Читать книгу Молли Мун, Микки Минус и машина для чтения мыслей - Джорджия Бинг - Страница 7

Дверь самолета скользнула в сторону, опустился трап. Сердце Молли заколотилось, словно били в огромный барабан. Ей вдруг стало ужасно страшно. Она дотронулась до шрама на шее – напоминании о прошлых путешествиях во времени. Может быть, это приключение тоже оставит на ней свои отметины. Но о немедленном возвращении домой не могло быть и речи. Надо довести начатое до конца – в ее руках будущее брата.

Молли вместе с Рокки и Петулькой снова зависли во времени и, укутанные дымкой невидимости, последовали за похитителями новорожденного наружу, где палило жаркое солнце.

Они очутились в саду, полном пальм и цветущих кустов. На высоком кипарисе висели веревочные качели, за ними виднелась верхушка красной спиральной горки. Последовав за остальными пассажирами, Молли и Рокки увидели впечатляющий дом. Он состоял из нагромождения больших и маленьких серебристых полусфер, напоминавших снежный дом эскимосов – иглу. Мелкие купола грудились вокруг крупных, как цыплята возле наседки. Стены одних «иглу» разрезали вертикальные щели стеклянных окон, в других окна были круглыми, как рыбьи глаза. И у всех на крышах торчали высокие антенны, отчего купола походили на огромные серебряные яблоки с черенками.

Человек с хохолком шагнул к самому большому зданию, и ему навстречу немедленно вышел охранник. Он был одет в красно-белый мундир, как игрушечный оловянный солдатик. Страж провел рукой по встроенной в стену пластине. Дверь «иглу» скользнула вверх, словно глаз открылся, и похититель втолкнул внутрь няню с младенцем. Молли и Рокки юркнули вслед за ними, надежно укрытые от чужих глаз потоком времени.

Внутри купола располагался просторный округлый зал с розовым мраморным полом. В центре его висели еще одни качели на длинных веревках. На них сидела маленькая девочка лет шести. На ней было розовое пластиковое платье, а на ногах – забавные ботинки на высоком каблуке. Ее чем-то смазанные волосы были уложены в хитроумную прическу. Локоны громоздились над лицом с восточными чертами, напоминая причудливую башню. На макушке прическа изгибалась, слово вопросительный знак. Губы у малышки были сжаты в сердито-капризном изгибе, а на лице застыло выражение мрачной решимости. Она взлетала на качелях чуть ли не до самого потолка. Вокруг стояли еще пятеро детей от шести до двенадцати лет – три девочки и два мальчика. Одна девочка походила на азиатку, другая была чернокожая, третья – белая. Один мальчик тоже был чернокожий, а второй – азиат. На всех новые, словно с иголочки, очень яркие одежды, а на головах необычные прически – от неровного ирокеза до конских хвостов, изогнутых кверху. Детей сопровождали трое взрослых в строгих костюмах: две женщины в черном и мужчина в темно-коричневом. Наверное, учителя или охрана.

Заметив прибывших, маленькая девочка просияла от радости и захлопала в ладоши. Дворецкий, в вышитом золотом жилете, белой рубашке и золотых брюках, схватил веревку, чтобы притормозить качели. Те замедлили ход, девочка задрыгала ногами, и дворецкий с поклоном передал ей витиеватый леденец величиной с блюдце.

Малышка схватила его и лизнула.

Путешественники спрятались за желтовато-зеленый диван в форме банана, стоявший у стены. Из своего укрытия они хорошо видели происходящее, а сами оставались незамеченными. Здесь можно было покинуть поток и подслушать, о чем идет речь. Молли погладила Петульку, призывая ту не шуметь, и вышла во время шестилетней крохи. Тут же донесся разговор.

– …тот самый? – спрашивала девочка писклявым командирским голоском.

– Без сомнения, ваше высочество, – проговорил мужчина с хохолком. – Их было даже двое – близнецы. Я мог бы выбрать девочку.

Малышка соскочила с качелей и пошла к няне. Ее острые каблучки цоколи по розовому мраморному полу.

– Надо сказать, путешествие вышло очень интересное, – продолжал похититель. – Путь был долгим. Я даже побывал в две тысячи двести пятидесятом году и покатался на магнитоплане!

Девочка, не слушая его, щелкнула пальцами и указала на пол. Слуга тотчас же принес невысокую табуреточку. Она вскарабкалась на нее и принялась рассматривать Моллиного брата. Остальные дети собрались вокруг.

– Фи! Какой безоблазный! – фыркнула девчонка. – Вы зе знаете, я телпеть не могу безоблазное. Мозет, отдадим хилулгам, пусть сделают его покласивее? – Она засмеялась.

Человек с хохолком озадаченно пожал плечами:

– Цзинлин, не говорите глупостей. Детям нельзя делать пластические операции, потому что они еще растут.

– Ох, Ледхолн! – захихикала девчонка, помахивая леденцом у него перед носом. – Шуток не понимаешь! Но он узасно улодливый. Почти как мутант. – Другие дети вокруг захихикали. – Надеюсь, он выластет и станет покласивее.

Молли заметила у девочки на руке родинку в виде звездочки.

– Не будьте к нему слишком строги, – сказал Редхорн, приглаживая хохолок. – Вы же знаете, он нам нужен. Без него наши замыслы не увенчаются успехом. – Он злорадно улыбнулся. – И не забывайте, что он мой родственник.

– Напомните мне еще лаз вашу лодословную.

– Его мама – кузина моей прапрапра-бог-знает-сколько-раз-прабабушки. Мне пришлось немало пошарить во времени, чтобы отыскать его. Я загипнотизировал весь больничный персонал, и они стерли записи об этом младенце и забыли о его существовании.

– У-у, неинтелесно. Но я лада, что он здесь. Вы холосо полаботали. – Девчонка высоко подбросила леденец, поймала его, как заправский жонглер, и издала пронзительный крик, разбудив малыша: – Мисс Клиббинс!

Из боковой двери появилась стройная худощавая женщина в серой тунике. Ее золотистые волосы были собраны в пучок, а гладкое, словно фарфоровое, лицо покрыто белой пудрой, на щеках пламенели красные круги. Над левой скулой темнела большая черная мушка. Дама казалась идеальным образчиком холодной красоты. Она прищелкнула каблуками, как солдат, докладывающий начальству, и хлопнула руками за спиной.

– Да, мадам Фэнь Фанг Фэнг Йанг Йонг Йинь Йинг Кай-Йинг? – отчеканила она.

При этих словах у нее из-за плеча выглянула розовая кошачья мордочка с желтыми глазами. Мгновение спустя Молли разглядела, что это никакая не кошка. Лишь голова была кошачьей, а восемь мохнатых ног могли принадлежать только пауку.

– Вот младенес, – сказала девочка.

Худощавая женщина обнюхала плачущего младенца и утерла нос серым платком.

– На вид довольно здоровый.

– Вам не плидется заниматься его обучением еще несколько лет, – провозгласила девочка, – так что не надо напускать на себя такой голестный вид. Сейчас о нем позаботится няня Миклес. Плавда, няня?

Женщина-китаянка, качавшая на руках Моллиного брата, улыбнулась.

– Унесите лебенка, – отослала ее девочка. – К счастью, нам не глозит видеть его, пока он не подластет.

– С удовольствием, Фэнь Фанг Фэнг Фин… то есть Йанг Йонг Йинь… э-э… Цзин…

– Плеклатите! – закричала девочка. – Если не мозете выговолить мое имя плавильно, вообще не плоизносите его. Мозет, если бы вы помнили, что оно означает, вам было бы легче повтолить его!

– Ваше величество, я помню, что оно означает, – спокойно ответила няня. – Просто у меня язык заплетается выговаривать все эти Йинг и Йонг.

– Ну и что зе оно значит? – спросила малышка, самодовольно глядя по сторонам, чтобы убедиться, что все присутствующие любуются тем, как она унижает няню.

– Мне проговорить это прямо сейчас?

– Да, посмотлим, холосо ли вы его помните. Мы плекласно поиглаем. Визу, у вас оттого, что вы все влемя нянчитесь с младенсами, заплесневели мозги!

Няня опустила глаза и начала:

– Ну, Фэнь Фанг означает «аромат», а Фэнг – «феникс»…

Малышка перебила ее:

– Феникс – это такая птиса, она становится дляхлой, потом умилает и лоздается снова. Мне это очень подходит, плавда, Ледхолн? – Человек с хохолком улыбнулся и кивнул.

Няня продолжала:

– Йанг означает «прекрасная». Йонг – «всегда храбрая». Йинь – «серебряная», Йинг – «цветок вишни», а Кай-Йинг – «необычайно яркая».

– Необычайно ялкая! Да, я именно такая и есть!

Молли ткнула Рокки локтем.

– А еще – необычайно противная и самодовольная, – шепнула она ему на ухо. – Интересно, как это сказать по-китайски?

– Фу Фи, – тотчас же отозвался Рокки.

Девчонка тем временем взяла серебристую скакалку и стала прыгать.

– А Цзинлин, – закончила няня, – означает «торжество понимания».

– Ладно, ладно, значение вы помните, – еле проговорила девчонка, переводя дыхание. – Но я узе сказала – я не потелплю, чтобы мое имя ковелкали, поэтому, если кто-нибудь из вас, – она остановилась и ткнула ручкой скакалки в каждого из присутствующих, – если кто-нибудь из вас забудет, как плоизносится мое имя, пусть зовет меня… – Она подошла к высокому мужчине позади остальных детей. – Пусть зовет меня как?

– Пусть зовет вас принцессой, ваше высочество.

– Точно! – крикнула девчонка и расхохоталась.

Потом стала рассматривать цветок у себя на платье.

– Челез полчаса у нас спутниковые пелеговолы с Японией. Ледхолн, вы готовы?

Человек с хохолком кивнул:

– Только не надо меня торопить. Не забывайте, сегодня я побывал в двадцатом веке и привез вам этого щенка. Это утомительно, Цзинлин, и тяжело для сердца. Вам все кажется, будто путешествовать во времени – это так же легко, как крутить обруч или прыгать через скакалку. Дайте мне побыть десять минут в релаксационной камере, и я встречу вас в переговорном зале.

После этих слов девчонка, ее свита из детей и угрюмых взрослых покинули помещение. Вместе с ними удалились «Ледхолн», которого, видимо, на самом деле звали Редхорн, мисс Криббинс и слуги. Последней ушла няня с Моллиным братом на руках.

Через минуту зал с круглым сводом опустел. Путешественники из двадцать первого века остались одни.

– Уф! Ну и жарища! – Молли сняла куртку. Рокки тоже разделся. – Что это за девчонка? Никогда еще не видела, чтобы ребенок вел себя так… так…

– Так чванливо?

– Так высокомерно, – закончила девочка. – Капризная принцесса. Как ты думаешь, остальные дети – это ее братья и сестры?

– Вряд ли. – Рокки покачал головой. – Непохоже. Одна из девчонок – с Дальнего Востока, другая – чернокожая. Но нам сейчас не до них. Лучше давай подумаем, что делать дальше.

– Не знаю. Больше всего мне хочется взять младенца и вернуться домой. Не нравится мне здесь – аж мурашки по коже. А если мы заберем его… Ты же видел, он им нужен для каких-то особых целей. Они сразу же хватятся и отправят за нами этого Редхорна. А Редхорн в два счета разделается с нами обоими. Кроме того, если я возьму младенца и положу его обратно в колыбельку, из-за этого моя собственная жизнь изменится и твоя тоже. А тогда Люси с Праймо могут так и остаться под гипнозом Корнелия!

Рокки нахмурился. Молли прикусила ноготь и задумалась.

– Я знаю, что делать, – сказала она наконец. – Мы переместимся вперед во времени. Туда, где мальчику столько же лет, сколько мне сейчас. И тогда возьмемся за дело. Не знаю, как нам быть с этим Редхорном. Уфф, даже не верится, что мы с Микки приходимся ему родней! – И вдруг ее лицо исказилось от страха. – А может, тут есть и другие путешественники во времени, другие гипнотизеры, такие же, как Редхорн.

– Надеюсь, в этом путешествии я смогу тебе чем-нибудь помочь, – попытался поддержать ее Рокки. – Правда, я не самый лучший в мире гипнотизер голосом. Основную работу приходится делать тебе.

– Не говори так. Мне без твоей помощи не справиться. Ты очень много знаешь и умеешь мыслить логически.

Друг улыбнулся:

– Ладно. Как твоя кожа?

Молли дотронулась до участка сухой кожи за ухом. Он явно стал больше.

– Нормально, – сказала она. – Куда от этого денешься?

Рокки потрепал Петульку:

– Ну, тогда пошли искать твоего братца.

– Может, остановимся по дороге посмотреть, как он растет? – задумалась Молли.

– Рискованно. Нас могут заметить. – Рокки свернул свою куртку. – Надо раздобыть что-нибудь из одежды этих детей, чтобы не выделяться.

– Если они здесь живут, – добавила девочка.

– И не забывай внимательно следить за видеокамерами. Наверняка их тут полным-полно.

Молли впилась глазами в камень и мысленно приказала ему перенести их на два года в будущее. Рокки взял ее за руку и подхватил рюкзак с Петулькой. Время замелькало. Несколько раз ребята притормаживали, чтобы увидеть, как развиваются события. Молли и Рокки чувствовали себя мухами на стене – смотрели на жизнь, оставаясь незамеченными. Мелькала принцесса на качелях – вечно в каких-то несусветных нарядах с оборками или искрами. Наблюдали, как приходят и уходят дети постарше – их приводила красивая, но суровая мисс Криббинс или другие столь же серьезные взрослые. Иногда в комнатах появлялись сиденья – бо́льшую часть времени они прятались под полом и поднимались, когда в них появлялась нужда. Чаще всего принцесса присаживалась на одно из них и вела светские беседы, развлекалась или спорила с кем-нибудь из элегантно одетых взрослых. Молли ничего не понимала – эти взрослые были совсем не похожи на принцессу. «Интересно, где ее родители?» – подумала Молли.

Случались и периоды, когда в зал заходили только слуги. В один из таких моментов Молли остановилась. В комнате было теплее, чем в день их прибытия, – в окна светило очень жаркое солнце.

– Уф! – пропыхтел Рокки. – Ну и пекло, должно быть, на улице!

– Никого нет, – сказала Молли, прислушавшись. – Может, осмотримся?

Слегка волнуясь, она достала Петульку из рюкзака. Собачка встряхнулась, облизнула нос. Рокки сложил ладони чашечкой, девочка плеснула туда немного воды, которую захватила с собой, и они напоили Петульку. Та недоумевала: почему от хозяйки так пахнет страхом?

Потом они на цыпочках пошли к двери в дальнем конце огромного зала. Слегка прикоснулись к желтой панели управления – и дверь отворилась.

За ней обнаружился лабиринт пустынных коридоров, ведущих в другие «иглу» и залы. Впереди виднелась лестница. Видеокамер-шпионов нигде не было заметно, и ребята осторожно поднялись. На верхней площадке было огромное круглое окно, из которого открывался вид на высокую гору. На столе возле окна стоял длинный экран. На нем была видна местность вокруг дворца и озеро.

– Наверное, на крыше этого здания установлена вращающаяся камера, – предположил Рокки. – Вертится на триста шестьдесят градусов – и показывает все вокруг.

Ребята торопливо всматривались в незнакомый мир. Из-за пышных крон цветущих деревьев выглядывали серебристые крыши круглых зданий, увенчанные антеннами. Видимо, неподалеку находилось такое же скопление «иглу». А чуть подальше блестела в палящих лучах солнца озерная гладь, по ней скользили белые парусники.

– Похоже, там дует ветерок, – заметил Рокки. – Но в целом здесь тихо, правда? Смотри, нет ни одного самолета, вообще никакого воздушного транспорта. Прямо город-призрак.

Совсем в противоположность покинутому дворцу, над вершиной горы кипела жизнь. В воздухе вились небольшие пчелопланы. Они ныряли в темные отверстия, похожие на пещеры. Молли встряхнулась.

– Давай-ка постараемся извлечь из этого как можно больше, – сказала она. – Пошли!

Они крадучись двинулись по лабиринту пустынных коридоров, стремглав пробегая мимо видеокамер и неслышно открывая двери. Петулька старалась не отставать, ее когти тихонько стучали по гладкому блестящему полу. В конце концов они наткнулись на череду спален. В одной из них, высокой комнате с округлым потолком, шторы оказались задернуты. Кровать была застелена розово-золотым покрывалом, а сверху набросаны большие подушки в форме цветов. У стены выстроились огромные плюшевые животные, на стульях сидели хитроумные куклы. Их глаза с укором взирали на незваных гостей.

– Видать, комната ее высочества, – предположил Рокки. – Некоторые из ее игрушек – и не игрушки вовсе… Только посмотри на эту штуковину. Фотоаппарат, что ли…

– И какие шикарные драгоценности, – добавила Молли. – Принцессе уже, наверное, лет восемь.

Она коснулась желтоволосой куклы. Кукла распахнула глаза и схватила ее за запястье.

– А-а-а! – заорала Молли.

– А-а-арр! – зарычала кукла.

Рокки оторвал от Молли кукольную руку, и все стихло.

– Запрограммирована на пакости, – поморщился он.

Молли потерла запястье.

– Только представь себе, как она играет с этими куклами в дочки-матери.

За следующей дверью располагалась еще одна комната, с навороченными играми. Все мониторы и компьютеры были выключены. На столе – черная коробочка со словами «Кошки-мышки». Рокки не устоял перед искушением включить игру и нажал кнопку. Тотчас же из коробки выскочило весьма реалистичное голографическое изображение кошки, потом – мышки. Петулька зарычала. Рокки подергал за джойстик. Мышка двинулась навстречу кошке. Та тотчас же прыгнула на нее. Мальчик поспешно отдернул грызуна, но было поздно. Хищница успела ее схватить. То, что случилось дальше, было отвратительно. Голографическая кошка сожрала голографическую мышь.

– Какая гадкая игра! – воскликнула Молли.

Петулька затявкала на странную кошку без запаха.

– Тьфу, – плюнул Рокки и выключил игрушку.

Соседняя комната тоже была полна развлечений.

– Хорошо хоть твоему брату есть с чем поиграть, – сказал Рокки, притормозив в дверях. – Пойдем дальше. Что-то мне не по себе. Очень уж здесь пусто и подозрительно тихо.

По другую сторону коридора обнаружились еще три спальни с ванными комнатами и еще три просторные игровые. Затем перед ребятами выросла стена с незаметной дверью, ведущей в небольшую квартиру. Войдя, они очутились в гостиной с окнами на сады позади дворца. Обивка мебели была расшита цветами, отчего комната сама походила на клумбу. На полке стояла фотография в серебряной рамке. В отличие от обычных фотокарточек, изображение на ней двигалось. На снимке няня играла с двухлетним малышом. Мальчик стискивал ей нос, будто гудок на велосипеде, а она смеялась. Экран погас. Потом начался еще один короткий фильм. На этот раз мальчик сидел за столом и ел. Его лицо было заляпано кашей. Он взмахнул ложкой и громко фыркнул, забрызгав кашей фотокамеру. Волосы у него были светлые, вьющиеся. А глаза – близко посаженные и такие же зеленые, как у Молли.

– Он очень похож на тебя, – заметил Рокки.

Петулька обнюхала ковер и изображения животных на стенах, потом направилась в соседнюю комнату. Мебель там была простая, с потолка свисали разноцветные фигуры и мобили.

– Интересно, где же он сейчас? – сказал Рокки. – Думаю, они время от времени переселяются туда, наверх.

– В особых случаях? Или чтобы спастись от жары? – предположила Молли. – Посмотри, какой на улице зной. Над землей аж марево стоит. Дворцовый сад зеленеет и цветет только потому, что его поливают. А вокруг озера земля наверняка сухая, как кости динозавра в пустыне.

Петулька навострила уши, но, не увидев ничего похожего на кость, снова принялась обнюхивать пол. Здесь стоял странный запах, похожий на запах хозяйки. Как будто тут жил человек, имеющий с ней много общего.

– Слово «Монблан», – размышлял вслух Рокки, – означает «белая гора». Потому что она всегда была покрыта снегом. Сейчас, через пятьсот лет после нашего времени, климат явно стал гораздо жарче. Но зимой на вершине горы становится все же холодновато – там ведь очень высоко. Тогда все переселяются сюда, потому что здесь теплее. А летом, когда нечем дышать, наверху прохладнее.

Молли искала одежду для себя и друга и поэтому слушала рассуждения Рокки вполуха.

– Тьфу. Нет тут ничего подходящего для нас. Посмотрим в других местах.

Они двинулись дальше, внимательно глядя по сторонам и стараясь не попадать в поле зрения видеокамер. В конце коридора обнаружился изогнутый, как мостик, переход, который привел их в соседнее «иглу». Здесь располагалась квартира тощей мисс Криббинс. Они догадались об этом по гардеробу возле ванной, который был полон аккуратных строгих нарядов различных оттенков серого цвета. На стенах висели застекленные рамки красного дерева. В них хранились тусклые, распятые булавками бабочки – безжизненные и запыленные. Ковер был черным, кровать тоже. Минимум мебели. Личных же вещей не было совсем, будто кто-то тщательно прошелся здесь гигантским пылесосом, удалив все следы жизни. Все, кроме разместившегося в углу стеклянного шкафа величиной с парадную дверь.

Изнутри этот шкаф был заткан серебристо-белой паутиной. А на полу лежала черная бархатная подушка. Молли догадалась: именно здесь мисс Криббинс держит своего диковинного кота-паука. Петулька втянула носом паучье-кошачий запах. Она терпеть не могла пауков и в грош не ставила кошек. Собачка брезгливо наморщила нос. Потом учуяла еще какой-то запах. Сюда шел человек. От него тянуло уксусом и почему-то перьями. Петулька зарычала.

– Мне что-то послышалось, – сказал Рокки, стоявший у двери. – Сюда кто-то идет. Прячься!

Но было поздно. Через мгновение на пороге возникла уборщица, наряженная почему-то в костюм маленькой пастушки. Вместо посоха она несла метелку из перьев. В другой руке сжимала тряпку и бутыль с какой-то чистящей жидкостью. Увидев ребят, она встала как вкопанная.

– Чем могу служить? – произнесла женщина пустым голосом.

– Гм, мы… друзья принцессы, – второпях нашлась Молли, изо всех сил соображая. – Она велела нам спуститься и осмотреть загон, в котором содержится паукокошка. Нам обоим тоже подарят паукокошек, гм, на Рождество.

Служанка в костюме пастушки прищурилась.

– Их называют «котопауки», и они очень редкие. Владеть ими разрешается только старшим членам королевской семьи, – сказала она.

– Ах да. Так оно и было раньше, – возразила Молли, пытаясь выбраться из западни, в которую сама себя загнала. – А вчера правила изменились!

– А Рождество? – спросила женщина. – Где вы собираетесь его праздновать?

– Ну конечно во дворце, – продолжила Молли. – Нам приготовят индейку и все, что положено! – Девочка чувствовала, что ей не верят. Уборщица нахмурилась. – Ну все, нам пора. Была очень рада с вами познакомиться.

– Здесь Рождество не празднуют. Уже несколько столетий, – проговорила маленькая пастушка.

Молли кивнула и при этом наполнила глаза гипнотической силой.

Служанка явно собиралась поднять тревогу. И девочка всадила в нее полный заряд гипнотической энергии.

Несколько мгновений глаза маленькой пастушки судорожно подергивались, потом она полностью погрузилась в транс.

– Сегодня во дворце есть еще кто-нибудь? – подстраховалась Молли.

Женщина покачала головой.

– Хорошо. Теперь вы совершенно забудете, что видели нас. Понятно?

Уборщица кивнула.

– Продолжайте заниматься своими делами, но прежде я запечатаю эти указания паролем «Петулька».

Женщина ушла.

В следующем «иглу» оказались комнаты, где жили дети. Хотя, судя по личным вещам, их трудно было назвать обычными детьми. На полках стояли потрепанные тома в кожаных переплетах, изданные в Моллином веке и даже раньше. Книги назывались: «Новые понятия в геологии», «Космические программы тысячелетия» и так далее в том же духе. Поверх полок громоздились сложные головоломки и научные инструменты. В каждой комнате стоял большой стол со встроенной компьютерной клавиатурой. Гардеробы здесь оказались полны одежды, которая по размеру подходила Молли и Рокки. Молли выбрала для себя жесткий белый спортивный костюм из чего-то вроде хлопка, с множеством молний и карманов. А ботинки к нему присмотрела сказочно изящные, ультрафутуристические.

– Кроссовки будущего! – восхищенно воскликнула Молли. – Но маловаты. Придется остаться в своих.

Рокки выбрал оливково-зеленый костюм. Он был того же фасона, что и у подруги, однако чуть тяжелее.

– Хорошо еще, что нам не приходится наряжаться в бедных маленьких пастушка и пастушку, – сказал Рокки.

Ребята сложили свои вещи в Петулькин рюкзак и вскоре были готовы. Большие куртки, которые они отобрали у девчонок на магнитопланном вокзале, стали обузой.

– Что с ними делать?

– Выбросить в мусорный бак? – тихо предложил Рокки, но тут же сам возразил: – Лучше не оставлять улик для Редхорна.

Тем временем Молли рассматривала движущуюся фотографию обитателя этой комнаты. Волосы у мальчика были зачесаны назад и смазаны чем-то вроде геля. На другом снимке красовалась девочка-азиатка с прической в виде вопросительного знака, чем-то похожей на башню, которую они видели на голове шестилетней принцессы.

Молли показала на них:

– Надо выглядеть достоверно на все сто процентов.

Рокки выпятил губу:

– А это обязательно?

– Да.

Они пошли в ванную и открыли шкафчик. Внутри стояли десятки бутылочек и банок с парфюмерией и кремами, лежали пакетики с разноцветными таблетками. Нашлась и секция со средствами для волос. Молли усадила Рокки и щедро выдавила на ладонь прозрачный фиолетовый гель.

– Сиди смирно.

Она смочила гелем черные курчавые волосы Рокки, потом добавила еще, затем зачесала их назад.

– Ффу-у. Холодно и мокро. Как будто мне намазали голову раздавленными улитками, – шепотом пожаловался Рокки.

– Спасибо. Теперь твоя очередь.

Справиться с непослушными волосами Молли оказалось гораздо труднее, но в конце концов, щедро смазав их гелем и добавив фиксирующей пены, Рокки умудрился поднять их к макушке. Вопросительный знак больше походил на восклицательный, но результат получился неплохой.

Петулька склонила голову и недоумевала: чем это они тут занимаются? Она надеялась, что ребята не собираются мазать этим синтетическим пахучим снадобьем и ее тоже. Глядя на остроконечную прическу Молли, похожую на шапочку гнома, собачка вспомнила, как хозяйка намыливала себе волосы, принимая ванну в Брайерсвилле. А вспомнив о доме, очень захотела туда вернуться. Ей тут совсем не нравилось. Нехорошее место. Она заскулила, пытаясь передать свои мысли девочке: «Хозяйка, ну пожалуйста, давай вернемся домой!»

Молли улыбнулась собачке:

– Да, Петулька, я тоже считаю, что эта прическа дурацкая. Вонючая и липкая. – Девочка сунула пустой флакон в рюкзак с одеждой. Потом они оглядели ванную, убедились, что в ней не осталось ни пятнышка, и вернулись в спальню. – Так, в целом мы готовы. Но есть одна загвоздка.

– Я бы сказал, что их немало, – добавил друг, слегка дернув ее за высокий кок. – О какой именно ты говоришь?

– Нам надо переместиться вперед на девять с половиной лет – к тому времени, когда моему брату будет столько же лет, сколько мне.

Рокки кивнул.

– Но когда он прибыл сюда новорожденным малышом, была зима.

– Да-а, – медленно протянул Рокки, понимая, к чему клонит Молли. – А зимой все живут тут, внизу, а не в горах.

– И я о том же, – подтвердила Молли. – Был январь или что-то около того. Да, в январе ему исполнится одиннадцать, а одиннадцать с половиной будет в июле. И он переедет вон туда! – Молли указала на город у вершины горы.

– Верно. Придется как-то взбираться на гору.

– Теперь мы хоть выглядим так, как надо.

– Гм… Не уверен. – Рокки с беспокойством глянул на прическу подруги.