Читать книгу Обычная жизнь некроманта - Дмитрий Леонидович - Страница 4

После того, как я обзавелся новыми слугами и источником более-менее постоянного дохода, жизнь моя стала более комфортной и приятной. Некоторое время я наслаждался покоем.

Мое ленивое существование нарушилось приездом посыльного из магистрата. Для меня нашлось какое-то задание, отказаться от которого не было совершенно никакой возможности. Нужно было отрабатывать и дом, и выплаченные мне когда-то подъемные, и бесплатную учебу в академии.

В канцелярии магистрата меня ждала жалоба от крестьян деревни Нижние Гниловицы. Злобная ведьма наслала на них проклятие и теперь все мужчины деревни страдают от мужского бессилия, а их жены – от отсутствия женского счастья. Узнал, где находится эта деревенька, да и поехал туда разбираться.

Мертвый конь шел быстрым шагом. Мне такой аллюр понравился тем, что скорость была, как у живой лошади во время быстрой рыси, но при этом совершенно не трясло, можно было спокойно сидеть в седле, не утруждая бедра и задницу. Вокруг дороги сначала шли поля с созревшей рожью, потом луга, а потом и леса начались. В нужное время я свернул с колдобистого тракта на почти незаметную колею, идущую в сторону Гниловиц. Деревня распадалась на две. На вершине холма шла улица Верхних Гниловиц, а на расстоянии в полсвечи неспешного шага, вдоль берега реки – пара улиц Нижних. Дворов там было сотен две, большая деревня. И богатая – дома стояли ухоженные, большие. Крыши встречались черепичные, а не только камышом крытые. Кузница и мельница в деревне свои были. В общую картину процветания не вписывалось пепелище, оставшееся от большого дома на краю деревни.

Дом старосты показал мне мелкий пацан лет шести. Он со стайкой ребят играл на улице, бегая с тряпичным мячом, ребята постарше испугались моего мертвого коня и разбежались, а этот замер от страха. Когда я с ним заговорил, он отмер и предложил сам показать дорогу. Так мы и двигались по деревне – я на мертвом коне, идущем неспешным шагом, и мелкий пацан, бегущий передо мной с веселыми криками. Мелкий гаденыш оповестил всю деревню, что приехал «нехромат на шкелете». За камышовыми плетнями дворов на крики пацана появлялись лица любопытствующих жителей. Кое-где задорно забрехали мелкие собачонки. Явление в деревню некроманта, великого и ужасного, прошло к всеобщему удовольствию.

***

Старостой оказался нестарый еще мужик с вислыми усами и округлым брюшком. Ну и с традиционной стрижкой, тщательно расчесанной на прямой пробор – куда ж без этого?

Он первым делом дал мне помыть руки и умыться от дорожной пыли, затем пригласил меня за стол. Его жена, румяная и мягкая в нужных местах баба, налила молока, выложила свежий хлеб и поставила блюдце с медом. Сельская пища после дороги была кстати и показалась мне очень вкусной.

– Рассказывайте, – предложил я, удовлетворив первый аппетит.

– Так все же ж в бумаге написали уже. Жила у нас ведьма на краю деревни, а потом наслала на мужиков порчу, и теперь порчу эту снять бы надоть. А мы бы медку бочонок дали бы или еще чем отблагодарили.

Глазки старосты забегали.

– Не ври мне, староста, а то я к проклятию ведьмы еще и своего добавлю. У вас не только не встанет, а еще и отвалится.

Староста вздохнул и стал рассказывать подробно.

Ведьма жила в деревне давно. Пришла она лет двадцать назад, совсем молодой. Потом родила дочку, от кого – про то деревенским неведомо. Ведьмой она была сильной и не злобной. Деревенских людишек лечила, урожай хороший выращивать помогала, за скотом приглядывала. Не без ее помощи деревня богатела. Мужиков она любила, как все ведьмы, а те ее любили. За что женщины деревенские ее ненавидели, но поделать ничего не могли.

А потом начался падеж скота в деревне. Бабы обвинили в падеже ведьму, подбили народ идти к ней разбираться. Во время тех разборок началась драка, ведьму убили. А потом решили и дом ее сжечь. Куда делась ее дочка – никто не видел. После того падеж скота не прекратился, все коровы в деревне передохли. А еще и мужики потеряли все, как один, мужскую силу. Не иначе или сама ведьма посмертное проклятие наслала, или дочка ее.

– А с чего решили, что ведьма в падеже виновата? Может перед падежом обидел ее кто сильно?

– Да нет, вроде.

– А с кого падеж начался?

– Так с меня и начался. У меня телка сдохла первая.

– Телка своя, или привели откуда?

– Своя. Хотел на прошлой ярмарке еще одну присмотреть, да только не было там хороших. Неудачная ярмарка была, еще и простудился посреди лета. Потом и жена простудилась, и дочь, и половина деревни носами шмыгали.

– И сколько времени прошло с ярмарки той до начала болезни телки?

– Так месяц где-то.

– А у коров больных нос становился горячим, молоко уходило и глаза краснели?

– Ну, так-то да.

Ну что же, еще стоило трупы посмотреть, но картина с падежом была ясна. Староста принес с ярмарки коровью чуму, которая людьми переносилась легко, а коровы от нее дохли. Если бы вовремя к ведьме обратились, может часть скота она бы и смогла спасти. Если бы захотела. Я вот не уверен, что таким соседям захотел бы помогать.

– Сам-то ты понимаешь, что ведьма не виновата была, и вы ее убили ни за что?

Староста начал прятать глаза. Понимает он все. И раньше догадывался.

– Ладно, сейчас пойду на пепелище, там вызову ее дух. Потом решать буду, что с вами делать.

***

К хорошему привыкаешь быстро. Вызовы на моем размеченном и отшлифованном домашнем круге проходили легко и просто. В полевых же условиях я промучился почти свечу, вымеряя рисунок. Энергии влить пришлось много, но призрак ведьмы появился. Ведьма оказалась зрелой женщиной с пышными формами.

– Надо же, некромант! – поприветствовала она меня. – Значит, ведьму просить не стали, сообразили, что за смерть сестры та может еще и от себя довесить.

– Рассказывай, как все было.

– Да что там рассказывать. С молодости в этой деревне жила. Почти в каждом дворе кому-то помогла – или вылечила, или еще как. Староста мне платил за то, чтобы деревенские поля и сады урожай хороший давали, они и давали. За все время в этой деревне голода ни разу не было. Женщина я одинокая, без мужской помощи в деревне не проживешь, так что заходили ко мне мужики, кто поинтереснее. Кузнец – так тот постоянно ходил, и еще парочка. Жены их бесились, а поделать ничего не могли. Вот когда падеж начался, они и начали сплетни разносить, что я виновата, и подзуживали народ меня наказать. Дураков-то много, вот они и собрали толпу, пришли скандалить. Когда я к ним вышла, попробовала по-хорошему говорить, Лизка Кузнецова кувшин с плетня схватила и меня сзади по голове им стукнула. Я упала, тут они начали меня бить. Я на них первое проклятие, что пришло в голову и бросила. А потом кто-то сапогом по печени попал, кто-то ребра сломал, так я уже и не смогла ничего больше сделать. Может они убивать и не хотели, да много ли мне надо было?

– Кто сплетни разносил, кто бил?

– Виолетка Сухая, Бонька Ластая, Василька Побережная и Гдынька Кравцова – сплетни разносили и народ подзуживали. Это они мне мстили за мужиков своих, которые в разное время ко мне ходили. Еще бабка Мотря – она просто от любви к сплетням и от злобности природной. Про Лизку уже сказала, что горшком меня по голове била. Ногами били Кузьма Хлебный, Бгздан Рябой – этим я отказала когда-то, еще и насмеялась, Борен Плюгавый – не мог простить, что бесплатно детей его не стала лечить, Радий Добрый – этот просто всех ведьм ненавидит.

– Ладно, я запомнил имена. Я этих убийц на суд магистратский отведу. А с остальных проклятие сниму, их-то за что?

– За то, что языки своим женам не укоротили, за то, что ни одна сволочь за меня не вступилась, даже те, кому я жизнь спасала, и те, кто в любви мне клялся.

– Это пусть будет на их совести. Что дальше было?

– Дальше Бонька увидела, что я помираю, завопила, чтобы дом подожгли, и мое тело в нем спалили. А дочка моя, Пранка, дома была, увидела все в окно, испугалась и через задний двор, огородами, в лес убежала. Найди ее, ей пятнадцать всего, сама может не справиться, мало ли что случится.

– Где ее искать? У меня даже образца ее тканей нет.

– С той стороны в двух свечах ходу есть ручей. Без воды в лесу она не сможет выжить, колодцев там нет. Там и ищи.

***

Ехать на мертвом коне по густому лесу оказалось крайне неудобно. Он, в отличие от живого, не выбирал дорогу, сам цеплялся за ветки и меня цеплял. Чтобы не управлять каждым его шагом, пришлось слезть с него и вести его в поводу. Когда, наконец, добрался до ручья, устал, так что первым делом напился и присел отдохнуть.

Найти в лесу испуганную девушку было непросто. Я начал прикидывать, какие заклинания могли бы мне в этом помочь. Сложность для меня состояла в том, что девушка была живой. С трупом проблем не возникло бы. Поразмыслив, я решил, что живая девушка должна чем-то питаться, ведь с момента смерти ее матери прошло уже две недели, на одних ягодах и грибах такой срок здоровый человек жить не станет. Значит, она или приманивала животных и убивала их, или ловила рыбу в ручье. Осталось найти место, где на берегу ручья в последние дни умирали рыбы или животные размером с кролика. Конечно, смерть рыбы дает не такой яркий след, как теплокровного или, тем более, человека, но если в каком-то месте умирали каждый день по паре рыбин, это будет заметно.

Я расстелил на траве плащ, лег на него ничком, под лоб подложил свернутый край плаща, чтобы было удобнее, очистил свое сознание и попытался прочувствовать землю. Это самый быстрый способ сориентироваться в распределении некроэнергии и энергии жизни. Несколько минут моих попыток результата не дали, вероятно, место, где остановилась ведьма, оказалось слишком далеко от меня. Пришлось составить поисковое заклинание. Этот способ сработал, я получил несколько направлений, одно из которых показалось мне более перспективным.

Через десять минут хода по лесу вдоль берега ручья я вышел к следам от костра. Маленькая ведьма бежала не так панически, как можно было бы предположить. Она где-то успела раздобыть огниво, соль и нож.

Сама девушка лет пятнадцати сидела чуть дальше, смотрела на воду, обняв руками свои коленки. В испачканном полотняном платье, с растрепанными волосами, убранными в простую косу, в лыковых лаптях на маленьких ножках, – и все равно ее нельзя было спутать с простой крестьянкой. Слишком стройная, слишком тонкие и правильные черты лица, слишком гладкая шелковистая кожа, слишком спокойно она ко мне повернулась.

– Некромант? – удивилась ведьмочка.

– Меня Нико зовут. Ты ждала ведьму?

– Меня Пранка. Если честно, никого я не ждала. Просто не знаю, куда идти.

– В деревню можешь вернуться. Я заставлю их дом отстроить обратно. Будешь деревенской ведьмой.

– Нет, туда точно не вернусь, – отмахнулась девушка рукой. – Не могу я их видеть. Да и какая из меня ведьма, я же неинициированная еще, мама говорила не торопиться, до осени подождать. А с этими козлами теперь в постель я точно не лягу.

– Могу тебя с собой в город взять. Там найдешь себе место. Молодым ведьмам нравятся города, там им весело, красивая жизнь.

– Мама говорила, сильным ведьмам в городах не место, душно им там. А я сильной буду. Мама мне отца хорошего подыскала, некроманта, и не из простых.

– Но и в лесу ты жить не можешь. Скоро дожди пойдут, похолодает по ночам, а потом и осень наступит. Так что выбирай, куда идти. Мать твоя сказала, чтобы я тебя нашел, вот – я нашел. А силой тебя тащить с собой не могу, сама решай.

– В городе я совсем никого не знаю. Как я там устроюсь?

– Пока у меня поживешь, дом большой. Потом сама решишь, как быть. Обычно у молодых ведьм само собой все складывается – и где жить, и с кем. Такие уж вы создания, беззаботные.

Девушка задумалась на мгновение и кивнула головой. Затем молча поднялась, отряхнула платье, и пошла по тропинке в сторону деревни, показывая мне удобную дорогу.

Скоро тропинка расширилась, и я сел на коня, посадив ведьму перед собой. Ее стройные загорелые ноги неприлично заголились до середины бедер, на них забавно смотрелись сплетенные на скорую руку лапти. Девушка оказалась совсем худенькой и легкой. Рукам было приятно касаться ее талии и плоского животика. Седло было тесным для двоих, так что спина и упругие теплые ягодицы ведьмочки прикасались ко мне и будили вполне понятные желания. Не удивлюсь, если ведьма под конец дороги заметила эти мои желания, уж очень сложно было их скрыть при таком плотном контакте.

***

Верхом до деревни добрались быстро.

Там я сразу направился к дому старосты, потребовал его собрать народ. Через полчаса все сошлись на площадку в центре деревни.

Я забрался на коня, чтобы меня было всем видно, и объявил деревенским, что мор у них был естественного происхождения, ведьму они убили без вины, еще и дом ее сожгли, оставив дочь без жилья и имущества. А посему, если хотят они, чтобы я снял с них проклятие ведьмы, должна община вернуть дочери ведьмы компенсацию за уничтоженное имущество, а непосредственные виновники должны поехать со мной на суд магистрата. Перечислил всех виновников и потребовал выдать их.

Большинство убийц вытолкнули из толпы, покрывать их, когда на кону мужские способности, никто не хотел. Я пересчитал преступников, пару голов не хватало. Видимо, самые хитрые догадались не идти на собрание. Тогда я объяснил, что деревенские или выдадут всех, или останутся бессильными боровами. Группка мужиков с краю толпы начала что-то бурно обсуждать, размахивая руками, затем разделилась надвое и быстро убежала в разные концы деревни. Не прошло и двадцати минут, как они появились. Одна группа тянула упирающуюся бабу, вторая – вела мужика с подбитым глазом. За это время староста успел сбегать к себе домой и принести кошелек из общинных денег – компенсацию за избу для Пранки.

Я объявил преступникам, что наложил на них заклинание и в случае бегства они умрут. Далее потребовал от старосты, чтобы он выделил телегу для арестантов и сам к ним присоединялся, как соучастник, пытавшийся покрывать преступление.

Затем я разрушил проклятие, наложенное на деревню мертвой ведьмой.

Переночевали я и Пранка в доме старосты, на лавках.

Выехали с раннего утра.

Когда все арестанты разместились на телегу, мы направились в город. Ведьмочка опять сидела на моем седле, смущая меня близостью своего тела, а окружающих – неприлично обнаженными ногами. Чтобы немного соблюсти приличия, я прикрыл ее ноги своим плащом, который брал на случай дождя. Ехать пришлось долго, телега, запряженная неторопливым крестьянским конем, двигалась по разбитой дороге раза в три медленнее, чем мой мертвый конь.

Тем не менее, мы успели в город до конца работы магистрата.

***

Мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы суд над убийцами провели сегодня, не откладывая надолго, но я своего добился.

Заседание вел молодой судья, румяный, здоровый, с округлым лицом и приятной полнотой, приличной успешному служащему. Конечно же, его прическа была в безукоризненном порядке, подчеркивая его приверженность традициям и устоям Империума.

Я коротко рассказал о событиях и роли каждого из преступников в смерти ведьмы.

Затем судья опросил виновных, те падали на колени и кричали, что они не хотели смерти, а драка началась, потому что ведьма сама виновата.

Смотреть на это было противно даже мне, а Пранка еле сдерживалась.

По законам Империума крестьянам за убийство мещанки, к которым приравнивались ведьмы, полагалась смерть через повешение, пусть даже убийство произошло случайно. Соучастникам грозила работа на каменоломнях. Каково же было мое удивление, когда судья объявил о своем решении:

– Взвесив все доводы, с учетом того, что обвиняемые не желали смерти, а также с учетом того, что простые люди часто страдают от зловредности ведьм, я решил: всем мужчинам из числа виновных присудить по десять плетей, а бабам – по пять. Плетьми всех бить без злобы. Наказание исполнить сейчас же.

Рядом со мной ахнула Пранка. На ее глазах появились слезы. Через мгновение я почувствовал, как около нее зашевелилась энергия. Резко развернув ее лицо к себе, я поймал ее взгляд и прошипел:

– Что творишь, дура бешеная? У тебя сил – как у ребенка, а наказывать будут – как взрослую.

Проклятие ведьмы потеряло цельность и растворилось.

– За смерть моей матери – плети, как так можно? – заплакала девушка.

– Успокойся. Не торопи события. Сейчас пойдем смотреть, как их пороть будут. Ты, главное, глупостей не наделай.

Приставы вывели преступников во двор суда, там стояла скамья для порки. Зрителей, кроме нас, не было. Кому интересна порка каких-то крестьян? Я держал ведьмочку за руку, чтобы немного успокоить и удержать от глупых поступков.

Вскоре подошел экзекутор. Прочел приговор, затем сходил в свою каморку за плетью. Хорошая оказалась у него плеть. Просто отличная. Сплетенная из узких кожаных полос, да еще и со следами крови и человеческой кожи от прошлых порок. Просто находка для некроманта. Я подстегнул процессы распада на коже плети и в остатках мертвых тканей на ней. Затем притормозил, чтобы плеть не развалилась за время экзекуции.

Виновные по очереди заголяли спины, ложились на скамью. Им привязывали руки, вставляли деревянный чурбачок в зубы, чтобы не орали, и пороли. На спинах преступников после каждого удара оставались кровавые полосы. Для крестьян порка была не слишком страшным наказанием, но благодаря моему вмешательству их кожа и кровь заражались разложением. Пройдет день – и следы от плетей вспухнут, еще несколько дней, и они загноятся, а затем – гнойное воспаление, горячка, смерть.

Имел ли я право судить их и привести свой приговор в исполнение? Если бы речь шла об убийстве простеца – я бы положился на человеческий суд. Но раз пострадала ведьма, правосудие нельзя было оставлять в руках одних простецов. Нет у меня к ним доверия. Вот я и решил помочь справедливости, как я ее понимаю.

Когда процедура порки закончилась, я уничтожил разложение на плети палача, и чтобы никто лишний не пострадал, и чтобы скрыть следы своего вмешательства. Даже если расследование смертей произойдет, следы воздействия будут искать на телах, а не посторонних предметах. Хотя, теоретически, если кто-то сопоставит смерть крестьян и эту плеть, он сможет найти след неопределимого воздействия, да и то, если в его распоряжении будет опытный некромант, и если этот некромант захочет свидетельствовать против коллеги. Но это все было крайне маловероятно.