Читать книгу Молодильные яблоки - Дмитрий Мансуров - Страница 2

Позвольте представиться: меня зовут Иван-царевич.

Нет, в моем паспорте написано только «Иван», без приставки, потому что «царевич» – это не часть имени, а мое кредо. Мне суждено быть царевичем до самой смерти, ведь я – младший сын, и царский трон мне светит только во сне. Хотя я могу на нем посидеть, пока братьев и отца нет рядом. Царем из-за этого я не стану, но настроение подниму. Впрочем, особой радости в этом нет. Отец увидит – прогонит со своего рабочего места, братья – тем более: они сами мечтают на троне посидеть. Впрочем, с приходом отца их тоже попросят. Я знаю – отец хитрый, он следит в щель между дверями: не сидит ли кто на троне, и прячется до тех пор, пока я или братья не нагреют холодное сиденье. Вот тогда он и появляется, занимая тепленькое местечко.

Так вот и живу, наслаждаюсь жизнью, мечтаю о несбыточном и развлекаюсь, как могу.

Но сегодня случилось невероятное: только что у меня появилась возможность стать царем!

Не верите?

Еще вчера я сам не поверил бы в подобную чушь, но сегодня…

Сейчас объясню. Издалека.

Родился я двадцать лет назад в тридевятом царстве. Не удивляйтесь такому названию. Я понимаю – оно звучит сухо и безлико. В стародавние времена было иначе: царства и королевства назывались звучно и красиво, но однажды появился человек, решивший завоевать весь мир. На это дело ему не хватило жизни, но он успел создать огромную империю, объединившую десятки царств и королевств. Он лично нарисовал карту Империи, изменив границы бывших государств и прочертив новые по линейке. Он дал каждой стране порядковый номер для математического порядка, и с той поры мы так и живем по его географической системе, хотя империя давным-давно распалась. С помощью системы Императора легко отыскивалось любое царство-государство: приставка «три» означала, что мы находимся в третьем ряду, а «девятка» – что мы девятые в этом ряду, если считать слева направо.

Я – третий сын в царской семье. Старшие братья – Афанасий и Никита, много лет пытаются поделить царство. Они близнецы, и даже родители не могут толком отличить их друг от друга. Неофициально старшим назван Афанасий, но на самом деле родители умыли руки, предложив братьям самостоятельно разобраться с вопросом первородства. Чем они и занимались всю сознательную жизнь. Я как младший сын, не имел прав на престолонаследие, а у братьев были равные шансы, и они не желали уступать место перворожденного друг другу. Они выросли лидерами, готовыми взяться за любое дело, лишь бы доказать свое превосходство: по их негласному договору лучший и становился престолонаследником.

На беду, братья добивались одинаковых успехов. Вперед вырывался то Афанасий, то Никита, но ни тот, ни другой не мог явно изменить ситуацию в свою пользу. И продолжалось соперничество до тех пор, пока им не подкинули колоду игральных карт. Кто это сделал, осталось загадкой, но с тех пор прошло три года, а братья до сих пор упорно играли в дурака на земли царства. Они изрезали карту царства на квадратики и сражались за каждый клочок земли. И здесь Никита одерживал победы с завидной регулярностью.

Я как-то предложил им править поочередно, по четным дням – Никите, а по нечетным – Афанасию, но братья подняли меня на смех, сказав, что ничего смешнее им слышать не приходилось.

– Мы же разные, как день и ночь! – отвечали они одинаковыми голосами и с одинаковым выражением лица. – У нас интересы не совпадают, мы по-своему думаем о правлении. И как, скажи на милость, народ выдержит то, что сегодня положено одно, а завтра – совсем другое? Так ведь, Ваня, и до народного бунта недалеко! Снесут нам головы за издевательства, и тебе не поздоровится: ты хоть младший, но из нашей же дикой семейки, и ждать от тебя разумного правления бессмысленно – по мнению народа, у нас одно воспитание! Так что, извини, братец, но править будет один из нас, и никак иначе!

Ну, это братья думают, что они разные. Им оно виднее, конечно, но по мне, более похожих людей найти просто невозможно. Даже отражение в зеркале похоже на них меньше, чем они похожи друг на друга.

Вот так мы и жили-поживали. Братья готовились стать царями, я намеревался посвятить жизнь путешествиям, но сегодня произошло то, что изменило устоявшийся статус-кво, и шанс стать царем появился даже у меня. А если и не стать, так вволю напутешествоваться, как я и мечтал с самого детства. Так почему бы и не воспользоваться неожиданным шансом, раз он сам падает в руки?

А началось все в тот момент, когда отец среди бела дня срочно вызвал нас во дворец.

Я был в царском саду и стрелял из лука по спелым яблокам. Мартин, мой закадычный друг и слуга по совместительству, хотел отнести несколько штук своей подруге: он решил постепенно накормить ее яблоками всех сортов, какие здесь растут, и каждый раз брал разные яблоки.

– Вон те, красные подойдут? – спросил я, указывая на верхушку дерева.

– Еще как! – воскликнул Мартин, – Стреляй!

Я разжал пальцы, и тугая тетива метнула стрелу точно в цель. Острый наконечник разрезал тонкую ветку, и она упала на землю вместе с висевшими на ней яблоками.

– Пойдет! – Мартин развязал котомку и сложил в нее яблоки.

– Вы бы еще на грибы облаву с собаками устроили! – возмутился садовник.

Мы переглянулись.

– Интересное предложение, господин садовник! – согласился Мартин, – Пригласить Вас в качестве консультанта?

– Делать мне больше нечего! – садовник посмотрел на наши серьезные лица и покачал головой. – Анюту угощаешь?

– Ага! – коротко ответил Мартин. – Она любит яблоки из этого сада.

– Еще бы, других таких во всем царстве не сыскать! – с гордостью воскликнул садовник.

Отец собрал яблони разных сортов со всех концов света. И если где по чистой случайности существовал сорт, о котором отец еще не знал, то находился он в неприступном, скрытом от людских глаз месте, потому что все другие места и закоулки были изучены и обшарены царскими агентами вдоль и поперек с лупами в руках.

– А все-таки, я никак не пойму, в чем смысл? – спросил Мартин, когда садовник скрылся за деревьями. – Нормальные цари собирают золото или драгоценности, а твой отец – яблоки!

– А что такого?

– Несолидно как-то для царя. Мелко.

– Не скажи! – усмехнулся я. – Ты просто не знаешь, сколько денег уходит в казну от продажи яблок! Например, яблоки, которые мы сбили сегодня, в сумме стоят половину деревни, где ты родился!

Мартин растерянно поморгал и посмотрел на яблоко в руке, как на алмаз схожих размеров.

– Мама родная… – пролепетал он, – У меня из жалованья не вычтут их стоимость? И ты мне все эти годы ничего не говорил?

– Не вычтут! – и дело далеко не в щедрости царя, совсем наоборот. – Тебе столько за всю жизнь не заработать, так что ешь, и ни о чем не думай: для рабочего персонала и его родственников бесплатно!

Далекая труба проиграла знакомый протяжный мотив. Я прислушался, мелодия повторилась: отец приказывал сыновьям срочно явиться во дворец. Вероятнее всего, появилось безотлагательное дело, требующее повышенного внимания царской семьи. Я торопливо сложил стрелы в колчан, и повесил его вместе с луком на плечо.

– Как всегда! – сказал Мартин, поднимая котомку. – Стоит нам устроить охоту за яблоками, как найдется веская причина ее прервать.

– В другой раз продолжим – яблоки, в отличие от зверей, не убегут! А я царственно побежал! – сказал я, вскакивая на коня, которого привел стражник. – Анюте привет передавай!

– Непременно. А это как, царственно побежал? Раньше я от тебя подобных слов не слышал!

Я усмехнулся:

– Я мчусь вперед, не разбирая дороги, но несут меня чужие ноги! Это и есть – царственно бежать!

– Злобный феодал! – прокомментировал Мартин. – Узурпатор чужих конечностей!

– Что поделать! – с грустью ответил я. – Нести мне этот тяжкий крест до самой смерти…

– Махнемся, не глядя?! – Мартин сощурил правый глаз. – Отдам свою тяжкую долю взамен твоей, и яблок сверху добавлю!

– За кого ты меня принимаешь? – возмутился я. – Чтобы я передал непосильную ношу лучшему другу?! До самой смерти себе не прощу! Ты же надорвешься!

– Ладно-ладно… – пробурчал Мартин. – Все вы, царевичи, такие!

– Ты и с братьями на эту тему разговаривал?

– Нет, сам догадался! А царевичам не до бесед, они в карты играют!

– Это они умеют! – кивнул я. – Слава Богу, им не подкинули домино! От грохота костяшек оглохнет кто угодно!

– А в шахматы почему не играют? Интеллектуальная игра как раз для высшего света!

– Бесполезно, они угадывают ходы друг у друга – близнецы! А игра в карты несет в себе элемент неожиданности, потому что игрок не видит карт противника.

– Как все сложно… Расскажешь, в честь чего так срочно требуют твоего присутствия во дворце?

– Ага, только сокращу секретную часть, чтобы продлить твою молодость! – кивнул я.

– Меньше буду знать – позднее состарюсь?

– Именно, – подтвердил я. – Когда вернешься?

– Вечером! – Мартин подхватил котомку и отправился в деревушку, располагавшуюся недалеко от разросшейся столицы. – Удачи, Ваня!

– И тебе того же! – я пришпорил коня и через пять минут прибыл во дворец.

Старшие братья уже сидели за столом, когда я вбежал в тронный зал. Отец строго посмотрел в мою сторону и с намеком перевел взгляд на настенные часы.

Часы пробили полдень.

– Иван! – не менее строго сказал царь. – Право появляться в последнюю секунду есть только у меня. Я польщен, что ты во всем берешь с отца пример, но в следующий раз приходи заблаговременно. А теперь садись к братьям! У нас серьезный разговор.

Я сел за стол – испытывать терпение отца не улыбалось: он хоть и отходчивый, но все равно лучше не перечить.

Афанасий повернулся и прошептал:

– Хамишь, братец!

– Ты научил! – огрызнулся я.

– Когда?! – возмутился Афанасий. – Мне некогда ерундой заниматься, серьезным делом занят!

Никита хмыкнул.

– Три года ходить в подкидных дураках?! – язвительно заметил я. – Да, это крайне серьезно! И к тому же отнимает уйму времени!

Никита закашлялся, с трудом скрывая вырывающийся смех.

– А ты чего закашлял, братец? Воздухом подавился? – вполголоса пробурчал Афанасий, медленно краснея от стыда. – Сейчас по спине хлопну, не паникуй!

Прежде, чем Никита успел запротестовать, он влепил ему крепкий подзатыльник. Голова среднего брата дернулась вперед, но кашель как рукой сняло.

– Это, по-твоему, спина?! – вскипел он, набрасываясь на Афанасия с кулаками.

– В верхних пределах допустимой погрешности! – заумной фразой отпарировал тот, ловко отбивая удары. – Ты от кашля сильно дергался, и я не попал куда надо!

– Прекратить балаган! – рявкнул царь. В зале воцарилась тишина. Мы как один, уставились на отца.

В пятьдесят лет он все еще выглядел стройным и мускулистым, но надвигающаяся старость давала о себе знать седыми волосами и морщинами. – Я собрал вас не для того, чтобы смотреть на ваше баловство! Вы давно не малые дети, так что ведите себя так, как подобает наследникам престола! Иван – еще ладно, он младший, и трон ему не светит! Но, Афанасий, ты куда старше, а ведешь себя глупо и неразумно! Кто увидит, скажет, что дурак, ей-богу!

– Ага! – подтвердил Никита.

Я уточнил:

– Подкидной!

– Поговорите у меня! – не отрывая взгляда от отца, пробурчал Афанасий. Его рука метнулась в прежних пределах допустимой погрешности, но вторая затрещина оказалась куда больнее, чем первая.

– Это я говорил, что ты подкидной?! – вспылил Никита, прикладывая руку к затылку.

– Ты не говорил, – уточнил Афанасий, – ты меня им сделал! Неоднократно! Имею полное право воспользоваться подходящим моментом для личной мести!

– Отомщу!

– Угу!

Отец вполсилы стукнул кулаком по ручке трона.

– Долго вы намерены препираться, сыновья мои разлюбезные? – стальным голосом прорычал он. – Не думал, что на старости лет придется вспомнить про ремень…

– Говори, что случилось, отец?! – воскликнул Никита, резко уводя разговор в сторону. У него были свои счеты с названным предметом воспитания, и этот счет был в пользу ремня. – Мы тебя слушаем!

– Вам мало меня просто выслушать! – сказал отец. – Вам предстоит выполнить важное и сложное поручение! И не кивайте в сторону войска: выполнить это дело им не под силу!

– Это что, намек на внуков? – прервал его Афанасий. – Хватит говорить загадками!

– От вас дождешься… – проворчал царь. – Того и гляди, помру, ни одного внука не повидавши! Разве что мой портрет на них полюбуется грустными глазами! Нет, вы отправитесь в дальнее путешествие.

– Для чего?

Царь откинулся на спинку трона и посмотрел на нас весьма загадочно.

– Отец, – занервничал Афанасий. – В чем дело?

– В общем, так, дети мои! – вздохнув, объявил царь, – Прослышал я, что в дальних краях растут яблоки…

Я не ослышался? Не может быть!!! Лучше бы он про женитьбу сказал, господи!!!

– Что, опять??? – наперебой загалдели мы. – Нет, только не это!!! Все горшки, все вазы под рассаду заняты! Даже в фонтанах яблони растут!!

– Цыц! – прикрикнул отец. – Из присутствующих в зале царем являюсь я один, так что мои желания обязаны выполняться беспрекословно!

– Так это… – заговорил Афанасий, – их уже много раз… полгорода в яблонях, вишне упасть негде!!!

– Не о яблонях речь!

– Да ну? – хором воскликнули мы. – А о чем тогда?

– Старый я стал! – сказал царь.

– В честь чего так внезапно? – не понял Афанасий. – Отец, у тебя странные переходы от темы к теме. Я знаю, ты это обожаешь, но с нами можешь поговорить на одну тему, самую главную?

– Заткнись и слушай! – перебил его отец. – Я постарел, и управлять государством уже не так горазд, как раньше…

– Да кто тебе сказал такую глупость?! – спросили мы. – Врут они, не слушай никого!

Отец скорчил настолько трагическую физиономию, что советник пулей метнулся к аптечке с корнем валерианы. Далеко-далеко взвыли коты. Клянусь всем, что лежит у меня в карманах: не стань мой отец царем, из него вышел бы отличный актер!

Кстати, а что у меня там лежит?

– Прости, отец, но причем здесь яблоки? – озвучил Афанасий наше общее непонимание.

– А при том! – голос царя зазвенел от радости. Что-то он сегодня излишне эмоционален, не ровен час, подвергся редкому приступу сентиментальности. – Я узнал, что в дальних странах есть сад, и что растут там яблоки. Не простые яблоки…

– А золотые?

– Лучше!

– Бриллиантовые??? – ахнул Афанасий. – Вот фантазеры, чего только не разведут в наше время!

– Молодильные! – укоризненно протянул отец. – Уточняю: это такие яблоки, которые возвращают молодость. И мне нужно одно, чтобы помолодеть. Я понятно выразился?

– Почти, – на всякий случай ответил Никита.

– Буду говорить понятнее, – кивнул отец, – я приказываю вам отправиться в путь-дорогу и найти молодильные яблоки. Или взять саженец. Но еще лучше – забрать первое и второе одновременно: я хочу быть молодым и править страной до тех пор, пока правление не опротивеет вусмерть. А потом, так и быть, передам вам престол и государство!

У нас и молчаливо взиравшего на царя советника отвисли челюсти: такого от правившего тридцать с лишним лет самодержца никто не ожидал.

– Да мы к тому времени сотню раз окочуримся, отец! – сердито молвил Афанасий: столько лет ходить в подкидных дураках – и ради чего??? – От тебя не дождешься, ты сам сколько раз об этом говорил!

– А чего это ты вздумал мне перечить? – поинтересовался царь, подозрительно посмотрев на старшего сына. – Надеешься, что я вскорости перееду в тихое место, где правит бал молчание, нарушаемое тихим плачем тех, кто приводит туда очередного жильца?

– Мне про кладбище еще ни разу так живописно не рассказывали… – пробормотал Афанасий.

– За то, что мне перечишь, я передам царство Никите.

– В честь чего это?! – возмутился старший. – Он еще не привез яблоко! И потом, откуда ты знаешь, что Никита – это он, а не я?

Отец посмотрел на братьев пронзительным взглядом. Никита возмущенно выдохнул и повернулся к брату выразить свое негодование:

– Я – Никита, и тебе никого не убедить в обратном!

– Это я – Никита! – рявкнул Афанасий.

Царь возвел очи небу и пробормотал:

– Господи, спасибо тебе, что не наградил меня находчивыми тройняшками!

Мы с интересом понаблюдали, как братья отбивались от имени Афанасий и называли себя Никитами, но спор закончился неожиданно для них обоих. Отец хлопнул в ладоши, и в тронном зале наступил полная тишина.

– Значит, так! – объявил он, – Поскольку я так и не научился отличать вас друг от друга, то выношу вердикт: править царством будет Иван! Он, слава Богу, всего один.

У братьев отвисли челюсти. Отец обратился ко мне:

– А что скажешь ты? Как поступишь?

– Как-как… – я пожал плечами. – Оставлю одно яблоко про запас, и взойду на трон молодым и здоровым, пусть мне к тому времени и стукнет двести сорок лет!

– О! Гений! Просто гений! – возликовал отец. – Но заранее не радуйся, сначала добудь яблоки! А еще уберегись от ловушек коварных братьев! Видишь, как они на тебя исподлобья поглядели? Таким взглядом не по голове гладить, а вражеские войска уничтожать!

– Да ладно тебе, отец! Нашел, из-за чего нас поссорить! – воскликнул Афанасий, – У меня идея: кто первым привезет молодильные яблоки, тот и будет править царством! Возражения есть?

– Есть! – ответил царь. – Править царством буду я! Встречные возражения есть?

Встречных возражений не было. Отец широко улыбнулся.

– Отлично, а теперь поговорим серьезно! Тот, кто привезет мне яблоко первым, и будет править царством! Я все сказал!

– Ура! – прошептал Никита.

– Это у меня «ура»! – перебил его Афанасий.

Я ничего не сказал. Потому что не сразу поверил в то, что и у меня появился шанс стать царем.

Теперь предстоит большой и серьезный разговор с Мартином по поводу путешествия в дальние страны. Будем готовиться к походу.

Мартин – мой одногодка, он крестьянин по сословию, но мы дружили с детства, мало заботясь о том, что это вызывало кривотолки среди придворных. Отец не устраивал скандалы и не объяснял, что простолюдинам и царевичам негоже общаться на равных. Вместо этого он, с ехидцей пробормотав о чванливых придворных, которые лопнут от негодования, узнав о его указе, назначил Мартина моим слугой. И с той поры любой, косо посмотревший на «выбившегося в люди» крестьянского сына, рисковал получить по шее. Кто рукой, а кто и топором: отец – жесткий человек, и в подобных делах не мелочится.

Советник, тезка отца, не имел ничего против Мартина, и с иронией отвечал редким жалобщикам на несправедливость этого назначения:

– Царь высочайшим повелением призвал его из грязи в князи, а ты смеешь выступать против мудрых указаний Его Высочества? Да ты знаешь, что с тобой после этого сделают? Смотри сюда! – советник закатывал глаза и высовывал язык набок, убедительно показывая висельника. Жалобщики застывали с приоткрытыми ртами. – Строго между нами: царь ищет, кого спустить из князей в грязь: он должен соблюдать закон равновесия в природе. Ты намекни ему о назначении Мартина, и он поймет, что искомый противовес стоит перед ним! Ты согласишься стать гирькой-противовесом ради сохранения вселенской гармонии и порядка?

– Но… – заикался было жалобщик, – Я думаю…

– Думаешь? Чего тут думать – действовать надо! – расплывался в улыбке советник. Он вставал из-за рабочего стола, подходил к жалобщику и по-отечески хлопал его по плечу. – С удовольствием помогу тебе в этом серьезном и крайне ответственном деле!

– Но я еще не додумал до конца!!!

– Десяти лет в тихой и охраняемой камере Башни Заключенных хватит?

– Еще как! – отвечал испуганный жалобщик, немедленно бледнея или краснея – кому как нравилось. – То есть, я уже! Правильно, что тут думать?! Указы царя-батюшки пересмотру не подлежат, потому как справедливы и точны!

– Правильно мыслишь! – добродушно улыбался советник, – А теперь иди и радуйся жизни! Это приказ! И поверь мне – это хороший приказ, а его нарушение карается ссылкой или смертной казнью! Не подведи себя!

Советник делал эффектную паузу и деловитым тоном добавлял:

– Да, и вот еще что! Не хлопай дверью. Она едва держится после того, как ты рывком ее открыл, выдернув почти все гвозди из петель!

Обескураженный жалобщик выходил из кабинета спиной вперед, тихо закрывал за собой дверь и уходил прочь, бурча под нос что-то неразборчивое. Хитрый советник добродушно посмеивался.

Вот так Мартин и совмещал приятное с полезным, службу и дружбу. Много чего мы с ним успели сделать за прошедшие годы: я был горазд на шутки и розыгрыши, да и Мартин не уступал с фантазиями. Нам не единожды попало бы за это, кабы не старшие братья, постоянно нас выгораживавшие: они были самыми благодарными зрителями наших проделок. С того времени мы с братьями выросли и стали больше ругаться, но до сих пор делали это несерьезно, просто подлавливая друг друга на разных мелочах и наблюдая, кто и как выйдет из создавшегося положения.

Теперь пришло время для серьезных дел.

***

Вечером, когда Мартин пришел в беседку, я рассказал ему о предстоящем походе и подробно объяснил, что мне светит в связи с заданием отца: на поиски яблок в лучшем случае уйдет несколько недель, если не месяцев. В худшем – я потрачу много лет, ведь поиски придется начать с чистого листа. Отец и сам толком ничего не знает. Слухи, домыслы – это все, что есть в его распоряжении. Ни одного конкретного факта, максимум – воспоминания через тридцать седьмые руки, туманные записи в старинных дневниках. С тем же успехом я могу сказать, что где-то далеко под землей зарыт небывалый клад, и отправить по указанному адресу отряд стражи с лопатами. Уверен, что больше я этих стражников не увижу.

– Отправишься на поиски? – спросил я. Хоть мы и давние друзья, и Мартин – мой слуга, но у него есть любимая девушка. А будет ли она ждать его столько времени – большой вопрос: у нас нет ясных перспектив на возвращение в родные края. Путешествие может оказаться в одну сторону.

– Спрашиваешь! – воскликнул Мартин, не раздумывая, – Пропустить такое?! Да разве я похож на сумасшедшего? И потом, я и себе припасу немного яблок.

– Ты не ешь яблоки! – напомнил я.

– Такие съем! – возразил он, – Ты только представь: нам придется идти по миру…

– Стоп-стоп-стоп! – перебил я. Мартину в бытность простым крестьянином пришлось бы выполнить именно то, что он сказал, но царевич идти по миру не имеет морального права. – Нам придется путешествовать по свету! А идти по миру – это нечто иное, в мои планы не входящее. И потом, для чего тебе молодильные яблоки – желаешь быть слугой у моих праправнуков?

– Не придирайся к словам, жадный аристократ! – рыкнул Мартин. – А вдруг нас не будет много лет? Я вернусь домой, когда волосы покроются благородной сединой, войду в дом, и что? Увижу Анюту-старушку с чугунной сковородкой в руках, которой она шлепнет меня по голове в отместку за десятилетия ожидания моего возвращения?

– Хм, – неопределенно высказался я. Мартин на фантазию никогда не жаловался, и при желании вышибал слезу из самого толстокожего человека. Но здесь, чувствую, ситуация на самом деле прогнозируемая. Он и рта не успеет раскрыть, как случится гулкое столкновение чугуна с его головой.

– А я ей в ответ, – продолжал Мартин, – скушай молодильное яблочко!

– В ответ? – переспросил я, – Можешь мне не верить, но после удара сковородкой ты скажешь в ответ совершенно другое! Если вообще что-нибудь скажешь.

– Я заранее ведро на голову надену! – уточнил Мартин, – Потом войду и предложу яблоко. Она съест его, помолодеет и…

– …и пойдет искать молодого жениха! – не сдержался я. – А тебе все равно сковородкой достанется.

– Почему?

– Чтобы годы ожидания ради свершения мести не прошли впустую!!

– Ради такого яблочка я готова забыть все что угодно!!! – раздался сверху девичий голосок. Мы вздрогнули от неожиданности и подняли головы. С крыши беседки на нас смотрела Анюта. В ее руке было яблоко, которым она целилась в Мартина. – Я и ему разрешу откусить половину!

– Ты что здесь делаешь??? – воскликнул Мартин. – Как ты сюда прошла?!

– Я рассказала стражникам о своей роли в твоей судьбе, и они меня сразу же пропустили! Даже автограф попросили!

– Автограф? – переспросил я. – Для чего им твой крестик?

– Цыц, Иван-царевич! – пригрозила Анюта. – Я умею читать и писать, между прочим!

– Я знаю! – улыбнулся я. Кто, по-вашему, ее обучал грамоте? – Но когда-то ты именно так и подписывалась, помнишь?

– Погоди, Иван! – перебил Мартин. – Анюта, тебе от родителей влетит!

– В честь чего? – удивилась Анюта. – Лови!

Мартин поймал знакомую котомку.

– Я им сказала, что пойду за тобой хоть на край света! Вот!

У Мартина отвисла челюсть.

– И почему ты сказала это именно сейчас? – недоуменно спросил он.

– Мы немного поругались… – смутилась Анюта. – Из-за тебя поругались, между прочим!

– Я ничего не делал!

– Вот из-за этого и поругались!

– То есть? – складывается такое чувство, что я не улавливаю причинно-следственной связи в произошедших событиях. Требовались подробности.

– Родители сказали: если Мартин работает во дворце, то почему вместо больших денег приносит исключительно большие яблоки?! Выходи, говорят, за него замуж, и пусть нас обеспечивает!

– Прямо так и сказали?

– Угу! – кивнула Анюта.

– А причем здесь они? – не понял Мартин. Известие о том, что хитрые родственники Анюты успели составить план использования его жалования в личных целях, поразило даже меня. Потрясенный, он присел на краешек скамейки. – Я не смогу содержать всех твоих родственников, соседей и их друзей.

– Что ты ответила? – спросил я. – Согласилась стать дояркой его кошелька?

– Фу, царевич, какой ты грубый! – нахмурилась Анюта. – Я поругалась с ними и ушла. Теперь у меня нет дома. Я пошла по миру.

– Ты не по миру пошла, а с ума спрыгнула! – воскликнул я. – Немедленно возвращайся домой! Родители не могут от тебя так взять и отказаться!

– Очень даже могут! – возразила она. – Я не родная дочь, приемная. Не приношу деньги – зачем такая нужна?

– Я хорошо знаю их характеры! – заметил Мартин. – Мордобой помог бы стать им человечнее, но до их мозгов и кулаками не достучишься!

– Для таких случаев у нас есть палач с топором! – сухо сказал я.

– Не надо палача! – попросила Анюта, – Они все-таки меня растили. Пусть живут, но я не желаю их больше видеть! Лучше скажите: вы куда-то уходите? Возьмите меня с собой!

– С какой стати?

– А куда еще податься бездомной девушке?

Я призадумался: в путешествии, которое характеризуется фразой «пойди туда, не знаю куда», большое количество участников на руку не играет. Мартин подумал о том же и отрицательно покачал головой.

– Ты обещал обо мне заботиться! – строго заявила Анюта. – Помнишь, говорил об этом в деревне!

Мартин глубоко вздохнул:

– Как я могу о тебе заботиться, если не знаю, сумею ли позаботиться о себе?!

– Ты хочешь от меня сбежать?! – Анюта запустила яблоком в Мартина. Оно ударилось о его лоб и откатилось в темноту. Мартин возмущенно прикрикнул. – В такой момент?! Да я тебе в жизни не прощу!!

– Анюта, ты должна вернуться домой! – приказал я. – Я дам тебе денег на покупку нового домика, в котором ты и будешь ждать возвращения Мартина.

– Не пойдет! – сурово воскликнула Анюта в ответ. – Я не должностное лицо, меня так просто не подкупить! Без него я не вернусь в деревню!

Упрямая девушка спустилась с крыши на землю. Я задумчиво жевал нижнюю губу и постукивал пальцами по скамейке.

– Он обещал, что мы будем вместе, значит, будем! – твердо заявила Анюта. И глядя на нее, я понимал, что от своих слов она не откажется. – Если вы меня не возьмете, я разболтаю о том, что вы ищете молодильные яблоки! Завтра по вашим следам отправится целое царство!

– Ну, ты и шантажистка!!! – воскликнул я. Уже знает наши слабые места. – Послушай, Анюта, сколько тебе лет?

– Восемнадцать! – гордо ответила она. – Я уже взрослая, и могу делать все, что захочу!

– В первый раз вижу, как девушки добавляют себе возраст, – я погрузился в раздумья.

– Что, значит, добавляют? – не поняла она. – Мне на самом деле…

– Неважно. Давно ты там сидишь? – Я поднял сброшенную котомку. Анюта уселась рядышком с Мартином. Тот сидел за столом, подперев щеку ладонью, и страдальчески смотрел на мир вокруг.

– Давно! – честно призналась девушка. – Я сидела здесь, услышала ваши голоса и решила, что надо спрятаться, а то вы, чего доброго, ругаться начнете, научите меня плохим словам и нехорошим манерам!

– Правильно решила! – ответил Мартин. – А почему передумала? Так и пряталась бы, пока мы не ушли!

– А потом сколько лет ждать твоего возвращения? – воскликнула Анюта. – Нет уж! Мы вместе отправимся в путешествие, или я расскажу о яблоках всему городу!

– Полегче на поворотах! – я чуть повысил голос, – Здесь я главный, а не ты!

– А я расскажу о яблоках.

– А я прикажу посадить тебя под домашний арест до нашего возвращения!

– А я сбегу!

– Ладно, говори! – сдался я. – Тебе станет легче, если люди поголовно сорвутся на поиски, а та останешься в царстве одна-одинешенька?

– Я пойду с ними! И мы с Мартином все равно будем вместе путешествовать.

– Так, стоп! – не выдержал я. Искать яблоки толпой в несколько тысяч человек – это перебор. Соседи решат, что на них войной идут! – Ответь мне на один вопрос, Анюта: кто из нас царевич?!

– Конечно, ты! – девушка округлила глаза. – Разве кто-то сомневается?! Но я все равно вас догоню!

– Не выйдет: нас уже и след простынет, – я положил котомку на стол и начал развязывать тугие узлы. Анюта поджала нижнюю губу и посмотрела на нас независимо-стеснительным взглядом.

– Что ты взяла? – строго спросил я. – Мы едем в долгое путешествие, а не на прогулку по летнему саду. Утверждать не буду, но там по случаю и убить могут! А если ты взяла с собой брелки, побрякушки и зеркальца, то в нашем походе тебе делать нечего!

– Когда я собирала котомку, то не знала о вашем путешествии… А вы решились взять меня с собой???!!! – взвизгнула Анюта от восторга. – Нет там побрякушек! Зеркальце есть, но оно и вам не помешает! А то станете в пути грязными, как сви…, – Анюта оборвала себя на полуслове, и заменила одно слово другим. Звучание изменилось, но смысл остался тем же, – как хрюшки, и не увидите этого!

– Он мне расскажет, если что, – я показал рукой на Мартина. – А я скажу ему. И без зеркал обойдемся. Последний узел, развяжи его сама! А то скажешь, что это я тайком подложил в котомку разную дребедень!

Я передвинул котомку к девушке. Анюта неторопливо, точно дразнясь, развязала хитрый узелок. Цветастый прямоугольник ткани разлегся на столике смятыми краями, и нашим взорам предстала одна из самых необычных походных вещей за мою недолгую жизнь: насколько я понимаю, до сего вечера еще никто не догадался брать такое в дальние края.

Мы с Мартином посмотрели друг на друга, еще раз глянули на девичий багаж и одновременно уставились на стеснительно улыбнувшуюся девушку.

– Я вижу то, что я вижу, или оно грезится? – спросил я на всякий случай.

– Мне оно тоже грезится! – воскликнул Мартин. Он приподнял котомку и внимательно осмотрел содержимое в поисках чего-нибудь потаенного или тщательно замаскированного. Его голос был полон недоумения. – Это тебе зачем?!

– Присоединяюсь к вопросу! – кивнул я, соглашаясь с непониманием друга. – Сделай милость, ответь: для чего тебе в походе тряпичная кукла? Ты с ума сошла, да? Немедленно собирайся и иди выбирать место для нового дома, где вы будете жить!

Анюта схватила куклу и прижала ее к груди. Мартин разбушевался.

– Анечка! Иван возьмет кучу стрел, лук, меч, метательные ножи, и я не уверен, что этого хватит! А если мы погибнем?!

– Это не простая кукла! – воскликнула Анюта.

– Где-то я уже слышал похожее… – пробормотал я. Лицо отца стало перед мысленным взором во всей красе. Сверкающая корона, как обычно, и в воображении слепила глаза, – Она золотая внутри?

– Она волшебная!

– Да ну? – изумился Мартин.

– В обычной крестьянской семье? – переспросил я. – Волшебная кукла?

– Наверное, она гладит, стирает и мусор убирает! – оказывается, сарказма у Мартина тоже хватает. Не ожидал. – У нас – боевой поход! Чем она поможет?

Кукла шевельнулась и повернула голову на пол-оборота. Ее рисованные на обычной холщовой ткани глаза моргнули, и прочерченная угольком полоска рта раскрылась. Оттуда высунулся розовый язычок.

– Вы все сказали? – строгим голосом спросила она.

Мартин остолбенел. Наверное, я тоже. Не помню.

– Все! – коротко ответил он, не в силах оторвать глаз от куклы.

– Вот, и ладушки! Зовите меня Юлька! – она повернула голову так, как ей и полагалось быть, а улыбающаяся Анюта с видом победителя поглядела на растерявшихся нас и тоже показала язык.

– Что б мне провалиться! – вымолвил Мартин, – Она говорящая!

– Анюта! Нам на самом деле будет трудно, – сказал я. Не успели уйти, а уже сталкиваемся с разными чудесами. Может, не стоит никуда ходить, а молодильные яблоки сами к нам прикатятся, раз пошла такая пьянка? – Ты уверена, что сумеешь перенести трудности похода?

– Я сумела перенести приемных родителей, а это трудности не из простых! Я не буду обузой в походе! Не переживайте за меня!

– Только вовремя кормите, поите и спать укладывайте! – добавила кукла.

– Юлька!!! – воскликнула Анюта.

– Молчу, молчу!

Я решил удостовериться, что она не испугается, и вдохновенно рассказал о грядущих трудностях, вкладывая в россказни всю свою фантазию. Я пользовался словами, как красками, создавая живописное и потрясающее размахом эпическое полотно, и под конец импровизированного выступления Анюта и Мартин сидели с раскрытыми от удивления ртами и остекленевшими глазами. Кукла безмолвствовала, не подавая признаков жизни. А когда я произнес финальное слово, наступила долгая тишина. Слушатели молчали, до глубины души потрясенные моими фантазиями, и стало ясно, что во мне пропадает гениальный рассказчик.

Анюта очнулась первой.

– Потрясающе! – восторженно выдохнула она. – Я хочу видеть эти чудеса собственными глазами! Делайте со мной, что хотите, но вы должны… нет, вы обязаны взять меня с собой! А то я умру от тоски и отчаяния, потому что никогда не увижу это великолепие наяву!

– Мартин! – я окликнул друга. Тот явно не желал возвращаться из внутреннего мира фантазий и грез. – Ты чего размечтался? Мы ж это все наяву увидим, если не окочуримся в пути!

– Так вы меня возьмете, – повторила Анюта, – или оставите одну в родном краю, обреченную на нищенское существование и прозябание?

Я достал из кошелька монетку.

– Предоставим это дело судьбе, – предложил я. – Как она покажет, так и будет! Говори, что выбираешь? Заодно проверим, счастливая ли у тебя судьба?

– Царевич, ты садист! Хочешь, чтобы я померла, не повидав красот мира, так и скажи!

– Напомнишь мне об этом, когда устанешь от дальних странствий! Что выбираешь?

– Орел!

– Решка!

Золотая монетка взлетела  вверх,  вращаясь, зависла на секунду и устремилась вниз. Упала на деревянный стол и ловко вклинилась ребром меж двух досок.

Намертво. Почти.

– Нет, я так не играю! – буркнул я, стукнув по столу кулаком. – Судьба не знает, как поступить!

– Я говорила, что последнее слово за тобой! – излишне вежливо произнесла Анюта. – Ты царевич, или так, погулять вышел?

– Одно другому не мешает.

– Тогда решай! – напирала она. – Ведь ты умный, правда?

Мартин закашлялся.

– Анюта, из тебя выйдет отличный придворный! – ответил я. Так и быть, придется включить ее в состав группы: втроем всяко веселее. – Так и быть, уговорила.

– Значит, в путь?! – Анюта затаила дыхание.

– И чем быстрее, тем лучше! – мрачным тоном ответил я, – А то передумаю!