Читать книгу Ая - Дмитрий Писарев - Страница 6

Каждый в борьбе с кошмарами идёт своей дорогой. Алкоголь, психиатр, медиумы, экстрасенсы, церковь…

Как и всё то, что делает индивидуальность неповторимой, уникальной и не похожей на всё остальное, ночные кошмары отгораживают личность от Вселенной, эго – от общества, разум – от тела. Кошмары выталкивают нас из повседневности. Особенно ночные, особенно из снов. Особенно, если сны основаны на реальных событиях.

Если исключить мистичность, события были вполне реальными. Это была реальная девушка. Мы ели реальные яблоки. Обсуждали реальные темы, и реально слышали и видели друг друга. Я даже несколько раз нечаянно касался её плеча, локтя, коленки. И приближающийся поезд мы слышали вместе. И горячая волна воздуха, летящая перед локомотивом, тоже реально толкнула меня в спину. А потом всё резко и неожиданно исчезло, словно и не было. Словно это сон, галлюцинация, мираж, наведённая на глазные нервы фантазия, объёмная голографическая картинка…

Кошмар – прообраз одиночества… Один из источников одиночества. Мы отдаляемся от людей, боясь выплеснуть в них свой ужас. Мы консервируем своё «я», в сомнении, что нас поймут. Мы отгораживаемся от всего, понимая, что никто не поможет.

Не сразу я ощутил тот высасывающий спокойствие вакуум одиночества. Чем дальше во времени уходил тот день, тем острее я ощущал пустоту. Непонятную, утомительную, ноющую пустоту. Словно было что-то и исчезло. А память в бессильных попытках бьётся в тёмном пространстве и не может озариться воспоминанием, ощущением бытия, данностью, объёмом, толчками пульса…

Одиночество…

Ты один в квартире. Ты один в центре пустыни. Ты один на необитаемом острове. Ты один на высоте двух километров на гребне неизвестной горной гряды. На каноэ отплыл в океан, и за поднимающимися волнами не виден берег – ты один.

В ночном городе, на перекрёстке, оранжевым светом пульсирует светофор, вокруг ни души – ты один. Поздней зимней ночью ты вышел из жарко натопленной избы во двор. Прошёлся по тропинке в сторону туалета и встал заворожённый. Чёрно-фиолетовый бархат неба расстрелян сумасшедшей автоматной звёздной очередью. Млечный путь пылает, словно Полярное сияние. Деревья завалены снегом. Вымороженный воздух давит бешеной тишиной на уши – слышно, как превращается в пар выдыхаемый воздух, и как по небесному ворсу скользит кристаллик падающей звезды. Твоё неуспетое загадаться желание зависает маленькой искоркой над сугробом. Ты один.

Ты один внутри несущейся в час-пик броуновской массы людей. Ты один в тесной суматохе супермаркета электроники. Ты один, стоящий за и перед кем-то, в вечерней очереди хлебной лавки. Ты один, когда надеваешь обручальное кольцо любимой девушке. Ты один, когда акушерка бьёт тебя по попке, чтобы твой крик развернул лёгкие и оповестил мир о твоём пришествии. Ты один, когда…

Всегда.

Любая биосистема стремится захватить максимальное пространство, заполнить собой весь доступный объём и вытеснить из недоступного для себя объёма все остальные биосистемы. Любая биосистема имеет цель – стать единственной. Единственной и неповторимой, гордой и одинокой.

Откуда же тогда эта неистребимая неутомимая неутолимая тяга к антиодиночеству? Откуда внутри эго зерно, которое, прорастая, пробивает и крушит любые бетонные и бронированные препятствия в желании оказаться с кем-то?

Одиночество…

Как понять, что ты не одинок? Каким таким маркером отмечает Вселенная неодиноких людей? Какую лакмусовую бумажку приложить – и куда приложить – чтобы понять: всё, я не одинок!?

Физическое присутствие людей вокруг – совсем не показатель отсутствия одиночества. Скорее, наоборот, от шевелящейся человеческой массы стараешься отстраниться, отгородиться, никого не подпуская в своё пространство.

От перебирания в памяти людей, с которыми сталкивала тебя жизнь, ты тоже не становишься менее одиноким. Было так, что несколько лет подряд встречал Новый год один. В доме никого, кроме меня. Ёлка мигающая, свет полумрачный, музыка тихая, стол скромный, хорошего коньяка бутылка. И я. Ни суеты, ни громких весёлых возгласов, ни пьяных выкриков, ни романтических танцев. Ничего из того, чем праздничная обстановка отличается от повседневности. И вот ты наливаешь в бокал коньяк, вспоминаешь кого-нибудь: лицо, глаза, улыбку, походку, одежду, хорошее или плохое, мысленно хлопаешь по плечу или нежно приобнимаешь, говоришь тёплые слова… И чувствуешь, чувствуешь, насколько ближе этот человек, чем, если бы его локоть упирался тебе в бок за праздничным столом… И так с каждым. Один за другим. С любым, кого захотел, с любым, кого вспомнил, с любым, с кем интересно… И заканчивается одна бутылка, а не чувствуется размытости сознания, опьянения взгляда. Наоборот, сближение, общение, родство обволакивает приятной теплотой и нежностью. И заканчивается вторая бутылка… И наступает утро, и ощущение выпирающей полноты долго ещё не даёт успокоиться. Только-только посветлело. Из тёплого помещения выскакиваешь на улицу, орёшь во всю глотку, задыхаясь от морозного воздуха:

– Ааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!

словно заново родившись, входишь в новый день, в новый год, в новую жизнь…

Казалось бы – вот оно лекарство. Ан нет. Проходит время, и состояние антиодиночества элиминируется. Снова чувствуешь странные холодные поскрёбывания на сердечной мышце железными коготками.

Но, наверное, это шаг в верном направлении. Когда мы чувствуем душевную близость, ментальную близость, тогда мир выглядит совсем по-другому. Влюблённый переносит центр своего эго в предмет своей любви… Он не ощущает одиночества. Душа счастлива, глаза сияют, адреналин бурлит, тестостерон сублимировался в мозг. Реально, или своим воображением, он переносит душу своей возлюбленной в освободившееся место. Переносит, словно семечко, высаживает в новенький пустой цветочный горшочек, заботливо укладывает, присыпает землицей, поливает. А потом радостно восклицает: «Я не один! Я не пустой! Внутри меня колышется маленький огонёчек, живёт маленький росточек, плещется струйка весеннего родничка!». Странный симбиоз – чужая душа в чужом теле – создаёт видимость гармонии, когда одиночеству нигде нет места. И так как этот процесс взаимный, то влюблённые одиночества не наблюдают. Но если не наблюдают, это ещё не факт, что оно отсутствует. В сильном тумане не видно рифов у берега, но они есть… есть…

Э-ге-ге-йские какие рифы!! Со всего размаху приливной волной – шмяк об них. Да так, что сердце вырывается из груди и шлёпается в мокрый песок, забрызгивая кровью берег, метров на десять вокруг, которую всю до капельки смывает вторая волна. Ничего не остаётся…

Не может другая душа жить в твоей Вселенной бесконечно! Она заскучивается… Она просится домой. Туда, где комфортно, и, чёрт бы с этим одиночеством!

Истинно говорю вам: у человека должно быть место, где он должен бывать один. Каждый сам для себя ищет это своё место для своего одиночества.

Я не говорю про уединение. Уединение – это отсутствие людей вокруг той границы, которую ты определил для себя7. Сидение в автобусе, скамейка в парке, комната, квартира, необитаемый остров, пустынь… Уединение доступно почти каждому. Достаточно поднять барьер, включить фильтры, вставить заглушки – вот тебе и уединение. Для кого-то это туалет, в котором, закрывшись, удаётся отгородиться от всего мира. А если повезёт, то умудряется ещё и читать, вырубая рубильник с названием «действительность» минут на двадцать. А кто-то прячется в кафе, сидя у огромного – с потолка до пола – окна, словно за гранью реальности, наблюдая, как в осенней мокроте суетливо бегут люди домой – кто с зонтом, кто нервно подняв плечи к голове, кто сгорбившись под капюшоном. Некоторые – идут «в люди», как Великий комбинатор, который «расхаживал по городу. Томясь жаждой деятельности, он переходил улицы, останавливался на площадях, делал глазки милиционеру, подсаживал дам в автобусы и вообще имел такой вид, будто бы вся Москва с её памятниками, трамваями, моссельпромщицами, церковками, вокзалами и афишными тумбами собралась к нему на раут. Он ходил среди гостей, мило беседовал с ними и для каждого находил тёплое словечко».8 Кому-то нужно наполнить ванну специями и пеной, выключить электрический фальшивый свет, зажечь в углу ароматическую свечу, и отдаться самой себе, погружая в себя сначала один пальчик, потом – два, потом – три…

В тот момент, когда человек находится в таком волшебном месте, будучи одиноким, уединённым, он, снижая уровень одиночества до самого возможного минимума, и почти перестаёт быть одиноким. Замыкает само на себя энергетическое кольцо, внутри которого и вращается одиночество.

Ведя внутренний диалог с самим собой. Или обращаясь к невидимому существу. Или выкинув из мозга все мысли, безучастно наблюдая за происходящим вокруг. Или увильнув от реальности, спрятавшись в сны… Даже неудовлетворённый собой человек, если он не ревёт «ааааа, какой я нищастный и бедныййййй», в такие мгновения более антиодиночен, чем, например, влюблённые.

Ибо находит себя.

Одиночество даёт человеку гармонию с самим собой. Одиночество ликвидирует одиночество, прекращает, уменьшает, удаляет, растворяет, снимает. Переплавляет жажду «быть с кем-то» в живительный источник цельности и самодостаточности.

Не то одиночество, которое истерично визжит: «ааааааааааа, мне одиноко, люди добрыя, памагите!». Это не то одиночество, от которого жутко на душе. Это не то одиночество, которое свербит в сердце от того, что все твои слова окружающим людям, словно брошенный в пустой глубокий колодец камень. Это не то одиночество, от которого слёзы реками текут по щекам. Это не то одиночество, которое заставляет биться головой об стену или, скрипя зубами, рвать подушку на части. Это не то одиночество, которое вырывается бессмысленным отчаянным криком «Зачем ты меня оставил?!»9.

Нет. Нет!

Это пытливое одиночество. Строгое. Мудрое. Справедливое. Оно неторопливо вдумчиво достаёт из глубин твоего я молекулы твоей души, атомы сознания, разума и рассудка. Чистит, отряхивает, настраивает, развешивает на ветках цветущего фруктового сада – проветриться, подсушиться, наполниться свежестью, прозрачностью и ароматом. И возвращает обратно. Из-под лохматых кустистых бровей нежно и ласково смотрит на тебя слегка прищуренными тёмно-зелёными глазами. Держа за плечи мягкими тяжёлыми руками, поворачивает в нужную сторону и осторожно подталкивает в нужном направлении.

Человек наслаждается окружающим комфортом, ругает неприятный дискомфорт, решает какие-то свои личные основы бытия, выстраивает мировоззрение и философский фундамент своей совести, по кирпичику выкладывая принцип за принципом. Человек просто есть, без всяких там проекций в мир действительный, мир реальный, мир условностей, мир нормативов, мир штампов, мир запретов… Натянув на себя плащ самодостаточности и раскрыв огромный зонт эгоистично пофигистического отрицания всей внешней ерунды, окружающего его, человек входит в состояние гармонии, в прекрасное равновесие, чудесный баланс.

Столько людей ушло в уединение в поисках этого одиночества, этой гармонии и равновесия. Илия Фесвитянин10, Иоанн Креститель11, Иисус сорок дней в пустыне болтался, Павел Фивейский более девяноста лет отшельничал. И ещё куча-куча народу. Были ли они одиноки в то время? Не узнает теперь никто.

Жажда человека заполнить собой вселенную до предела реализует закон Природы, когда любая биологическая система стремится захватить как можно больше пространства для жизнеобитания. Эта жажда, подогреваемая гормональным огнём, толкает человека на поиски того, кто сможет этот огонь погасить. Ощущение внутренней пустоты формируется в результате действия химико-нейронного комплекса. Томление одинокой души диктуется вегетативно-физиологическими импульсами. И к человеку приходит понимание, что ему нужен кто-то рядом. Человек, которого можно обнимать, целовать, гладить, ласкать, нежить. Человек, который мог бы обнять, поддержать, пожалеть, защитить. Постоянное отсутствие таких необходимых элементов жизни приводит к ущербному восприятию себя. Восприятию неполноценности, неудовлетворённости, подавленности, угнетённости. И однажды человек упирается в вопрос: «Кому нужен я в этой жизни?» и – в автоматически возникающий ответ: «Никому!».

С надеждой вглядываешься в небо, в окружающий мир, и горько взываешь: «Ну, должен же быть кто-то добрый, хороший, тёплый, кто поймёт меня! Кто поможет, развеет сомнения, ответит на все вопросы, подскажет правильный путь!». В момент, когда тебе реально хреново, опостыленно и депрессивно, появляется некто, и произносит: «Предай себя Богу, посвяти Ему всего себя без всякого недостатка. Не живи частью для Бога и частью для мира, для плоти, для греха. Всего себя посвяти для Него. И будешь счастливым. Счастливым, святым и чистым».12 И ты не будешь одинок, ибо сердце твоё принадлежит ему. И ты весь принадлежишь ему. Ты растворяешься в нём, теряешь свою сущность, становишься сущью другого. Как и влюблённый, который переносит себя в центр любимого человека, перестаёт ощущать в себе одиночество, так и ты, перенеся свою сущь в бога, теряешь одиночество. Вместе со своим «Я».

«Но Я не один, потому что Отец со Мною»,13 – сказал Иисус. Самоуверенность? Да, именно так… Необоснованная самоуверенность в выдуманном существовании несуществующего. Иначе, почему в отчаянии вскричал он через несколько часов, распятый на кресте «Отец, почему ты оставил меня?!». Перед чернотой. Холодом и пустотой. Перед невозможностью отделаться от страшной боли физической. Он понял. Нет никого, нет ничего, что даст ему облегчение. Столько лет прожив с наполненным сердцем, с верой в эту наполненность, обнаружить отсутствие веры… что может быть страшнее?

Страх остаться в одиночестве. Страх отсутствия высшей силы, которая в трудную минуту поможет. Страх одинокого наказанного стояния в углу, за проделанные гадости. Страх бесполезности, никчёмности, выталкивающей в холодный абсолют одиночества. Страх оставленности, брошенности. Страх неискоренимой вечной вины без шансов на прощение и искупление. Страх перед вечной смертью. Страх перед забвением.

Страх.

Страх… страх, страх.

Обязательно должно появиться то, что начнёт эксплуатировать этот страх: так уж создана человеческая природа – если что-то тревожит душу, это надо начать продавать. И вот он, красавчик. Боженька… Его отсутствие вызывает страх. Его непризнание вызывает страх. Нарушение его правил вызывает страх.

«Боящиеся Господа! восхвалите Его».14

Почему человек боится одиночества?

Неспроста возник этот неведомый страх внутри каждого разумного существа. Даже, когда это существо бьёт себя в грудь кулаком и кричит «Я – не одиноко!»

Откуда берёт оно, одиночество, причины себя?

Бог…

Во всём виноват он. Бог – следствие и причина страха.

Бог по сути своей одинок. Ибо он – абсолют. Он заполняет собой всю Вселенную. Проникает во все атомарные и полевые структуры. Глупо говорить «бог создал Вселенную». Бог и есть сама Вселенная. Он есть фотон, он есть вакуум, он есть вода, он есть жизнь… Альфа и омега15.

А разум «внутри» человека. Он разве заполняет человека? Нет, разум и есть Человек. А Человек – есть разум. Ведь человек не создавал свой разум. Не лепил его из глины, не надувал, как воздушный шарик. Нет… Разум есть. И разум есть Человек. Нет разума, нет Человека. Нет Человека, нет и разума. Та Вселенная, которая «окружает» Человека, и есть Разум. Со всеми ощущениями, чувствами, эмоциями, переживаниями, мыслями, планами… Человек – это Вселенная. Каждый человек – это отдельная Вселенная. Со своими законами и правилами. И эта Вселенная – одинокое Я.

Это и делает человека богом. Человек одинок – и он есть, поэтому, бог!

Не потому ли бог, ревностно оберегая свою абсолютность, свою исключительность, вселил в человека страх одиночества?

Зачем богу конкуренты?

Ведь одиночество – это божественная особенность, божественное свойство. Божеская суть. Вне одиночества не может быть бога. Зачем ещё кто-то рядом? Это уже не одиночество… не божественно…

Человек рождается одиноким, живёт одиноким, умирает в одиночестве… Семья, дети, одноклассники, сокурсники, друзья, подруги, любовники, любовницы – это паллиатив. То, чем бог отвлекает человека от своей сути. Стремление человека быть с кем-то, нуждаться в ком-то, делить свою жизнь с другими людьми – это обман, настоянный на страхе оказаться богом…

Но человек рождается одиноким…

Человек рождается богом.

Каждый в борьбе с кошмарами идёт своей дорогой. Алкоголь, психиатр, медиумы, экстрасенсы, церковь…

В церковь я не пошёл…

Какой смысл идти туда? Обернув всё в красивый многослойный фантик, возвеличивая и наполняя глубинной дислексические и дисграфические16 манускрипты, мороча головы и дурача души, менеджеры от религии дёргают за верёвки страха. Управляют душами. Зарабатывают капитал. Денежный, человеческий, авторитетный. Власть над душами. Если дьявол, хоть, честно и открыто предлагает купить душу, обменять на что-то полезное для человека. То религиозные чиновники лохотронят, крадут, врут.

Какой смысл идти туда, если менеджеры от религии, эксплуатируя идею единения с богом, переносят акцент в противоположную сторону. «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим».17 Вот она религиозная гармония, антиодиночество. Люби не себя, а какого-то невидимого мужика на небе, отдай ему своё сердце, душу и разум. Нафига?! Он мне ничего хорошего не сделал. Но считает необходимым посылать на меня кучу испытаний, бед и пыток – терпи, это, дарагой, судьба твой такой! Я ему всё должен отдать, а он мне, в лучшем случае, пошлёт поменьше горестей и камней на дороге поменьше подбросит. Не лучше ли любить себя и делать всё для себя, по своему желанию, воле и стремлению?! «Чудеса надо делать своими руками»18 – не так ли?

Алкоголь, психиатр, медиумы, экстрасенсы – тоже не понадобились. Кошмары неожиданно прекратились, оставив после себя лёгкую горечь грейпфрута.