Читать книгу Лилии полевые. Царь из дома Давида. Три года в Священном городе - Джозеф Г. Ингрэм - Страница 8

Благословение во имя Агнца Божия. – Иосиф Аримафейский. – Беседа с пророком. – Хвалебный гимн Творцу. – Беседа с пророком о Мессии, о Его смерти, о Его Царстве, которое «не от мира сего». – Пророк удаляется в пустыню. – Появление Лазаря. – Он объясняет пророчества со слов своего Друга. – Наружность его Друга. – Иисус Назареянин. – Противоречия во взглядах. – Изучение пророков.

Василий Петрович Верещагин (1835-1909), русский художник. Фрагмент картины «Несение Креста». 1875-1880. Храм Христа Спасителя, Москва

Дорогой батюшка!

Хотя прошло еще три дня с тех пор, что я докончила мое последнее письмо к тебе, но я так жажду твоего отзыва и совета на мое сообщение о важном событии, волнующем теперь все умы в Израиле, что, не откладывая, скажу тебе, что осталось еще недоговоренным из рассказа Иоанна об Иорданском пророке.

Рассказ этот произвел на меня сильное впечатление и побуждает меня верить вместе с ним в осуществление пророческих истин; поэтому необходимо и тебе знать все, что я слышала от Иоанна и что повлияло так сильно на мои чувства и суждения, чтобы и ты мог судить, насколько все это значительно и важно. Выслушай же терпеливо окончание рассказа этого молодого человека.

«Окончив свою вечернюю проповедь, пророк окрестил в чистых водах Иордана еще более двухсот человек, а затем послал людей в город, чтобы им подкрепиться пищей и запастить мясом, ибо в пылком стремлении слушать его многие не позаботились запастись провизией. Многие перед уходом подходили просить его благословения, и трогательно было смотреть, как старцы, опираясь на посох, склоняли седые головы перед юным Илиею, как его называли за его божественную миссию. Матери подносили детей своих, чтобы он благословил их, а юноши и девушки припадали к стопам его со слезами любви и покаяния. А он стоял на зеленом берегу – спокойный и величественный, подобный Ангелу, сошедшему с небес, и благословлял каждого склонившего голову, трижды повторяя слова, отзывавшиеся в нас радостным:

– Во Имя Агнца Божия благословляю тебя!»

– Что значат эти слова? – спросила Мария.

«Не знаю, – мог только ответить Иоанн и продолжал: – понемногу, один за другим разошлись толпы народа, за исключением нескольких человек, расположившихся на берегу под деревьями. Иосиф Аримафейский и я почти единственные оставались около пророка; мы стояли и не могли отвести от него благоговейного взора. Солнце только что закатилось за отдаленные башни Иерихона, и пурпуром зари окрасились холмы за рекою. Иордан струился перед нами, как расплавленное золото в изумрудных берегах. Чело пророка дивно освещалось последними лучами сквозь ветви гранатового дерева, под которым он стоял. Он был похож на Моисея, сошедшего с Синайской горы в лучах Божественного сияния. Он казался погруженным в какое-то духовное созерцание. Мы глядели на него молча, не дерзая прервать молчания. Но вот он повернулся в нашу сторону, с улыбкой нам поклонился и, опираясь на свой посох, тихо побрел по берегу по направлению к пустыне. Он был бледен и утомлен. Едва он удалился на несколько шагов от нас, как я почувствовал непреодолимое влечение следовать за ним. Я горел жаждой слушать его еще и еще, сидеть у его ног и спрашивать его о тех великих вещах, о которых он говорил в обеих своих речах. Я стремился полнее выяснить для себя все, что в них казалось таким таинственным и порождало столько дивного и непостижимого в наших сердцах. Я горел жаждой света и истины. Я мучительно ждал от него, что вот он откроет мне весь тайный смысл пророческих Писаний и поделится со мною тем беспредельным постижением, каким он должен был обладать. И я сказал своему спутнику:

– Пойдем за ним; быть может, мы услышим от него еще больше о тех великих тайнах, которые он начал открывать перед нами сегодня.

Иосифом владела та же тревожная жажда света… И вот мы продолжали тихо идти по пустыне вслед за уходящим в глубокой задумчивости пророком.

Угасли лучи заката, и полная луна восходила над противоположным берегом Иордана. Пророк остановился, как бы залюбовавшись закатом. Мы стали подходить к нему ближе. Он заметил это и не уклонился от нас, но как бы ждал нас. Увидев это, я подошел к нему и робко спросил:

– Дозволит ли пророк Всевышнего двум молодым израильтянам побеседовать с ним? Ибо сердца наши томятся жаждою истины.

– И мы, рабби, отдаем себя в твое распоряжение в этой пустыне, ибо нехорошо, чтобы ты жил здесь совсем один, – сказал Иосиф.

– Но главное, что влечет нас к тебе, – добавил я, – это стремление узнать от тебя все, что касается Того Великого, близкое пришествие Которого ты возвестил.

– Друзья мои! – ответил пророк спокойно и ласково. – Я – житель пустыни и живу здесь один по своему собственному желанию. Я приближаюсь к людям, только чтобы исполнить возложенное на меня. Земные радости не для меня. Мне отрадно исполнение моего служения, но время этого служения коротко. Цель его достойна величайших пророков Божиих; я же – последний из них, недостойный названия пророка, и перед величием Того, о Ком я возвещаю, имею значение не больше, как пылинка на весах… Если вы ищете разумения, придите и сядьте со мною – вот на том камне; спросите меня, и я отвечу вам и пойду своей дорогой.

Он сказал все это таким грустным тоном, что я полюбил его еще более и был так растроган, что мне хотелось припасть к его груди и плакать от одной мысли, что избранный Богом пророк Его на земле явился в таком глубоком смирении и кротости сердца. Мы сели с ним рядом, потому что он не допустил, чтобы мы сели у его ног, сказав нам с легким укором:

– Ведь я такой же человек, как и вы.

Эти же слова он говорил, мы слышали, всем, кто хотел преклонить перед ним колени.

Это уединенное место и поздний час так дивно соответствовали нашему настроению. Полный диск луны светил над нами и усиливал таинственное очарование в чертах и позе молодого пророка. Иордан, потемневший теперь, тихо струился внизу перед нами, местами виднеясь сквозь густую заросль берегов и исчезая за нею; слышалось только журчание его по каменистому руслу. Над головами нашими висел небесный свод, обитель Иеговы, сверкая мириадами горящих перед Ним алтарей. Слева едва виднелся Иерихон, темнея контурами зданий, как зубчатый утес, и только один огонек мелькал там на сторожевой башне. А сзади расстилалась пустыня – пустыня, бесплодная и величественная в своем громадном безлюдии. Время от времени издалека доносился звук песни из лагеря расположившихся на ночлег путешественников. А рядом в кустах акации одинокий соловей пел непрерывно свой разнообразно переливающийся гимн сиянию луны.

– Всякое дыхание да хвалит Господа!.. Будем ли мы безмолвствовать? – сказал пророк. – Воспоем же вечерний гимн Господу в храме Его!

И могучим, красивым напевом, какого я никогда не слыхал от священников, он запел священный псалом, посвященный хвале всей Богом созданной красоте Вселенной. Мы присоединили наши голоса, и они понеслись по реке и бесчисленным эхом зазвучали в прибрежных скалах, как будто и берега, и струйки воды в реке, и холмы, и деревья, и вся пустыня, и свод небесный ожили и пели с нами:

“Хвалите Господа с небес, хвалите Его в вышних!

Хвалите Его, все Ангелы Его, хвалите Его, все воинства Его!

Хвалите Его, солнце и луна, хвалите Его, вся звезды света,

Огонь и град, снег и туман, бурный ветер, исполняющий слово Его,

Звери и всякий скот, пресмыкающиеся и птицы крылатые,

Цари земные и все народы, князья и все судьи земные,

Юноши и девицы, старцы и отроки

Да хвалят имя Господне; ибо Имя Его Единаго превознесено,

Слава Его на земле и на небесах!

Он возвысил род народа Своего, славу всех святых Своих,

Сынов Израиля, народа, близкого к Нему. Аллилуия”.

(Псалом 148)

Никогда я не забуду впечатления от этого гимна Творцу Вселенной. Я всем существом моим воспринял его, когда он звучал в этом месте, в этот час и в присутствии этого человека. Сердце так билось, как будто хотело вырваться из груди и улететь, воспарив над землею.

Когда мы взывали к буре и птицам небесным, призывая их славословить с нами Иегову, мне казалось, что и трели соловья лились звонче, полнее и радостнее, и едва слышный ветерок, преклоняя ветви деревьев, сливал свой таинственный шепот со словами гимна.

После нескольких минут молчания пророк сказал:

– Ну вот мы и побыли вместе, братья мои во Израиле; могу ли я теперь уйти от вас?

– Но мы хотели бы услышать от тебя еще раз о Том, Кто должен прийти после тебя, – сказал Иосиф.

– Ничего не могу сказать вам, братья мои, сверх того, что вы уже слышали от меня. Будущее сокрыто. Я исполнил только возложенное на меня. Снять печать и прочесть сокрытое я не могу. Я только посланник от Бога к человеку. Вам дано будет узнать то, что неизвестно мне. И блаженны, трижды блаженны вы – кому лицом к Лицу дано будет видеть Того, Кого я только издали провижу. А если я и увижу Его, то на короткое время. Ибо, когда Он явится к народу, я уйду. То, для чего я послан, исполнено. Блаженны те, кто увидит славу Его и услышит голос помилования из уст Помазанника.

Я спросил у пророка:

– А в каком виде Он придет? В какой форме величия и власти явится нам Его Божественное бытие?

– В человеческом виде. Но красота Его и величие не таковы, какими бы хотели увидеть их люди. Он явится смиренным, бедным и кротким.

– Однако ты говорил сегодня, рабби, что могущество Его будет беспредельно и Царству Его не будет конца? Ты говорил о славе Его владычества и о том, что все цари языческие покорятся власти Его?

– Этого я не могу объяснить вам. Это не открыто мне. Я говорил так, как научил меня Пославший меня. Я знаю только, что идет за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его (Мк. 1; 7).

– Ты говорил нам сегодня вечером, рабби, что Он будет Царь Небесный, а по словам Исаии, Он будет презираем и гоним людьми, будет мучим за грехи наши и бит за нечестие наше.

– Дух Божий внушает мне, что к Нему относятся слова эти, но, как все это будет, я не знаю.

– Позволь напомнить тебе, добрый рабби, – сказал Иосиф, – ты говорил нам, что Тот Божественный Некто должен умереть, между тем как Он – Господь, и что Он будет приговорен к смерти, как грешник, между тем как Его называют «Един Свят».

– Да. Так произойдет событие, на которое мы уповаем. Этого повелено нам ожидать. Но не домогайся узнавать то, что не открыто ни одному человеку. Мессия Сам поведает о Себе. Блаженны очи, которым дано будет увидеть Его. Блаженны те, которые услышат мудрость из уст Его и получат закон от Него.

– Могу ли я спросить тебя, святой пророк Божий, – сказал Иосиф, – как это Тот, о Котором ты послан возвестить, как Он может быть Освободителем Израиля, когда ты предвещаешь Ему такую печальную участь? Мессии предстоит восстановить славу Иерусалима и храма Своего и истинное служение в храме, – так говорит Исаия, так сказали Эздра87 и Иеремия. Его называют могущественным Вождем, Царем, Искупителем Израиля, Который будет править народами, и владычество Его будет от моря и до моря – до конца земли. Поэтому в обещанном пророками Мессии мы ожидаем увидеть могущественного Монарха, Который будет царствовать в Иерусалиме, владычествуя надо всем миром и всеми народами, и все цари приведены будут пленными к подножию престола Его, и преклонятся перед Ним все колена. Это – Монарх, Которому не должно снимать Своих сандалий, чтобы вступить на священную землю иудеев, и Который учредит поклонение Иегове всюду, где ныне возвышаются храмы идолопоклонников…

– Царство Его не от мира сего, – ответил пророк.

– Но как же понять нам тогда пророчество Давида, где Бог говорит: “Я помазал Царя Моего на священной горе Сиона” (ср. Пс. 2; 6)? Как объяснить изречение Исаии, который, пророчествуя о Христе Божием, говорит, что Он воссядет на престол Давида и будет править Царством его и учреждать в нем суд и справедливость во веки веков (ср. Ис. 6; 1. Ис. 9; 7)?

– Я не знаю. Это – тайна Божия. Я ничего больше открыть не могу. Я – только орудие, труба, вещающая слова Господни, и иных слов я не знаю. Я знаю только, что каждый младенец, каждый смиреннейший наемник, живущий во дни Мессии, может стать большим, чем я, последний из пророков. Я стою на пороге великого Царства, величие и значение которого я только издали провижу, в неясном видении. Мне лишь дано уловить сияние славы Его, но не дано узреть больше того, что я вижу теперь; и точных откровений о том я не имею. Мне дано открыть дверь, ведущую из ночи пророчеств ко спасительной заре их осуществления. Но мне не дано перейти за порог и быть участником среди блаженных. Но да свершится воля Пославшего. Я – создание Его и дитя праха, и не подобает устам моим ропот, но – славословие радости, ибо восходит Звезда, Которая воссияет всему миру, хотя меня тогда уже не будет.

Мы оба были глубоко тронуты словами и чувством глубокого смирения, звучавшим в интонации пророка. Мне хотелось плакать, и сердце мое рвалось к нему. Я преклонил колени и поцеловал его руку, орошая ее слезами. Он ласково поднял меня и тихо промолвил:

– Возлюбленный брат, ты увидишь Того, о Ком я возвещаю, и Он возлюбит тебя, и ты пребудешь на лоне Его.

При этих словах я поднялся, вновь заливаясь слезами, и отошел в сторону, и стал молиться Богу отцов наших, чтобы Он помог мне стать достойным такого счастья.

– Увижу ли я Этого Великого Сына Божия? – спросил Иосиф.

Пророк взял его за руку и, остановив на нем свой ясновидящий взор, промолвил мрачно и скорбно:

– Наступит день, когда ты будешь держать Его на руках своих и положишь тело Его на ложе, тобою приготовленное для погребения твоего тела. Ты не веришь теперь тому, что я говорю, но ты вспомнишь об этом, когда оно свершится.

Сказав это, он встал и, сделав прощальный знак рукою, быстро пошел к пустыне и скоро скрылся во мраке.

После нескольких минут молчания Иосиф спросил:

– Ты слышал, что он сказал? Что означают слова Его? Они предсказывают какие-то печальные и страшные события. В выражении его глаз сквозит какое-то страшное значение всего этого. Смутилось сердце мое…

– А мое – возрадовалось! – ответил я. – Ведь мы увидим Его! Я буду близок к Нему! О, если Он будет похож на этого пророка Божия, – я буду любить Его всем существом моим! Как это чудно, что мы дождемся Его и будем с Ним! Поскорей бы дождаться благословенного часа Его пришествия!

– Но будет ли радостным пришествие Страдальца? – внезапно раздался незнакомый голос так близко от нас, что мы испугались.

Осмотревшись, мы увидели в тени дикой маслины молодого человека, которого я совсем не знал, но которого я после очень полюбил. Лицо его было бледно и задумчиво, а худощавая, стройная фигура изящно обрисовывалась. Вопрос его смутил меня, ибо мне вспомнилось пророчество Исаии…

– Но ведь Он будет Царем и Властителем мира и будет беспредельно добрым и святым, – возразил я. – Если бы ты был здесь раньше, ты услышал бы, что говорил о Нем пророк.

– Я был тут близко; я стоял прислонившись к дереву во время вашей беседы. И я не ослышался: Тот Божественный Человек, Который должен прийти, будет “Человеком скорби” и Искупителем посредством страдания; Он будет отвергнут Израилем и ненавидим иудеями; те, кому Он несет спасение, будут презирать Его за смирение Его и за отсутствие в Нем внешнего блеска. Его жизнь будет полна горя и трудов, а сердце – полно небесным светом. Его будут преследовать и предадут позору, как преступника. Будет ли радостным пришествие Страдальца?

– Но как ты узнал все это? Разве ты пророк? – спросил я, дивясь его речи.

– Нет, брат мой, но я читал пророков, и, сверх того, я слушал этого святого человека, посланного Богом. А он больше говорил о смирении Христа, чем о Его царственном величии. Поверь мне – Царство Его не от мира сего. Оно и не может быть мирским царством, если таковы должны быть Его жизнь и Его смерть… В пророчестве Исаии ясно сказано… вот, я прочту вам эти слова. И он развернул свиток, бывший при нем, и при свете луны стал читать то таинственное и необъяснимое место, которое начинается словами: “Кто поверит слышанному от нас?..” (ср. Ис. 53; 1).

Окончив читать и увидев произведенное на нас впечатление, он заключил так:

– Разве здесь говорится об успехах и славе земного владыки? Здесь идет речь о жизни, полной смирения, оскорблений и позора…

– Не хочешь ли ты сказать, – пылко возразил Иосиф, – что Тот Божественный, о Ком возвещал пророк, будет предметом презрения?

– А разве не сказано у Исаии: “…был презираем, наказуем, уничтожен и причтен к злодеям…” (ср. Ис. 53; 3, 4, 12)?

– И, без сомнения, Исаия именно говорил о Мессии, – заметил я.

– И пророк Иорданский указывал нам на Исаию и полностью применял слова его именно к Тому, о Ком он послан возвестить миру, – продолжал со странным воодушевлением молодой человек. – И, по словам его, мы, омытые сегодня в водах Иордана во оставление грехов, – мы должны именно ожидать Мессию скорбного, а не какого-нибудь победоносного предводителя войск. Он показал нам Его скорбящим и подавленным под тяжестью несовершенств и немощей человеческих, которые Он должен искупить и сделать для каждого человека доступным войти за Ним в Царство Небесное.

– А восстановление престола Давидова? – возразил Иосиф.

– Это – в воле Божией.

– А Иерусалим и владычество над всем миром?

– Иерусалим вышний, небесный, воссияет всему миру.

– А Царство Его, Которое будет во веки веков?

– Оно будет там, где будет жизнь вечная. Как могло бы быть вечным Царство Его, если бы Он Сам не был вечен и если бы не были вечны души подданных Его? Как за Адамов грех род людской был изгнан из рая, так теперь Мессия, уничижив Себя в образе человеческом, подобно второму Адаму, искупит все грехи человечества и ценою Своих жизни и смерти откроет вновь Царствие Небесное для каждого человека; но восстановит его для нас не на земле, а перенесенным в жизнь вечную, в те чертоги небесные, где Ангелы стоят на страже Царствия Божия. Вот об этом-то Царствии и говорил пророк, что оно близко и час Его настает. И что единственный путь к нему заключается в победе над Адамовым грехом, распространившимся на весь род людской. И Мессия пойдет этим путем и возьмет на Себя все грехи мира, но не запятнав грехом Своих риз. Он возьмет на Себя наше нечестие, и через Него мы избегнем кары. Исцеленные Его язвами, освободимся от возмездия за наши грехи. На Него возложены грехи мира. Он Себя Самого принесет искупительной Жертвой. Он искупит все потомство Адамово и примирит род людской с Иеговой. Так мы должны смотреть на Мессию. Увы, в ожидании Его радость наша должна перемешаться со слезами и с сознанием нашей греховности и нашей вины в том, что Святой и Безупречный предназначен быть искупительной Жертвой за наши грехи и беззакония. А когда мы увидим Его – должны склониться в прах перед Ним, подавленные чувством благодарности и благоговения перед Его Божественною любовью и благостью, пред милосердием и величием Его самоотречения и добровольного принесения Себя в жертву для нас. Ибо во всем мире Божием не может быть жертвы более святой и высокой, чем Его. Он отдал Себя Самого, по словам пророка: “Вот Я пришел исполнить волю Твою, о Боже!” (ср. Пс. 39; 8).

С этими словами молодой человек двинулся было, чтобы идти своей дорогой, но непобедимая сила влекла меня к нему, и я подошел к нему, простирая руки, и обнял его, сказав ему:

– Воистину, ты пророк! Слова твои проникали мне в сердце, как отзвук древних пророчеств.

– Нет! – ответил он. – Я открыл все это, изучая Писание; но мною руководил Человек, обладающий такой мудростью и постижением истины, как никто в мире. Я счастлив дружбою и близостью с Ним. Он моих лет, но, если у меня есть ум или добродетели какие-нибудь, или какое-нибудь знание, или понимание Писаний – я всем обязан Ему, моему Наставнику и Учителю.

– Как Его Имя? – спросил я. – Ибо и я хотел бы пойти к Нему и учиться у Него.

– Он уклоняется от общества и разговаривает только с очень немногими – близкими Своими. Он избегает привлекать к Себе внимание. Без Его разрешения я не могу привести тебя к Нему. Но я попрошу Его об этом.

Заинтересовавшись еще более, я стал расспрашивать:

– Какой Он с виду и где Он живет?

– Теперь Он в Вифании, где и я живу. Мы так Его любим, что стараемся подольше задержать Его своим Гостем. Но обыкновенно Он живет у Своей Матери.

Иосиф и я – мы оба высказали незнакомцу, что после всего слышанного наше желание увидеть его Друга многократно увеличилось.

– Наверное, и наружность Его такая же прекрасная? – допрашивали мы.

– Его красота совсем особенная – не та, какая обыкновенно бросается в глаза и отмечается толпой. В лице Его столько спокойного величия, смягченного кротостью, что даже старым людям Он сразу внушает уважение, а молодежь и дети льнут к Нему с безграничной любовью и доверием. Глаза у Него необыкновенные: из них точно свет исходит – тихий и чистый, как Его святые мысли; Он недолго останавливает их на том, с кем говорит, а смотрит с такою нежностью, как смотрит мать на любимого ребенка. Лицо Его производит такое светлое впечатление, точно оно изнутри все озарено мягким светом зари; но с этой ясностью так невыразимо странно соединяется твердо установившееся выражение скорби и легкая тень печали… – как бы предчувствие предстоящих Ему страданий. Он никогда не смеется. Когда Он читает из пророчеств и раскрывает по поводу их такие мысли и истины, какие могут исходить только по внушению с Неба, когда Он говорит о далеком будущем или о скором пришествии Мессии, в которое мы все теперь верим, Он говорит как вдохновенный, но не волнуясь, а спокойно, ровным, мягким, звучным голосом, которого Он не возвышает ни в каких случаях, но он явственно слышен далеко кругом.

– Это должен быть тоже Пророк, – сказал Иосиф.

– Но Он не пророчествует и не проповедует.

Я спросил Его Имя.

– Иисус Назареянин.

Мы оба решили запомнить это имя, и так как Вифания расположена по пути к Иерусалиму, то мы хотели посетить Этого Иисуса. Но молодой человек мягко предупредил нас, чтобы мы этого не делали, пока он не сообщит Иисусу о нашем желании, и тогда, если Он пожелает нас видеть, то известит нас, чтобы мы пришли.

Перед уходом молодого человека я спросил его имя, ибо чувствовал сердечное влечение к нему, и мне кажется, что, если бы я мог стать его другом и другом Того Мудреца из Назарета, я был бы совершенно счастлив и мне осталось бы только ждать с ними вместе пришествия Мессии, ибо я должен видеть Его и, по словам Иорданского пророка, склонить мою голову на Его грудь.

– Я – Лазарь88, книжник и переписчик Писаний, – сказал, прощаясь с нами, молодой человек».

Когда Иоанн рассказал нам все это, Мария сказала, что знает этого Лазаря, ибо он брат двух ее подруг – Марфы и Марии – и в прошлом году она гостила у них в Вифании целую неделю – до Пасхи.

– Очень этому рад! – сказал Иоанн. – Это послужит еще более тесной дружбе между всеми нами.

Иоанн добавил, что они на следующий день еще раз увиделись с Лазарем, от которого узнали, что Иисус до его возвращения ушел в Кану Галилейскую89 со Своей Матерью, в дом Их родственников, которые выдавали замуж свою дочь и готовили свадьбу.

Вот, дорогой батюшка, я сообщила тебе все, что слышала от Иоанна.

Теперь тебе ясно, какие важные причины побуждают видеть в Иорданском пророке посланника Божия или принимать его за Илию, предсказанного Малахией, который, по Писанию, должен первый возвестить о пришествии «Князя мира» (Ис. 9; 6) – Мессии, ожидаемого Израилем. Теперь все, что я чувством угадывала, все мои мысли и суждения со всеми их противоречиями наполняют мое сердце смущением.

Вот, я рассказываю тебе об Иоанне, ученике Иорданского пророка, принявшем от него крещение и с верою ожидающим Того, Кто должен прийти вслед за ним, и в то же время я трепещу при мысли, как бы не впасть в заблуждение, ибо страшно поверить даже такому счастью, чтобы мне выпал жребий жить здесь в эти благословенные дни пришествия Мессии!

В эти обетованные дни, которых так ждали наши отцы и пророки! И все они так и умерли, не дождавшись исполнения обетованного, только издали провидя Его!

Счастье, выпавшее на мою долю, так велико, что невольно вызывает сомнения. Наставь и подкрепи меня, батюшка! Открой мне сокровищницу твоей мудрости – ты, который изучил все пророчества! Должно ли верить молодому Иорданскому пророку, верить в его предсказание о Мессии? Прав ли Лазарь, понявший Его в таком скорбном образе Страдальца за грехи мира? И нельзя ли примирить разноречивость пророчеств как-нибудь иначе, чем понимает их молодой ученый из Вифании?

Дай мне иное толкование, дорогой батюшка, – как это одно и то же лицо может быть Царем и в то же время – узником и презираемым? Владыкой и Источником жизни – умирающим на казни? Царящим над всем миром – и презираемым и отвергнутым людьми?

Выслушав Иоанна, рабби Амос совсем погрузился в изучение пророков. И все вокруг обсуждают и толкуют с небывалой горячностью о новостях с Иордана, и толпы народа отовсюду продолжают стекаться к пророку.

Да благословит нас всех Господь и да вспомнит о народе Своем!

Адина.