Читать книгу Сокровища Кондратия Булавина - Дмитрий Ивницкий - Страница 7

Борис Петрович был не в духе. Как он был уже близок к цели! Но всё пошло не так, как планировал. Вначале его болваны, да и он сам, перестарались с директором музея Павловым, тот умер, не выдержав пыток, не сказав, где находятся документы и его дневник. Затем от них сбежала его дочь, якобы ей помог в этом какой-то крутой мужик…

…Более трёхсот лет, из поколения в поколение, представители семьи Зерщиковых пытались найти клад Кондратия Булавина. Но они искали золотых коней, которых, как передавалось об этом известие от отца к сыну, отлили в естественную величину по приказу мятежного атамана и спрятали где-то на берегу Волги. И только Пётр – отец Бориса, потомок старинного казацкого рода Зерщиковых – смог установить некоторые подробности об истинном существовании золотой казны повстанческого войска под предводительством Булавина.

В начале Великой Отечественной войны молодой лейтенант Пётр Зерщиков попал в плен к немцам и добровольно пошёл к ним служить. Вначале он был простым полицаем, но за его изощренный ум, способствующий выявлению и задержанию долгое время неуловимых членов подпольной организации, на счету которой было немало диверсий, как на железной дороге, так и на шоссе, Зерщиков был назначен начальником полиции одного из районов Кубани. Участвуя со своими полицейскими в карательной акции против партизан и подпольщиков, невдалеке от станицы Новокубанская к ним в плен попал партизан Фёдор Беспалов. Зерщиков сразу обратил внимание на его старославянский выговор и полюбопытствовал:

– По-странному разговариваешь, какое-то наречие у тебя незнакомое. Похоже, ты из староверов, откуда родом?

Тот, скрыв задание, которое ему дало командование отряда, а также явки, рассказал начальнику полиции:

– Мой пра… прадед Сергей Беспалов находился в войске Кондратия Булавина, восставшего против царя Петра I, и был другом мятежного атамана. Когда Булавина убили, пра… прадед вместе с войском атамана Некрасова ушёл в Турцию. Султан разрешил им поселиться у озера Майнос. Они построили село с таким же названием. Я родился там. Когда в тысяча девятьсот одиннадцатом году турецкие власти хотели призвать молодых парней к отбыванию воинской повинности, они бежали в Россию, несмотря на завет Некрасова «при царе в Расею не возвращаться». Я был в их числе.

Мы хотели выехать на Дон или Кубань, но царское правительство разрешило поселиться нам в Грузии, где мы основали два селения: Успенское и Воскресенское. Прожили там семь лет. После революции, когда в Грузии установилась власть меньшевистского правительства, наши семьи вынуждены, переселиться, на этот раз на Кубань, в станицу Прочноокопскую. А в двадцатом году мы основали хутор.

Возвратившись в Россию, мы, казаки-некрасовцы, сохранили старый уклад. Носили нательные кресты и бороды. Крестили детей, венчали молодожёнов и отпевали покойников, читали Сорокоуст. Чтили праздники Рождество и Пасху.

Всё рассказал Григорий о Булавинском восстании, о своём пра… прадеде, для него это уже была история, ведь прошло с того времени более трёхсот лет. Разве мог он представить, что пра… прадед этого полицая – Илья Зерщиков – виновен в гибели Кондратия Булавина, потому что хотел завладеть казной мятежного казакского войска, а затем его потомки и этот самый прислужник фашистов пытаются найти место, где спрятаны эти сокровища.

«Ему, возможно, что-то известно о золоте Кондратки, само провидение предоставило мне встречу с ним. Необходимо его разговорить», – подумал Пётр Зерщиков, но он не мог понять, почему этот человек, родившийся в Турции, воюет против немцев.

– Почему же ты, старовер, воюешь за коммунистов?

– А я увидел, что они единственные, кто дал волю народу. При них наши дети смогли учиться дальше после школы и стать учителями, врачами и даже военными… И в эту войну я пошёл воевать за свою старую-новую Родину, но вам этого не понять.

– А что ты знаешь о золоте, которое было у Кондратия Булавина?

– Какое золото? О нём я ничего не слышал! – испугался партизан, но по глазам Зерщиков понял, он что-то об этом знает.

Во время обыска в доме, где проживал Беспалов, была найдена старинная деревянная икона, а на теле партизана какой-то медальон.

Дальнейший разговор, даже с применением пыток, ничего не прояснил, Беспалов их не выдержал, умер во время избиения Зерщиковым. Много раз, уединяясь от своих подручных, осматривал икону Зерщиков, раздумывая о сокровищах, а однажды уронив её, увидел, что на обратной стороне от лика сдвинулась дощечка. Он очистил икону от лака с той стороны и по бокам, а затем вытащил из пазов эту дощечку. Провидение вновь было на его стороне, он обнаружил на этой дощечке карту. Как ни рассматривал её, даже через лупу, не мог понять, какую местность она изображает. Но он теперь был точно уверен, что эта икона, и возможно, медальон имеют отношение к кладу Кондратия Булавина.

Когда Пётр Зерщиков понял, что немцы проигрывают войну, он бежал от них. Сумел пристроиться в одну из воинских частей Красной Армии, ведущей наступление, вместе с нею дошёл до Берлина и даже имел награды. После войны Зерщиков сумел получить высшее образование и сделать карьеру, возглавив мясокомбинат. В этой должности он проработал до развала Советского Союза и в девяностые годы сумел стать его хозяином, а также владельцем двух магазинов.

Узнав, что в шестьдесят втором году из турецкого села Майнос прибыло в СССР двести пятнадцать семей некрасовцев, Пётр взял отпуск и выехал в посёлок Новокумский Ставропольского края. Под видом историка, он расспрашивал переселенцев о восстании казаков и вынужденном переселении их в Турцию, об их жизни у озера Майнос. Но при этом он ненавязчиво наводил собеседника на разговор о казне войска. Но никто из переселенцев ничего существенного об этом не поведал, а те легенды, которые ему рассказывали, он уже знал.

…О существовании ещё одной иконы, похожей на ту, которой он завладел во время войны, он узнал случайно. К тому времени он уже работал директором мясокомбината. В тот день Зерщиков был на открытии зимнего сезона охоты в компании руководителей районных предприятий. Были с ними и водители их персональных автомобилей. По лицензии им разрешалось застрелить двух диких кабанов. Водители были в загоне, а руководители стояли на номерах. И вот они выгнали на стоявших на номерах целое стадо свиней разного возраста, и охотники в азарте подстрелили большого кабана и четырёх подсвинков. Это было недалеко от небольшой деревеньки Булавино, и водитель директора строительной организации Владимир Быстрый, родом оттуда, пригласил всех в дом к своим родителям, соблазнив всех хорошей баней. Тут же были разделаны животные, и часть кабанчика передали матери Владимира. Его отец, оказывается, заранее подготовил баню. Пока готовилось жаркое, охотники направились в баню, которая оказалась довольно-таки вместительной. За банщика был отец водителя, когда охотники вошли в парилку, он стоял в одних трусах с двумя вениками в руках, и, что сразу бросилось в глаза Зерщикову, на шее банщика висел точно такой медальон, какой был у него, которым он завладел во время войны. Ему не помешал даже пар, пока они находились в парной, он не сводил глаз с медальона. А когда они вошли в дом, Зерщиков сразу посмотрел в святой угол, где, как и ожидал, увидел икону, точно такую, какая имелась у него.

Он сидел за столом, пил вместе со всеми водку и, нехотя закусывая жарким, поглядывал на икону, и в его голове проносились мысли: «Вот оно как, значит, имеется ещё один хранитель тайны клада Булавина, и, по всей видимости, в этой иконе имеется другая часть карты. А что тогда означает медальон? Да ладно, потом разберёмся. Главное, как завладеть этими реликвиями?»

И Зерщиков нашёл выход, через несколько дней после охоты он встретился с человеком, имевшим криминальное прошлое, который не раз выполнял его щепетильные просьбы. Щедро заплатил ему, и вскоре тот со своими дружками вломился ночью в дом Быстрого и похитил икону с медальоном. Хозяин дома Фёдор Быстрый от потрясения к утру скончался, так и не успев передать тайну иконы и медальона своему сыну Владимиру…

В то же утро Зерщиков уже держал в руках эти реликвии. На радостях он ещё дал немалую сумму денег исполнителям, за быстрое исполнение заказа.

В этой иконе Зерщиков также нашёл часть карты, а когда он совместил с картой, имевшейся у него, оказалось, что они дополняют друг друга, но теперь просматривалось, чтобы определить местность, необходимы ещё две части, а стало быть ещё у кого-то находятся две другие иконы. Изучил Зерщиков и медальоны, и когда он сумел их соединить, понял, что они являются частью какого-то амулета. Он продолжил искать остальные иконы и две другие части медальона, уверенный в том, что они хранят тайну места, где спрятаны сокровища Булавина. Но за поисками как-то незаметно пришла старость, и он понял: золото не далось ему в руки. Оставалась надежда на единственного сына. В возрасте семидесяти пяти лет Пётр передал тридцатилетнему сыну Борису два магазина и мясокомбинат, а также приобщил его к поискам сокровищ. Так у Зерщикова Бориса оказались на руках две части карты, две четвертинки медальона и нераскрытая тайна сокровищ Кондратия Булавина…

…Борис, поздний ребёнок в семье, как его дед и отец, всегда во всём искал выгоду. В школе он был на хорошем счету у учителей. Учился без троек, был активистом и с пятого класса до получения «аттестата зрелости» избирался старостой класса, а ещё он в школе занимался бизнесом. С середины восьмидесятых это в стране приветствовалось. По натуре Борис был лидер, в чём ему помогали и его занятия спортом, в младших классах футболом, а затем, начиная с подросткового возраста, различными единоборствами.

А ещё – он никого не боялся и презирал милицию. Родители давно уже привыкли к его победам на городских олимпиадах по точным наукам, при «неудах» по поведению. А криминально-хулиганскую среду Борис даже любил, и если надо было для достижения своей цели стать на какое-то время отморозком, это его бы не остановило. Уже в шестнадцать лет милиция стала подозревать его в различных тёмных делах, а через некоторое время кое-кто там даже был уверен в том, что молодой Зерщиков не просто участвует, а незаметно стоит за многими серьёзными преступлениями в городе.

Но именно Зерщикову милиция была обязана некоторым спокойствием в городе. Хотя бы потому, что, по мере его взросления, пропала без вести пара главарей местных банд, а оставшиеся в живых бандиты рангом поменьше занялись делом, а не поножовщиной. И главное, с взрослением Бориса в городе практически исчезли наркотики, и практически ни один молодой любитель приобщиться к наркоте больше не мог. Среди подростков шли слухи, что те, кто правдами и неправдами находил способ достать дозу, и тот, кто её таким продавал, потом случайно оказывались в загородной канаве приколотыми заточкой.

И вот, наконец, удача улыбнулась правоохранителям. Однажды, летним вечером, Борису, сидящему на лавочке с подростками посреди уютного городского двора, не понравился гнусный вид накачанного алкоголем мужичка. Своими выходками этот постоянно вылетающий по пьянке с работы урод вечно досаждал жителям двора. Результатом злобы Бориса стал переломанный нос мужичка и обещание переломать ноги, если ещё раз тот прикоснется к бутылке. За это в семнадцать лет Зерщиков сел на восемь месяцев.

После отсидки он поступил в институт на экономический факультет, постарался отец, имеющий большие связи, и успешно его окончил, получив диплом экономиста. Но даже во время учёбы в областном центре он контролировал криминальную жизнь своего родного провинциального городка. Еще будучи студентом, в лихие девяностые годы молодой Зерщиков, помогал отцу завладеть двумя магазинами и мясокомбинатом. К этому времени в криминальном мире у него уже была кличка «Босс». Со временем Зерщиков стал владельцем десятка магазинов. На полную мощность работал мясокомбинат, и успешно сбывалась его продукция, не только по области, но и за её пределами. Борис Петрович стал предпринимателем, уважаемым властью района и области. Политикой он не занимался и теперь отношения с криминальными авторитетами не афишировал. Однако имел при себе два десятка преданных накачанных молодцов, под видом юристов, советников и охранников. Но никто не знал, даже преданные люди, что его главной целью был поиск сокровищ Кондратия Булавина…

…О том, что директор музея что-то знает о сокровищах мятежного атамана, Зерщиков догадался сразу, как только прочитал его статью о казачьем восстании в одном из журналов. Он сразу обратил внимание, Павлов отразил в своей статье и легенду о казне казачьего войска, что в ней было немало серебра и золота, так как повстанческие отряды казаков в некоторых схватках громили царские войска и забирали их кассу, к тому же грабили боярские усадьбы и богатых казаков, поддержавших царя. По предположению автора, возможно, часть казны – серебряные монеты и драгоценности – были спрятаны на территории, подконтрольной казакам, восставшим против царя Петра Ι, а золото могли вывезти в Турцию, а возможно, и в одну из европейских стран. Но где спрятано, в какую страну вывезли? Об этом никому не известно.

Прочитав несколько раз статью, Зерщиков убедил себя: директор музея не всё указал в статье, преподнеся читателям, что клад Булавина – легенда. Только Борис Петрович понял: Павлов знает больше и, возможно, у него имеется икона с частью карты и медальон, но он не сумел выведать о тайне клада во время пыток Павлова, у того оказалось слабое сердце. Оставалась надежда на исторические документы и дневник директора музея, о них он узнал от молодой красивой работницы музея, которую сумел соблазнить, и она стала его любовницей.

Никому не доверяя, Зерщиков сам проник в квартиру Павловых, где всё перерыл, но ничего не нашёл. За дочерью Павлова он организовал круглосуточное наблюдение. Все участники наблюдения считали: Борис Петрович хочет приударить за двадцатилетней красивой девушкой, студенткой исторического факультета областного университета. А тот специально говорил своему окружению, что ему нравится эта девчонка и он хочет сделать её своей очередной любовницей. Вначале Зерщиков звонил ей с угрозами, а узнав, что Лиля хочет уехать из города, приказал своим подручным привезти её к нему на дачу – в большой особняк, выстроенный на берегу реки. Он не находил себе места от гнева, когда его шестёрки доложили ему, что девушка скрылась. Якобы, ей помог в этом какой-то незнакомый крутой мужик, когда они пытались посадить её в машину на автостанции.

«Уроды! Не могли справиться с девчонкой! Доложили, что ей помог крутой мужик. В наше время крутые мужики ездят на крутых тачках, а не на автобусах, – злился он на своих шестёрок. – Где теперь её искать? А найти необходимо, только она может знать о месте нахождения нужных бумаг, части карты и медальона».

Зерщиков направил на автостанцию своего опытного юриста, ловкого малого, проработавшего до прихода к нему три года в милиции следователем. Тот установил, что с автостанции интересующую их девушку с мужиком, вырвавшим её из рук его парней, довёз таксист до вокзала. Водитель «Волги», даже под страхом быть изуродованным, сообщил ему, что не знает, куда они отправились дальше. Ничего не установил юрист об интересующих его личностях, побеседовав с таксистами, постоянно ждущими клиентов на площади вокзала. Боссу он доложил только свою версию, что они могли ухать на электричке, проходившей в это время, или на попутной машине…

Борис Петрович был богатым и влиятельным человеком в своём провинциальном городе, а ещё, на будущее, он оказывал материальную помощь небогатой милиции: запасными частями на служебные автомобили, не отказывал в бесплатном бензине с личной заправки. Сыщики считали его своим негласным осведомителем, так как он сдавал им через своих людей воришек, а также ненавистных ему наркоманов и лиц, сбывающих наркоту, помогая раскрывать преступления. Не отказал Зерщиков и начальнику службы участковых инспекторов майору Верникову, на неопределённый срок одолжив ему крупную сумму денег на приобретение автомобиля. А с некоторых пор стал приглашать этого влиятельного милиционера на охоту или посидеть в бане.

Зерщиков вновь пригласил к себе на дачу Верникова и после парилки, когда сидели за столом на берегу озера и пили пиво, посетовал:

– Представляешь, Владимир Валерьевич, хотел оказать помощь бедной девочке Павловой Лиле, а она исчезла.

«И эту хочет приручить. По всей видимости, уже надоела ему его давняя любовница», – усмехнулся про себя майор, а вслух спросил:

– Борис Петрович, это не дочка директора музея, сбитого на дороге?

– Она самая!

– Насколько мне помнится Павлова студентка, может, она живёт в общежитии университета?

– Там нет! Мне сообщили, что её силой увёз какой-то мужик, прямо с автостанции. Может, это как-то связано с тем ДТП, в котором погиб её отец?

– Вы так думаете?

– А зачем тогда эту несчастную девочку увозить силой? Владимир Валерьевич, может, ты скажешь своим участковым, чтобы разузнали о ней. Если ты сообщишь о месте, где её удерживают, прощу половину долга.

У майора сразу мелькнула мысль: «А девчонка его, видно, хорошо задела. Если так, пусть прощает долг полностью!» – и он, немного помолчав, как бы обдумывая предложение, ответил:

– Понимаете, Борис Петрович, мне будет сложно давать такое поручение участковым инспекторам, сразу могут задаться вопросом, зачем мне это необходимо, а они у меня все службисты. Да и с тем ДТП, в котором погиб Павлов, много непонятного и подозрительного. Тем более, у следствия имеется версия, что его сначала убили, а затем инсценировали дорожно-транспортное происшествие, об этом недавно докладывал на планёрке в РОВД начальник следственного отдела.

– Владимир Валерьевич, ты об уголовном деле не беспокойся, насколько мне известно, следователь считает, что директор музея погиб во время ДТП. А вот где удерживает тот мужик Павлову, мне необходимо узнать, и как можно быстрее. Если найдёшь её, я, так и быть, прощу тебе весь долг. Пусть твои подчинённые хорошо посмотрят, может, этот мужик приехал недавно в город или какое-нибудь село района. Если найдут, его и Павлову пусть не трогают и не вспугнут, я сам с ними разберусь. Только мне это нужно срочно!

– Ну, не знаю, Борис Петрович, сложно это будет выполнить.

– Что ты заладил: сложно, невозможно! Так твоя небольшая услуга и денег стоит немалых! Сколько тебе надо работать, чтобы заработать подобные бабосы? Или мне обратиться за помощью к другим твоим коллегам, думаю, найдутся желающие получить такие бабки, тем более, что мне необходима только информация о месте нахождения Павловой.

– Что ты кипятишься, Борис Петрович, я не отказываюсь тебе помочь, только сам понимаешь, эту работу будут выполнять мои подчинённые, а я им должен так поставить задачу, чтобы они не догадались, для кого собираются сведения.

– Этим ты меня не грузи, сам придумай повод для проверки, вы, менты, это умеете…

…На второй день, по окончании совещания, когда участковые инспектора уже встали со своих мест и заговорили между собой, Верников, в свойственной ему манере, утихомирил их:

– Господа офицеры! Тихо! Ещё минуточку внимания! Вы помните, полгода назад у нас в городе произошло резонансное ДТП, когда был найден на дороге труп директора музея, сбитого на пешеходном переходе неизвестным водителем. Так вот, на днях его дочь, Павлову Лилю, увёз насильно с автостанции неизвестный мужчина. Имеются свидетели, как он её увозил. Как сказали очевидцы, мужик крутой, владеет приёмами борьбы, при этом вырубил двоих парней, и не маленьких. Возраст его, примерно лет сорок—сорок пять, ростом выше среднего, спортивного телосложения. В рамках расследования уголовного дела Павлову должны были допросить. Поэтому прошу вас помочь найти этого мужика, для этого провести на своих участках беседу с жителями и установить всех лиц, прибывших в наш район в ближайшие дни. Информацию о появлении на участке приезжих граждан сообщать мне лично, ничего не предпринимая без моих указаний…

Участковый инспектор Бенедиктов приехал в село Озерки во второй половине дня. Это село входило в его зону обслуживания, и здесь он знал всех жителей, от мала до велика. Вот уже более тридцати лет, в жару и непогоду, в будни и выходные, выезжает Пётр Данилович в одни и те же населённые пункты, закрепленные за ним. К тому же он сам жил со своей женой в соседней с Озерками деревне Махатынка, отделённой довольно высокими меловыми горами и озером Зеркальное. Две дочери вышли замуж и проживали в областном городе, но они часто приезжали в гости к родителям, и дом Бенедиктовых наполнялся весёлыми голосами внуков. Бенедиктов был внимательный и отзывчивый, многих парней с горячими головами он наставил на правильный путь. Раскрыты почти все преступления, хоть и не частые, совершённые на его участке, будь то кража из магазина или соседской курицы. Жители за глаза называли его наш Анискин. Он это знал, и ему было приятно слышать об этом, его старания нести добро людям были ими оценены.

Услышав от Верникова ориентировку и приметы крутого мужика, Бенедиктов почему-то сразу вспомнил Копеева. Зная своего начальника и о его связях с криминальными авторитетами города, участковый инспектор не сомневался: если это был Иван, то было всё наоборот, тот защитил Павлову. Ещё учась в школе, Копеев всегда защищал младших учеников и становился на сторону незаслуженно обиженных, проявляя свой характер. Некоторые родители жаловались Бенедиктову на младшего Копеева, но участковый инспектор, разобравшись и убедившись, что Иван справедливо проучил подростка, обидевшего кого-то из учеников, умело беседовал с заявителями, убеждая их, что в возникшем конфликте виновно их чадо. Бенедиктов всегда симпатизировал пареньку. Именно он посоветовал парню поступать в школу милиции, когда тот демобилизовался после срочной службы в Советской Армии. Не кривя душой, он составил рапорт о результатах проверки по месту жительства Копеева Ивана, с отцом которого дружил, и они вместе часто ходили на охоту. Пётр Данилович дал наставление Ивану, которое курсант, а затем офицер милиции помнил все годы работы в правоохранительных органах.

Когда участковый инспектор встретился с Копеевым возле озерковского магазина, куда Иван заехал, чтобы купить хлеб и сахар, у него пропали сомнения на этот счёт.

«Необходимо, на всякий случай, предупредить Ивана, что им интересуется мой начальник Верников», – принял решение Бенедиктов, подходя к Копееву.

– Здравствуй, Иван! Давно приехал? – поинтересовался он.

– Здравствуй, Пётр Данилович! Прибыл вчера!

– Надолго к нам?

– Теперь надолго! Видишь ли, Пётр Данилович, я ушёл на пенсию.

– Что, так рано, какие твои годы?

– Так получилось. Об этом я тебе расскажу, как—нибудь, потом. Вот обживусь в Стародубовом, ты приедешь ко мне в гости, тогда и поговорим.

– Так ты вернулся в родительский дом?

– Мне на данный момент выбирать не из чего.

– Вот что, Иван, хочу тебя предупредить. Сегодня нас собирал на совещание наш начальник Верников. Он дал указание всем участковым установить личность и местонахождение одного крутого мужика, твоих лет. Якобы, тот насильно увёз с автостанции в неизвестном направлении Павлову Лилию, это дочь бывшего директора музея, погибшего в прошлом году в результате ДТП. Ты знаешь, я почему-то ещё тогда подумал на тебя. А теперь, встретившись с тобой, я вновь подумал: это с тобой уехала Павлова. А что ты силой её увёз, в это мне не верится. Что ты мне скажешь на это?

– Пётр Данилович, от тебя скрывать не буду, Павлова сейчас гостит у меня, только я отбил Лилю у двоих молодчиков, когда они хотели увезти её силой с автостанции.

– Вот, видишь, я же тебе говорил, не мог ты силой увезти девчонку, значит, с нею что-то случилось.

– Ты мне скажи, что так заинтересовался твой начальник, ведь её пытались увезти молодчики, по всей видимости, связанные с криминалом?

– Поговаривают у нас, что Верников якшается с криминальными авторитетами нашего города. По всей видимости, это заказ одного из них, у нас поговаривают, он продаёт им некоторые сведения, и это заметно, как он стал жить не по средствам.

– Надеюсь, ты не проговоришься обо мне?

– Ты что, Иван, стал думать обо мне плохо? Разве я тебе, своему старому другу, могу причинить зло? Я тебе сообщил об этом, чтобы ты поостерёгся, не просто так они разыскивают тебя, а точнее, по всей видимости, Павлову.

– Спасибо тебе, Пётр Данилович. Я всё больше убеждаюсь, старая дружба «не ржавеет». И ещё у меня к тебе просьба: ты сможешь узнать, кто открыл охоту на Павлову Лилю и почему?

– Это сложно будет, но для тебя, Иван, постараюсь, что—нибудь выяснить.

– Только мне это необходимо узнать как можно раньше, не могу рисковать жизнью девчонки.

– Как только узнаю, приеду к тебе, так что в ближайшее время жди меня в гости. Ну, а пока до свидания. Вон, видишь, идёт ко мне баба Соня, ох и скандальная женщина, сейчас загрузит меня своими выдуманными проблемами…