Читать книгу Мой нигерийский муж, или Богатая белая леди - Джулия Ливай - Страница 11

Тунде открыл глаза.

– Что случилось, я уснул?

– Уснул?! Да я уже почти час тебя внизу дожидаюсь, – ласково пожурила она новоиспечённую «няню». – Пошли, у нас ещё куча интересных дел. – Она взяла парня за руку и, выводя его из детской, прикрыла за собой дверь. Они спустились в салон.

– Ещё осталось вино, налей, – тихо, словно всё ещё боясь разбудить Даника, сказала Ника. Она поставила один из своих любимых дисков. Тихая, нежная, но такая страстная в своей сдержанности музыка мгновенно восстановила прерванную было романтическую атмосферу, и когда они пригубили вино, предварительно коснувшись бокалами, глаза снова заблестели, и по телу снова пошёл ток желания. Ника достала очередную сигарету. Затянувшись от огонька зажигалки, красиво и опять вовремя поднесённой Тунде, она откинулась на диване.

Странно, она почти не курила в обычное время. Её не тянуло регулярно к никотину, как большинство курильщиков. Она могла спокойно обойтись без сигареты день, два, неделю – и так «баловалась» уже лет пятнадцать, не втягиваясь, вопреки многочисленным мрачным прогнозам.

Но с бокалом вина – в баре или в компании – сигарета была незаменимым атрибутом, помогала оторваться по полной, и тогда Ника их доставала из пачки, не считая. Впрочем, Тунде не отставал и периодически, не спрашивая, прикуривал сразу две сигареты – для себя и для Ники. Его пачка с местными низкопробными сигаретами лежала нетронутой на краю стола.

– Оставь это, попробуй мои, – соблазнила его Ника ещё в самом начале вечера, и он не посмел или не захотел отказаться.

Они приятно опьянели, их беседа текла на удивление легко. Нигериец и русская израильтянка, дети разных культур, рождённые в разных концах Земли, – как ни странно, понимали друг друга с полуслова. Им было интересно и легко вместе.

«А этот парень неглуп», – с удовольствием думала Ника, вернее, даже не думала, а так, подсознательно понимала, чувствовала, и это ощущение интеллектуального комфорта удивительно дополняло и обогащало физическое притяжение между ними.

При всей своей сексуальности и видимой лёгкости контакта с противоположным полом она имела довольно чёткие критерии оценки мужчин. Не удовлетворяющий её эстетическому и умственному уровню индивид, даже при прочих положительных качествах, вряд ли мог рассчитывать на нечто большее, чем одноразовый секс, да и то только при наличии сильного сексуального голода с её стороны и полного отсутствия прочих претендентов на данный момент.

Время бежало незаметно. Взглянув на стенные часы, Ника пришла в ужас:

– Боже мой, уже третий час ночи, а мне завтра вставать в шесть!

В их компании работали без выходных, и завтрашний день – воскресенье – исключения не составлял. Правда, в честь выходного дня работа заканчивалась в обед, но вставать всё равно приходилось рано.

Экспаты в Никиной фирме, как, впрочем, в большинстве иностранных фирм в Нигерии, работали на износ. Но зато и компенсация была соответствующей: щедрая зарплата, двухнедельный отпуск каждые два-три месяца, в зависимости от должности, ну и, конечно, поистине королевские, даже по «белым» понятиям, условия жизни.

Двухэтажный дом, бассейн и теннисные корты, машина с личным водителем, повар, прачка, уборщица, даже кофе-бой. Плюс престижная школа для ребёнка стоимостью тысяча долларов в месяц.

Но не только все вышеперечисленные блага притягивали как магнитом белых на работу в эту страну, – сильнее денег и удобств было сладкое ощущение «белого человека», почти полубога, смутное, трудно поддающееся объяснению – особенно для тех, кто не испробовал его на себе.

Старожилы-экспаты, давно живущие в Нигерии, называли его «Нигерийский вирус». И этот вирус – сильнее малярии, – раз поразив, оставался в крови навсегда, вызывая смутную тоску и непреодолимое желание вернуться сюда во что бы то ни стало.

Ника не любила недосып, и в другой ситуации, поняв, что спать ей осталось пару часов, она бы здорово расстроилась, но сейчас всё было иначе. Ради ночи, подобной той, что она провела прошлое воскресенье в Лагосе, она готова была не спать вообще!

«Похоже, он не из бойких, – подумала Ника, – если я сама не проявлю инициативу, мы тут просидим до утра».

Держа сигарету в одной руке, другой она прикоснулась к груди мужчины. Начала медленно расстёгивать пуговицы на рубашке: «Чёрт возьми, как это возбуждает, расстёгивать пуговицы одной рукой!»

Тунде замер на полуслове. Только его большие чёрные глаза, загадочно глядевшие на Нику, стали ещё бездоннее.

Расстегнув предпоследнюю пуговицу где-то около пупка, Ника затянулась. Тунде не выдержал – взяв у неё из пальцев сигарету, он потушил её в пепельнице и, обняв белую женщину своими сильными – но ах какими нежными – руками, припал губами к её губам. У Ники закружилась голова. От вина? Или от его губ – крупных, сладких, чувственных?

– Пошли наверх, – Ника задыхалась от желания. Она потянула парня за руку в сторону лестницы, но не прошла и двух шагов. Тунде поднял её на руки и понёс наверх, прижимая к себе.

Она обняла его за шею, не руками, а одними пальцами, и гладила – нервно, страстно – то место сзади, где начинаются кудряшки. Ласкала, словно обжигала током, идущим из кончиков пальцев, и ей казалось, что расстанься они сейчас хоть на секунду – она просто сгорит в своём огне.

Но Тунде и не собирался её выпускать, он целовал её на ходу, всё крепче прижимая к себе. Они кое-как нашли дверь в спальню. Огромная, во всю комнату, кровать не оставляла ни малейшего сомнения в своём предназначении.

Он нежно опустил Нику на постель. Даже при большом желании они бы не вспомнили потом, кто кого первым раздел. Почти не отрываясь друг от друга, они освобождали тела друг друга от одежды для того, чтобы сразу же покрыть поцелуями оголившийся участок кожи.

Чёрные пальцы расстегнули лифчик и обнажили красивые груди, чуть более светлые на фоне загорелого тела. Твёрдые торчащие соски, казалось, источали желание, и этот зов невозможно было не услышать. Которому повезло больше? Правый…ах, нет, левый сосок утонул в больших тёмных губах.

Как же он чувствовал её тело! Он не кусал или грубо всасывал, не мял её грудь, причиняя боль, как, увлекшись, делают иногда мужчины. Каждое его прикосновение, каждый поцелуй погружали женщину всё глубже в горячую шоколадную бездну, и она летела куда-то вниз, рывками, полностью потеряв ориентацию во времени и в пространстве, сходя с ума от одного лишь желания: продолжать это падение.

«Ну нет, это несправедливо, ты думаешь, что я полностью в твоей власти! Сейчас посмотрим, кто кого!» – дрожа от экстаза, она стянула последний кусок ткани с тела любовника и обхватила губами огромный, звенящий от возбуждения, член. Сейчас ей было не до игры.

Мягкие, нежные, дразнящие прикосновения, медленная прелюдия, в которой она была великолепна и которой могла свести с ума любого мужчину… к чёрту! Никаких игр, ты же не жалел меня, гадкий чёрный мальчишка! Я сведу тебя с ума, не знаю, сколько у тебя было до меня женщин, но такое ты вряд ли испытал…

Странно, но такой умелый, и казалось, опытный любовник Тунде явно смущался от Никиных ласк. «Вот это да! Неужели нигерийки не любят ласкать мужской член? Или это тебе так не повезло с партнёршами?! Тем лучше для меня, ты вряд ли когда-нибудь забудешь белую женщину…»

Она ласкала «чёрного красавца» нежно, страстно, волны желания шли и шли по её телу. Ей было радостно и странно. «Что за ощущение? Почему меня это так возбуждает?» Ника умела доставлять удовольствие мужчине, но делала это далеко не всегда и не со всеми. Обычно это было благодарностью за полученное удовольствие, реже – самым быстрым и надёжным способом привести партнёра в полную боевую готовность.

Больше всего она не любила, когда её об этом просили, даже если это был любимый мужчина. У неё просто сразу пропадало всё желание заниматься сексом. Она знала за собой эту слабость и всегда честно предупреждала о ней особо понравившихся мужчин. Но большинство, как ни странно, начисто забывали об этом во время секса и умоляли «сделать это».

Сначала её просто раздражала такая нечуткость к её просьбе, и она резко отстранялась от партнёра, однозначно показывая своё неудовольствие, и если у мужчины хватало такта и ума успокоить Нику – пиршество продолжалось.

Потом она научилась не раздражаться, а просто говорить «нет». Некоторые понимали сразу и меняли тактику. Встречались, правда, и такие, кто начинал тут же задавать дурацкие вопросы типа: «А почему?». Но в таком случае у зануды не было никаких шансов встретиться с Никой когда-либо еще, по крайней мере в постели.

Тунде ничего не просил! Наоборот, он, казалось, чувствовал себя неудобно и не мог полностью расслабиться. Может быть, именно поэтому Нике доставляло такое удовольствие целовать его великолепное орудие любви?

Она лизала головку, крепко держа гордый член обеими руками. Быстро-быстро, умело, безжалостно двигался её язычок. Время от времени она заглатывала член целиком, как бы «насаживала» себя на него. Огромный, он не умещался во рту, и она глотала головку, засовывала член в горло так, чтобы он поместился полностью, губами касаясь яичек.

В любое другое время и с другим мужчиной такие «упражнения» однозначно вызвали бы рвотный рефлекс, но сейчас она не чувствовала ничего, кроме горячего, терпкого, сводящего с ума наслаждения. Она бы не смогла, наверно, определить, где кончается его и начинается её ощущение, где его и где её – тело. Их страсть слилась в одну.

Никогда ни с кем из прежних мужчин Нике не было так хорошо, так удивительно, по-сумасшедшему, до головокружения хорошо. Ника опять и опять благословляла свою смелость и решительность в тот вечер, когда на глазах удивлённых сослуживцев так откровенно «сняла» парня.

Тунде сжал Никину голову руками у висков и с трудом, со стоном – но так нежно! – отстранил её от того места на своём теле, где сейчас сосредоточилась вся его мужская сила. Он не хотел, не мог наслаждаться, как ему казалось, один. Он хотел покорить эту потрясающую белую женщину, удержать во что бы то ни стало, свести с ума, завоевать. Он хотел… её.