Читать книгу Splendor Solis. Все секреты легендарного алхимического трактата - Джоселин Годвин - Страница 3

Splendor Solis пережил второе рождение в начале XX века, во многом благодаря герметическому ордену «Золотой зари», магическому обществу, основанному в 1888 году. Один из основателей, С. Л. МакГрегор Мазерс, стал автором многих обрядов, исследовал и поспособствовал публикации многих книг, среди которых несколько гримуаров (книг рецептов для магов). Среди первых членов «Золотой зари» был алхимик и священник преподобный У. А. Эйтон. По свидетельствам, Мазерса и Эйтона очень интересовала Splendor Solis. Согласно некоторым источникам, Мазерс даже издал эту книгу в 1907 году, сопроводив своими примечаниями о влиянии каббалистики и Таро на текст и его алхимическую символику. К сожалению, мне не удалось найти ни одного экземпляра[2]. Должно быть, издание вышло крошечным тиражом, поскольку его следов нет даже в каталоге Британской библиотеки. Джулиус Кон, который считается переводчиком черно-белого издания Splendor Solis[3] 1920 года, был учеником Эйтона.

Рисунок: Титульный лист [f.1r] трактата Splendor Solis, хранящегося в Британской библиотеке (Харли 3469)

Издание Кона особого интереса не вызвало. Трактат вновь привлек к себе внимание благодаря цветной печати, когда в конце XX века начали появляться цветные репродукции иллюстраций Splendor Solis. Перевод Кона пополнился ссылками на Таро. Он провел серьезные исследования алхимических манускриптов в Бодлианской библиотеке, в одном из которых содержится перевод нескольких эссе, приписываемых Соломону Трисмозину, выполненный антикваром XVII столетия Элиасом Эшмолом[4]. Кона интересовала алхимия, основанная на растениях, а также магнетизм и одическая медицина, популярные в начале ХХ века.

Еще одной вехой в истории Splendor Solis стало издание, вышедшее ограниченным тиражом в 1981 году, благодаря Адаму МакЛину. Серия получила название «Magnum Opus: герметические источники», и в 1991 году она переиздавалась издательством Phanes Press с комментариями Адама. В этом издании был один недостаток: черно-белые иллюстрация, взятые из предыдущего, гамбургского издания, где они представлены в меньшей деталировке, чем в книге, которую вы держите в руках. Что еще хуже, немецкий гравер пропустил латинский текст, появляющийся на некоторых рисунках. Как и переполненные символикой, красивые и искусно выполненные рамки. А перевод, включенный в то издание, значительно хуже окончательного текста Харли MS 3469.

ОЧАРОВАНИЕ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ

Мой интерес к алхимии проявился в подростковые годы, когда я любовался таинственными картинками, связанными с этим искусством. Вдохновленный алхимическим руководством XVI века Mutus Liber – «Немой книгой», чьи странные картинки и эмблемы завораживали меня, я пустился на поиски максимально возможного числа алхимических символов в надежде, что из этого хоть когда-нибудь получится что-то стоящее.

Однажды меня заинтриговала серия символов, обнаруженных в Atalanta Fugiens[5] (1617) Михаила Майера, немецкого медика и самозваного члена имперской консистории и свободного дворянина. Каждый символ сопровождали изящные стихи-афоризмы, что делало их трактовку только сложнее. Подзаголовок Emblemata Nova de Secretis Naturae Chymica намекал на новые символы, раскрывающие тайны химической природы. Там были рисунки саламандр и тайных садов, обезглавленных, сожженных, утопленных и похороненных королей. Сегодня я смотрю на этот текст, который был издан всего через 35 лет после трактата Splendor Solis, и четко вижу множество параллелей: двойной фонтан, плавающий король, гермафродит. Эти символы постоянно встречаются в истории алхимии, но не всегда означают одно и то же – в этом и очарование, и проблема интерпретации таких книг. Алхимики никогда не искали легких путей.

Я также заинтересовался доктором Джоном Ди и его коллегой-алхимиком Эдвардом Келли. Ди был математиком при дворе королевы Елизаветы I, а Келли прославился тем, что нашел в Гластонбери флакон с красным порошком и алхимическую книгу святого Дунстана. С помощью этого красного порошка он и Ди провели наглядные эксперименты по превращению основных металлов в золото. В те времена заявлениям алхимиков верили редко, однако Келли и Ди сразу признались, что знают, как пользоваться красным порошком, но вот произвести его не могут. Между коллегами произошел раскол, Келли отделился от Ди, разбогател и был произведен в рыцари королем Богемии, Рудольфом II. Что это, если не доказательство его мастерства как алхимика? Сохранилась даже подтвержденная история о превращении Келли медной грелки: одна ее часть стала золотой и оказалась непосредственно скреплена с медной. Такие истории только подогревали мое любопытство и придавали уверенности в том, что алхимия – не просто академическая игра образов и символов, но душа физической науки.

В середине 1970-х я случайно встретил практика, который действительно проводил алхимические эксперименты с помощью современного химического оборудования. Он представился как Лапидус и дал понять, что предпочитает сохранять анонимность[6]. Он владел скорняжным ателье в Лондоне, неподалеку от станции метро «Бейкер-стрит». Цокольный этаж своего ателье Лапидус превратил в алхимическую лабораторию, где шаг за шагом следовал классическим трудам Понтануса, Артефиуса и Али Пули. Древние алхимики стремились к определенной последовательности изменений цвета. Я был очарован, когда увидел, как Лапидус воспроизводит эту последовательность и достигает точки, близкой к успешной трансмутации. Он использовал лабораторные нагревательные приборы, которые могут долго поддерживать определенную температуру. Таким образом он избавился от настоящей чумы древних мастеров – ненадежных помощников, которым полагалось вовремя растапливать и тушить угольную печь. К тому же его стеклянная лабораторная посуда была куда надежнее: жаропрочные реторты и колбы фирмы «Пайрекс». Впрочем, даже с такой форой Лапидус не избежал фальстартов. Понадобился не один опыт, прежде чем он решил, что процесс должен начинаться с особой металлической руды.

В 1976 году я работал вместе с Лапидусом над его книгой практической алхимии «В погоне за золотом», в которой описывались некоторые его открытия. Среди манускриптов, которые мы обсуждали, был и Splendor Solis. При очередном возврате к классическому алхимическому трактату мне напомнили про последовательность цветовых изменений, которые воспроизвел Лапидус, включая потрясающе красивый образ «павлина» на стенках флакона после возгонки (стадия, наблюдаемая на рисунке 16). Я видел это сам и теперь не могу думать об алхимии никак иначе, кроме как в разрезе ее материальной природы, и поэтому я буду рассматривать Splendor Solis с этой точки зрения, исключив, для начала, некоторые причудливые толкования, основанные на юнговских архетипах и Таро.