Читать книгу Волею богов - Дмитрий Иванов - Страница 6

Стемнело быстро. Вечер стоял тёплый и безветренный. Огонь в жаровнях, которые слуги принесли во двор совета, горел ровно, из-за чего фигуры собравшихся казались красноватыми. И Уэмаку, тревожно взиравшему на них с высоты трона правителя, казалось, будто все они обагрены кровью. Сын почившего правителя к тому времени снял роскошную розетку из перьев кецаля и завернулся в плащ со сложным цветным узором, головной убор он также заменил на более скромный. Такие роскошные вещи подобает носить на празднике, а не сейчас, когда предстоит проститься с обеспеченной, сытой жизнью во дворце и стать изгнанником. Заговорщики занимали места членов совета на террасе. Один лишь Истаккальцин находился здесь законно. Жрец нарядился в костюм бога смерти. На чёрном теле он успел нарисовать белые кости, надел маску в виде черепа с украшениями из бумаги. Место напротив него пустовало. Даже самозванец не мог посягнуть на священную должность верховного жреца Солнца.

Пора начинать. Уэмаку предстояло произнести речь, ведь недаром правителей Ойаменауака называли «тлатоани» – говорящий. Молодой вождь поднялся с трона и поприветствовал собравшихся, поблагодарил их за верность и помощь, отметил стойкость и мужество перед лицом неумолимой судьбы. Далее сын почившего владыки честно и открыто обрисовал сложившееся положение и предложил членам совета высказаться насчёт дальнейших действий. Под недовольный ропот и гневные возгласы Уэмак сел, пытаясь сохранить лицо недвижимым.

Говорили много, спорили ещё больше. Пару раз храброму Косицтекатлю приходилось защищать друга от негодующих воинов. Только не по годам мудрый Истаккальцин сохранял самообладание. Он до поры до времени не покидал своего места и делал отстранённый скучающий вид, при этом внимательно ловя каждую фразу. Когда же страсти начали затихать, верховный жрец решил взять слово. Говорил он и о возможном ходе событий, и об опасности довериться кому-то из соседей, и об откровении предков. На каждый выпад со стороны он отвечал сдержанно и резонно, не переходя ни на крик, ни на оскорбления, пока желающих возразить совсем не осталось.

На глазах холодало. Тусклые, безмерно далёкие звёзды исчезли на небосклоне – должно быть, небо заволокло тучами. Царевич на троне кутался в длинный плащ старшего брата. Поначалу он внимательно следил за Истаккальцином, удивляясь, как тот мог одним лишь словом убеждать людей. Ранее он приписывал этот дар силе богов. Но сейчас, когда великие оставили жреца, ему приходилось рассчитывать исключительно на собственные силы. Постепенно Уэмак стал терять нить беседы, он не спал уже несколько ночей подряд. В самом начале уверенность в победе подбадривала самозванца. Но сейчас, когда грядущее поражение нарисовалось более чем ясно, усталость, накопленная за несколько дней, дала о себе знать. Слабость, не сдерживаемая более деятельным порывом, сковала члены и затуманила мысли. Поражённый осознанием предстоящего краха разум отказывался работать. И теперь сын почившего правителя сидел не шевелясь и прислушивался к ударам собственного сердца.

Как всё случилось, он так и не узнал. Помнил только, что после долгих споров и пререканий большинство заговорщиков согласилось следовать плану Истаккальцина идти в Атекуаутлан и искать там новые земли. Не все одобряли такое решение. Кое-кто присоединился вынужденно, понимая, что в одиночку выжить будет гораздо труднее. Некоторые, имевшие родственников в соседних государствах, сочли нужным положиться на их опеку. Многие продолжали негодующе роптать, но вскоре после полуночи все разошлись.

На террасе остались трое: Уэмак, Косицтекатль и Истаккальцин. Сын почившего тлатоани не вставал с трона, а продолжал сидеть недвижимо, словно кукла из амарантового теста[21]. Поначалу никто не осмеливался поинтересоваться, всё ли в порядке, ведь нельзя же правителю напоминать о его немощи. Нет, не потому, что действительно считали младшего царевича владыкой, просто друзья не хотели ещё больше ранить и без того страдающего человека. Ведь они понимали, как изменился мужчина за последние полдня. Но какая буря разыгралась в душе самозванца, знал только Йоуалли Ээкатль. Наконец, не выдержав затянувшегося молчания, Косицтекатль негромко произнёс: «Всё кончилось, Уэмак, пойдём». Тот неестественно повернул голову на звук и окинул жреца с воином пустым взглядом. Тяжело, будто дряхлый старик, он поднялся, не поправив съехавшую на край шкуру ягуара. Медленно переставляя ноги, бывший проворный игрок в мяч[22] пошёл в спальню своего брата. Каждый шаг давался с большим трудом. Не говоря друг другу ни слова, Косицтекатль и Истаккальцин последовали за ним. Опасности стоило ожидать отовсюду. Ночь предстояла тревожная, а день и вовсе тяжёлый.

Наутро Уэмак почувствовал себя лучше, хотя происходящее всё равно тяготило его. Вчера мужчина на удивление быстро провалился в сон и проспал до рассвета. Косицтекатль и Истаккальцин провели ночь возле царских покоев, охраняя его. Голова самозванца стоила, безусловно, дорого, хотя могла и не обозначать помилования для участников заговора. Не успел сын почившего правителя встать, как пёстрая занавеска, закрывающая дверной проём, откинулась, и в комнату вошёл верховный жрец. В руках он держал яркий расписной сосуд.

– Доброе утро, – сказал жертвователь, – вот, выпейте, бодрящий напиток придаст сил.

Уэмак взял чашу в руки. Какао. «Отравлено или нет?» – подумал он, сел на скамейку у стены и начал пить мелкими глоточками.

– Что творится в городе? – спросил вождь Истаккальцина.

– Все начали собираться, – сказал служитель культа, – Отослали слуг в загородные поместья с указаниями. Никаких особых происшествий. Везде порядок.

– Приходили ли гонцы с запада?

– Пока нет, – ответил жрец.

День прошёл в сборах. Основная задача – позаботиться и о людях, и о продовольствии, а также решить, какие вещи взять с собой, а какие придётся оставить. Кроме того, Уэмак отправил посыльных своим людям за пределами столицы. Им также предстояло покинуть родину, дабы избежать гнева Кецалькойотля. История Ойаменауака знала расправы над сотнями человек – слугами, рабами, друзьями и членами семей преступников, особенно, когда дело касалось государственной измены. Долгожданные послы явились только к полудню. Новости оказались неутешительными. Старший брат сумел договориться с Акамилли, царём Амоштонцинко, и начал готовиться к отбытию. Наверняка сейчас воины законного государя уже маршируют на столицу. Добраться они должны примерно за двое суток. Времени совсем не осталось.

Только во второй половине дня, отдав все необходимые распоряжения и проследив за их выполнением, Уэмак смог освободиться и направился к храму Тескатлипоки обсудить с Истаккальцином предстоящий путь в Атекуаутлан. Его взору предстала широкая площадь, залитая солнцем. Справа и слева на платформах чуть выше человеческого роста располагались длинные узкие здания с портиками. Их плоские крыши украшали изображения стилизованных завитков дыма. Перед ними стояло несколько украшенных замысловатыми рельефами жертвенников и невысоких церемониальных платформ. А впереди возвышалась четырёхступенчатая пирамида. Массивное приземистое здание доминировало над всеми остальными постройками. Широкая лестница с невысокой балюстрадой, заканчивающейся оскаленными мордами ягуаров у основания, вела на большую площадку на вершине. Здесь жрецы устраивали пышные публичные церемонии, давая богам драгоценную влагу. Половину верхнего яруса занимало само святилище, прямоугольное здание с высокой скошенной крышей, скаты которой покрывала тяжёлая лепнина. Перед храмом стояли резной жертвенный камень и священный сосуд куаушикалли[23] в виде готового к прыжку хищника, куда жрецы складывали сердца принесённых в жертву людей. Стены всех сооружений на храмовой площади сияли ослепительной белизной. Служители культа постоянно обновляли покрытие из толстого слоя извёстки. То тут, то там пестрели рисунки, выполненные яркими красками по сырой штукатурке. Они изображали богов, сцены из мифов и религиозные церемонии. Всё вокруг буквально сверкало чистотой и свежестью.

Высокую, немного сутулую фигуру Истаккальцина Уэмак заметил сразу же. Верховный жрец стоял у портика на одной из боковых платформ и беседовал с младшими служителями культа. Завидев царевича, они учтиво поклонились и поспешили удалиться. До жертвователя уже дошли вести о продвижении Кецалькойотля. Каким-то необъяснимым образом первосвященник получал важные сведения одним из первых. Вдоль стройного ряда белых колонн мужчины проследовали в библиотеку, где хранились необходимые карты.

Войдя внутрь, они увидели паренька с тяжёлой стопкой кодексов в руках. От неожиданности мальчишка едва не вскрикнул, отшатнулся назад, запнулся о деревянный ящик, стоявший у стены, и чуть не упал. На вид ему было лет пятнадцать-семнадцать. Худенький, можно сказать, даже щупленький с широко распахнутыми удивлёнными глазами, он показался Уэмаку птенцом, наблюдающим за миром из гнезда. Но, несмотря на свой возраст, юноша занимал высокое положение. Голову молодого жертвователя украшала красная повязка с нашитыми на неё белыми морскими раковинами и плюмажем. На плечах закреплены круглые щитки, отороченные чёрными перьями, такие же торчали из ушных вставок и свисали с кожаных ножных браслетов. Придя в себя, он почтительно поклонился.

– Что ты здесь делаешь, Несауальтеколотль? – спросил верховный жрец.

– Я хочу взять с собой несколько кодексов из библиотеки. Ведь о них больше некому позаботиться, – отвечал паренёк.

– Неужели ты собираешься идти с нами? – удивился Истаккальцин.

– Да, я хочу, – твёрдо произнёс мальчик и дерзко взглянул прямо в лицо возжигателя копала, его большие, как у оленя, глаза блеснули.

– Послушай. – Истаккальцин положил руку на плечо юноше, – ведь ты можешь остаться здесь. Ты не участвовал в заговоре, и тебя никто не сможет заподозрить. Оставайся, и когда-нибудь ты станешь верховным жрецом, как я, – продолжал он. Уэмаку показалось, что у обычно невозмутимого главного служителя культа голос дрогнул, хоть тот и пытался скрыть заботу о пареньке.

– Нет, я уже всё решил, – отрезал Несауальтеколотль. – Если не возьмёте меня с собой, уйду сам. Я тоже разговаривал с предками позавчера. Они сказали мне идти. Мне нельзя оставаться здесь, моё будущее там, в затопленном лесу.

Истаккальцин наградил мальчика многозначительным взглядом и понимающе кивнул:

– Если хочешь идти – иди. Ты уже не маленький, ты сам хозяин своему сердцу. А разговоры с предками мы ещё обсудим. Дай посмотреть, что ты решил забрать отсюда.

Несауальтеколотль протянул верховному жрецу стопку кодексов в потемневших от времени деревянных обложках. Тот положил их на громоздкий ящик и стал открывать один за другим. По довольным кивкам стало понятно, жертвователь хорошо знал все собранные книги и одобрял выбор юноши.

– Хорошо, – произнёс служитель, закончив осмотр. – Они, безусловно, пригодятся нам. Но учти, свободных рук у нас нет. Будешь нести их сам вместе с едой, водой и прочими вещами.

– Понятно, господин, я догадывался. Буду нести сколько смогу.

– Ладно, иди, Несауальтеколотль, нам нужно поговорить, – выдавив из себя ободряющую улыбку, сказал Истаккальцин.

– Кто он такой? – поинтересовался Уэмак, когда мальчишка ушёл.

– А-а-а, – протянул – верховный жрец, – это сын нашего Кинацина, Несауальтеколотль. Кстати, внешность полностью соответствует имени[24], заметили? Он недавно закончил кальмекак, стал жрецом. С самого детства боги и предки не оставляют его. В отличие от других, Несауальтеколотль не вызывает видения обрядами, великие сами говорят с ним, когда захотят. А ещё он превосходно истолковывает пророчества, хотя, понятно, не имеет большого опыта. Чутьё. По-другому и не скажешь. А вдобавок пытливый ум. Узнаю себя в нём. Хотя даже мне не доводилось испытать такого. Поразительно, боги сами начинают разговор с мальчиком. Мне будет жаль, если ему предстоит сгинуть в болотах.

– А он тоже утратил связь с великими? – спросил Уэмак.

– Честно сказать, мне и самому интересно. У парнишки есть одна черта – ничего не говорить, покуда не будет знать наверняка. Сегодня утром разговаривал с ним. Последнее видение посетило его позавчера. С того времени Несауальтеколотль перестал ощущать «присутствие великих» – так он говорит. Зато появилось какое-то неясное чувство. Сказал, будто слышит какой-то слабый-слабый голос. Очень редко и буквально считанные мгновения. Разобрать ничего не может, чей он – не знает. Даже не уверен, то ли он принадлежит кому-то из богов, то ли предков. Больше ничего не сказал. Стесняется. Ну, да и я не стал пытать мальчишку. Пусть лучше сначала разберётся в себе, потом расскажет сам.

Уэмак лишь промолчал в ответ. А Истаккальцин достал из деревянного сундука карту и развернул её на крышке ящика.