом счел за лучшее отступить. Не переставая поедать Кристалис взглядом и теребить свою ширинку, он все так же по-креольски обратился к странно одетым людям, которые сопровождали его.

Трое из них вышли вперед и вытащили из лимузина Дориана Уайльда, не обращая внимания на его протесты. Поэт в замешательстве оглянулся по сторонам, уперся мутным взглядом в великана и захихикал.

Каликст поморщился. Он выхватил из рук Уайльда свой кокомакакес, замахнулся и, процедив:

– Масиси! – опустил его на Дориана.

Удар пришелся поэту между шеей и плечом, и Уайльд со стоном повис на руках державших его мужчин. Те не смогли удержать его, и он упал наземь – в тот же самый миг, как вокруг разразился хаос.

Из зарослей на обочине дороги застрекотало, затрещало и загрохотало стрелковое оружие, и пара человек в странных венцах со свечами упали на землю. Еще несколько бросились бежать, хотя большинство остались стоять на месте. Человекобык в ярости взревел и с шумом бросился в подлесок. Кристалис, которая упала на землю при первых же выстрелах, видела, как пули по меньшей мере дважды попадали в его торс, но он даже не пошатнулся. Он ворвался в заросли, и через миг оттуда понеслись пронзительные крики, сопровождаемые его ревом.

Каликст залег за автомобилем и хладнокровно отстреливался. Проныра, как и Кристалис, съежился на земле, а Уайльд просто лежал и стонал. Прозрачная красавица решила, что настала пора проявить мужество. Она заползла под лимузин, чертыхнувшись, когда ее дорогое платье зацепилось за что-то и треснуло. Каликст бросился за ней. Он ухватил ее за левую ногу, но смог дотянуться лишь до туфли. Кристалис выдернула ногу, туфля слетела, и женщина освободилась. Она вылезла с другой стороны лимузина и юркнула в заросли, подступавшие к самой обочине, по пути сбросив и правую туфлю.

Она быстро перевела дух, потом вскочила на ноги и побежала, пригибаясь и стараясь, где это возможно, держаться под прикрытием. В считаные секунды Кристалис оказалась вдали от места стычки, целая и невредимая, в полном одиночестве и – без всякого представления о том, где находится.

Надо было держаться дороги, выругала она себя, а не нестись сломя голову в чащу. Что и говорить, надо было сделать еще много чего, например, спокойно сидеть в Нью-Йорке, а не отправляться в это безумное турне. Но теперь слишком поздно думать об этом, оставалось лишь двигаться вперед.

Кристалис никогда не думала, что тропический лес может быть столь безжизненным. Она не видела ни единого движения, если не считать трепета листвы на ночном ветру, и не слышала ни единого звука, кроме шелеста все той же листвы на ветру. У человека, привыкшего к городской жизни, окружающая обстановка вызывала лишь одно чувство – страх.

Часы были потеряны, когда она пробиралась под днищем лимузина, поэтому не было никакого иного способа измерения времени, кроме нараставшей боли во всех мышцах и сухости в горле. Наконец Кристалис по чистой случайности набрела на тропинку, узкую и неровную. Значит, человеческое жилье где-то поблизости. Кристалис оставалось лишь пойти по ней, и где-нибудь, когда-нибудь она найдет помощь… Она зашагала по тропинке, слишком поглощенная обдумыванием трудностей своего текущего положения, чтобы отвлекаться на причины, побудившие Каликста завезти их сюда, ломать голову относительно цели этих странно одетых людей со свечами на головах или задумываться о таинственных спасителях, если, конечно, люди, атаковавшие похитителей из засады, действительно намеревались спасти их.

Она шла сквозь тьму.

То был нелегкий путь. Под ногами то и дело попадались палки, камни и прочие острые предметы; Кристалис также ежеминутно проводила ревизию перечня своих несчастий, чтобы точно знать, какой счет выставить Тахиону, если она когда-нибудь вернется обратно в Порт-о Пренс.

Не «если». Когда. Когда. Когда…

Она повторяла про себя это слово, как короткий и отрывистый походный марш, и вдруг поняла, что кто-то приближается к ней по тропе. В неверном свете трудно было судить с уверенностью, но силуэт походил на мужской. Высокий и худой мужчина нес не то лопату, не то еще что-то на плече. Он направлялся прямо к ней.

Кристалис остановилась, прислонилась к дереву и вздохнула с облегчением. На мгновение у нее промелькнуло опасение, как бы он не оказался членом странной шайки Каликста, но, насколько женщина могла разглядеть, он был в обычной крестьянской одежде и нес какую-то сельскохозяйственную утварь. Скорее всего, это кто-нибудь из местных, припозднившийся с работой. Внезапно Кристалис стало страшно – вдруг необычная внешность отпугнет его, прежде чем просьба о помощи будет озвучена, но… незнакомец уже должен был увидеть ее и тем не менее он продолжал уверенно приближаться.

– Bonjour. – Этим словом Кристалис практически исчерпала все свои познания во французском.

Однако мужчина словно бы и не слышал ее. Он как ни в чем не бывало миновал дерево, к которому прижималась беглянка.

– Эй! Вы что, глухой?

Она протянула руку и дернула его за рукав, и при ее прикосновении крестьянин остановился, обернулся и уперся в нее взглядом.

У Кристалис было такое чувство, будто стеклянный осколок впился ей в сердце. По коже у нее побежали мурашки, дыхание перехватило.

Женщина не могла отвести взгляда от его глаз.

Они были широко раскрыты, но – не видели. Лицо незнакомца походило на маску смерти, как, впрочем, и ее собственное. Надбровные дуги, глазницы, скулы, челюсть и подбородок вырисовывались в мельчайших подробностях, как будто между костями и обтягивающей их темной кожей не было плоти. Она могла пересчитать все ребра под лохмотьями его рубахи с такой же легкостью, как кто-то другой мог пересчитать ее собственные ребра. Кристалис смотрела на него, и у нее снова перехватило дыхание, потому что женщине вдруг стало ясно, что незнакомец не дышит. Она непременно завизжала бы, бросилась бежать или сделала еще что-нибудь, но вдруг его впалая грудь едва уловимо поднялась. Прошло секунд двадцать, прежде чем мужчина сделал следующий вдох.

Внезапно Кристалис сообразила, что все еще держит его за рукав, и разжала пальцы. Он секунду или две продолжал смотреть в ее сторону, потом развернулся и зашагал в прежнем направлении.

Прозрачная женщина ошеломленно смотрела ему вслед, дрожа, несмотря на то что ночь была теплой. Она только что видела, разговаривала и прикасалась к зомби. Кристалис жила в Джокертауне, сама принадлежала к джокерам и полагала, что навидалась всякого и привыкла ко всему. Увы, это оказалось заблуждением. Ни разу в жизни ей еще не было так страшно, даже когда она совсем девчонкой открыла отцовский сейф, чтобы финансировать свой побег из тюрьмы, которой стал для нее родной дом.

Она проглотила застрявший в горле ком. Зомби или нет, но он наверняка куда-то шел. Куда-то, где могут быть другие – настоящие люди.

Другого выхода у нее не оставалось, и Кристалис двинулась за странным мужчиной.

Идти оказалось недалеко. Вскоре он свернул на еще более узкую и менее утоптанную тропку, которая вилась по склону крутого холма и скрывалась за ним. Едва они миновали резкий изгиб тропинки, как впереди замаячил огонек. Зомби направлялся именно к нему.

На шесте перед чем-то вроде маленькой обветшалой хижины, прилепившейся к отвесному склону холма, висела ярко горевшая керосиновая лампа. Перед хижиной был разбит крошечный садик, рядом с которым стояла женщина, пристально вглядываясь в темноту.

Она была самой процветающей гаитянкой из всех, кого Кристалис видела за пределами Пале-Насьональ. Ее ситцевое платье, не скрывавшее довольно пышных форм, было чистым и новым на вид, на голове красовался ярко-оранжевый тюрбан. При виде приближавшихся Кристалис и выходца с того света женщина улыбнулась.

– О Марсель, кого это ты к нам привел? – Она хихикнула. – Да это же мадам Бригитта собственной персоной, если не ошибаюсь. – Гаитянка довольно грациозно, несмотря на свою полноту, присела. – Добро пожаловать под мой кров.

Марсель прошел мимо нее, как будто и не заметил, к хижине. Кристалис остановилась перед женщиной, которая смотрела на нее с радушным выражением, сдобренным изрядной долей беззлобного любопытства.

– Благодарю вас, – нерешительно произнесла Кристалис. Она могла бы сказать очень многое, но вопрос, неотступно сверливший ее мозг, требовал ответа. – Я хотела спросить вас… ну… о Марселе.

– Да?

– Он ведь на самом деле не зомби, да?

– Ну разумеется, зомби, дитя мое, ну разумеется. Идем, идем. – Гаитянка поманила ее в дом. – Я должна приказать моим людям прекратить поиски.

Кристалис отпрянула.

– Поиски?

– Мы искали тебя, дитя мое, тебя. – Женщина покачала головой и поцокала языком. – Зачем же ты сбежала? Мы все просто с ног сбились. Боялись, что колонна зобопов снова тебя поймала.

– Зобопов? Каких еще зобопов?

Это слово показалось ей чем-то вроде прозвища любителя джаза. При этой мысли она с трудом удержалась от того, чтобы не залиться истерическим смехом.

– Зобопы – это… – Женщина неопределенно взмахнула руками, как будто пыталась описать простыми словами что-то неимоверно сложное. – Это помощники бокора, злого колдуна, которые продались бокору ради сытой жизни. Они во всем подчиняются его приказам и часто похищают жертв, выбранных бокором.

– По… понятно. А вы, если не секрет, кто такая?

Женщина добродушно засмеялась.

– Нет, дитя мое, это вовсе не секрет. С твоей стороны это весьма похвальная осторожность. Я – Мамбо Джулия, жрица и premiиre reine[12] местного отделения Бизанго. – Заметив непонимающее выражение на лице Кристалис, она громко расхохоталась. – Вы, белые, такие забавные! Воображаете, будто знаете все на свете. Прилетели на Гаити на своем огромном самолете, покрутились здесь один день и уже раздаете чудодейственные советы, которые одним махом избавят нас от всех наших бед. И ведь никто из вас ни разу даже из Порт-о Пренса не выехал! Саркастически фыркнув, Мамбо Джулия продолжила: Вам ничегошеньки не известно о Гаити, о настоящем Гаити. Порт-о Пренс – гигантское узилище, в котором скрываются кровопийцы, высасывающие все соки из тела Гаити. Но сельская местность… о, сельская местность подлинное сердце Гаити. Дитя мое, я расскажу тебе все, что нужно, чтобы приблизиться к пониманию. Все, и даже больше, чем тебе хочется знать. Идем в мою хижину. Отдохни. Утоли жажду. Поешь. И слушай.

Кристалис задумалась над предложением женщины. В эту минуту ее куда больше заботили собственные невзгоды, чем беды Гаити, но приглашение казалось искренним. Ей хотелось дать отдых сбитым ногам и выпить чего-нибудь холодненького. Мысль о еде тоже показалась заманчивой.

– Хорошо, – сказала она и пошла следом за Мамбо Джулией к хижине. Не успели они дойти до двери, как мужчина средних лет, худой, как и большинство гаитян, с роскошной, хотя и преждевременно поседевшей шевелюрой, вышел откуда-то им навстречу.

– Батист! – воскликнула Мамбо Джулия. – Ты покормил зомби? – Мужчина кивнул и вежливо склонил голову в сторону Кристалис. – Молодец. Расскажи остальным, что мадам Бригитта нашла дорогу домой.

Батист снова поклонился, и женщины вошли в хижину.

Здесь оказалось чисто и уютно. Хозяйка усадила гостью за грубо сколоченный стол, спустя мгновение на чистой дощатой столешнице красовались кувшин с водой и блюдо с яркими тропическими фруктами. Большинство из них не были известны Кристалис, но, как выяснилось, отличались отменным вкусом.

За стенами хижины начал выбивать замысловатую дробь барабан. А Мамбо Джулия начала свой рассказ.

В полночь один из слуг Ти Малиса принес сообщение от Эзили. Она успешно справилась с заданием, которое ей поручили. Новый слуга лежал в наркотическом забытьи в номере гостиницы «Ройял Гаитиан», ожидая его первого поцелуя.

Взволнованный, как дитя в рождественское утро, Ти Малис решил, что не станет дожидаться слуг, за которыми он послал Торо. Ему хотелось свежей крови, причем немедленно.

Он перебрался со своего былого фаворита на другую служанку, немногим больше его самого, которая уже ждала в специальном ящике, предназначенном как раз для таких случаев, когда ему приходилось появляться в общественных местах. Размером ящик был с большой чемодан, тесный и неудобный внутри, зато в нем он мог передвигаться без помех.

Это потребовало определенной осторожности, но Ти Малис был благополучно доставлен на третий этаж отеля «Ройял Гаитиан», где в одном из номеров его ждала Эзили, обнаженная, с разметавшимися волосами. Служанка выбралась из ящика, чтобы он мог перебраться с ее груди в более удобное положение – на спину.

Эзили провела его в спальню, где мирно посапывал его новый слуга.

– Он пожелал меня с первого же взгляда, – сообщила женщина. – Несложно было сделать так, чтобы он привел меня сюда, и еще легче – подлить снадобье в его питье после того, как он овладел мной. – Она надула губки, пощипывая выпуклый темный сосок левой груди. – Не очень-то долго это тянулось.

– Попозже, – пообещал Ти Малис устами своей служанки, – ты будешь вознаграждена.

Эзили радостно улыбнулась, а Ти Малис приказал поднести его поближе к кровати. Служанка склонилась над спящим, и Ти Малис быстро перебрался на него. Он притулился на груди мужчины, уткнулся в его шею. Тот пошевелился, простонал что-то во сне. Ти Малис нащупал нужное местечко, впился в кожу острым единственным зубом и ввел в отверстие язык.

Новый слуга застонал, его рука потянулась к шее. Но Ти Малис уже прочно обосновался, его слюна смешалась с кровью слуги, и тот утих, как капризный ребенок, которому приснился страшный сон. Он крепко заснул, а Ти Малис продолжал подчинять его себе.

Превосходный слуга, крепкий и сильный. У него оказалась восхитительно вкусная кровь.