Читать книгу Кладбищенские рассказы - Дмитрий Чепиков - Страница 2

Мне и лучшему другу Ивану тогда было по пятнадцать лет. Меня Андрей зовут. Сейчас Андрей Борисович, но тогда…

Как сейчас помню: последние августовские деньки перед началом учёбы в выпускном классе нашей деревенской средней школы, прекрасная тихая погода, величественные лиственные леса, окружающие нашу деревню, и мы, два подростка-шалопая, отправленные из дома на сбор грибов. Родители наши уехали в райцентр по делам на одной машине, мы соседями были, и часто такое бывало. Наши бабули были дома заняты, вот и выдали нам грибное задание. А поскольку в те времена в наших местах ещё ни мобильных телефонов, ни Интернета не было, мы обрадовались занятию, так как за лето нам всё уже до чёртиков наскучило.

Специалистами по грибам, съедобным и не совсем, мы были уже отличными, считай, с пятого класса эту нехитрую науку постигли. Да и взрослые всё равно по возвращении сбор перетряхивали, перепроверяли. На всякий случай. Поэтому грибы в любом виде: солёные, жаренные, сушенные, – были полностью безопасны. Ели мы какую-то часть сами, что-то продавал наш знакомый, дядя Серёжа, на рынке в городе.

Лес мы тоже знали хорошо. По той же причине: гуляли по окрестным лесам мы не первый год. Крупные звери у нас бывали, но человека игнорировали; что волки, что редкие медведи, предпочитали не связываться с людьми. За последние лет пятьдесят никто не слышал здесь про нападение диких животных на человека. То ли звери умные, то ли им всего хватало, но они никогда не трогали двуногих, будто заговорённые места были. Леса то вносили в заповедную зону, то пересматривали статус, но охотников у нас не водилось. Только тихая охота – грибы и ягоды. И тем не менее, в безмятежной округе, местные предпочитали далеко не заходить, возвращались всегда до темноты – никому не улыбалось остаться на ночь в лесу. Несколько километров лесного массива возле нашей деревни были прошиты паутиной протоптанных тропинок, вдоль которых как правило и собирались лесные дары. Чтобы заблудиться, надо было сильно постараться.

В тот раз мы, прихватив плетёные корзинки и маленький рюкзачок с самыми необходимыми мелочами и термосом с чаем, тоже пошли на знакомые места. Однако сбор грибов шёл слабо, за пару часов мы прошли километров пять, но только закрыли днища корзинок и хотели уже возвращаться назад, когда Иван наткнулся на целую россыпь груздей. Чуть подальше торчали прямо на виду несколько крупных белых грибов, дальше виднелись ещё и ещё. Грибы уходили цепочкой в глушь. Лес у нас хорошо просматривается, мелкой поросли деревьев и густого кустарника практически нет. Пробираться по лесу несложно. Мы обрадовались добыче и решили пройти по грибному следу, чтобы добрать положенное. Так постепенно мы двигались от одной кучки грибов к другой. Наши корзинки наполнялись, закрыли уже половину объема, но мы уходили всё дальше. Мы ушли гораздо дальше обычного, так далеко никогда не забирались. Древесные стволы тут росли плотнее друг к другу, плотная листва их раскидистых ветвей скрыла от нас часть солнечного света. Стало как-то не то, что темно, а я бы выразился – сумеречно. И вместе с тем – жутковато.

– Слушай, Ванёк, ну его нафик, больше половины набрали. Давай к деревне булки двигать, тучи ещё собираются, – напряженно сказал я, почти физически ощущая, будто на меня кто-то пялится из леса. Можно сказать, что пожирает взглядом. Сложно это чувство описать, но чувство очень неприятное. Надо сказать, что мы уже как минут десять сошли с закончившейся тропинки и отдалились от истоптанных нами мест метров на триста по моим прикидкам. Кстати, тучи действительно натянуло на чистое, лазурное с утра небо, и хотя дождём они пока не грозили, но было пасмурно.

– Давай ещё чуть и возвращаемся, – не согласился мой упрямый друг и двинулся вперёд. Я поплёлся за ним, вздыхая как старый дед и раздумывая, чего это только на меня так действует окружающая природа.

Так, погрузившись в размышления, я и не заметил, как Иван углубился в чащу и в какой-то момент потерялся из виду, нарушив наше незыблемое правило – держаться друг у друга «на глазах», как нас с детства приучали. Но, видимо, мой друг вошёл в охотничий азарт, решив, что вдруг там ещё больше грибов скрывается о нас.

Я только собрался крикнуть и позвать товарища, как вдруг сам услышал его зов. Послышались мне в том зове удивление и даже испуг. От всегда бесстрашного Ивана такое было непривычно слышать. Я побежал вперёд, надеясь, что он не наткнулся на лесного хищника, потому что из оружия у нас в наличии только ножи для срезания грибов.

Ваньку я нагнал метров через семьдесят. Он стоял, замерев на краю свободной от деревьев лесной поляны. Поляна немалая, размером с половину нашего школьного стадиона. И неровная, вся во впадинах и холмиках, поросшая низкой мягкой травой, доходящей нам до щиколоток. А на холмиках – кресты: старые, деревянные, поточенные жучком, где-то ещё ровно стоящие, где-то завалившиеся набок или вовсе упавшие. Некоторые кресты какие-то неправильные, с тремя перекладинами, непонятными треугольниками. На других холмиках-могилах и вовсе просто столбы, покрытые странными символами, торчат, типа разрисованные подобием рун, которые мы в книжке по истории видели. Мы, разумеется, бывали на нашем деревенском кладбище и уж точно знали, как выглядят нормальные могилы и кресты на них. Эти же были совершенно чужими и не только нам, но вообще, даже окружающему поляну лесу. И ведь как точно мы сюда вышли.

– Грибная дорожка нас сюда будто спецом вывела, – озвучил Иван зудящую во мне мысль. Стало ещё больше не по себе, накатилась предательская слабость и предчувствие беды. Это точно было кладбище, не относящееся к нашей деревне, а других деревень в этой глухомани точно не было. До соседней деревни километров двадцать будет через леса по прямой, а по дорогам ещё больше.

– Ага, – буркнул я, оглядываясь.

– Тоша, мы, получается, кладбищенских грибов насобирали? – нервно улыбаясь спросил Ваня, вспомнив байку моей бабушки про то, что есть грибы, которые могут увести к старому погосту, прячущемуся в лесах.

– Да ну тебя, дурак, и так стрёмно! – зашипел я, прекрасно зная любимую сказку бабули, а вернее, её вторую часть, ту самую, где по легенде грибы приманки высаживал упырь-великан Волог, или просто волог, чтобы заманивать грибников на свои кладбищенские владения, чтобы сожрать их, а косточки похоронить, поставив над ними уродливые кресты. Сражаться с Вологом бесполезно, он уже мёртвый, ему любая рана нипочём. И вроде как он ест всего один раз в сто лет, но ловит не одну, а несколько жертв и вновь впадает в долгую подземную спячку. А когда никто не появляется вблизи его охотничьей территории в нужный срок, и он голодает, волог выкапывает старые кости и высасывает из них костный мозг, с удовольствием гложет черепа.

Вот такой занимательный симбиоз языческого и христианского фольклора. Байка в наших местах очень известная, про неё сведения студенты-филологи приезжали собирать из педагогического университета. И вот что забавно, эту легенду знали все, но вот откуда она взялась, никто не мог ничего путного сказать. Её просто помнили старые люди и передавали по наследству, пугая внуков, чтобы те не шарились в лесах для развлечения, не заходили далеко. Так что упоминание про специальную расстановку грибов, ведущую к неизвестному лесному кладбищу, мгновенно вызвало у меня пробирающую до озноба ассоциацию со второй частью местечкового мифа.

– Та ладно тебе, мы уже не дети, ты что, в дурацкую байку про Волога веришь? Смешно же! – иронизировал Ванька, нарушив третье правило из байки, не называть вслух имени жуткого хозяина кладбища.

– Волог, Волог, Волог! – начал выкрикивать, как придурошный, мой товарищ, потом засмеялся и добавил. – Не кипешуй, пошли обратно, реально грибов хватит, расскажем пацанам в деревне про лесное кладбище, обзавидуются. Никто такого не видел.

Не успел я ему возразить, как раздавшийся протяжный глухой стон вмиг сдул с нас налёт сомнительной бравады. Вернее сказать, напускную смелость снесло с Ивана, у меня и так уже поджилки тряслись. Стон повторился, и он раздавался позади нас, с той стороны, откуда мы вышли из леса и лишь немного зашли на жуткую поляну. Причём звук шёл откуда-то снизу. Мы только собрались рыпнуться обратно к деревьям, чисто на инстинктах, не обсуждая и не сговариваясь, как были остановлены и едва не опрокинуты вздыбившейся у наших ног землёй.

Трава и куски почвы полетели во все стороны, и уже не под стон, а с мощным рёвом нечто невероятное выбиралось из-под груды вспучившейся земли, бывшей всего несколько секунд назад неподвижной. Я видел уродливую измазанную голову, с виду человеческую, но лысую и размером с десятилитровое ведро. Видел гигантские руки-столбы, на которые опёрлось существо, вытаскивая из-под земли грузное, всё в чёрно-серых лохмотьях, тело. Голова чудовища вначале была слепой, но потом её тёмные глазницы засияли яркими белыми точками. Я никогда бы не подумал, что какой-либо источник света размером с монетку может быть таким, ярким, притягивающим, завораживающим. И вся эта прелесть посреди бела дня происходит.

Ну ладно, не совсем посреди бела дня: над лесным кладбищем плотно сгрудились тяжёлые свинцовые тучи, и всё вокруг казалось нереальным, сумеречным. И тем ярче были две светящиеся точки-глаза почти выбравшегося из-под земли великана.

О да, он был настоящим великаном! Не Кинг-Конг, конечно, но даже освободившись до пояса от земляного плена, он уже был гораздо выше нас. А как же от него несло невообразимой смесью запахов гнили, почвы, прелого дерева и ещё чего-то, что и описать нельзя! И ещё: чем бы ни являлась эта тварь, она не была живой в нормальном понимании этого слова. Я не знаю, какая энергия двигала кошмарное существо, но я был твёрдо уверен, что оно мертво. И явно собиралось нас сделать такими же, оставив в виде косточек в безымянных могилках. Вдохнув отравленный воздух, мы почувствовали горечь во рту и головокружение. Мы, выронив корзинки, попятились, отступая к центру поляны среди старых захоронений, многие из которых были разрыты и открывали взгляду пожелтевшие, раздробленные кости, виднеющиеся в углублениях.

– Андрюха, валим скорее, пока он не выбрался! – завопил Иван. – Не смотри на него! Я справа, ты слева! Он медленный, не успеет поймать!

Я отвёл взгляд в сторону, оторвавшись от гипнотизирующих глаз чудовища и впрямь почувствовал прилив сил. Что же, меня не надо было уговаривать, я, как и мой друг, побежал, огибая по широкой дуге грозную кладбищенскую тварь.

И вроде как у нас получалось. Волог и впрямь был достаточно медленным и не мог ухватить сразу двух шустрых подростков. Мы летели посреди могил и до спасительного леса оставалось совсем немного, когда этот великолепный манёвр потерпел полное фиаско.

Краем глаза я увидел, как из-за ближайшего холмика метнулась тенью быстрая фигура и врезалась в Ваньку. Большее я в тот момент разглядеть не успел, так как сам споткнулся о лежащее между могил человеческое тело в разодранной фуфайке и растянулся рядом с ним. Моя физиономия оказалась напротив его лица, и оно тоже, к сожалению, не было живым. Оно было давным-давно мёртвым. Страшный лик мертвеца, изъеденный и обглоданный, пялился на меня пустыми глазницами. А позади уже грузно топало, раздавались крики Ивана и чьё-то незнакомое верещание. Отвратительный пронзительный визг резал уши.

Страх взметнул меня на ноги, и я снова рванул в сторону рощи. И тут мне дорогу перегородило новое существо… То, что налетело на Ваньку, было таким же, но этот экземпляр был помельче и походил на тощего гоблина из кино. Только гоблин не зелёный, а серый, морщинистый и лишенный одежды, со свисающими ниже колен руками, заканчивающимися такими же непропорциональными пальцами. Да, он был тощим и ниже меня ростом, но силища в нём была адская, он промахнулся левой лапой мимо моей шеи, но зато другой схватился за штанину в области ляжки и, дёрнув на себя, оторвал клок штанов, вместе с кусочком кожи и даже, как мне показалось, мышцы.

Ослеплённый сильной болью, я, охваченный ужасом и яростью от осознания, что мне нечего терять, подхватил увесистый обломок креста и что было сил звезданул худосочного монстра по лысой башке. Вот уж не думал, что у меня столько было сил, или же его черепушка не была столь крепкой, но кусок дерева её пробил и гоблин повалился навзничь.

Кроме рёва гиганта за спиной и ещё нескольких мечущихся силуэтов между могилами, я за тот короткий отрезок времени, что удирал в лес, не воспринимал ничего. Подумал, что раз я уж справился с помощником волога, то куда более крепкий Иван тоже смог прорваться через не слишком крупного противника, и он уже на всех парах мчится к тому месту, где начиналась тропинка, ведущая в деревню.

Меня подгоняли тяжёлые шаги за спиной и более лёгкий топот его приспешников, даже когда я уже бежал среди деревьев, покинув территорию лесного древнего кладбища. Легенда оказалась не полной, в ней абсолютно ничего не говорилось про этих некрупных, но сильных и злобных тварей. Моя штанина помокрела от сочащейся крови, и меня захлёстывал страх, когда я думал о том, что вдруг нога откажет, и могильные гоблины догонят меня. Потом приволокут к своему хозяину и… нет, лучше не думать. Бежать изо всех сил, до тропинки метров двести не больше. Место знакомое, вон тот кривой дуб, под которым Ванька собирал грузди. Друга я не звал, опасаясь привлечь к себе лишнее внимание, тем более топот, даже лёгкий, затихал за моей спиной.

И всё-таки, несмотря на моё неплохое ориентирование, мне очень повезло, что я выбежал прямо на тропинку. Заозирался, выглядывая Ивана. Однако на тропинке я оказался совсем один. Значит, этот засранец бросил меня и, видимо, со всех ног улепётывал в деревню. Друг называется! Что же, мне только оставалось последовать его примеру. Без вариантов. Новой встречи с кладбищенскими обитателями мне точно не хотелось, тем более с раненой ногой.

Мне больше ничего не оставалось, как продолжить путь в сторону деревни. Не торчать же посреди леса на тропе и не орать имя товарища. И уж точно не возвращаться на поляну в лапы к монстрам. Только бежать домой, переходя на шаг, когда нога ныла сильнее. Чистым носовым платком, который мне постоянно пихала в карман бабушка, я перетянул рану, ненадолго остановившись у ручья, где успел промыть поврежденный участок холодной водой. Ничего лучше под рукой не было, а я боялся, что монстр мог занести мне какую-то заразу. Не перекись водорода и йод, которые вместе с бинтами остались в рюкзачке Ваньки, но хоть что-то. Дома обработаю получше. Ух и расскажу я бабуле и вернувшимся из города родителям о том, что её байка совсем не байка, а истина, да ещё похлеще тех страшилок, с которых все смеялись.

Дома я оказался через два часа: измотанный, с окровавленной штаниной и поцарапанной шеей – хлестануло веткой при беге на одном из участков тропы. Увидев меня в таком состоянии, бабуля всплеснула руками, совсем не по-женски выругалась и принялась суетиться вокруг меня. Она обрабатывала мою рану, оказавшуюся просто глубокой ссадиной, пусть и сильно кровоточащей, а я взахлёб рассказывал ей о своих невероятных лесных приключениях и возмущался поведением Ваньки, бросившего меня на произвол судьбы.

Закончив возиться со мной, бабушка пошла к соседям, узнать про Ивана. Я сам порывался сделать это, но она приказала сидеть дома и ждать её возвращения.

Вернулась она через пять минут, сказав, что моего товарища нет дома, и всё заперто. А значит, из леса он не вернулся. Сдержав мой порыв, бабуля сказала оставаться в доме, мол, хватит, набегался уже, и начала звонить по дисковому телефонному аппарату из коридора. Я из своей комнаты услышал, что звонила она сначала в милицию, потом в лесхоз, и рассказывала, что вероятно пропал мальчик. Почему вероятно? Да потому что он в состоянии стресса мог пойти к кому угодно из знакомых, а всю деревню обходить – это занятие до вечера. Конечно же её везде отфутболили, сказав звонить завтра, если пацан не придет.

Меня снова охватило паршивое предчувствие. Получается, это не он меня бросил, а я удрал. Может, Ванька и вовсе не смог прорваться с проклятой поляны.

К вечеру Ивана искало всё взрослое население нашей деревни, а к ночи прибыли из лесхоза суровые мужики с ружьями и в камуфляже. Меня сто раз опросили и мои родители, и родители друга, но то, что я им рассказал, все сочли за бред перепуганного подростка. Начальник поисковой группы после моего рассказа громко сказал своему коллеге, что парень, то бишь я, в шоке. На нас, конечно, напали, но это скорее всего были дикие звери или может быть даже двое зеков, которые ещё ранней весной удрали из колонии, расположенной в полусотне километров от нас, и которых так и не нашли.

После этого я замолчал и потом уже говорил, что не помню, что произошло; собирали грибы и потерялись, кто-то большой рычал в кустах вдобавок. Бабушка, которой самой было нехорошо, подошла ко мне, погладила по голове, и сказал, что я правильно делаю. Поиски идут, а я своими россказнями только запутаю всех. Место я им указал и на карте и схему примерно нарисовал. Это всё, что мы могли сделать тогда.

Ни вечерние, ни ночные поиски ничего не дали. На следующий день в один из поисковых отрядов взяли меня, чтобы я точно показал место. Стараясь не выдавать своего страха, я вывел группу сначала на конец тропинки, а потом на то место, где должна была быть поляна с могилами и чудовищами.

Только никакой поляны не было, лес был чуть пореже и не более того. А место то самое, без сомнения. Я провел людей мимо знакомого ручья и кривого кряжистого дуба. Но кладбище с его жуткими обитателями как сквозь землю провалилось. Исчезло. Как и бедный Ванька.

Я не мог потом его потерянным и постаревшим от горя родителям в глаза смотреть. Через полгода бесплодных поисков они продали дом и переехали в райцентр. А в мою историю верили только я и бабуля. Впрочем, остальным я больше ничего подобного не рассказывал.

Прошло много лет, бабушки не стало, и вот только я остался хранителем этой страшной истории. Я живу с назойливыми мыслями о том, что в каждой легенде о коварных и злобных чудовищах, какими бы они фантастическими не были, есть какая-то доля истины. Ну а Волог, забравший моего друга сам или с помощью могильных гоблинов, очевидно, будет спать в земле ещё сотню лет, до того момента, когда придёт время для новой охоты…