Читать книгу Мой нигерийский муж, или Богатая белая леди - Джулия Ливай - Страница 9

Темнота наступила сразу, без перехода, как всегда в этих широтах. Здесь практически не было вечера, впрочем, как и утра – только день и ночь. Ночь густая, тёплая, душистая. Без полутонов, щедрая, как и всё в этой стране. Тунде всё не появлялся.

– Заблудился, наверно, – досадовала Ника. – Да и немудрено заблудиться в этой бескрайней деревне – ни улиц, ни номеров, не говоря уже об освещении. Ну да ничего, как-нибудь найдёт, он же местный, это его страна – джунгли.

Телефонный звонок раздался, когда Ника уже начала потихоньку злиться.

Позвонил охранник.

– Тут какой-то мужчина говорит, что пришёл к вам. Пустить? – спросил недоверчиво-удивлённый голос.

– Да-да, это ко мне, – стараясь сдержать волнение, быстро ответила Ника и положила трубку.

Минута, что прошла от этого момента до того, как раздался стук в дверь, показалась ей часом. Сердце, казалось, билось так громко, что можно было услышать с улицы. Сдерживаясь, чтобы не побежать, она медленно подошла к двери и открыла её.

Тунде стоял у порога, глядя на женщину сверху вниз, и казалось, сама тропическая ночь стала светлее от его ослепительной, белозубой, нежной, чуть виноватой улыбки.

– Заходи, – пригласила Ника и посторонилась, пропуская гостя в просторную гостиную, в которой мог разместиться если не теннисный корт, то небольшой кинотеатр точно.

На столике, окружённом мягкой мебелью, стояли бутылка красного вина – любимый напиток Ники – и два бокала. В маленьких тарелочках были аккуратно разложены кусочки сыра и шоколад.

Полуоплывшие от долгого ожидания свечи своим мягким светом выделяли этот уголок в большой комнате с приглушённым освещением и словно приглашали без слов.

Тунде понял это приглашение, направившись в сторону столика, но, подойдя ближе, почему-то остановился, будто не решаясь сесть.

– Ну что же ты, садись, – услышал он голос за спиной, совсем рядом, так что почувствовал Никино дыхание через тонкую рубашку.

– Открывай вино – это мужская привилегия, – улыбнулась она и протянула Тунде открывашку.

Понаблюдав некоторое время над манипуляциями, производимыми нигерийцем в попытке открыть бутылку, она со смехом отобрала её и красивым, почти ювелирным движением достала пробку. Спасибо тем нескольким месяцам работы официанткой восемь лет назад, вскоре после приезда в Израиль, ещё перед началом её компьютерной карьеры.

Ника налила вина гостю и себе и, подняв оба бокала, один протянула смотрящему на неё, словно заворожённому, Тунде.

«Хорошо», – подумала женщина, сделав первый глоток, и достала из пачки длинную красивую сигарету. Огонёк зажигалки вспыхнул ещё до того, как она поднесла её к губам.

«Ого, а ты умеешь ухаживать», – подумала Ника, прикуривая, одновременно бросив долгий взгляд в глаза чёрному парню.

Эти маленькие дразнящие знаки внимания, почти незаметные, но так сильно действующие на представителей сильного пола: посмотреть в глаза мужчине, прикуривая сигарету, или легко, как бы с благодарностью, коснуться руки, поднёсшей зажигалку, – у Ники получались естественно, словно брызги от её бьющего фонтаном желания. И поэтому, прочитав однажды о них задним числом, как о безотказных приёмах обольщения, в одной из популярных книжек, она была приятно удивлена.

Красное вино, как и положено хорошему красному вину, легко и сладко ударило в голову. Стало весело и хорошо, напряжение, вызванное волнением и долгим ожиданием, спало. И Ника заискрилась, просто расцвела, как только может расцвести красивая женщина, знающая, что она красива, да к тому же в присутствии интересного мужчины, который к ней явно неравнодушен.

Ника сидела в соблазнительной позе, чуть-чуть расставив ноги, в вызывающе коротком облегающем красном платье, которое она купила на днях в местном бутике.

«Что это за платье, кажется, английское? Не помню», – подумала Ника. Она была до странности равнодушна к брендам и именам, а этикетки срезала под корень сразу после покупки одежды. Впрочем, эта её странность была позволительна и нисколько не мешала – у Ники был потрясающий вкус, и она всегда выбирала вещи по себе, следуя только своим пристрастиям и абсолютно не обращая внимания на продавщиц, лезущих из кожи вон, чтобы расхвалить очередную примеряемую ею вещь.

– Если мне понадобится помощь, я вас позову, – говорила она с улыбкой Будды особо надоедливой продавщице, после чего той оставалось только ретироваться, подавившись от возмущения.

Её изумительное, женственное и сексуальное тело в облегающем платье волновало и не давало возможности отвести взгляд. Красивые пышные кудрявые волосы ласково касались плеч, а влекущие серо-голубые глаза горели таким огнём желания, что казались продолжением отблесков свечей, отражающихся в бокалах с вином. Она говорила – грудным, сладким, чуть приглушенным голосом, – голосом, на который она автоматически переходила при общении с понравившимся ей мужчиной.

О чём? Она бы и не вспомнила потом. Наверно, об Израиле, о белых людях, приехавших вместе с ней в Нигерию на работу, об Африке, которую уже успела полюбить…

Она расспрашивала чернокожего мужчину о его жизни, она сыпала шутками, иронизировала, восхищалась и восхищала. Как признается ей позже Тунде, одной из причин, почему она его так увлекла, было её искромётное остроумие и умение любую мелочь преподнести как увлекательную историю.

Она поистине наслаждалась этим вечером, растягивала его, зная, что потом будет ещё более чудесная ночь, и что ночь эта никуда от неё не денется.

Этот вечер… С чем же его сравнить? Наверно, лишь с бархатным бордовым вином, которое она подливала в бокалы себе и чёрному гостю. И так же, как это вино, вечер кружил им головы, расслабляя и будоража одновременно.

Тунде совсем обалдел: и от красивой белой женщины, такой привлекательной и такой приветливой, и от этого огромного дома в престижном районе, и от вина, щедро подливаемого хозяйкой.

«Вот так удача, как же мне повезло встретить такую женщину, – думал нигериец. – Неужели я ей действительно нравлюсь?!»

В Тунде не было той присущей большинству мужчин наглости и самонадеянности, позволяющей взять любую крепость приступом и с успехом заменяющей и красивую внешность, и эрудицию, и даже материальный достаток.

Да, в нём всего этого не было. Нигериец не видел себя со стороны и поэтому не догадывался, как легко мог он вскружить голову любой, даже очень привлекательной и избалованной мужским вниманием женщине.

Молодой, красивый как бог, высокий и стройный. Чёрная чистая кожа, красивые, развитые в меру мускулы, выступающие из-под коротких рукавов рубашки. Длинные ноги, красивые руки, длинные сильные пальцы – покажите женщину, которая не обратила бы на них внимание, упругий зад – эта отличительная черта сексуальности и мужской силы.

А лицо! Ника глядела и не могла наглядеться: красивое, выразительное, безукоризненное лицо плейбоя, только не осознающего, что он таковым является, и поэтому без наглости во взгляде, которая всегда отталкивала Нику.

Крупные, но в меру, черты лица, правильный красивый нос, выразительные, мягкие, словно вылепленные для поцелуев губы, белые, до боли, безукоризненно ровные зубы – и почему у темнокожих всегда такие потрясающие зубы, как им это удаётся?

А глаза! Это чудо, душа человека, глаза! Большие, чёрные – как ведьмины озёра, сказал бы поэт, – нежные, страстные! Даже на общем фоне красоты и обаяния парня они неудержимо притягивали внимание.

«Да за одни эти глаза можно отдать душу, – думала Ника, с восхищением глядя на Тунде. – Мальчик мой, мой чернокожий бог, как же ты красив! И как хорошо, что ты этого не осознаёшь!»