Читать книгу лИса - Дмитрий Беркут - Страница 7

Утро выдалось солнечным и по-карельски холодным. Птицы уже проснулись и где-то в кронах деревьев устроили дикую какофонию. Я полностью разделся, свернул шмотки и вместе с высокими армейскими ботинками закинул их в свою расставленную на опушке леса микро-палатку. Затем повесил на плечо старенький Кэнон и побрел босиком по заросшему зеленой травой, мокрому от росы полю. Поначалу каждый шаг давался с трудом – земля после ночи была холодной, словно ледяной каток. Но затем ступни привыкли, и я пошел бодрее, стараясь, тем не менее, на землю ступать осторожно, чтобы не пораниться о короткие жесткие стебли травы.

– Доброе утро, – прозвучал в стороне приятный женский голос.

– Доброе утро, – ответил я, повернулся и встретился взглядом с молодой девушкой.

Стройная, чуть ниже меня ростом, она была также полностью обнажена. Не считая, разве что сандалий на босу ногу, фенечек на запястьях, да браслетов на лодыжках. Рыжие волосы спадали на плечи и слегка вздернутую сосками вверх небольшую грудь. Девушка улыбнулась.

– Катя, – представилась она.

– Дима, – ответил я.

Мы одновременно подняли правые руки и хлопнули друг друга в ладонь.

– Давно приехал? – спросила Катя.

– Сегодня утром.

– Сходим на «Круг»?

– Да, пойдем поздороваемся с народом.

Мы повернули и не спеша побрели в сторону большой поляны, расположенной за перелеском возле поля.

Катя заинтересованно посмотрела на меня:

– Ты фотограф? Хорошая камера, вижу, что боевая.

– Да, фотограф. Вернее, фотожурналист, работаю на одно московское агентство. А сейчас, ради Радуги, вроде как отпуск себе устроил.

– Ясно. Значит тебе подходит эта профессия, раз ты и на отдыхе не разлучаешься с инструментом.

Катя взглянула на мои ноги:

– Решил босиком походить, ближе к природе?

– Ага, интересно, смогу ли я прожить месяц без обуви.

– Круто. Здесь, конечно, не Индия, но, думаю, ты сможешь.

– А ты откуда?

– Тоже из Москвы.

– Я так-то не москвич, – зачем-то заметил я.

Катя засмеялась:

– Да и я отнюдь не коренная москвичка, Дефолт-сити – город приезжих.

Впереди, в нескольких сотнях метров от нас, показалась большая вытоптанная поляна. На ней люди занимались какими-то приготовлениями вокруг большого костровища. Мы не спеша подошли, пожелали всем доброго утра и присели на траву. Несколько человек варили кашу в огромном котле. Кто-то топором стругал длинные жерди, а некоторые просто сидели на траве. Знакомых лиц я не увидел, да и не мудрено: несмотря на то, что добраться не так-то просто, на Собрание Семьи Радуги в этом году приехало не менее двух-трех тысяч человек, и ожидалось еще до пяти. А трудности с дорогой, тем не менее, были. Место проведения фестиваля каждый год на общем собрании выбирается новое. В этот раз им стало озеро Куоккаярви. Дело в том, что существует несколько условий, которым должно соответствовать место встречи. Чтобы Радужным людям никто не мешал, чтобы они никому не мешали, и чтобы туда в принципе можно было дойти или доехать. Ну и конечно же природа – лес и легкодоступная питьевая вода. Малоизвестное озеро – вариант идеальный. Чтобы попасть на Куоккаярви, нужно было на собаках—электричках доехать из Питера до станции, что в поселке Куокканиэми. А поселок этот находился уже в приграничной с Финляндией зоне. Затем – пройти с десяток километров от поселка до радужной стоянки. Пешком. Так как транспортные средства в этой тусовке не приветствуются. И когда вдруг на маленькую станцию в погранзоне, обычно принимающую полтора туриста в год, внезапно свалились тысячи дредасто-хайерастых парней и девушек в ярких шмотках, с рюкзаками и маленькими детьми, пограничник, приписанный к станции, сбился с ног, собирая личные данные и выписывая временные пропуска. Хотя, трудности дороги – это тоже неотъемлемая часть фестиваля, олицетворяющего собой «возвращение домой». Возможно, в этом есть некая даосская истина. Или же просто, в своем роде, естественный отбор. Кому не очень нужно, или кто думает заглянуть из любопытства на денек – тот и не поедет. К тому же, трудности объединяют. Вероятно, именно поэтому, на Рэйнбоу царит мир и дружелюбие.

– А ты как добиралась, одна? – спросил я у Кати.

– Ну, как тебе сказать, мы выехали из Москвы вдвоем. В Питере на Ладожском вокзале нас стало уже в десять раз больше, а на станции Куокканиэми количество людей еще раз удвоилось. Добавились те, кто приехал стопом и на предыдущей собаке. Так что через лес нас шло уже человек пятьдесят. Все успели перезнакомиться пока добрались. Этот момент пути на Радугу мне как раз очень нравится. А ты? Ты разве один приехал?

– Один. Я раньше везде со своей девушкой ездил. Но мы недавно разошлись. Теперь катаюсь один. А вообще за последнее время это единственное мероприятие в году, на которое я из Москвы выезжаю. Поэтому Радуга для меня словно праздник. А так весь год сплошная рутина – съемки, съемки, съемки.

– Ой, извини, – смутилась Катя, – разрыв отношений – это всегда тяжело. Но, с другой стороны, чаще всего необходимо. В народе говорят, будто стерпится-слюбится, но все это в корне неправильно. Не стерпится, потому что нельзя терпеть и не слюбится, так как любовь – она либо есть, либо ее нет. И работа над отношениями – просто отсрочка неизбежного. Тебе словно говорят: помучайся еще годик ради меня, или два, потерпи еще. А жизнь идет, и каждый день по-своему ценен.

– Да, ты права, конечно. Но ничего, я уже перестал переживать. Это больно, но необходимо. И еще я понял, что нельзя связывать свою жизнь с тем, кто занимается тем же, чем и ты. Это постоянный конфликт. Чтобы отношения были гармоничными, необходимо, чтобы каждый жил чем-то своим.

– Ой-ёй, Дима, спорить не буду, вижу, что у тебя назрело, но сама не соглашусь. Двое людей, действующие в одном направлении, – это двойной результат.

– Ну, может быть, так плохо дело только между фотографами обстоит. Да и вообще, не женское это дело – документалка и фотожурналистика. Женщинам фэшн надо снимать, девочек ню и все такое. Да я и сам виноват, – сначала втянул ее во все это, а потом удивляюсь. Кстати, извини, не спросил, а ты чем занимаешься?

Катя слегка смутилась:

– Ничего особенного, сижу в офисе…

Возникла неловкая пауза.

Тишину нарушили парень с девушкой, подошедшие к нам:

– Димыч! Место встречи изменить нельзя! – Воскликнул парень.

Это был мой старый питерский друг Семён. На голову выше меня, с волосатой словно у индейца грудью. И тоже фотограф. Но вот девушку я видел впервые. Я встал с места, и мы обнялись.

– Это Алиса, – представил Семён девушку, – моя будущая жена.

Алиса смущенно засмеялась. У нее было красивое тело, а в качестве дополнения – лучезарная улыбка. Это сразу же создавало определенную харизму.

– Очень приятно, Дима, – отреагировал я, сделав с ней хлопок «дай пять», – а это Катя, мы с ней только что познакомились.

Катя заулыбалась и развела руками. Ребята уселись рядом с нами на траву.

– Димыч, а где твоя Ленка? – спросил Семён.

– Разошлись мы.

– А что случилось?

– Чувак, не хочу об этом, извини.

– Ок, старик, без вопросов. Вижу ты с камерой, а я свою не стал брать, отдохнуть от этого всего надо хоть раз в году.

– Это вообще-то нормально, каждый сам решает.

– Мы с Олежей приехали, с братиком моим. Но он же отшельник, поставил палатку отдельно ото всех, в лесу.

– О, отлично, сто лет его не видел, заскочу поздороваться. А я думал, ты с Алисой.

– Хах, нет, но я не шутил. Согласись, Радуга отличное место для поиска подруги: месяц все ходят голые, знай выбирай, собственно, товар лицом.

Мы рассмеялись.

– Да, это точно, – ответил я.

Солнце уже вошло в зенит, и своими лучами согрело все вокруг. Катя болтала о чем-то с Алисой, а я с Семёном. И мы никуда не спешили, постепенно входя в то самое радужное ленивое состояние, когда отсутствует какой-либо четкий план действий.

Часам к шести народу на поляне собралось великое множество, и было решено провести Пау-Вау, чтобы обсудить правила жизни предстоящего месяца.

Пау-Вау – слово из лексикона североамериканских индейцев, означает «совет» или «собрание». Собственно, саму Радугу-Рэйнбоу американцы и придумали, причем, еще до моего рождения. Поэтому как сама традиция, так и все ее названия изначально были взяты у американских индейцев. Первыми последователями были хиппи штата Колорадо, которым в ту пору чинилось множество препятствий. Но Народ Радуги с успехом преодолел все трудности и с тех пор ежегодно проходит североамериканский Рэйнбоу. Затем Радуга обосновалась и в Европе. А в начале девяностых на европейскую Радугу, которая проходила в Польше, занесло несколько человек из России. Они прониклись этой идеей, и уже следующим летом реализовали ее у себя. С тех пор ежегодно проходит и российская Радуга.

Эта история передается из уст в уста Радужным пиплом, причем каждый из рассказчиков добавляет в нее свои сокровенные детали. И это, на мой взгляд, единственно верный способ сохранить что-то исторически-информационное для потомков.

Большинство из Рэйнбоу Пипл относятся к каким-нибудь субкультурам (хиппи, растаманы, панки, индеанисты, поэты, художники, музыканты и вечные изгои – фотожурналисты). Но на Радуге все становятся семьей или «единым радужным народом». Поскольку многие собираются из года в год, начинает казаться, что Народ Рэйнбоу и вправду существует.

Начался Пау-Вау с общей медитации. По традиции, мы встали в один огромный круг, охвативший всю поляну, и в течение нескольких минут пели гортанный санскритский «Ом». По легенде Радуги, это не только ритуал единения, но и возможность излечиться от разных недугов. Если человек болен, он может сесть внутрь круга, чтобы, получив общую позитивную энергию, почувствовать себя лучше. Для себя я сразу окрестил это русским спонтанным шаманизмом.

Затем все так же кругом расселись на землю и в центр вышел худощавый длинноволосый чувак с Палкой-Болталкой в руке.

– Хэй, пипл! – выкрикнул чувак, – Я – Луи!

– Хэй, Луи! – загудел народ.

По легенде, Радуга не является организацией и не имеет лидеров. Собрания Семьи – это одновременная личная инициатива большого количества людей. Время и место обсуждаются заранее всеми, кто хочет участвовать в обсуждении. А информация распространяется из рук в руки. Тем не менее, Луи был одним из негласных лидеров.

Сцена с Кругом выглядела словно какой-то съезд индейских племен, шаманский пикник или всемирное собрание хиппи. А может быть, оно и на самом деле и являлось именно тем, чем выглядело. Луи помахал Палкой-Болталкой и начал вещать аки пастор перед паствой:

– Велкам Хоум, Пипл! Добро пожаловать домой. Сегодня обсудим только общие моменты, а остальное по мере поступления вопросов на утренних Пау-Вау. Хочу напомнить главное: Радуга – это экология и люди. Наш основной принцип – уважение к месту и всем его обитателям. Радужный Город возникает не на пустом месте. Мы собираемся в Лесу, а это Храм Природы, который существовал до нашего прихода и должен так и оставаться неоскверненным. Исходя из этого давайте выполнять маленькие правила. Такие, например, как не мыть голову шампунем в озере, не сжигать на кострах пластик и многое другое, что вы, надеюсь, сами понимаете. Если вы привезли мусор из города – после Радуги увезите его обратно.

Далее. Среди нас, пипл, есть последователи различных этнических, культурных и религиозных традиций. Но Радуга не является религией, на ней нет никаких ритуалов, обязательных для всех.

Тем не менее, для интересующихся, здесь проводятся всевозможные семинары и практики, посвященные мифологии, искусству, оздоровительным системам и различным направлениям медицины.

В наш Дом приезжает много людей, занимающихся искусством. Поэтому Рэйнбоу – фестиваль всех искусств под открытым небом.

Также это место, где каждый имеет возможность поделиться опытом поиска альтернативного образа жизни. Да, кстати, не навязывайте свои представления о правилах поведения местным жителям и не шокируйте их. То, что не нужно ходить голыми в деревню, вы вероятно и сами понимаете. Наши поиски альтернативного образа жизни не дают нам права считать себя лучше других людей.

И помните о наших табу: запрещаются любые формы насилия, оружие, коммерция, наркотики и алкоголь.

И последний момент: деньги на покупку продуктов для общей кухни берутся из Волшебной Шляпы, которую каждый из нас пополняет по мере своих возможностей. В заключение скажу, что на Радуге можно просто жить, общаться друг с другом и получать от этого удовольствие.

Луи повернулся, оглядел весь круг и снова взмахнул Палкой-Болталкой:

– Хэй, пипл! – выкрикнул он.

– Хэй, Луи! – нестройным хором голосов откликнулся пипл.

Затем Палку-Болталку взял какой-то худощавый чувак. Энергично жестикулируя, он начал выкрикивать:

– Пожалуйста, пользуйтесь туалетами! Туалеты на Радуге устраиваются так: в скрытом от глаз случайных прохожих месте выкапывается яма. К ней протаптывается тропинка и вешается указатель на видном месте. Каждый побывавший в туалете засыпает землей или золой следы своей жизнедеятельности. Для пищевых отходов мы выкопаем несколько компостных ям на расстоянии не менее пятидесяти шагов от озера. Синтетический мусор надо складывать в мешки и по окончанию Радуги вывезти в город.

Уже через несколько минут мусорных речей, мы с Катей испуганно переглянулись, и повинуясь некому импульсу, тихонько встали с насиженного места и отошли от круга.

– Уфф, – выдохнул я, вытирая локтем лоб.

Катя засмеялась:

– Да-да, говно и фотографы – две вечные проблемы Радуги. Раз уж про туалеты заговорили, значит скоро и до «съемок без разрешения» доберутся. Она похлопала меня по плечу, прищурилась и хитро посмотрела на меня:

– Кстати, моя сестра – начинающий документальный фотограф, в этом году закончила журфак МГУ.

– Ого, здорово! – удивленно воскликнул я, – а где она сейчас?

– Здесь, но я так поняла, что лучше вас не знакомить.

– Почему это?

– Потому что, «не женское это дело, документалка», – передразнила она мой тон, – женщинам девочек «ню» надо снимать, борщ варить и свое место знать. А ей такой расклад вряд ли понравится.

Я опешил.

– Извини, Кать, не хотел обидеть, откуда же мне было знать…

– Ничего страшного, ты сказал то, что думал. И хорошо, что не знал, не было повода соврать. Не люблю подхалимов.

Я сник. Катя взглянула на меня и вдруг рассмеялась:

– Ладно, ладно, познакомлю. И не буду говорить ей про твои высказывания. Вернее, сам познакомишься, она завтра семинар будет проводить по Юго-Восточной Азии, в шесть вечера, на маленькой поляне. Но только без меня.

– Почему без тебя?

– Понимаешь, мы всю жизнь вместе. А на Радуге решили учиться быть самостоятельными, встречаемся только в палатке, когда спим. Вот видишь, я уже с тобой познакомилась – показательный эффект.

– Хорошо, Катя, я понял. На Рэйнбоу учишься не удивляться таким вещам.

– Надо всему, Дима, не переставать удивляться. Это ценное качество. Короче, ее зовут Лиса.

– А по-настоящему?

– По-настоящему, Лиса с ударением на первый слог, как Лиза или Алиса без А. Но все зовут ее просто Лиса, как лису. Все. Ты узнаешь ее сразу – мы близняшки.

У меня отвисла челюсть.

– Ну все, если удивлять меня будешь ты, то я точно никогда не перестану удивляться.

Катя засмеялась.

– Чао, давай на сегодня разбежимся. Может, у какого-нибудь костра вечером увидимся. Если нет, то привет от меня Лисе!

– Хорошо! – ответил я.

Мы хлопнули по традиции «пятюню» и пошли каждый по своим незамысловатым радужным делам.