Читать книгу Летом перед грозой - Дмитрий Лекух - Страница 9

…Вот почему так получается, что по дороге на рыбалку мы всегда пьем?!

Ведь взрослые, самодостаточные люди.

Вполне себе, кстати, даже и успешные.

А иной раз, – ну, прям как дети малые.

Колеса – стук.

Рюмка – звяк.

Водка – бульк.

Да…

…Пиво быстро наскучило, и разговор пошел, как водится, философский.

У людей, живущих в плотном информационном потоке, вообще, как я все чаще замечаю, не остается толком и тем-то, чтобы вот так вот неспешно поговорить о чем-нибудь общем и бесконфликтном.

Рыбалкой это, в принципе, лечится.

Но не на первый день…

…Увы.

Я вот раньше всегда недоумевал: что заставляет умных, мыслящих людей торчать днями жопой, простите, в небеса на приусадебных участках. А недавно неожиданно поймал себя на мысли, что получаю удовольствие, поливая на даче посаженные в прошлом году там яблони и черешню.

Поэтому тут, думаю, дело, конечно, не в каком-то стремлении «опроститься», а просто – есть все-таки что-то такое глубоко неправильное в городах.

Еще раз: рыбалка это, в принципе, лечит.

Может, поэтому и ездим на нее, как только есть такая возможность.

Но пока – ладно.

Пока еще можно немного и поговорить…

– А еще у нас на нашем оренбургском заводе недавно смешная история была, – продолжает тем временем Глеба. – Главный инженер, понимаешь, на своих сослуживцев обиделся. Воруют, видишь ли, не по чину. Ну, нас и отправили туда с аудиторской проверкой…

…Колеса – стук.

Рюмка – звяк.

Водка – бульк.

И только чайная ложка в тонком стакане с подстаканником дребезжит как-то совсем даже и не по делу…

– Пойду-ка я, – вставая, хлопаю себя по карманам, потом-таки обнаруживаю сигареты на столике, – покурю…

– Ты же только что дымил, Валерьяныч, – отвлекается на секунду от глебушкиной истории Славка. – Хорош здоровью вредить.

Я вздыхаю.

– Так ведь хочется, Слав…

Он на секунду задумывается.

– Аргумент…

…За окном тамбура был дождь.

Мелкий.

Летний.

И – лес.

Низкое небо царапали проносящиеся верхушки сосен, бежали мимо бесчисленные речки, речушки, ручейки.

Карелия.

Уже Карелия.

Бог ты мой…

…Докурил, вернулся в купе.

Там по-прежнему спорили и выпивали.

Все как всегда.

– А мы, – говорю, – кажется, уже в Карелию въехали…

– Ну да, – смотрит на часы Славка. – Жди. В Карелию. Мы еще даже до Лодейного Поля не добрались, так что пока по Ленинградской области шпарим. Или Санкт-Петербургской теперь?! Хрен их, простите, разберет…

Жую губами.

Прикидываю.

– Успокойся, – говорю. – Ленинградской пока еще. Хотя, конечно, если честно, то и вправду, дурдом…

– А Карелия когда начнется, – неожиданно влезает Глеб, – перед Свирью?

Славян отрицательно качает головой.

– Не-а. Свирь тоже еще Петербуржская. Тьфу, Ленинградская, конечно. А вот после нее уже сама Карелия и начинается. Ох, как же там хорошо…

Согласен, думаю.

Хорошо.

Да и сам ты, Славка, – парень, в общем-то, неплохой…

– Наливай, – говорю, – географ. Выпьем за твои познания…

– Да я, – смущается, – честно говоря, перед поездкой специально карту смотрел. Просто интересно было…

– Ты не рассуждай, а исполняй, что тебе говорят старшие товарищи, – Глеб лезет в походный холодильник с продуктами, – я пока закусь организую. Допустим, порежу языка. Домашний, сам варил. А ты давай, наливай-наливай…

…С очередной рюмкой пришлось, правда, повременить.

Ждать.

Пока Глеб аккуратно выкладывал отварной язык из фольги, пока резал ломтиками черный хлеб и соленый огурец.

Пока вываливал на отдельное пластиковое блюдце одинаковыми горками злой белый хрен и густую деревенскую горчицу.

Пока вскрывал небольшие пластиковые контейнеры с тертыми, с чесночком, свеклой и морковью, заправленными сыром и майонезом.

Чуть водка не остыла, а мы со Славяном слюной предательской не изошли.

Но зато потом…

– Ну, – говорю, – парни. За Север! Разное тут у нас с вами бывало, конечно, но хорошего все-таки больше. Много больше! За новую встречу с ним и за то, что ее-таки не удалось избежать. Прозит!

Выпили.

Закусили тающим во рту языком со злым, острым хреном.

Полюбовались на проплывающие за окном тоскливые и дождливые северные пейзажи.

И что же нас так сюда, в эту нелюдимую хмарь? так тянет-то все-таки, думаю?!

Ну, ведь не тропики вообще ни разу.

Не устремленные в поднебесье Альпы, с их звонкими ручьями, в которых мы как-то года три назад ловили той же компанией пятнистую осторожную форель.

Просто – Север.

Каменистый.

Чаще унылый, чем радостный.

С комарами, гнусом, редким на топких Кольских болотах лесом и злыми худыми медведями.

А ведь не поедешь – год потом будешь переживать.

Лицензионная семужья рыбалка в этих местах – короткая.

Можно и не успеть.

Нда…

– Валерьяныч, – хрустит зеленым луком Глеба, – а ты, кстати, как, в этом году нахлыст опробовать не решил?

Я жму плечами.

– Да черт его знает, – морщусь, – взял на всякий случай двуручник. И набор мух прикупил. Съездил перед этим, опробовал его на прудах, на форели. Вроде бросок нормальный идет. Дальше надо на речке тренироваться уже. Но тут как пойдет, если на блесну будет хорошо ловиться, то даже и не знаю. А если нет – буду, конечно, пробовать…

Глеб согласно кивает.

– Я тоже, – соглашается, – двуручник взял с собой на всякий случай.

Я фыркаю.

– Ты, – прошу, – уж не путай. Ты все-таки более-менее опытный нахлыстовик. И я, убежденный спиннингуй, а нахлыстовик чуть ли не первогодок…

Ларин философски улыбается.

– Все мы когда-то что-то начинали. Спиннингист ты, конечно, очень сильный, тут я не спорю. Но нахлыст – это, брат, все-таки высший пилотаж…

Я соглашаюсь и киваю Славяну на пустые рюмки, чтобы не отвлекался и разливал.

А то разучится еще, понимаешь…

…Через некоторое время разговор закрутился вокруг приманок.

Глеба у нас, понятное дело, предпочитает мух.

Ну, а поскольку руки у него из какого надо места растут, – делает их сам. У него в доме, – а он у нас за городом жить предпочитает, – целая мастерская оборудована.

Славка, хоть и тоже предпочел бы жить за городом, вынужден жить в Москве.

И не то чтобы тут вопрос денег, славянова квартира, думается мне, подороже глебушкиного дома стоит. Просто образ жизни такой: Славка вообще, несмотря на происхождение и всю, даже чуть показушную, тягу к деревенскому, – самый, наверное, городской из нас изо всех человек.

Он постоянно чуть настороже.

Ему всегда очень важно, что о нем подумают и какого мнения о его нескромной персоне будут окружающие.

Ловить он предпочитает на тяжелые блесны и джиг и обладает страшным, нечеловеческим терпением, часами впустую «обстреливая» с мощной палки тяжелое тело реки джиг-головками в ожидании пятнадцатиминутного выхода судака.

Ловит он при этом, надо отдать должное, очень и очень здорово. Возможно даже, хоть и тяжеловато в этом признаться, лучше, чем мы все вместе взятые.

Я же – на удивление всеяден.

У меня есть и квартира, и дом в ближнем Подмосковье, и жить мне нравится почти одинаково и там, и там.

Мне одинаково нравится тяжелый джиг и работа деликатными палками.

Вон даже нахлыст начал осваивать, на старости-то лет, блин…

– Может, – поднимаюсь, – парни, я пойду, чайку закажу? А вы тут приберетесь пока. Хорош уже язык глебушкин водкой-то запивать, скоро все купе хреном с чесноком провоняет. А если кто хочет чем еще кроме чая продолжить, то вон, у меня в сумке сверху еще две бутылки вполне пристойного вискаря. Односолодовый, кстати. И торфяной…

Глеб смотрит на меня почти с восхищением и тянет большой палец вверх.

– Во, – кивает. – Ну, что тут еще-то можно сказать?! Мужик!